Проклятие близнецов.

Все оставшиеся дни до ограбления, у каждого в голове происходил хаос. Саймон. Хоть он и делал вид, что не боится Вивиан, от себя скрыть правду он не смог. Он боялся, что она все-таки пойдёт и попробует рассказать свою правду Джерому, или Педро. Или всем. Конечно, он заверил её, что никто не поверит ей, но все же...Если она сделает это, то проблемы точно начнутся. Но пока было тихо. Все вокруг были сфокусированны на предстоящем ограблении, все суетились, повторяли план несколько раз. Продумывали пути отступления и так далее. Но Саймона меньше всего волновало ограбление. Он не только боялся темнокожую мулатку, но также гадал, почему Валеска не спешил избавиться от неё. Блондин пока ещё не говорил с ним об этом, но уже планировал. Пока что, все их разговоры с рыжим были лишь о том, что проворачивает Вивиан против него. Саймону приходилось выдумывать его "разговоры" с Вивиан и её новые коварные планы. Конечно, она уже ничего не проворачивала, не строила планов, по крайней мере Саймон больше ничего о них не знал, ведь после того вечера, как и следовало ожидать, они больше не общались. Поэтому он не знал ничего, что происходит в ее голове на самом деле. Только видел, что она была довольно спокойной для той, кто буквально стоит на пороховой бочке. Иногда, он чувствовал, что ему не хватает Адлер. Не хватает разговоров с ней в трейлере его дяди или скрытных встреч за углом трейлера Педро после собраний. Она больше не ждёт его там. Не здоровается, когда проходит мимо, даже не смотрит в его сторону. Он заслужил это. Он понимает. Ему грустно, что он лишился подруги. Но он не жалеет о том, что сделал. Дай ему ещё один шанс, он бы снова предал её, чтобы добиться расположения Валески. Она никогда не поймёт его. Но ей и не надо. Скорей бы Джером наконец-то выгнал её из табора. Видеть её уже было невыносимо. Это пытка для них обоих. Вивиан. В основном все её мысли были о Джеремайе. Каждый день она встречалась с ним в тайне ото всех. Особенно от его брата. И это делало их встречи ещё волшебнее. Майя заставлял её сердце трепетать, заставлял её щеки краснеть, а лицо улыбаться. После разговоров с ним, она чувствовала себя пархающей бабочкой. Рядом с рыжим, тем, что носит свои причудливые очки, она чувствовала себя на свой возраст. Шестнадцатилетней девочкой, чья жизнь только начинается. Ей было все равно на остальные проблемы в жизни, ей было все равно на предателей и на рыжих демонов. Она даже забывала про своих же демонов внутри. Забывала про свое прошлое, про боль и отчаяние, которое оно ей принесло. Джеремайя никогда не спрашивал её о прошлом. Его оно не волновало. Он любил то, что видел перед собой, а не то, кем она была до того, как они встретились. И Вивиан была ему очень благодарна. Конечно иногда мысли о том, что же Джером задумал сделать с Саймоном, все же иногда проскальзывали в её голове, также как и страх, что Валеска, тот что опаснее, узнает о её встречах с Джеремайей. Но любовь затмевала любые тревоги и страхи. Джеремайя. Он думал лишь о Вивиан. Даже книги не лезли в голову. Он не забросил лишь свой макет здания, который готовил для городского конкурса. Кстати брюнетка была единственной, кому он его показал. Она правда интересовалась его увлечениями. Его книгами, его размышлениями. Казалось, она могла слушать его часами. Валеска никогда не видел, чтобы кто-то был так им заинтересован. Он привык к Джерому, который изредка мог поинтересоваться им, но потом его внимание быстро уходило и старший начинал разговаривать о себе и своих проблемах. Кто ещё из них истеричка. А вот к Джерому Майя становился все холоднее. Ему больше не хотелось общаться с ним дольше нужного. Он перестал интересоваться жизнью старшего. Перестал спрашивать про предстоящее ограбление. Все, что ему надо было о нем знать, он узнавал от Вивиан. Джеремайя начал радоваться, когда брат уезжал в город надолго. Он перестал чувствовать себя брошеным и одиноким без него. Потому что у него была Адлер. Джер был зол на него, но пытался это скрыть. Хоть и от Майи ничего не скроешь. Но как бы младший не хотел, чтобы брат на него не злился, Джерому все-таки придётся немного позлиться и принять то, что теперь он не центр мира Джеремайи. Иногда он гадал, знает ли старший о его любви с Вивиан? Хотелось бы верить, что знает. Что терпит. Но это не было бы в духе Джерома. Если бы он знал, он разрушил бы все сразу. От этого осознания, младшему часто становилось грустно. Джером. Он думал лишь об ограблении. Ни о чем другом. По крайней мере, так он хотел, чтобы считали другие. Он также хотел бы, чтобы это было правдой. Но нет. Он думал не только о плане. Далеко не только. Джеремайя и Вивиан заполонили его ум. Даже не Саймон. Хотя в последнее время он начинал бесить своей двуличностью все сильнее и рыжий тратил последнее терпение на то, чтобы не плюнуть блондину в лицо и не сказать ему, что он все знает и что его дни с цирком окончены. Недавно ему пришлось соврать блондину о том, что Адлер уходит следующим утром после грабежа банка. Было весело наблюдать за тем, как у Портера сменилось несколько эмоций на лице: радость, облегчение, ликование, а затем вина и грусть. Валеска был рад, что никогда не знал и видимо не узнает это едкое чувство вины, которое может испортить любой радостный момент жизни. Возвращаясь к проблеме с Джеремайей и Вивиан. Эта была самая большая проблема из всех, с которыми сталкивался Джером. Потому что она угрожала тем, что он потеряет брата. С каждым днем он становился все более отчужденным. И Джером прекрасно знал из-за чего, а точнее из-за кого это происходит. Он знал, кто поселился в голове младшего. И вы спросите почему же он все еще не помешал им? Не выдал то, что знает, что Майя с Вивиан общаются. Почему он терпит каждый день улетевшего в другой мир Джеремайю, который совершенно не заинтересован в том, что его окружает, и лишь возвращается в настоящее возле красивой мулаточки, которая ночью тайком прибегает в их трейлер, когда думает, что Джером спит, и забирает Майю с собой, чтобы гулять по ночным улицам почти до утра. Так вот он терпит это, потому что Джеремайе нужно время, чтобы прикипеть к Адлер, лишь в этом случае она сможет ранить его как можно больнее. И только в этом случае младший вернётся под крыло старшего и забудет весь этот "нонсенс" про свободу и сепаратизм. Но все же, как же тошно наблюдать за ними. Конечно Джером не спит, конечно он слышит, как его брат встаёт посреди ночи и тихо собирается, чтобы выйти на улицу. Он также слышит, как он возвращается под утро. Раньше он сбегал из дома вместе с ним, с Джеромом, тоже по ночам. Они ждали пока Лайла заснет, а потом вскакивали с постели и бежали на улицу. Когда роли успели поменяться? Когда это Джером оказался на месте Лайлы? Конечно Джером понимал, что сам добился такого исхода. Он мог бы сказать обоим голубкам о том, что он не против их встреч. О том что он рад за них и поддерживает их общение. Но он никогда не подарит им такой радости. Пусть они продолжают прятаться от него, видеться тайком и волноваться каждую секунду о том, что он их разоблачит. Лукас. Он думал лишь о том, как хочет добрую порцию острых крылышек после ограбления... Хотя, пожалуй, знать что в голове у Лукаса и остальных уже не столь важно. *** День ограбления пришёл быстро. Это был понедельник. Тридцать первое июля. Выдвинулись они глубокой ночью. В большом фургоне, который раздобыл Лукас. В нем стояли три компьютера, один из которых они нашли на свалке и починили. Через него Оливер и Джером отключили всю сигнализацию банка. Адлер понятия не имела как и почему. Слишком далека она была от технологий. Но это не помешало ей восхищаться умами парней. Конечно получилось это у них не так гладко. Всю дорогу они ворчали друг на друга и пихались. Пока все остальные обсуждали в миллионный раз, что они будут делать, когда приедут на место. Все были разделены на пары и у каждой пары была своя задача. Вивиан хорошо помнила свою задачу. Её часть по милости Джерома была самой маленькой и неважной. Сидеть в фургончике с Оливером, возле банка и ждать. Было понятно почему Оливер был с ней. Он был слишком труслив, чтобы принимать прямые действия. Но ему и не надо было. Он был мозгом группы, но не ее руками и ногами. Поэтому вместо того, чтобы идти с ними, он выбрал остаться и следить за друзьями через камеры в банке и вокруг банка, к которым он сумел подключиться. А Вивиан должна была держать рацию возле лица шатена, пока его руки заняты клавиатурой, чтобы он мог переговариваться со всеми. — Эндрю и Махид, нужная вам дверь слева от вас!, — кричал Оливер в рацию в руке Адлер. Брюнетка заглянула в мониторы и увидела каждого из ребят под наблюдениями камер. Они все были в черном и ничто не могло выдать их личность, кроме фигуры и их походки, по которой можно определить кто есть кто. Вот худая и блеклая фигурка Саймона плетется за широкоплечей и высокой фигурой Лукаса, который просто выламывает двери на своём пути. С другой стороны здания идут Эндрю с Махидом. Высокая и низкая фигуры, идущие плечом к плечу. И наконец твёрдая походка прожилистой фигуры Педро, идущая за более высокой и крепкой фигурой Джерома. Его походка была самой отличительной. В ней не было и намёка на нерешительность, наоборот в ней была сила в которой было даже что-то звериное. Вивиан положила глаз на последнюю пару и их маршрут. Ведь больше всего она волновалась за Педро. Через каких-то пятнадцать минут, каждый из ребят нёс чёрный мешок набитый пачками денег. Их не было не так много, как она себе представляла. Ведь они смогли открыть лишь пару первых сейфов, а большие сейфы были неприступны даже Оливеру. Но тем не менее для них это все равно много денег, и все шло так гладко, что Адлер с Оливером в фургоне, полностью расслабились. Вививан отложила рацию недалеко, пока Оливер открывал фургон с задней стороны, помогая первой подошедшей паре, загрузить свои мешки. — Быстрее, быстрее, — подгонял шатен, Лукаса и Саймона. Те засунули сначала мешки, а потом сами ввалились внутрь, сдирая с себя чёрные маски и громко вдыхая воздух. Адлер обняла себя руками при виде блондина и сам Портер как-то съежился, встретившись глазами с брюнеткой, а после сел на пол в фургоне напротив неё. Лукас же пролез на водительское сиденье. Он был лучшим водителем из всех них. А дальше внутри машины наступила тишина. Оливер молча следил за монитором, наблюдая как справляются остальные. Лукас закурил, закинув ноги на руль. А Саймон...он уставился на брюнетку. Как ему хватает совести. Хотя в нем её нет. — Мне жаль, Вивиан, — вдруг выдал Портер. Адлер раскрыла глаза в неверии, что тот посмел заговорить с ней. — Мне жаль, что наши пути расходятся именно таким образом, — блондин шептал, зная что его может слышать лишь мулатка. Та сжала руками свои плечи сильнее, глаза начали щипеть от обиды и злости. Зачем он начинает? Ему мало того как он её ранил? — Я не хочу говорить с тобой, — гаркнула она, привлекая мимолетное внимание Оливера. Но у того было задание поважнее, поэтому он молча вернулся к просмотру камер. Саймон выдохнул, заставляя себя продолжить: — Джером сказал, что ты уходишь завтра утром. Я настоял, чтобы ты получила свою долю денег. Я также дам тебе половину своей, — сказал парень, с глубоким видом сочувствия и сопереживания на его склизком лице. Его бледная кожа в темноте казалась призрачной, а глаза серыми. Он правда все ещё думает, что Валеска на его стороне...Что он победил, что Вивиан выгоняют. Нужно отдать должное Джерому в его убедительной игре. Он знает как запудрить мозги такому нарциссу, как Саймон. — Мне не нужны твои подачки, лицемер, — прошипела девушка, прядь волос упало ей на лицо и она агрессивно задернула её за ухо, — Не говори со мной больше. Ненавижу тебя. Чтоб ты сдох! Блондин уставился на неё на несколько мгновений. В чертах его лица Адлер смогла увидеть боль, которую ему причинили ее слова. "И славно. Он заслужил," — подумала она. *** Почти все уже загрузились и ждали в фургоне. Лукас уже снял свои ноги с руля, выкинул сигарету и завёл машину. Все были на готове тронуться. Только вот последняя пара ещё не вернулась. Махид и Эндрю. Последняя дверь перед ними перестала открываться, хоть Оливер и снял с неё электронный замок десять минут ранее. Все наблюдали за этими двумя на мониторе экранов. Видно было как русый нагнулся к замку на двери, пытаясь открыть его механическим путем, используя все подручное, что у него было. Пока Махид пытался выбить дверь ногами, руками, плечом, головой. "Придурок", — подумала Вивиан. — Так не пойдет, им нужно искать другой выход, — сказал Педро в поисках рации. — Другого выхода нет. Дверь за ними тоже закрыта, — отвечал Оливер. — Приём!, — кричал Педро в рацию, — Как слышно? На камере было видно, что рации обоих парней были далеко от них, поэтому пытаться связаться с ними сейчас было бесполезно. — Долбаебы, — Джером, сидевший на переднем сиденьи, возле Лукаса, устало провел рукой по лицу, — Кто-то должен выйти и помочь им, — он взглянул на Саймона, — Иди ты. Блондин взбунтовался, — Почему это я должен спасать этих кретинов? Глаза Валески блеснули гневом и все вокруг замолчали. Сначала Вивиан решила, что в очередной раз все затаили дыхание, опасаясь того, что скажет или сделает Джером. Но потом ее слуха коснулись едва уловимые звуки полицейских сирен... Не может быть... Прошёл один стук ее сердца, второй...и вдруг Оливер закричал: — ОНИ ВЫШЛИ! ГОНИТЕ, ГОНИТЕ! В этот же момент машина тронулась, Адлер взглянула в открытые ворота фургона и увидела как за ним несутся Махид и Эндрю с черными сумками. Махид сумел закинуть свою сумку внутрь, а потом кинуться в машину сам. Но Эндрю бежал все медленнее. А за ним, из-за угла виднелось сине-красное мигание полицейских машин. Брюнетка и не заметила насколько их сирены стали громче и ближе. — БРОСАЙ СУМКУ!, — кричал Махид, кричали Педро и Оливер. Русоволосый сдернул с себя маску, чтобы лучше дышать, а после скинул сумку с плеч, оставляя ее валяться на асфальте. Плакала его доля... А после он побежал сильнее и быстрее. Вивиан слышала, как Махид кричал Лукасу ехать медленнее, но тут же был перебит Джеромом, который сказал: — Если Эндрю не успеет, это будет лишь его вина. Араб посмотрел на рыжего в полном изумлении. Но тот и бровью не повёл. Вот оно — истинное лицо рыжего демона во всей красе. Когда Вивиан вернула свой взгляд обратно на Эндрю, она ужаснулась. Парень споткнулся и упал. А полицейские машины уже выехали на дорогу. Махид истошно закричал, пытаясь выпрыгнуть к другу на помощь, но его сдержали Оливер и Педро, грустно опустив свои головы. Он вырывался и рыдал, но все было тщетно. Полицейские включили рацию, предупреждая о том, что если фургон не остановится, то они начнут стрелять. И вот в этот момент. Что-то в Вивиан подтолкнуло её к тому, чтобы проскочить мимо всех за секунду и выпрыгнуть из фургона на асфальт, взять под плечи, встающего с земли Эндрю и потянуть его с неистовой силой к фургону. Все это происходило за секунды, но каждая секунда чувствовалась как вечность. Вечность она загружала Эндрю внутрь, вечность пыталась залезть сама. Руки Педро подхватили её, затаскивая в фургон. И когда она уже была внутри, когда двери фургона закрывались, острая пуля вонзилась ей в бок, под левой грудью и её мир погрузился в агонию. Она уже не услышала как двери за ней захлопнулись, как Лукас наконец-то смог разогнаться до максимума, исчезая от полиции. Она не слышала нервных разговоров над ней, не слышала что говорил ей Педро, не чувствовала рук ребят на ней, пытающихся положить ее на пол и перекрыть рану. Все, что она слышала, видела и чувствовала — была боль.