Он называет себя Корделл Уокер

От лампочек и разноцветных огоньков, которыми в этом баре опутаны все поверхности, как в канун Рождества, кислотой разъедает сетчатку, глазные яблоки тончайшими иглами пронзает навылет. Дин ослабляет узел галстука — тот натирает шею и душит. Отпивает из бутылки холодное пиво. На вкус — чуть подсоленная вода из-под крана. Наверное, все дело в том, что он психует. Сейчас Сэм, то есть Корделл, конечно, разговаривает с барменшей у стойки. С той самой Джери — закадычной подружкой почившей Эмили. Или Руби. У него чешутся пальцы достать из внутреннего кармана пиджака фляжку со святой водой и проверить, всего лишь плеснув той немного в лицо. Но это было бы странно и вызвало кучу вопросов, на которые он не готов отвечать. Пока не готов. Она опирается на барную стойку, демонстрируя в вырезе белой футболки красивую упругую грудь. Она улыбается его Сэму и рукой накрывает его скрещенные кисти. Поджимает в сочувствии губы. Отсюда Дин видит, как играют желваки у того на лице, как Сэм сильно стискивает челюсть и кивает. Коротко, горько. Сдвигает шляпу чуть на затылок и отходит к нему. Девчонка провожает Уокера долгим задумчивым взглядом, а после цепляется за него — Дина. Зрачки расширяются слишком быстро — скачком от испуга. Она спешно отворачивается к кому-то из посетителей с фальшивой улыбкой, судорожно смешивает разноцветный коктейль, роняя то одно, то другое. Ее страх чувствуется даже отсюда. Он воняет кислым пивом и мокрым железом. Он обостряет в нем все инстинкты. — Ну как? — По нолям, — Сэм отбирает у него почти нетронутую бутылку и осушает парой крупных, быстрых глотков, хватается за стоящую рядом. — Вернее, она подтвердила все, что сказал нам раньше Лиам. Вот только ответы на остальные вопросы — зачем молчала, почему не пришла сразу ко мне? какие-то односложные и заученные. Ну, типа не хотела меня огорчать, бередить, ведь Эмили все равно не вернуть. Здесь явно что-то нечисто. — Согласен. Дин с большим удовольствием допросил бы девчонку с пристрастием где-нибудь в укромном местечке, где нет людей. Проверить сучку на одержимость, и если его подозрения верны. Что же... ее крики вряд ли кто-то услышит. Но для этого он должен вернуться сюда позже один. — Послушай, мы обязательно во всем разберемся, но сегодня у тебя есть еще одно дело. Все еще хочешь, чтобы я тоже пошел? — Да. Это глупо, наверное, — он мнется и прячет глаза за полами шляпы. Скулы под щетиной покрывает такой милый румянец смущения. Дин... Дин любовался бы им таким целую вечность. — Просто у меня ощущение, если выпущу тебя из поля зрения, ты пропадешь... Исчезнешь так же внезапно, как появился. Возник ниоткуда. А я... не хотел бы тебя потерять. Знаю, мы не продвинулись в поисках брата... — Все хорошо. Ты просто меня слишком часто терял. Больше этого не случится. Я тебе обещаю. Корделл кивает, как будто эта фраза-признание — не самое странное из всего, что он слышал от Дина за последние сутки. Возможно, что-то сдвинулось у него в голове, и реальность смешалась с вымышленной жизнью не существующего Уокера так плотно, что он уже не различает, где явь, где — иллюзия, созданная ведьмаком. Или все-таки ведьмой? — Спасибо. Я знаю, как это выглядит, но... — не удается закончить, потому что подозреваемый во всех злоключениях номер один, уже сменивший костюм на шляпу с теплой курткой на овечьем меху, ставит перед ним на столик несколько кружек с пивом, бесцеремонно усаживается на свободное место. — Мой старший братец, а тебя отыскать не так просто! Или прячешься от меня? — Лиам собственнически хлопает "брата" по широкой спине, и тот давится окончанием фразы, как пивом, не в то горло попавшим. — Что ты здесь делаешь, Лиам? — Ищу тебя, чтобы вместе поехать на ужин. Неужели не ясно? Дети ждут. Марта приготовила ягненка и кукурузу. Будет темный эль и десерт. Тот пудинг с вишней, помнишь, ты всегда любил его в детстве? Дин морщится. Больше всего Сэм в детстве любил начос с зефиром, а не эту вот банальную хрень, про которую талдычит лощеный засранец. Сэм хмурится и почему-то начинает шептать: — Не помню ничего совершенно. И лица родителей. Даже Эмили... знаешь, начал его забывать. Иногда всплывает в голове отражением на мутной воде. Но и только. — Тебе просто надо как следует отдохнуть. — Лиам наклоняется, касается своим лбом его лба. У Дина в венах медленно растекается ярость. Еще немного, и громыхнет, срывая крышу с этого бара и разнося на осколки все, что здесь есть. — Взять отпуск, провести время с детьми, посмотреть старые семейные фильмы и фотоальбомы. Ты же пропадаешь на заданиях все время, а они предоставлены сами себе. Если бы мы с Джери и той же Мартой не помогали... — Избавь меня от этого, ок? — Сэм-Уокер уворачивается, избегая контакта, берется за принесенный "братом" стакан. — Ужин в восемь, я правильно помню? Увидимся там. Мы будем без опозданий. — Мы? — Лиам отшатывается в наигранном удивлении. — Ты серьезно? Притащишь снова этого, — кивает на медленно пьющего Дина, — к детям в дом? После всего, что там было? Корделл пожимает плечами. — Очень даже серьезно. У детей переходный возраст и не до конца пережитая травма, все так. Но это не значит, что я должен прятать друзей до конца своей жизни. — Друзей? Значит, друзей? _Э т о_ теперь называется так? Лиам кривит рот брезгливо и вытирает руки платком, точно коснулся какой-то гадости. Дин коротко мотает в сторону головой, и дернувшийся было на обидчика Сэмми остается на месте. Младший Уокер швыряет купюры на столик и поднимается, опрокидывая стул, на котором сидел. — Что же, Кор. Надеюсь, ты не пожалеешь. — Можешь быть уверен в том, _б р а т_ От этого едкого слова у Дина начинают ныть сразу все зубы. Сэм пьет свое светлое пиво короткими глотками. Молчит, размышляя о чем-то, его взгляд стекленеет. Еще немного, и он впадет в транс или просто заснет. Дин, неловко к нему развернувшись, опрокидывает один из стаканов, принесенных Лиамом. Пиво пенится, выплескиваясь на столешницу. Стекает на пол мутной желтоватой струйкой. Почему-то в воздухе разливается острый запах лимона и мяты. Это пиво такое? Пиво. Лиам... и Сэм, делающий новый глоток. Вот же блядство. — Сэм! Стой! Сэм-Уокер заторможено и как-то вяло моргает. — Сэм? Да, я помню, твой брат. Адам Сэмюэль. Уверен, к утру мы получим ответ на запрос. Департамент должен ответить. В конце концов, есть еще ФБР. Ну а ты... Не передумал ехать на ранчо? Знаешь, я могу и один, все же дети... — Ну уж нет. Хрен я куда тебя теперь отпущу, — бормочет Дин, отбирая у рейнджера кружку. — Эй, ты чего? — возмущается тот, пытаясь отвоевать напиток обратно. Сколько он успел выпить? От силы пару глотков. — Слушай, тебе... нам еще ехать к детям, а ты едва стоишь на ногах, перебрал. Давай-ка двинем отсюда. По пути возьмем где-нибудь кофе покрепче. Нет, лучше сладкий чай с веточкой зеленой мелисы. Тебе б два пальца в рот еще сунуть, чтобы прочистить желудок. Уокер кривится с сомнением: — Уверен? Как-то это... не особо звучит. — Зато будешь, как огурец. Проверено, Сэмми... — Испытано на младшем брате? Пить, наверное, вообще не умеет. — Да, что-то вроде того. Ну, пошли? Дин изо всех сил пытается держать на лице невозмутимую маску и не показать отчаяние, что захлестывает его каждый раз, как Уокер при упоминании Сэма говорит о его потерянном брате. И это только пара глотков. А они его этой неведомой дрянью травили четыре месяца. Сука. "Импала" отъезжает от бара, и он дает Сэму попить воды из бутылки, где предварительно растворяет один порошок. Не совсем рвотное, но по действию схоже. Пока брата выворачивает на обочине, отправляет Бобби сумбурное смс: "Я выяснил, они добавляют ему что-то в напитки — в пиво, воду, кофе и чай, даже в виски. Все, что он пьет эти месяцы. Никаких ведьмовских мешочков, я проверил одежду, портмоне, кобуру, пока Сэмми спал. Возможно, заклятие на крови и зелье, которое действует какое-то время, но его надо периодически обновлять. Я был с ним несколько дней, пока Лиам... возможно, это ведьмак, не принес ему пива. Сэм стал вспоминать. А сейчас только пара глотков, и все откатилось. Я убью их клянусь. Всех до единого. Даже детей, спаси меня Боже"... Бог его не спасет. У Дина вообще к Джеку сотни вопросов. Как он подобное вообще допустил? Просмотрел, что одного из отцов обманом выманили из бункера и промыли мозги, подсунули чью-то жизнь и чьих-то детей. Забрали у брата и попросту стерли все, чем он буквально с рождения жил. Стерли Дина. — Вроде, стало полегче. Уф... Спасибо, что нянчишься со мной, Дин. — Да мне не привыкать. Как-то в детстве, мне было двенадцать или вроде того... — и кусает себя за язык. Это Сэмми, конечно. Но Сэм, который не помнит совсем ничего. Вот только Дин все исправит. Дин всегда исправлял... — Как думаешь, ничего, если я подремлю минут двадцать, пока мы доедем? Дорогу запомнил? Он все еще как под наркотой, как во сне. Как человек, пытающийся отойти от наркоза. Дин протягивает ему картонный стаканчик со сладким, почти приторным чаем, купленным на случайной автозаправке, а потому — безопасным. — Выпей это и спи. Я запомнил дорогу. — Спасибо. Сэм тянется, оставляя поцелуй на краешке рта. Тело моментально пронзает разрядом, и Дин накрывает его руку своей. — Все будет в порядке, я обещаю. — Я знаю. * На ранчо они приезжают за четверть часа до срока. Дин плавно сворачивает под раскидистый дуб и глушит мотор. Осторожно трогает Сэма за щеку. Тот, вздохнув, немедленно распахивает глаза. Еще мутные после сна. Он такой сейчас уютный, влекущий. Дин шепчет: — Приехали. Сэм... — и снова мысленно ругает себя за оговорку, но, то ли все дело в целебности сна, то ли помогло промывание желудка, но Корделл опять не реагирует на это имя никак. Только потягивается сладко, разминая спину и плечи. — Знаешь, не хочу никуда. Хочу вернуться с тобой в тот мотель и запереться на пару столетий. — Звучит, как потрясающий план. И это — отец, заботящийся о двух детях и до сих пор не сумевший забыть о погибшей жене? Безутешный вдовец, ярый боец с преступностью — рейнджер? "Нет, нет и нет, господа ведьмаки и примкнувшие к ним демонские отродья. Все ваши козни шиты белыми нитками, а заклинания — не так уж устойчивы. Если вы хотели забрать его насовсем, сначала стоило найти меня и убить. Хотя я вернулся бы с того света, лишь бы не оставить брата у вас. Кем бы вы ни были... твари". — Кажется, нас уже ждут, — Дин отрывается от затянувшегося поцелуя и кривится видя в залитом электрическим светом проеме дверей опостылевший силуэт Лиама Уокера, а у него за плечами — два чуть поменьше. Должно быть, детей. — Надеюсь, это не будет слишком утомительно и неприятно, — с кривоватой напряженной усмешкой Сэм выбирается из машины, ступает в полоску яркого света. Дин захлопывает дверцу машины со своей стороны, когда со ступеней дома кубарем скатывается разъяренный Лиам, сходу вцепляясь в того, кого все эти месяцы зовет старшим братом. — Что ты устроил? Прямо здесь! Как ты мог?! Наплевал на детей! Память Эмили... в ее доме! На глазах ее несовершеннолетних детей! Он говорит "ее", но не "ваших". И это тоже не может быть случайной оговоркой. Вся эта шаткая башня из лжи, которую этот малый с чьей-то помощью здесь нагромоздил неумело, трещит и кренится все больше. Еще чуть-чуть, и рухнет, рассыпаясь грудой обломков. А Дин... уже Дин-то с радостью ее подтолкнет. — Лиам! Ты белены обожрался? — кричит Сэм, пытаясь отодрать от себя молотящие руки. Но бесполезно. Лиам — он как озлобленный фокстерьер, вцепившийся в бок долгожданной рыжей добычи. — Я не позволю, чтобы ты с ним! Не дам разрушить семью, и снова сделать детей круглыми сиротами! Не позволю! Не после стольких поисков и трудов! Стольких усилий мне стоило все утрясти... Кулак вонзается в зубы, и Лиам отлетает назад, но тут же кидается на Уокера снова, сбивает вновь. Клубок из двух тел, уже порядочно извозившихся в траве и земле, катится Дину под ноги. Он не думает и секунды перед тем, как приложить под ребра носком башмака продолжающего изрыгать угрозы и проклятия Лиама. Тот дергается и затихает, обмякнув на Сэме. Дин зарывается пятерней в шевелюру и тянет, заставляя подняться и встать на колени. Тянет сильней, чем нужно, наверное, чтобы слезы выступили у суки и потекли по щекам, чтобы несколько волосков остались на пальцах, когда он их разжимает с такой неохотой — ему выбить бы из твари все зубы, заставить харкать собственной кровью и под ноги выплюнуть ошметки кишок. Не сейчас. Успеется. Сначала нужно разрушить заклятье. — Дин, осторожней. Сэм переводит озабоченный взгляд с одного на другого, машинально перехватывает девчонку, с проклятиями метнувшуюся вниз по ступеням. Ну да. Еще одна защитница дяди. Еще один пазл в головоломке, которую Дин пока не до конца разгадал. — Не волнуйся. Он будет в относительной норме... пока. Вот только сначала без утайки подробно расскажет все с самого начала. Или я... — не продолжая, прижимает к шее лезвие ножа, способного одним взмахом пропороть плоть до самой кости. — Ах ты ублюдок! Папа! Папа, я говорила! Это все он! И Арло предупреждал, что чужак все испортит. Разрушит нашу семью, — Стелла Уокер заходится в крике, бьется в руках того, кого называет отцом, и тому стоит немалых усилий удержать эту дикую кошку. Дин спрашивает с любопытством: — А было, что разрушать? Ты знаешь подробности, детка? Или это все он? — убирает нож на время в карман и бьет дернувшегося было Лиама под дых, заставляя затихнуть. — Расскажешь мне об афере, в которую оказался втянут мой брат, которого обманом выманили из дома, промыли мозги и заставили поверить, что он — кто-то другой? Не Сэм Винчестер, а некто Корделл Уокер? — Дин... о чем ты говоришь? Опешивший Сэм разжимает рассеянно руки. Девчонка, бросив полный ненависти взгляд на противника, моментально оценивает обстановку и свои силы, бросается в дом, откуда так и не появился младший подросток. И это не то, чтобы хорошо. От этого веет какой-то смутной тревогой. — Сэм... — Дин переводит дыхание, скручивая Лиаму руки за спиной своим же ремнем. — Я не хотел, чтобы все открылось вот так, ты должен был сам вспомнить. Черт, Сэмми... ты же начал уже вспоминать... Дин опирается о колени руками и снизу вверх смотрит на брата, который делает от него шаг назад. И еще один. — Доверься мне, ладно? Так, как ты всегда доверял. Как доверял в эти дни. Совершенно, как ты думал, чужому для тебя человеку. Я все сделаю, Сэмми. Исправлю то, что вот этот вот натворил... Сэм жмурится и мотает головой, трет веки. Сэм стискивает виски все сильнее, Сэм хрипит: — Дин... Как же больно, — и падает на колени, утыкаясь в них лбом. Окна в доме разгораются ярко-зеленым. Низкий гул, начинающийся, кажется, у младшего Винчестера в голове, усиливается, выбираясь наружу. Роем из миллиона, не меньше, взбесившихся пчел. Бомбардировщиком, из облаков снижающимся прямо над ними. Лиам, перекатываясь на бок, скалится окровавленным ртом, сплевывая осколок зуба на траву: — Не на ту лошадку ты поставил, Винчестер. Стекла с грохотом вылетают из рам, осыпая людей градом острых осколков.