Он называет себя Корделл Уокер

— Он не просыпается, Бобби. — Дин сжимает сильней телефон, с отчаянием глядя на брата, уложенного на диване в гостиной дома, который так долго считал своим. — Нет. Все в порядке — и дыхание, и пульс, реакция зрачков. Просто не просыпается, понимаешь? Контрзаклятие?.. Да, но не сразу. Понимаешь, я не успел, он услышал все раньше. Знаю... Дети заперты в спальне, я же не какой-то там зверь, хотя руки так и чешутся. Лиам... в подвале. Куда они денутся? Брось. Запас ведьмовских мешочков у меня очень даже приличный. Ума не приложу, как я мог про это забыть. Нейтрализуют любую магию... Откуда? Я не рассказывал разве? Кроули как-то на досуге научил. Его мамаша все-таки ведьма. Забыл, а вот прижало, и смастерил быстро и даже умело. Невесело посмеиваясь про себя — помнится, как-то за подобное сам журил Сэма и дразнил ведьмой Самантой. Тот огрызался вяло, но ночью в мотеле припомнил все. Припомнил и применил. Даже неразрывные путы... Устало опускается на что-то вроде софы. Сэмми причмокивает губами и закидывает руки за голову. Прекрасно. Смотрит, наверное, мелкая сучка, какой-нибудь сон про охоту или отдых на побережье. После истории с Чаком они выбрались туда только раз и собирались назад как раз этим летом, пока вся эта каша не заварилась. Бобби в трубке все еще говорит, и Дин врубает громкую связь, откидывается на спинку. Кажется, этот бесконечный день не закончится никогда. Он же был всего в одном шаге от победы. Сэмми сейчас бы укоризненно мотнул головой и сказал что-то вроде: "Видишь, Дин, к чему приводит твоя импульсивность?". Но Сэмми не может. Он где-то между этим миром и тем, застрял в одном из парадоксов реальности, в порожденной магией ловушке, разломе. — Я сделал все, как в инструкции, Бобби. Все ингредиенты нашел, добавил кровь Сэма, прочел заклинание. Волосы у всех... эм... фигурантов на всякий случай собрал. Но если какой-то из них вдруг окажется лишним, это не скажется, ты сам говорил. Дин вспоминает о том, как визжала девчонка и угрюмо костерил его мелкий пацан, когда он запирал их в спальне на втором этаже. Под конец, когда ловко выдернул из голов по паре жестких, точно проволока, волосков, малец начал хрипло выкрикивать нараспев строки из какого-то заклинания на неведомом языке. Бесполезно — к тому времени Дин уже по всему дому развесил ведьмовские мешочки, продолжая себя на чем свет клясть, что не вспомнил раньше про такую возможность. Он сделал все. Только Сэм как вырубился во дворе, так до сих пор не очухался. Обморок плавно перетек в крепкий сон. Слишком крепкий. Такого Дин и не помнит. Сэм прежде всегда спал беспокойно, соскакивал постоянно, руками размахивал, точно мельница. Или кричал иногда. В такие ночи Дин прижимал брата крепче и шептал на ухо, что все хорошо. Через какое-то время Сэм затихал, дышал жарко в шею, возился временами и бормотал какую-то абракадабру. Быть может, говорил на языке фей или даже на енохианском. Что-то пошло не так с контрзаклинанием, где-то Дин просчитался или, может быть, Бобби допустил ошибку в расчетах пропорций. Возможно, еще была нужна кровь ведьмака, накладывавшего основное заклятие, что изменило реальность. А она изменилась, бесспорно. Ведь Сэма здесь не просто так считают своим. Для них он вырос в этом городе, повзрослел и женился, стал рейнджером, ранчо отстроил. Трубка у него в руках издает глухой рык, и Дин едва не роняет телефон. Косится с опаской. А, там же все еще Бобби на связи. А он и забыл про разговор, погрузившись в воспоминания и невеселые мысли. — Бобби, прости. Я... должен был тут проверить. Нет, все еще по нолям. Никаких изменений. Что?.. Еще кто-нибудь? Я не знаю. Кажется, на ранчо здесь сейчас все. В любом случае, я не могу бросить брата и ринуться на поиски непонятно кого. Что, если он в это время очнется и выпустит... этих? Или кто-то из них?.. Вдруг горестный выдох, переполненный огорчением и утраченными надеждами, заставляет похолодеть: — Привет, мальчуки... — экс-король Ада проступает из воздуха прямо перед ним совершенно беззвучно. Засовывает руки в карманы, обходит комнату, с интересом разглядывая на столике початые бутылки с дорогим алкоголем. Вздыхает, наполняя один из широких бокалов порцией отменного скотча. — Как негостеприимно, Бельчонок. Между прочим, я явился помочь. Опять Лося упустил? Что же с вами так сложно. — Б-бобби, я отключаюсь. Нет, все в порядке. Просто в деле... так сказать... проявилась неожиданная сторона. Сбрасывает звонок и медленно складывает телефон во внутренний карман пиджака. Оборачивается угрожающе. Кроули вскидывает руки, расплескивая под ноги алкоголь. — Дин, полегче. Я вообще-то на твоей стороне и явился, чтобы помочь устранить беспредел, устроенный одной из моих подчиненных. Ну, вообще-то номинально Руби подчинялась только Лилит и Люциферу, а я тогда вовсе был не у дел. Но ты понял, о чем я толкую — наследство и прочая дребедень. Рассуждает так непосредственно, живо, как будто это не он тогда, в мире Апокалипсиса... Сколько лет минуло с той поры? Десять? Двенадцать? Не он воткнул в грудь клинок, принося себя в жертву. У Дина лишь и получается выдавить: — Я думал, ты мертв. — Это все, что ты можешь сказать? — Полирует ногти не пойми откуда взявшейся пилкой. Что это, бляха муха, за цирк? — Хм. Признаюсь, приятно, что в такой час ты нашел возможность проявить участие к моей скромной персоне. Да, как видишь, ваш Джек постарался и вернул меня из небытия заодно с остальными. Признаться, довольно-таки давно. Не спрашивай только, где меня все эти годы носило. Управлять Адом — та еще неблагодарная роль, с которой маменька справляется просто блестяще. А я... путешествовал, развлекался. Считаешь, не заслужил? Сафари в Африке, наложницы в жарком Марокко, кругосветка... мечтал о ней столько лет, а еще подледное плаванье в Антарктиде... Нет, ну чего ты так смотришь? Между прочим, было довольно занятно. И представь, никаких тебе демонов, бесконечных просьб и нытья про недостаточную температуру огня под котлами и недобор в сборе душ. Красота! — Я понял, у тебя были затяжные каникулы. Зачем же прервался? Мы с братом... Поднимается тяжело, чтоб подойти к Сэму, поправляет сползший с груди клетчатый плед, ведет по теплой колючей щеке. Щетина у мелкого отрастает так быстро. — ... вы с братом снова угодили впросак. Впрочем, отмечу, в этот раз не по вашей вине. Ну, если не считать того, что твой брат когда-то вообще связался с этой демонской сучкой. Но кто ж тогда знал, что она подготовит такую ловушку. По ее задумке вы должны были или болезненно умереть или стать сосудами Люцифера и Михаила. Не вышло. Если короче, то прямо сейчас ты, Бельчонок, в тупике. Или, если изъясняться твоими словами, в полнейшей заднице. Но я могу, конечно, уйти. Ох уж этот Кроули. И не король уж давно, а все те же замашки, а еще огромное, раздутое эго. Должно быть, комплексы родом из детства. Ладно, кто из них без греха? — Ты не пришел, если бы не знал, в чем тут дело. Рассказывай, что происходит и что ты хочешь за помощь взамен? Демон благосклонно кивает и садится на свободное кресло, элегантно поддернув штанины. Пижон. — Вот это совсем другой разговор. Так что же может быть нужно тому, у которого есть практически все? Хм... Дай-ка подумать. — Кроули! Не испытывай! — Какой нетерпеливый. Будь по-твоему... Отдадите мне с братом демонскую скрижаль. Одна птичка на хвосте принесла, что после вашей заварушки с Всевышним она осталась где-то в бункере. Джек не стал бы ее забирать, учитывая, что менял порядок самого мироздания. Дин моргает, не веря глазам или, может, ушам? В чем тут подвох, если скрижаль бесполезна? — Дело в том, что способ закрыть Врата Ада он при всем при том не менял. А я не то, чтобы не доверял вам, мальчики, все же хотел бы обезопасить свой род и себя. — Но ты же отказался от трона. — И остаюсь демонской сущностью. Закрой вы Врата, меня немедленно затянет в преисподнюю. А я ее ненавижу, ты не можешь не помнить. Брось, Дин, ведь это твой Лось меня ненавидит, а с тобой мы, помнится, как-то очень даже прекрасно зажгли... Пресловутое "лето любви", ну конечно. — Согласен. Выкладывай все как на духу. — Что, даже спорить и торговаться не будешь? — А смысл? Мне нужен мой брат невредимым, тебе — демоническая скрижаль. Рассказывай, Кроули, где я напортачил? — Не считая того, что вывалил на брата всю правду до снятия заклятия и забыл про мешочки? Ладно-ладно, молчу. Как говорится, кто прошлое помянет... Дин рычит, надвигаясь на демона темной стеной. Кулаки сжимаются сами собою, и он хватает того за горло. Это скорее даже рефлекс. — Оставь прелюдию, Дин. Что, если Сэмми очнется и увидит эти нежные ласки? — Я сверну тебе шею и засуну в рот пулю с дьявольской ловушкой. Не забыл ощущения? Демон морщится: — Поболтать уж нельзя. Я скучал, между прочим. Ладно, ближе к делу. Надо сказать, здесь ты четко вычислил почти всех причастных. Мастерски обезвредил Лиама, изолировал детей. Я, конечно, свернул бы их цыплячьи шейки на всякий случай. Они в этой игре — такие же пешки, но береженного, помнится... — Не понял. И что значит это "почти"? — О, ты поймешь. История Кроули настолько безумна, что больше всего похожа на правду. Что-то безобиднее, проще, нормальней было бы, наверное, не про них. Они ведь Винчестеры, правда? — Все дело в Руби, конечно. Это ты точно просек почти сразу. Она этим, — кивок в потолок, — конечно, вовсе не мать. Не успела, хотя была очень даже не прочь завести потомство от Сэма. Да не хмурься ты так. Ишь как перекосило... Блевать будешь? Тазик что ли тащить? Нет? Ну и ладно, продолжим. В общем, все ясно, как день... Когда дело близилось к снятию последней печати, она нашла Лиама — того самого ведьмака. Неизвестно, чем голову ему задурила, возможно, тот на нее просто запал. Они придумали целую схему на случай, если все пойдет так, как в конце концов и пошло. Кроули прерывается, чтобы налить себе новую порцию скотча. Спрашивает взглядом у Дина, и тот отмахивается нетерпеливо. Крутит пальцами в воздухе, мол, не тяни, продолжай. — Детишки — это сиротки, он выкрал их совсем маленькими из приюта лет через шесть после гибели Руби. — Так долго ждал? — Готовился. Изменение реальности, пусть и локальное, требует больших умений и силы. Матушка лучше бы смогла объяснить. Он поил их кровью демона, ты заметил, наверное, способности у мальчишки? Эта шалава перед смертью оставила Лиаму огромный запас. Реальность потихоньку менялась, дети росли. Но ничего бы не вышло без одного компонента, вот его ты как раз не учел. — И что это? — Она сама тебе с удовольствием расскажет. И щелкает пальцами, разрывая пространство. Барменша, сменившая джинсы и футболку на элегантный красный костюм, откидывает назад завитые локоны. Тянет накрашенные ярко губы в притворной улыбке. — Кроули? И, я так понимаю, старший Винчестер. — Джери? — секунду спустя он узнает ее без труда. С другой прической и макияжем, в иной обстановке, с нормальным освещением, а не мигающими гирляндами в баре. Он должен был раньше, тогда два и два сложились б тотчас. Тогда Сэм сейчас не балансировал бы на грани неизвестно чего, возможно, полностью лишаясь рассудка. — Или я должен сказать Анаэль? — Сколько лет, Дин. Не скажу, что приятная встреча. — Сэм... — машинально оглядывается на спящего брата, проверяя, дышит ли тот до сих пор. — Ты приложила к этому руку? Ангел небрежно пожимает плечами и ухмыляется высокомерно ему прямо в лицо. Кроули считает нужным добавить: — Видишь ли, для того, чтобы все работало, как по нотам, чтобы зелье, которое Сэм принимал каждый день, действовало без каких-либо сбоев, была нужна благодать. Всего по крошечной частице в каждую порцию. Для нее это было безвредно. Для него... ну, ты видел сам результат. — Но зачем? — Что мне сказать? — Она так весела, беззаботна. Дин вспоминает, что у нее нет души. Эти крылатые создания Бога — эмоциональные калеки, уроды. И понятия "плохо" или "хорошо" для них максимально размыты, у них в принципе отсутствует хоть какая-либо мораль. Не предусмотрено заводскими настройками. — Обещала помощь подруге. Точно, они же прятали вместе Оккультум, способный перенести любого в Эдемский сад. Вот только как-то он упустил, что эти двое были друзьями. Ангел и демон? Нелепей дружбы он не встречал. Иррациональней и невозможней. — ... сказал один из любимчиков Бога, водящий шашни с королем Преисподней, — тянет вызывающе Анаэль и припечатывает с раздражением, — ой, да не делай ты такое лицо, с него же мысли можно читать, как из книги. Ты такой предсказуемый, Дин. — Если так, — он шепчет вкрадчиво. У нее волоски на руках от этого тона поднимаются дыбом, и даже Кроули делает два шага назад, опасливо озираясь. — Если так, то ты знаешь, что я буду пытать тебя, пока ты не устранишь последствия заклинания и не вернешь мне невредимого брата. Почему-то ей ужасно смешно. — Не думаю, сладкий, что я хоть что-то должна. Ни ты, ни твой дружок — бывший король, мне не указ. Я ведь ангел. Дин не успевает среагировать. Что там, времени не хватает даже моргнуть, когда Кроули хватает эту сучку за шею, пережимая гортань. Та хрипит, не прекращая смеяться. — И это все? Мальчики, как примитивно. Ангела таким не убить, призови ты хоть армаду чудовищ. Что мне твой ручной демонский пес? Убить меня может только клинок, а новый Господь изъял все их из обращения. Демон нависает над ней с перекошенным яростью бледным лицом. Он восклицает: — Ты забываешь, что я — Кроули, милочка! — Я трепещу... Лицо покрывают уродливые пунцовые пятна, а она хохочет и хохочет перекошенным ртом. Она едва не безумна. Возможно, повредилась рассудком еще работая на Люцифера? Плюет в него: — ... ты — не правитель, а подстилка Винчестеров. Ты просто ничтожен. Короткий замах левой рукой, и Анаэль оседает, а золотое свечение наполняет ее изнутри. Оно напитывается и сияет, глазам становится больно, и Дин опускает ресницы, спасая от ожога сетчатку. Уже через миг Кроули деловито вытирает кинжал о подкладку, брезгливо отталкивая подальше бездыханное тело. Впрочем, не дышало оно и до того. У Дина темнеет в глазах, и он оседает куда-то мимо дивана, на пол. Ищет руку брата наощупь. Та все еще теплая, и грудь вздымается ровно под пледом. На первый взгляд с Сэмом все хорошо. Но только на первый, кто знает... — Что ты наделал? Как мы теперь разрушим заклятие? Кроули щурится хитро. — Может быть, стоит попробовать поцелуй? Ну, со Спящей красавицей ведь сработало, правда? — Тебе сейчас очень смешно? — Да я сейчас со смеху лопну. Ну, хочешь я поцелую тебя... глядишь, тогда твоя Белоснежка очнется хотя б для того, чтобы дать мне в глаз. — Т-только... п-поп-пробуй... — вдруг раздается с дивана, и Дин подскакивает, точно ему дали пинка, бросается к брату. — Сэм! Как ты? Ты... Сэмми? — Нет, пр-ризрак Рап-пунцель... К-как думаешь сам? Что происходит? Г-где мы? И что, черт в-возьми, здесь забыл этот поганец Кроули. Он разве не мертв-в? Демон нос задирает в потолок оскорбленно, но сам лучится самодовольством, замечая, как расслабляются плечи Дина, как прижимает он брата к себе. Как жмурится, задерживая дыхание. И гладит, гладит. Гладит Сэма везде, где может достать. Еще немного, и это перерастет в непотребство. — Ничего, что я еще здесь? Впрочем... кто-то же должен тут все прибрать, разобраться с ведьмаком и пристроить детишек. — Кроули, давай все потом. — Так я и знал. Сэм изворачивается, заглядывая брату в лицо. Хмурится, замечая на щеках поблескивающие, едва заметные дорожки влаги. Вытирает их аккуратно. — Ты объяснишь? Последнее, что я помню — твоя комната в бункере. Мы заснули под утро... — закатывает глаза в ответ на страдальческое завывание демона: "Без подробностей можно?" — Заснули, а потом — чернота. Сколько?.. — Четыре месяца, Сэмми. Я обязательно все тебе расскажу, только дай мне минутку. Я... голова идет кругом. Дин жмется к его груди, и Сэм обнимает брата крепко-крепко. В мозгу роятся-гудят миллиарды вопросов, вот только один Винчестер всегда чувствует другого без слов. И сейчас Сэм точно знает, что Дину нужно объятие, а еще — рядом он и чуть-чуть тишины. Только это. Наверное, понимает и Кроули, потому что тут же испаряется из гостиной. В кои-то веки без ехидных реплик и провокационных вопросов.