Калейдоскоп

— Ну… — Пауль в замешательстве помедлил, — ну, а подушка-то с одеялом у тебя хотя бы есть? Ну своя типа. Собственная. Шнайдер сморгнул: — Нет. На прошлой квартире они уже были. Местные. Пауль мысленно закатил глаза на такое раздражающе простое восприятие мира незадачливым Шнайдером, но вслух только мрачно выдавил: — Ну, а тут их нет вообще, мне пришлось свои покупать. С тех самых пор, как Пауль обзавелся кое-каким личным скарбом, включая подушку и одеяло, он вдруг стал необыкновенно щепетилен и чувствителен относительно всего, что касалось его собственного комфорта и личных, действительно ему одному только принадлежащих вещей. Зубной щетки, чайника со свистком или вот, подушки и одеяла. Съемная квартирка по существу представляла собой две маленькие комнатушки и комфортом совсем не блистала, но тут было другое. Она была своя. И Пауль жил тут один и был безраздельным хозяином пространства, которое ему внезапно надоело делить с толпой таких же, как он бездельников. «Старею», — как-то ужаснулся он, убедившись, что личный комфорт вдруг стал для него значимым. Но затем подумал — нет, просто вступил в закономерную фазу взросления, когда чистить зубы одной и той же щеткой с кем-то еще становится действительно неприятно. Шнайдер, по всей видимости, в фазу неприятия дискомфорта еще не вошел, т.к. все, с чем он явился на порог квартирки был один единственный походный рюкзак, видимо, и вмещающий весь его житейский скарб. — Раскладушки у тебя тоже нет, да? — в голосе звучала безнадега, а вопрос прозвучал уже в спину барабанщика, резво начавшего захватывать его, Пауля, личное драгоценное пространство. — А тут что, нет дивана? — еще чуть-чуть и Пауль бросился бы душить друга за такую вот бытовую беспечность. Беспечность шла в разрез с недавно образовавшимися ценностями герра Ландерса.

***

Стук зубов Шнайдера был слышен, так сказать, невооруженным ухом. Пауль пытался абстрагироваться от раздражающего совесть звука довольно долго — все тщетно. Дело в том, что на ночь Кристоф решил по-простому устроиться на полу — подложив под голову скомканный рюкзак и расстелив на полу кое-какие вещи. Он не учел одного — окна в старенькой квартирке были такие же старенькие и рассохшиеся — оттого едва сначала уловимый сквознячок, стелющийся по полу, в конце концов пробрал его до костей за какие-то полчаса. А отопление стоит дорого — и поэтому просить Пауля включить его и тратиться по причине его, Шнайдера, неосмотрительности, Кристоф просто не мог себе позволить. Оставалось молча погибать, скукожившись в три погибели настолько, насколько это позволяли три свитера, надетые один на другой. — Ты ж там совсем замерз, да? — Пауль высунул нос из-под шерстяного, пахнущего пылью и колючего, собственного одеяла. — У тебя тут довольно прохладно, — вежливо отозвался Кристоф, натягивая рукава на ладони. Пауль помолчал в темноте. Поразмыслил. Взвесил все «за» и «против». Затем пробурчал: — Иди под одеяло, — и, словно, оправдывая свою щедрость, добавил, — ты мне спать не даешь! Предлагать дважды не понадобилось — и вот, кряхтя и ворочаясь, гитарист и барабанщик пытались устроиться на одноместной узкой койке на одной и той же подушке, под одним и тем же одеялом. Выходило не очень — что койка, что одеяло были бессовестно малы для них двоих. Шнайдер пытался прижаться к теплой спине друг как мог ближе — но в таком случае одеяло едва покрывало его. — Да не так! — наконец не выдержал Ландерс, — повернись ты! Надо лечь «ложкой», тогда уместимся! «Дурья твоя башка!» — добавил он про себя. Наставшая тишина стала свидетельством бурных шнайдеровских мыслительных процессов. В целом… в целом эта самая «ложка» выглядела с стороны бы очень двусмысленно. Да нет. Она бы выглядела очень по-гейски. Назовем вещи своими именами. Кристоф тоже тщательно взвесил все «за» и «против». Комфорт все равно перевешивал яростно нахлынувшее на него смущение, теперь гнездившееся на пылающих в темноте щеках. Шнайдер снова заворочался, и спустя пару секунд Пауль ощутил неловкое прикосновение в области живота: Кристоф положил на него руку. Молчание стало напряженным. — Так же теплее? — спустя некоторое время тихо поинтересовался Пауль. — Еще бы, — выдохнул Шнайдер ему в ухо.