Благими намерениями

      Вжаться в саму тень, раствориться, не дышать.       Даже сейчас, увидев только профиль, она узнала его, как узнала бы из тысяч.       Будто резко похолодало, кожа покрылась мурашками. Цири хотела бы обознаться, но нет. Ведь прошёл мимо, не обернувшись, а косматые волосы не полностью закрыли шею, где раскинула крыльями по плечам татуировкой хищная птица.       Он протиснулся между стульями и сел рядом с какими-то шутливыми ребятами. Так спокойно, естественно, будто не был ночным монстром – всего лишь человеком.       Но Цири знала его.       Весь бар превратился во вражеский стан, когда легко и дружелюбно принял его, самого главного врага. Все звуки заглохли, периферическое зрение отказало. Враг смотрел задумчиво в сторону сцены, Цирилла – на него. И, пожалуй, это длилось бы вечно: шумящая от ужаса в ушах кровь, пульсирующие виски, тьма, наползающая со всех сторон, и ощущения, почти нереальные, тяжёлые, болезненные, которые она когда-то изгоняла на терапии. Рёбра стискивало липким страхом, дрожь скатывалась в руки.       Полумрак и мигающая лампа. Голоса, такие злобно-страшно-весёлые, над самым ухом, слева и справа. Громкие настолько, что дребезжат и ухают в теле, усиливая дрожь до зубовного стука. Запахи пота и табака душат. Собственное оцепенение, и даже в голове пусто.       - Ну и цыплёнок! Развлечёмся, парни!       «Развлечёмся, развлечёмся, развлечёмся...» – многократно эхом в голове, и кошмар утопил.       Да, это длилось бы вечно, если бы толпа не взорвалась вдруг аплодисментами, расшибая бессознательное на сотни осколков. Цири шарахнулась, едва не вскрикнула. Рыбой глотала воздух, не понимая, откуда взялась эта боль, и лишь бестолково оглянувшись, увидела, как врезается собственными ногтями в кожу плеч до одури. «Включайся!» – она тащила себя назад, наружу из глубины видений, с трудом раскрывая скованные пальцы и понимая, что следы могут быть серьёзными. Вдох и выдох раз за разом – хоть бы не погрузиться снова – и не смотреть, не смотреть больше в лицо опасности.       Цири давно не испытывала таких сильных флешбеков. Она ведь лечилась, она училась преодолевать это как здоровый человек, запоминала терминологию, сосредотачивалась на настоящем. Терапия, курсы, годы самоконтроля и коррекции с психиатром.       Напрасно.       Не поднимая глаз, украдкой сжимать и разжимать пальцы. Дыхание. Медленно перевести взгляд на бокал с соком, затем на чашку с арахисом, и по новой. Начать вслушиваться в окружающий мир, различить голоса, смех, звон стекла, стук и шелест. Сделать мир реальным, осязаемым. Дотянуться рукой до бокала и заставить себя сделать глоток.       «Вот так, дурочка. Давай» – зажмурилась, будто от пощёчины, обозвав саму себя. «Нет-нет! Не так! Как учили?! Ты хорошая, ты не виновата...» – пронзало болью в любом случае. Глаза, кажется, готовились позорно намокнуть. «Давай, соберись! Есть только одна цель!»       Возможность представилась.       Когда Цири осмелилась осторожно оглянуться, его на месте не было. Рыскнув взглядом по сторонам, он убедилась, что объект скрылся. «Куда, чёрт тебя дери? Так, он только пришёл. Либо обоссался, либо решил перекурить. Блять, нужно было сосчитать всех людей в зале, теперь не разберёшь, как много может быть рядом с ним...» Однако компания, в которой он сидел, осталась в полном составе. «В туалет. Да. В туалет. А значит... прошёл мимо, пока я здесь... Чёрт»       Понадеявшись, она скользнула со стула и нырнула в коридор. Там, в углу, ворковала парочка, наплевав на приличия, но так поглощённая собой, что вряд ли заметила девушку, свернувшую в мужской туалет.       В стенах синего кафеля не было ни души. Цири, не в силах унять дрожь и тяжёлое дыхание, крупно сотрясалась от каждого шума. Оглянувшись, она обратила внимание на защёлку дверной ручки и даже вздохнула с облегчением, тихо повернув замок. «А если это не он? – вдруг дошло до сознания, и в груди похолодело. – Маленькая ложь. Нужна будет какая-то ложь...»       Зашумел слив, тут же клацнула задвижка одной из кабинок, и он, поправляя ширинку, вышел вперёд.       Сердце пропустило удар.       Он буднично поднял скучающий взгляд, но тут же удивился.       - О, вы... - протянул он, явно принимая «гостью» за в стельку пьяную, если уж она перепутала двери. – Ошиблись?       Цири смахнула капюшон назад. Спустя долгую секунду на лице противника прочиталось узнавание.       Синие глаза, приходившие к ней во снах. Но не так, как у других, обычных, полных надежд и светлой романтики девочек. Синие глаза, сулившие ледяной пот, крик, с которым Цири просыпалась. Синие, от которых пытался заслонить её прибегавший на этот зов отец и нашёптывающий: «Нет, их больше нет»       Они были всё это время. Таились. Ждали. Их хозяин точно мечтал нанести новый удар. Последний.       - Цирилла, - выдохнул он.       Акцент полоснул по ушам. Цири в своих поисках уже не раз слышала его, не раз вздрагивала, будто опять в девятнадцатом. Но то было в прошлом. Узнав обо всём, разобрав по полкам, проклятый нильфгаардский акцент она выучилась ненавидеть.       - Ублюдок, - прошипела она.       Он хлопнул глазами в растерянности:       - Я не понимаю... Но главное, что ты цела.       Ярость поднималась пеной над кипящей водой.       - Цела? – уже откровенно рыкнула Цирилла. – И что бы ты ещё со мной сделал?       - Сделал? – его недоумение бесило. Слишком хорошо играл. Идеально притворялся. Но жестоко ошибся, сделав неуверенный шаг вперёд: – Я бы не...       В руке её щёлкнул складной нож. Большой, подаренный отцом. Настоящая гордость.       Он чуть побледнел и отступил назад, примирительно поднимая ладони.       - Ты всё помнишь? – резанул он точно в цель, едва не окатив новым приступом галлюцинаций.       - О, да, - переборола себя Цири, ощерившись. – Я всё очень хорошо помню. И хочу показать тебе.       Последнее, что она успела с наслаждением отметить в его отвратительно синем взгляде – страх.       Она кинулась стрелою ловко, нанося удар в последний момент так, что не уследить. Он едва успел вскинуть руку блоком, останавливая её кисть с ножом почти у головы. От второго удара – кулаком – заслониться не успел, и боль под рёбрами вышибла дух. Оставалось уповать на скорую выработку адреналина, но что потом?       Цири отскочила так же быстро, как налетела, и он удивился вновь, не в силах разобрать, какую школу применяла она, а в него уже вновь с наскока и из-под низа выстрелил нож. Тупой конец лезвия он предплечьем увёл вбок, уворачиваясь всем телом, но обманный новый выпад чиркнул по ткани джинсов, возможно, рассекая кожу. Он почувствовал отголосок боли, но реакция почти пришла в норму, и последующие атаки блокировались интуитивно. Одна за одной, градом. Он настроился, поймал непростую и аритмичную волну.       До тех пор, пока Цири резко не изменила тактику.       Сначала кинжал свирепой болью обрушился в левый бицепс, затем это мгновенное замешательство позволило сбить с ног на твёрдый пол – и нападение прекратилось. Он, кое-как рассудив, понял, что это либо шанс, либо конец, и, сдавленно замычав и жмурясь, собирал волю в кулак и пережимал глубокую, наверное, навылет рану.       Кармин на синем кафеле смотрелся жутко, противоестественно. Железный и душный запах перебил все остальные. Цири отшатнулась назад, не веря. Враг корчился от боли, инстинктивно отползал, нелепо скользил грузными ботинками, словно покалеченный жук. Фигура его перестала напоминать кошмар. Бледное лицо покрыла болезненная испарина. Ещё шаг назад – в маленьком помещении исключено было избежать этой близости, а стена за спиной страшно давила. Кровавый шлейф уродливо растянулся: «Сколько же её?..» - и вдруг кто-то настойчиво дёрнул ручку двери.       - Ну кто-о-о там чем занимается?! Открывайте!       «Бежать!»       Замок был слабым. Пьяная силища толкнула дверь с дури, и хлипкое дерево косяка разлетелось в щепки.       - Твою... Мужик, ты живой?       - Да, - сипло ответил он, морщась и едва не скуля позорно. – Жгут. Мне нужен жгут.       - Конечно!.. Сейчас! Врача вызову! Боги, кто ж тебя так? – кажется, субъект даже протрезвел, но стремительно начинал приобретать жёлто-зелёный оттенок. – Бля, прости, меня щас вывернет, похоже...       Сосредоточенный на собственном желудке, суетный, незнакомец, разумеется, не заметил, как откинуло сквозняком открытую форточку.       - Да это ведь живой, живой человек, - Цири не замечала, что бормочет вслух.       Её бы и не услышали за шлемом, за рёвом мотора. Просто некому. Каждый мчался по дороге параллельно её байку, но каждый по своим делам.       - Идиотка! Он меня знает! Заявит в полицию, даже Йениффер не отмажет!       Машинально удавалось удерживать руль и (возможно) соблюдать знаки. Голова гудела.       - Пиздец. Он умер. Он точно умер... Он... он меня не убил. А я его... с лёгкостью... Даже имени не зная...       Свежие воспоминания ярко перекрыли старые травмы. Красная абстракция на полу, гримаса боли. Настоящей. «Не купленной билетом по знакомству...»       - Проклятье! Меня все, все там видели! Каждый человек видел мой грёбанный байк и меня саму в этом углу. Дура, чёртова дура с тупыми игрушками по мотивам стрёмных боевиков!       Трясло.       - А если бы окна не было? А если бы он был не один? А если он и так был не один, а на соседнем толчке зависал кто-нибудь и всё слышал?!       Бил озноб, поджилки колотило.       - Надо успокоиться. Спокойно. Чёрт, спокойно! дыши!       Паника вымораживала изнутри, льдинками кралась по сосудам. Когда мимо под сиреной промчались копы, Цири припадочно вжалась и отвернулась. «Блин! Выдала себя с головой!»       Ей чудилось: весь город знал о ней теперь. Весь ночной Новиград ощетинился небоскрёбами, нависал и смотрел на неё многоваттными лампами-глазами победоносно и с отвращением. С двухэтажных окраин вглубь – её засасывало под склонившиеся, готовые упасть и упечь под собою высотки. Шея ныла, сводило плечи от напряжённой позы. Чувства вины. Огромного груза.       Цири отдышалась, попав в знакомый квартал, но так и не сунувшись в центр, минуя опасные взгляды тысяч людей по пустоватым магистралям.       Фургончик стоял там, где она и запомнила.       - Фалька, не может быть! – воскликнул Рееф, выплёвывая окурок и втаптывая его в асфальт.       От его нильфгаардского акцента Цири заново пронзило дрожью до мурашек, но виду она не подала, тряхнув растрепавшимися после шлема волосами. Парень бесцеремонно захватил подругу в объятия, и Цирилле вдруг стало легче.       - Рада видеть тебя, - похлопала она его по спине напоследок.       - Ну же, сама не своя, - шутливо тряхнул он её в плечах. – Так уж и быть, спрашивать не буду.       - Где тебя носило? – глаза спешащей к ним девушки метали искры, что соответствовало самому имени.       - Отец загрузил. Мы сейчас типа вместе работаем, - на ходу соврала Цири.       - А-а-а, ещё бы он не пристроил на тёплое место свою дочурку, - осклабился Рееф. Он явно был счастлив видеть свою маленькую протеже.       Впрочем, Искра не купилась:       - Да ты хоть представляешь, что сделала с Мистле? Она с ума сходит! Я не шучу, пустоголовая ты идиотка! Один звонок! Так трудно?!       - Ладно тебе, Искорка. – Рееф слегка заслонил собою Фальку. – Милые бранятся – только тешатся.       - Меня это не волнует! Всё! Я звоню ей. Пускай приезжает. А ты, - ткнула пальцем в сторону виновницы Искра, - не смей свалить до её приезда. Развела хуйню на ровном месте, ишь ты.       Цири провожала подругу потупившимся взглядом.       - А где Мистле?       - По правде говоря, мы практически потеряли её с радаров, как и тебя. Она приезжала ночевать и на дела, но в основном пропадала где-то. Наверное, тебя искала. Я-то тебя знаю, ты ничего не расскажешь. Но что будешь ей говорить?       Цири вздохнула, обнимая себя руками, и позволила маленькое откровение:       - Не знаю.       Рееф тоже вздохнул.       - Пойдём внутрь, - и махнул косматой головой на фургон. – От Гиселера мне, конечно, тебя не защитить, но ты просто обязана.       - Я надеюсь найти у вас... отдых.       - Понимаю, - усмехнулся парень. – Сделаем всё возможное.       Цирилла и сама догадывалась, что испытания на сегодня не кончатся. И, глядя на чересчур холодного Гиселера, догадывалась и о том, что вольность с рук не сойдёт.       - Гиселер, прости меня...       - Так, - повелительно взмахнул он кистью. – Для начала уясни, что отчитывать тебя, как щенка, я не буду. Этим пускай занимается Искра со своей вездесущей, - букву «с» он издевательски растянул, - сентиментальностью.       «Ого, да у них тоже не всё гладко», - успела подумать Цири.       - Больше всего меня волнует не твоя пропажа, а то, что это изменило, - Цири непонимающе нахмурилась, и главарь уверенно качнул головой. – Скажем так. Если ты не просила нашей помощи, значит, у тебя всё было на мази. Но если ты не удосужилась оповестить о своих делах, из-за которых пострадали наши, значит...       - Гиселер, ты неправильно понял! – вспыхнула она.       - Ты заигралась, - отрезал он, и даже Ассе недобро сверкнул исподлобья. – У нас был уговор.       - Я всё выполню! Ещё успею!       - Поздно.       Цири сморгнула непрошеные слёзы и проглотила ком. Нервоз этого безумного дня достиг апогея. Но Гиселер вдруг устало потёр переносицу и отчеканил:       - Мы все здесь любим тебя, Фалька, дорогая. И это правда. Мы кое-что слили, пока тебя и Мистле не было. Чудом ушли. Ассе ранен. Я принял важное решение.       - Нет, пожалуйста...       - Дослушай, - поморщился он, поднимая ладонь. – Мы укатываем севернее, подальше от горячих точек. Пидоры-нильфы идут, - извиняться ему было не перед кем, хоть вся ганза и родом с юга, - а их трибунал нас попомнит, когда здесь камня на камне не останется.       - Нет, Гиселер, останьтесь! Прошу вас! – Цири беспомощно обвела взглядом мужчин. – У меня ведь больше никого нет!       - Фалька, - мягко положил руку ей на плечо Рееф, - у тебя-то как раз есть. Давай по-честному: твоя жизнь получше нашей, и тебе стоит прожить именно её.       - Я не хочу!       - Девочка, очнись, - фыркнул неожиданно Ассе. – Ты сама не знаешь, чего хочешь.       Цири молящим и испуганным взглядом обратилась к Гиселеру.       - Ассе прав. А если вдруг узнаешь, чего, то сможешь нас найти.       - Ну же! Выше нос, мелкая! – Рееф ещё раз порывисто обнял её. Мы ведь не сегодня уезжаем. Давай затусим как следует.       Боль прилипла изнутри к грудине, слёзы и не думали высыхать. Распухал нос, лицо предательски набиралось влагой вслед за ним. В такой момент, когда все они были ей ужасно нужны...       Гиселер встал и подошёл, тоже плотно обхватывая могучими руками. От него убийственно пахло табаком. Как от настоящего вожака. Цири привычно осела под его энергетикой.       - Мы и так задержались в Новиграде во многом ради тебя, Фалька. Однако местный рынок перенасыщен, стычки всё чаще. Самое херовое будет, если до нас доберётся твой батя со своими волками. Их мы не боимся, как и любую другую шваль в мире, без обид. Вот только попадёмся мы вместе. Что тебе останется?       Он был также невыносимо прав. Ганза молчала о таких очевидных вещах, однако, никогда не приходившим Цири в голову. Цири наконец стыдливо осознавала, до чего глупа и недальновидна. Веселье, танцы, лёгкий разбой – о последствиях и путях отступления думал Гиселер по старшинству. Заслуженно.       Раньше её возраст казался ей пустяком, несущественным барьером, даже несуществовавшим. Сегодня грызуще многое встало по местам.       И это было адски страшно.       - Я всё поняла, Гиселер. Значит, Мистле... - она с трудом сглотнула, - уедет с вами?       - Зависит от тебя.       Цири взметнула неверящий взгляд:       - Но как?       - Она сама сказала. Поговори с ней. – В глазах главаря отразилась ещё какая-то мысль. Быть может, та самая, объявление которой он возложил на Искру.       Фисштех. Гиселер припас его достаточно для того, чтобы отметить отбытие из Новиграда. Товар был чистый – на своих ли скупиться? И, конечно, был спирт. Отличное вино, контрабандное, да не какой-то порошок в воде, от которого морщишься, блюёшь и болеешь, а настоящее солнце Туссента в каждой тёмно-зелёной таре. Сам главарь по обычаю опрокидывал внутрь свою любимую ржаную и «дубовую» водку, но до чего было добрым вино...       Цири смаковала его, залихватски отпивая прямо из горла на потеху компании. Дурачилась, откровенно развалившись на скрипящем откидном столике в фургончике, вызывая кривую улыбку даже у Ассе.       Ей пытались налить вино в стакан. Но глубокий красный цвет что-то вонзил в позвоночник. Она отшутилась. Друзья не должны заподозрить, разумеется. Не должны...       Когда от фисштеха заслезились глаза, в ход пошла даже водка. Поплыл незамысловатый интерьерчик, и очень смешным сделался Рееф со своей раздутой головой и извитым телом. Музыка бухала фоном, отдаваясь в груди. Цири, смеясь, угадала мелодию и подпела. Искра зачем-то заткнула ей рот, но почему – уже забылось, и Цири радостно изучила тарелку чипсов. Под пальцами она забавно размягчалась, и вдруг, словно в слайд-шоу, оказалась на полу.       Ах, как это было неважно!       Искра кошкой шипела. Схватила за руки Цириллу, встряхнула – та залилась смехом. Голова неестественно запрокинулась, чуть набок – и вот уже хватка превратилась в попытку удержать ставшее каким-то тяжеленным для такой субтильной девчонки тело. Вместе с тем открылась сила этого тела, вся сосредоточенная даже не в мышцах, а в сухожилиях. У Искры волосы стали дыбом. Цири дёрнулась от её рук, веселясь во всей своей раскисшей на первый взгляд манере, однако суставы плеч, которые Искра к таким испытаниям не готовила, подвели, до хруста в шее полетев вперёд. Искра отпустила Цири сразу, когда та подорвалась сделать что-то ещё.       Для Цири же все звуки, запахи и события перестали существовать.       - Не смейте ей больше наливать и сыпать! – вспылила Искра.       Рееф в отдалении готовил себе дорожку, не фокусируясь ни на чём более. Под ударом взметнулся белый дым.       - Эй! – он был обижен, тупо и слезливо уставляясь на оседающую пыль.       - Уберите всё! Это переходит границы!       - Пускай отдыхает, чего ты взъелась? – лениво отозвался Ассе, развалившись в гамаке под крышей. – Должно быть, папка её задолбал.       - Строишь из себя мамку, - буркнул вдогонку Рееф, елозя пальцем по столику в поисках последних пылинок.       - Сами-то не догоняетесь до её состояния. – Искра не унималась. – Сделали себе посмешище.       - Раньше тебя это не напрягало, - парировал Рееф.       - Так она себя ещё не накидывала.       - И почему «сделали»? Я её пальцем не тронул, - снова пробасил Ассе.       - А должен был. Чтобы остановить.       - Блять, Искра, какая же ты зануда! Вот только не говори, что решила повзрослеть или ещё там какая херня. Ну трахнула тебе Мистле мозги? И что? Разберутся! Нас это не касается, - Рееф махнул рукой в сторону Цири, ковыряющей коврик и тихо бубнящей что-то под нос. – Ты же её позвала уже. Сейчас приедет, они посрутся, а там либо Мистле укатит с нами в закат, либо будут они жить долго и счастливо. Я, блять, не знаю, почему рассказываю тебе эту банальщину.       - Потому что Мистле не будет сраться с этим овощем.       - Значит, завтра! Пох!       От злости рот Искры скривился в некрасивый излом.       - Гиселер, мог бы хоть ты вмешаться, - процедила она, полыхая глазами на тянущего кальян «супруга».       Главарь удостоил её лишь многозначительным взглядом.       - И где тебя носило тогда, если надо было смотреть за «ребёнком»? - тоже не отставал Рееф.       - Нужно было отъехать, - огрызнулась девушка, скрещивая руки на груди. – Не нанималась я Итлиной, чтобы знать, чем вы тут займётесь.       - На! – сунул ей жестянку пива почти в лицо Рееф. – Пупам земли тоже надо расслабляться!       - Не хочу.       Затяжка Гиселера оказалась особенно долгой. Ассе кончиками пальцев приподнял закрывавшую глаза шляпу, и по глазам метнулся блик, словно долгожданно выхватывая их из темноты. Банка в руках Реефа висела на одном месте, разве что слабо подрагивая. Только возня и шум, издаваемые Цири, мешали соблюсти тишину, которая стала вдруг странной потребностью для ганзы.       - Да ну нахер, - подозрительно скосился на Искру Рееф, первым не выдержав, как самый болтливый.       - Что? – злобно уточнила она.       - Видимо, ничего? – развёл он руками практически театрально. Но даже от его чуть притуплённого наркотиком сознания не укрылось, как стреляет глазами за его плечо Искра.       Туда, где в сумраке сидел Гиселер.       Дверь фургона распахнулась, и вместе с потоком воздуха, отвлекая от чего-то неуловимого и главного, внутрь ворвалась Мистле.       Никакого счастливого воссоединения. Никакой драмы.       Друзья видели лишь её спину, напряжённую позу, застывшую в упор перед той, которая сейчас больше походила мозгами на трёхлетнее дитя.       - А-а, Мистле, - было даже удивительно, как смогла сосредоточиться на ней и признать Цири, расплываясь в улыбке, граничащей с дебильной. Бледные руки потянулись к Мистле, наверное, с желанием обнять.       Кайлей, облокотившийся на косяк нарочно открытой для проветривания дверцы, не остался незамеченным, ведь и смотреть было особо не на что: Мистле просто развернулась, накидывая капюшон, и вышла прочь. По лицу её, несмотря ни на что, читалось слишком многое.