Мёртвый анархист

03:10       Вот Саша сидит в номере какого-то непонятного отеля. Миша крутится у барной стойки, ищет что-то. Спать хочется, но с другой стороны прерывать «вечеринку» желания нет. Подперев голову кулачком, девушка жмурится.       — Миш, ну чего?       — Секунду, сейчас все в наилучшем виде оформим, — он говорил так, словно в этом номере не происходит ничего особенного, будто бы для него это все обыденность, — вот!       Довольный как чёрт, Миша с характерным звоном поставил два огромных граненых стакана на стол. От громкого дребезжания, девушка даже подскочила, чудом не навернувшись со стула.       С важным видом Горшок разлил какой-то алкогольный напиток, Саша не могла понять какой, но было что-то завораживающее в этой янтарно- красной жидкости.       Стараясь не отрубиться прямо за столом, желая попробовать заветное «кое-что», лежащее у Миши в куртке, девушка вновь встрепенулась, отгоняя сон.       — Итак, — Горшок торжественно вручил Саше небольшую красную таблеточку, на одной из сторон которой был изображен улыбающийся смайлик, — это- экстази. Самое то, что бы просто разочек попробовать, — парень заговорчески подмигнул, накрывая своей ладонью ладонь девушки, — давай, употребляй на здоровье.       Говорил Миша чётко, но видно было по его блестящим глазам, что соображает он ни чуть не лучше подруги.       — А ты… будешь тоже?       — Вместе с дамой, разумеется.       Уверенный, но при этом вкрадчивый голос парня напрочь сгонял любой скепсис. Ничего не случится. Ничего плохого. Он так говорит.       Саша покрутила таблетку в руках, после чего закинула в рот. Жевать или глотать? Она не знала, но какая к черту разница. Миша закинулся следом.       Некоторое время ничего не происходило. Девушка уже готова была расстроиться, что опыт такой вот безрадостный, как вдруг она почувствовала приятное покалывание во всем теле, постепенно энергии становилось все больше, спать уже не хотелось. На лице Саши просияла беспечная улыбка, ей было пиздецки хорошо. Сидящий напротив Горшок, посмотрел на девушку и тоже заулыбался, демонстрируя отсутствие нескольких передних. Но ей было плевать какие зубы у него есть, а каких нет, ее вообще ничего не волновало. Чувство эйфории накатывало как волна, унося все неугодные мысли куда-то очень далеко. Дышать становилось все труднее, приоткрыв рот, Саша шумно втянула в себя воздух.       Вдох. Выдох.        После этих манипуляций окружающий мир окончательно потерял свои прежние очертания: все стало ярким, переливалось, предметы словно перетекали один в другой. Сбивчивое дыхание. Но оно не её. Миша стоит за спиной у девушки, что-то шепчет. Саша пытается разобрать хоть одно слово, но у неё не получается.       — Миш? — она тянет к нему руки, прикасается к щеке, чувствуя как ладонь покалывает легкая щетина. Он, придерживая ее руку, смотрит прямо в глаза. Саша тонет в этом взгляде, добровольно идёт на самое дно. Она, блять, хочет утонуть.       Девушка неловко соскальзывает со стула, попадая в объятья Горшенева, падает вместе с ним на белый гостиничный ковролин. Ей хорошо и ему тоже.       — Я… я, кажется, понимаю, — Саша попыталась встать с пола, цепляясь на этот раз за стол, рискуя уронить при этом стоящие на нем стаканы, — понимаю, чем тебе это все нравится.       Миша в недоумении смотрел на неё, откинул голову назад и все с той же улыбкой хрипло произнёс:       — Это хуево, ты знаешь?       Сейчас она ничего не знала. Пить вроде не хотелось, но ей казалось, будто добить все это дело нужно непременно алкоголем. Взяв стоящие на столе напитки в обе руки, девушка постаралась вернуться к Мише, при этом ничего не расплескав. Как много она разлила- не ясно, но выпить что-то им по итогу все же удалось. Дальше все было как в тумане: нежные прикосновения, объятия, быстрые смазанные поцелуи на шее, губах. Было жарко. Чьи- то руки стянули с Саши свитер, по-хозяйский изучали разгоряченное тело. Словно кукла, девушка покорно потакала этому.       Мише было чудесно, ей тоже. 06:30       Чувство эйфории уже сошло на нет, заменилось легкой апатией и окончательным отсутствием желания спать. Миша развалился на огромном кожаном диване, запрокинув голову на спинку, бездумно втыкал в окно. За грязным стеклом виднелись крыши домов, серое небо с легкими тучками раскинулось от края до края, словно заполняя собой весь блядкий мир. Он знал что нихуя хорошего не сделал ни для себя, ни для Анфисы, ни для Саши, которая сейчас, сидя рядом, вырисовывала причудливые узоры на его руке. Ему было в некоторой степени противно от того, что он катится куда-то вниз со своими наркотическими наклонностями, тянет за собой тех, кто наивно хочет быть рядом.       Лениво и небрежно Миша потрепал подругу по голове, она с легкой улыбкой хмыкнула и уткнулась ему в плечо. Видимо, ей сейчас было гораздо лучше, чем ему.       Высвободившись из цепких объятий Саши, Горшок вышел на балкон и закурил. Сизый дым, подхваченный легким утренним ветерком, уносился куда-то далеко. Мише сейчас тоже искренне хотелось съебаться куда подальше.       Хоть Саня и казалась ему забавной и привлекательной, но никаких серьезных планов на девушку у него не было, а она все жалась к нему, жалась. Необходимо быть человеком все-таки, а он ей будто ложные надежды подаёт. По крайней мере, она воспринимает происходящее таким образом. Только вот у него есть Анфиска и никто другой не нужен.       Бетонный пол был весь усыпан бычками, поэтому парень без каких-либо угрызений совести бросил на него ещё один. Уперевшись обеими руками в железный бортик, Миша тяжело вздохнул: нужно придумать как бы мягко отстраниться от Саши. А можно и не мягко, можно просто прогнать ее. Обидится? Ему должно быть поебать.       — Миш? — за спиной парня возникла растрепанная девушка, слегка пошатываясь, она встала рядом, — ты чего тут?       — Да эт самое… Покурить вышел.       Саша виновато отвела взгляд, она понимала, что вчера очень погорячилась со своими желаниями. Повела себя как шлюха, взяла эту чёртову наркоту, за которую так рьяно осуждала Горшка.       Парень печально, с легким осуждением посмотрел на девушку. Было во всей этой ситуации что-то тоскливое. Саша ничего для него не значила, но, в тот же момент, он не хотел чтобы она исчезла.