***
Кашин очень заторможенно копал вилкой омлет под очень тупой и вовсе не бодрящий звон ложек в столовой. С утра буквально все раздражало. Даже то, что в принципе не может раздражать и как-то негативно действовать на его настроение. «Ебанутая дверь», «тупая стена», «долбоебский цветок» и «ахуевшие в край одноклассники» очень действовали ему на нервы, и внезапно появившийся в поле зрения Тушенцов совсем не спасал обстановку. Настроение упало куда-то на самое-самое дно — удивительно! — пока не пробив его и не улетев в ещё более далекие ебеня. Тушенцов прошел вместе со своей «выкрашенной везде пиздой», как называл таких сучек Даня, к почти самому дальнему столику, но, к сожалению, недалеко от самого рыжего, и в его поле зрения. Даня с грохотом положил ложку на стол. Звук потерялся где-то в общем гуле. Руслан был таким идеальным, как он заметил. Пока его пизда лизалась к нему, как только могла, сам парень только четко отточенными движениями приобнимал ее за талию, обтянутую розовенькой блузкой, целовал изредка в висок, всячески избегая прикосновений в губы, и девушка, решив, что Руслан уделяет ей очень мало внимания, обиженно фыркнула и удалилась из столовой, пока брюнет, будто ни в чем не бывало, переключился на своих друзей. Кашин снова чуть не блеванул. Руслан выглядел очень уверенным в себе и довольно опасным типом. Таких «идеальных» людей Кашин уже встречал, не впервой. Только подправить этим людям их «идеальность» — и они уже в грязи перед своими друзьями и прочими прихвостами. И вот Тушенцов встает во всей своей гордой манере, вынужденно проходит вплотную рядом с Кашиным из-за большого потока людей в проходе. Даня хмыкает на такую самоуверенность и успевает поставить подножку, после чего ничего не ожидавший парень летит в пол, смахивая со стола рыжего рукой компот и выливая его на себя. Кашин отодвигается на стуле и весело проговаривает. — Бедняжка! Пол не треснул? Кто-то из наблюдателей сего события прыскает, а Даня лишь смотрит насмешливо, пока брюнет чуть заметно алеет от злости. — Нихуя ты красный, компот в лицо впитался, иль стыдно? Даня чувствует его желание прямо сейчас схватить рыжего за горло, или же убить иными мучительными способами. Его друзья тоже решили в стороне не оставаться, но, вопреки ожиданиям, тот останавливает их жестом, бросив многообещающий взгляд, встаёт и не без кое-каких смешков окружающих выходит, вслед догоняемый какими-то учителями, заметившими инцидент. Один-один.***
— А ответит нам на этот вопрос… Тушенцов Руслан. А ответом пожилой учительнице была лишь безразличная тишина. Та устало закатила глаза, замечая, что ученик ее не слушает. — Руслан, встань и ответь. Тушенцов на задней парте изумлённо раскрыл глаза, только сейчас отвлекаясь от телефона и обращая внимание на учителя. Уже не в первый раз Даня замечает, что Руслану абсолютно похуй на учебу и всех учителей. На уроках он не слушал, никогда не отвечал, но, вопреки этому, оценки варьировались от «четырех» до «пяти», и Даня уже понял почему. Обычно Тушенцов сидел вот так просто с телефоном, что-то в нем без конца делая, или же вовсе предпочитал не появляться. Вот, например, на урок после инцидента в столовой он не пришел. Почему? Неужели ему полчаса не хватило, чтобы привести себя в порядок? Чёрт знает… Но были кое-какие исключения. На уроках по химии парень появлялся всегда, и даже порой отвечал. Глупая закономерность, на самом деле, Даня думал сначала, что просто ошибся, или внимательность подвела (серьезно, химия?), но нет, походу химичка была единственным учителем, кого Руслан уважал. — Телефоны собирать буду теперь, я больше не могу так. Пересядь к Лизе Неред за вторую парту, быстро, — Елена Ивановна — то бишь учитель химии — повелительным жестом пригласила Руслана сесть ближе, чуть хмурясь. Всё-таки, ей было неприятно видеть телефоны в руках учеников на уроках. — Так со мной Даша сидит, мы перед уроком спрашивали… Кашин обратил внимание на одноклассницу. Если сравнивать со многими другими, она была очень даже ничего. Обычная девушка без огромных накачанных губ и вызывающих вырезов на блузке. Приятная внешность… Да и поведение ее отличалось. Девушку рядом, которую, как понял Данила, звали Дашей, тоже была ничего даже с кучей косметики на лице. Выглядело это красиво и эстетично. Да и сама она была милая и с заразительной улыбкой. Кажется, девушка старосты… — Кашин Данил, разглядывать одноклассниц потом будешь, — рыжий отмер, от неожиданности быстро переводя взгляд на тетрадь, потом на учителя. Та почему-то сощурилась, будто придумала самый коварный план. — Раз Лиза занята, садись к Дане, сидит же, скучает. По классу прошли смешки и восторженное «о-о-о» с задних парт. Кашин был единственным «Даней» в классе, но в глубине души он надеялся, что есть ещё один, который просто вышел из кабинета, и сейчас вернётся… В какой-то далёкой степени заебанности он развалился на стуле, расслабленно постукивая ручкой по парте и решая для себя, что с задачей «Я не буду сидеть с этим долбоебом, отъебитесь» Руслан справится самостоятельно. — Я вас слушаю, Елена Ивановна, в телефоне не сижу... на данный момент. Я думаю, пересаживание в данной ситуации — явно лишнее. А ещё я не хочу, чтобы у меня списывали, поэтому предпочитаю сидеть один. Кашин скривился и с оттенком иронии выдал: — Ага. Обычно отличники у троечников списывают. Кажется, класс уже выкупил все напряжение между ими двумя. Половина сидела с улыбками на лицах в ожидании продолжения этой борьбы. Только Кузьма на соседнем ряду как-то многозначительно посмотрел на Руслана. Судя по ощущению дыры в спине, тот неотрывно глядел на рыжего. Учительница подозревающим взглядом осмотрела их, и все же оставила Руслана на своем месте с последним предупреждением. На вопрос учителя он так и не ответил, так как тут же звонок прострелил уши, и класс почти сразу же вылетел из кабинета под усталый вздох химички. Кашин неспешно поднялся, протащив рюкзак по парте и складывая в него тетрадь с пеналом. Учебник он сегодня не взял под предлогом «ой, забы-ыл…» Класс уже почти полностью опустел, поэтому в тишине и покое… — Хорошее остроумие, Кашин. Даня, скрипнув зубами, накинул рюкзак на плечо. — Пошел нахуй, Тушенцов, — в тон Руслану ответил рыжий, и хотел уже выйти, но тот перегородил ему дорогу. — Слишком высоко прыгаешь для простой букашки. Причем прямо перед моим носом, — Тушенцов расслаблено вещал уже порядком раздраженному Даниле. Секунду они сверлили друг друга взглядом, и Даня наконец едко бросил. — Слишком высокое самомнение для помоечной крысы. Иди, куда шёл. — Слушай, а не много ли ты себе позволяешь? — сбоку подтасовался Кузьма, чуть толкая Кашина в плечо. Выглядел тот настроенным на драку, и вовсе не с детскими последствиями, — Припёрся сюда из какой-то захолустной деревенской школы, где учится быдло, и считает, что он тут может всё. Обстановка накалялась с каждой секундой. Сбоку ещё пристроился Хованский, и Даня как-то неожиданно оказался окружён. Со стороны выхода — Русланом, сзади — Кузьмой, и поодаль — Юрой. И каждый был настроен ой как недружелюбно. Дане вдруг захотелось зарядить всем троим, в особенности — Руслану, но, бросив взгляд на химичку, копавшуюся в каких-то бумагах, он лишь нахмурился и протиснулся между партой и брюнетом, наконец выходя из кабинета. Не посмеют при учителе. Сзади Руслан тихо усмехнулся и, тронув Юру за рукав, бросил короткое «потом». Итак, русский, ещё один русский и литература. И физкультура. Первые три урока прошли как нельзя лучше. Представьте — идеально! — тебя никто не тревожит, к доске не вызывают, не спрашивают. Сидишь спокойно, записываешь, что диктуют. Это было очень кстати, ибо Кашин был сейчас как один большой оголенный провод, который лучше не трогать. Как бы ни хотелось Кашину, мысли были не о русском и литературе, а о ебанном Тушенцове. После случая в кабинете химии, он стал презирать его ещё больше. Как и догадывался Данил, он оказался обычным трусом, который никогда ничего не решит один на один. Полное спокойствие в его глазах было только тогда, когда рядом стояли его друзья. А он — всего лишь пугливый маленький мальчик, хоть и пытается давить из себя какого-то хулигана несчастного. Но день кончается, уроки тоже. На физ-ру Даня не пошёл из принципа, ибо не хотел. Отмазался какой-то старой завалявшейся в рюкзаке справкой от врача, просто подправив в ней несколько цифр. Но на физ-ру его все равно погнали, мол, так надо, так положено. Точнее, на улицу. Следов ночного дождя, к сожалению, не было даже в глубокой тени, поэтому класс отправили на уличный стадион, на котором нещадно палило солнце. Было скучно. Даня считал выгон освобождённых из зоны комфорта какой-то нелепостью, ибо он ничего на этой несчастной скамейке не делал. Просидел с телефоном, мечтая поскорее удалиться, ибо бегающее по стадиону стадо оленей его никак не интересовало. Да ещё и солнце это невозможное… Слава богу, успел переодеться, а то сварился бы в школьной форме. В заднем кармане покоилась чуть помятая пачка сигарет, которую каким-то чудом удалось пронести на входе. Курить хотелось жутко, особенно после сегодняшнего веселья. Кашин не курил много. Раз в месяц, в редких случаях — раз в неделю. Когда он был на нервах, например. Сейчас он был готов скурить всю пачку, а потом помять упаковку, разорвать/сжечь/уничтожить и выбросить. Закусив губу и воровато глянув на физрука, Даня подвинулся на самый конец лавки, и, заметив что тот его не видит, быстро добежал до выхода из стадиона и спокойно направился за школу, где находился своеобразный парк с густо насаженными деревьями. Территория школы была довольно большая, места на улице вполне хватало, чтобы уединиться, или так казалось, потому что никого не было? Ну да, сейчас, как бы, урок… Просмотрев выбранную зону на наличие камер и пробив их через «bluetooth», Кашин достал пачку сигарет и вытащил одну, тут же поджимая ее губами. Щёлк — и Даня блаженно затягивается, закатывая глаза и убирая палочку ото рта. О таком спокойствии рыжий целый день мечтал. Тишина, пение птиц, никто никого не хочет убить… Ну, почти. Хоть покурить после «рабочего дня» было приятно, злость и раздражение это ничуть не убирало. Ебанный Руслан. Кусок говна, который считает себя тут главным, хотя на самом деле ничего из себя не представляет. Просто морда смазливая, которую никто на место не ставил. Кашин докурил и, бросив истлевшую бумагу под дерево, чуть затоптав ее под землю, развернулся, чтобы вернуться на лавочку, но не тут-то было. Только он дошел до поворота, из-за стены вышли Кузьма, Юра и ещё какой-то довольно крупный по телосложению парень, выглядящий минимум на двадцать пять. Видимо, он был из какого-то параллельного класса, возможно, одиннадцатого. Кашин по чистой случайности врезался в Кузьму, который тут же обматерил его и бросил что-то про корову. А потом узнал. — Е-ебать… — низко протянул Гридин, переглянувшись с Юрой и другим парнем. Молчание длилось всего несколько секунд, но за этот промежуток Кашин успел поверить в бога. Хорошо, что успел докурить, ибо ещё шантаж получать от них из-за несчастных сигарет… Рыжий, понимая, что просто так теперь уйти не получится, выпрямился и сложил руки на груди. — Че надо? — Пиздишь много и лезешь, куда не надо. Тоже мне выскочка нашлась, — медленно проговорил Юра, усмехаясь его теперешнему положению. — Есть определенные правила, которые абсолютно все здесь знают и понимают, — Кузьма начал медленно подходить к рыжему, — Ты либо тупой, либо очень смелый, но, скорее, первое больше подходит к ситуации. Тебе с самого начала указали, кто ты здесь и что с тобой можно сделать, однако ты, видимо, не понял… — Правило — подлизывать Тушенцову жопу? Я вижу, вы сами с этим справляетесь, — Кашин вскинул брови, и хотел уже их всех обойти, но его силком приволокли обратно. — Хорошее место для встречи. Камер нет.