Школа

      Онешко так и не вернулся к концу седьмого урока, но договорился с Даней по переписке забрать свои вещи у того в комнате.       Скучающе мотая коленкой под партой, Даня откинул голову и стеклянно смотрел в шероховатый бежевый потолок. В мыслях ничего дельного не наблюдалось. Парень будто лениво пролистывал их, уделяя внимание тем, что смахивали на синдром хронической усталости. Удивительно, не спит ночами Руслан, а устает как собака Даня. Надо спросить, откуда у того столько энергии берется.       Урок ОБЖ промчался, не спуская якорь. Собрав вещи, Даня зашел к Сане и Андрею в кинорубку, обговорил все детали. Успел пару раз расстроиться, что все будет слегка не так, как он представлял себе, но в конце концов вышел с хорошим настроением.       За окном рассеивались тучи, хотя было слышно из открытых форточек, как вдалеке гремел гром. Маневрируя по коридору среди других учеников, Даня поднялся на свой этаж, дошел до своей комнаты и зашел внутрь. Здесь коридорного гама уже не слышно; здесь только покой и нервный Тушенцов… Кажется, первое надо исключить из списка.       Даня снял с плеча рюкзак и поставил рядом рюкзак Онешко, гадая, стоит ли спросить, в чем дело, или лучше промолчать? В конце концов, он так долго думал, что автоматически получилось второе.       Кашин сел на кровать, достав из комода наушники. Прежде чем делать уроки, хотелось простого человеческого «потом сделаю» и мемчиков из ленты вк. Да и какие уроки? Выходные впереди. Также, он старался не обращать внимание на странную атмосферу и то, что Руслан периодически на него пялился. Но в итоге старания ушли коту под хвост.       — Уже не боишься, что твои любовные взгляды кто-нибудь заметит?       Руслан будто только того и ждал, что этого Даниного вопроса, но почему-то промолчал и отвернулся, недовольно фыркнув.       — Ах да, — вдруг вспомнил Кашин, — Уже ведь заметили.       — Кто? — ожил Руслан.       Даня поднял бровь. Он серьезно не помнит?       — Ну, типа… Юлик, — а потом, подумав, добавил, — Надеюсь, его ты избивать не будешь?       — Тебя щас изобью.       — Ну попробуй.       Тушенцов встал, щурясь и зачем-то сканируя Кашина на предмет серьезности высказывания. Кашин даже прихуел, гадая, кто из них сильнее сошел с ума.       — Правда волнуешься за меня? — прищур стал заметней.       Все-таки Даня.       — Бля… — Кашин утомленно закатил глаза, — Нет, блять, не волнуюсь. Просто так спросил.       Руслан расплылся в улыбке ака чеширский кот и беззастенчиво сел вплотную к Дане, закидывая руку тому на плечо. Даня лишь смерил его обреченным взглядом и снова уткнулся в экран. Может быть, в этот раз игнор сработает?       — Да-ань…       Хотя, вряд ли.       — Чт… — комок в горле помешал договорить. Даня внезапно ощутил, как рука, лежавшая на плече, сжала его шею. Холодные тонкие пальцы забрались под ворот футболки, пока черные глаза обжигали голую белую кожу. Даня быстро сглотнул, невольно заставив острый кадык дернуться под указательным пальцем, и тихо проговорил:       — Не сейчас. У меня сил нет.       — Может, тогда попробуешь себя в новой роли?       Рыжий странно покосился на него. Так просто он обо всем этом говорит?       — У тебя только об одном мысли? — без упрека, но со смятением в голосе спросил Кашин. Но Руслан тут же отпустил его шею и преисполнился в неловкости.       — Я скучаю.       — Разве не хватает того, что мы общаемся?       — Нет, — раздраженно рыкнул Тушенцов, выпинывая телефон из Даниных рук и садясь сверху на ошеломленного парня. Руки схватили веснушчатое лицо, заставляя зеленые глаза непререкаемо устремиться в черные, — Я не могу просто сидеть рядом, я хочу почувствовать, что что-то значу для тебя, понимаешь? Почувствовать, а не услышать.       Даня среди этих слов услышал душераздирающий крик. Не просьбы о большей тактильности, а именно это.       «СПАСИ МЕНЯ ОТ ОДИНОЧЕСТВА».       Руслан поджал губы после собственного прилива искренности, уже не зная, что делать дальше, но вдруг Кашин, опершись о чужие бедра, поднял голову и уверенно утопил пухлые губы во влажном поцелуе.       Тушенцов замер всего лишь на секунду, не ожидав такого моментального напора, но на него грех было ответить промедлением. Он ослабил хватку на веснушчатых скулах и зарылся в рыжие волосы, горячо и протяжно выдохнув в рот, чувствуя, как чужие руки с бедер поднялись на таз, пододвигая ближе. Объятия и поцелуй преобразовались в нечто большее, чем животная страсть.       Даня никогда не думал о том, что подобная тактильность может быть не просто чем-то звериным, а языком человеческой любви.       Он опрокинул Тушенцова на лопатки, активно хозяйничая языком у него во рту, но Тушенцов, быстро забрав руководящую позицию себе, усадил рыжего себе на бедра. Жадно втягивая воздух, Даня поднял голову, зачесывая упавшую на лоб челку, и боком вернул назад, устремляя глаза вниз на Руслана.       — Чувствуешь? — тихо спросил Тушенцов, пододвигая Кашина ближе. Даня нервно хмыкнул, уводя взгляд в сторону.       — Не, нихуя.       Руслан сощурился, прикусывая губу. Руки легли на чужой таз. Большие пальцы поводили по впадинкам по бокам живота, заставляя замолкнувшего Кашина еще больше напрячься от происходящего.       Такое ощущение, что Даня не был против, но его сжатость слегка настораживала. Никому не будет приятно, если хотя бы одному некомфортно. Но у Руслана был довольно большой опыт, поэтому он не так уж и переживал за бедного Даню. Однако Кашин осторожно сжал его предплечье, останавливая от дальнейших исследований своего тела.       — Не доверяю я тебе, — хмыкнул рыжий, — Зная, как тебе крышу сносит…       Руслан хитро улыбнулся.       — Тебе тоже снесёт, солнце.       — Блять, закрой рот, — у Кашина порой рдеют веснушки от его речей. Он неумолимо зажал нижнему рот, чтоб уж наверняка. Тушенцов не успел среагировать, потому что до его ушей донесся внезапный стук в дверь. Парни парой вздрогнули, тараканами рассыпаясь по разным углам. Успели как раз тогда, когда в проходе нарисовался Онешко с глазами по пять копеек.       Троица неловко переглянулась; Даня, нервничая, зачесал волосы назад и молча указал в угол, куда поставил рюкзак Юлика. Русоволосый глянул в указанную сторону, потянувшись, забрал свои вещи и, благодарно кивнув, скрылся за дверью. А Даня тем временем в ахуе уставился на Руслана, что выглядел так, будто ничего страшного не произошло. Тушенцов, перехватив напуганный и вопросительный взгляд, вздохнул.       — Он знает.       — Что знает? — уточнил Кашин, хмурясь. Руслан долго не планировал подтверждать его гипотезу, но в конце концов решил, что хоть что-то Даня может знать.       — О нас с тобой.       Руслан напряженно смотрел на то, как Даня задумчиво зачесывает волосы назад.       — И откуда он это знает?       — Я сказал.       Даня хмыкнул, постукивая пальцами об локоть.       — Походу, вы близки, раз ты посвятил его в это.       — Это случайно получилось. Но он тот, кому можно доверять, сам знаешь.       — Да. Знаю, — поднялся, захватывая с собой телефон.       Почему-то в груди образовалась не то зависть, не то обида. Ему-то Руслан ничего не рассказывает, только отнекивается и орет, что это не Данино дело. А тут, глядите-ка, Онешко в такую тайну посвятил! Может, просто Даня не так внушает доверие, как тот, и все же…       — Ты куда? — Руслан насторожился резкой смене атмосферы.       — Есть. А да, еще кое-что. Надеюсь, ты понял, что голосовое, что тебе отправили — это случайность?       Руслан внимательно выслушал вопрос, но отвечать не поспешил, задумавшись.       — Я еще пытаюсь понять, кому надавать за «случайность».       Даня усмехнулся и отправился в столовую, оставляя Руслана сидеть в комнате. Тушенцов глубоко вдохнул, откидываясь на подушку и мыльно глядя куда-то вбок. Потянулся к комоду, открыл ящик со смятыми тетрадными листами. Внимательно пересмотрел их все, но выбор пал только на один из них. Он лег на живот, вчитываясь в стихи, будто оторванные от чего-то цельного.

Люди умирают от своих амбиций.

От бесконечной работы — мысли о самоубийстве.

Всё у них там происходит быстро;

А я, смотрю с облаков и лечу, как птица.

      Руслан задумался над временами, когда писал эти строчки. В затуманенной памяти мало что показывало лицо, а если и показывало, то только в матовой серой маске. Но осадок остался такой, будто он попал в прошлое и проживает те события снова.       Карандаш оказался в руках, лист — на рандомном учебнике. Покусывая грифель, Руслан внимательно гулял взглядом по появлявшимся строчкам, внутренне благодаря и проклиная Милену.

И я не стал, как они —

Но всё сам потерял, а, быть может, забил.

Во мне нет больше сил, меня давит лайфстайл —

И, смотря в отражения зеркал, думаю: кем ты стал?

Посмотри, кем ты стал!

***

      Глазами парень пытался найти свободное место. И нашел.       Юлик сидел рядом со столом учителей, зависая в учебнике и поражая своей незаинтересованностью в реальном мире, ведь, несмотря на достаточно громкое «Юлик» и последовавшее за ним «ЮЛИК ПРИЁМ», тот ни моргнул, ни Барнаул.       Глубоко вздохнув, Даня поместил свой зад на соседний стул, уныло ковыряя спагетти и косо поглядывая на сосредоточенного Онешко. Спустя секунд десять зрачки Юлика начали плавно перемещаться влево, а затем все тело пришло в броуновское движение.       — Даня?! Бля, откуда ты взялся? — очнулся Онешко. Даня заинтересованно смотрел на него, отправляя в рот рядом стоящий салат, пока Юлик не понял, что отвечать ему не собираются, и не закатил глаза.       — Чем ты так занят?       Юлик завис.       — Ну… Биологией?       Даня недоуменно кивнул. Вообще, он имел ввиду то, что он перечитывает один абзац уже пятый раз…       — Резонно…       Видимо, общаться Онешко в данный момент не намерен и подтвердил это внезапным исчезновением: стоило Дане отвернуться на пару минут — его и след простыл. Что ж, с его загрузкой всё позволительно, даже грубости, коих Онешко никогда не произносит. Ладно, почти никогда. А если и произносит, то с жалобно выведенным на лице «я ни хотель».       Махнув на все рукой и врубив в проводные наушники музыку, Даня чутка расслабился, хоть гул, звон и какая-то ругань и просачивались сквозь подавители звука. Хотя, не «чутка расслабился», а очень даже основательно, ибо только через пару минут вдруг увидел телефон Юлика, лежащий аккурат на самом краю стола.       — Бля-ять… — Даня потянулся за гаджетом, оглядываясь на выход, но Машу-растеряшу видно на горизонте, к сожалению, не было.       Парень, решив, что отдаст телефон Юлику потом, после того, как нормально поест, успокоился снова и задумался над тем, что забыл о своих старых друзьях и увлечениях, пока устаканивал свою жизнь в этой школе. Со звукорежиссурой он уже все решил, но как насчет того же Дениса, который так ему помогал в самом начале?       Даня попробовал набрать ему, но в ответ послышались только гудки. Черт знает, чем тот сейчас занят, а Даня не из тех, кто тормошит звонками. Да и Ден сто процентов перезвонит, когда освободится.       Переключив музыку на более бодрую, Даня поднялся, правда, чуть не забыв телефон Юлика, но тут на чужом вспыхнувшем экране высветилось то, что заставило кровь в жилах превратиться в колючую проволоку.       Александр Цистенко: 2 новых уведомления       Даня остекленело перечитал.       Потом еще.       Экран быстро потух, как и что-то изнутри, обдавая всё пустынным холодом. Данила осел обратно на стул, пока в ушах стучали биты, а в голове — биты. Коснулся пальцем экрана, чтобы убедиться, что уведомления пришли реально на аккаунт Александра Цистенко; проверил, действительно ли это телефон Юлика.       Да.       Везде «да».       Парень долго сидел, будто пристреленный на месте. Грудь тяжело вздымалась, не в состоянии поднять осознание происходящего. Гул в ушах все сильнее путал мысли, что роем проникли в голову.       Нет.       Невозможно.       Даня ни за что не поверит.       — О, Дань, слава богу, — вполне ожидаемо подтасовался сбоку виновник торжества, юркая глазами по столу в поисках оставленной вещи, — Ты мой телефон тут не видел?       Юлик выглядел запыхавшимся, а увидев в Даниных руках свой гаджет, почему-то побледнел и быстро начал бегать глазами туда-обратно. Кашин молча протянул Юлику его телефон. Но когда Юлик уже обхватил его ладонью, убито спросил:       — Это ты сделал?       Данины глаза были мертвенно неподвижны, устремлялись в противоположные, парализуя и их, и руку, схватившую телефон. Юлик украдкой поднял глаза, сглотнул ком в горле и тихо переспросил:       — Что сделал?       Даня долго не отвечал. А Юлик долго не шевелился.       — Ты отправил Руслану тот войс?       Ощущение, будто он в вакууме, в котором кончается воздух, все сильнее сдавливало еле шевелящуюся грудь. Онешко потупил глаза и еле слышно прошептал.       — Да.       Вот. Тебе. Раз.       Онешко ведь должен был понимать, что отсылая это Руслану, их отношения могли пойти в полнейшую пизду…       — Почему? — продолжал Данила, сильнее разрывая себя изнутри, но внутри надеясь на лучшее. Может, он вообще случайно в пьяном угаре это отправил.       Юлик стал избегать чужого взгляда еще сильнее, хотя это было буквально невозможно: зеленый яд отравлял насквозь. Хоть бы под землю провалиться…       — Отойдем?       Даня плелся на автопилоте, минуя стеклянные двери столовой и стараясь не упускать из мыльного поля зрения шевелюру Онешко. По оживленным коридорам они поднялись на пятый, где направились в каморку под выходом на крышу — единственное место, разговор в котором не сулит ничего хорошего. Но Даня был готов уже абсолютно ко всему. Онешко тоже не дышал, это было отчетливо видно. Чужая вина настолько брызгала в глаза Кашину, что он сумел отвести их в сторону, проморгаться и подумать более оптимистично.       — Я должен был давно сказать, — спокойно начал Онешко, не поднимая глаз на Кашина, — Прости за это, я не хотел.       Он закрыл глаза и провел по сморщенной переносице пальцами, будто пытаясь скрыться, убежать. А Даня заметно перевел дыхание. Хватка на горле ослабла.       — Но это было просто необходимо.       — В… в смысле? — не понял Кашин.       Юлик почему-то продолжал себя вести виновато, но вместе с тем как будто нет… Даня правда пытался его понять, но сдался после того, как после нервного сглатывания тот уверенно начал пояснять.       — Я надеюсь, ты готов это услышать, — тихий выдох, — Вы с Русланом не должны быть вместе. Это просто ненормально.       Данино расслабленное от шока лицо исказилось от удивления.       — Погоди… Разве ты с Русланом не встречался? — случайно слетело с языка. Рыжий не мог поверить тому, что слышит.       — Откуда… — Онешко поднял изумленные глаза, но почти сразу же сам нашел ответ на свой вопрос. Руслан. Конечно же, Руслан, — Блять… Это было детской забавой, Дань, — он куснул обратную сторону щеки, — Пойми, это ненормально.       — Юлик… — сипло выдавил Даня, потирая горло. Больше он не мог это слушать, но бледный и решительный Онешко все продолжал, вышибая Даню из колеи все сильнее.       — Я должен признать кое-что. На Новый Год вы с Русланом ведь рассорились из-за вброса, мол, между тобой и Дашей что-то есть? Это был не я, но это дало толчок моим действиям. Я пытался показать тебе, что вам грозит из-за ваших отношений… Прости за… Те сплетни о тебе, но я по-другому не мог! Ты мой друг, и…       — Стоп…       — Ты не понимаешь, что творишь! — крикнул тот.       — А что творишь ты?! — Данина чаша вскипела и вылилась наружу таким пугающим криком, что Онешко побледнел пуще прежнего и проглотил все, что хотел сказать, отступая к стене, — Ты, хоть, сука, представляешь, сколько сил было потрачено? Сколько сил потратил он, и сколько сил потребовалось мне, чтобы понять, насколько ему нужен рядом близкий человек?! Просто, блять, близкий человек!!! А в итоге он как всегда получил крысу, которая втихаря уже несколько месяцев ебашит ему ножи в спину?! Тебе ли, сука, говорить о том, что это неправильно? Тебе ли теперь говорить о том, что ты мой друг, бля?! Кто тебе дал право лезть в чужие отношения?       Кашин был похож на демона, что пришел в ярость. Темно-зеленый яд сочился отовсюду, заставляя задыхаться. И этому была достойная причина. Если бы не Онешко, Даня бы никогда не увидел своего парня в таком плачевном состоянии. Онешко мог сделать все, что угодно, за что Даня его бы простил.       Но не предать. Не рассылать сплетни. Не пытаться их рассорить на протяжении нескольких месяцев. Даже заикаться на тему чужих отношений было бы погано с его стороны.       Рука оказалась у Онешко на горле, пережимая ее до неистовой боли.       — У него ведь и до меня был близкий человек, ведь так? — шептал Даня ему на ухо, сдерживаясь настолько, насколько это возможно. Юлик дрожал под его хваткой, не имея и малейшего шанса двинуться. Да даже если бы шансы были — аура царила настолько ужасающая, что кровь в жилах стыла, — Или, все-таки, не был?       Пальцы сжимались все сильнее, пока Юлик, следуя инстинкту самосохранения, не попытался убрать чужую руку. Глупость сработала. Даня отпустил его, и он загнулся, кашляя как заядлый курильщик. Но тут его за волосы выпрямили и приблизились, пронзая теми же копьями, что недавно проткнули самого Кашина.       — Не смей приближаться. Ни к нему. Ни ко мне.       За захлопнувшейся дверью Онешко остался один. Он лежал на полу, уже не чувствуя того страха. Но чувствуя такую боль, что и словами не передать. Только после слов, только после разбитых глаз Кашина он понял, что наговорил.