Поместье Черный Дрозд

А дома ее ждал сюрприз. Из-за размеров подарка комната казалась меньше, чем есть на самом деле. Агния обходила белую коробку раз за разом, пока до нее не дошло, что внутри. - Ну и долго будешь круги наматывать? Открывай давай. – Распорядилась матушка, едва появившись в дверях. Тон был холодным, как обычно, зато самодовольная улыбка сияла ярче фарфорового чайного сервиза для кукол, уютно расставленного на прикроватном столике. - Это что? Это кукольный дом? – Агния не могла поверить глазам. - Радуйся, твои слова услышаны. Донимала родителей – вот теперь получай. Теперь-то ты довольна? Агния смотрела в серые глаза матери – не шутит ли? - и вдруг залилась слезами. - Но я же просила его… Мне тогда лет шесть было. Ты же помнишь, - всхлипывала девушка, - как я хотела его! И это было правдой. Каждый праздник, каждый день рождения, новый год черноволосая девочка надеялась увидеть в куче подарков то единственное, чем мечтала обладать. Кукольный домик подруги Оли свел с ума, и все детские мечты Агнии строились вокруг него. Семья Синельских могла себе позволить многое, и агния знала это, поэтому надежда не умирала. Но то ли к ее фантазиям относились со снисхождением – глупая малышка, сама не знает, чего хочет по-настоящему, то ли родители были так заняты, чтобы услышать ее – кто теперь знает? Факт оставался фактом – детский голос просил в пустоту. И этот подарок выбил из колеи. Агнии было больно смотреть на отороченные розовым шелком одеяла, на деревянный столик, собравший вокруг компанию из стульев, на воздушные занавесочки на маленьких оконцах. Внутри нее плакала обиженная маленькая девочка. Матушка вскинула сложенные руки к небесам. - Боже, помоги мне понять этого ребенка! И опять ей не так! Тебе хоть в чем-то угодить возможно? - Мама, - рыдала она, жалея себя, - матушка, как же так? Ты же знала! - Знаешь что? – каркнула женщина оглушительно. – Бессовестная ты! Сама не зарабатываешь, только у родителей на шее сидишь, да еще недовольна. Может, ты уже себе настоящий дом желаешь? Отдельный, не этот, а, Агния? Агния закрыла лицо руками, а душа кровоточила. Каждое слово ножом полосовало сердце. - Или ты что, взрослой себя считаешь? Вырасти успела, я тебя спрашиваю? Отвечай! Из-за рыдания Агния не услышала, как быстро мать простучала каблуками к дочери. Момент – и высушенная рука тянет за волосы, открывая заплаканное лицо. Лицо матери в гневе казалось еще более морщинистым, еще более устрашающим. - Мне больно! Пусти! – завизжала Агния. - А мне не больно? Мне не больно? Я ради тебя ночей не спала, не доедала, все лучшее тебе отдавала, а ты вот так с матерью обходишься! Где твоя благодарность? – она сильнее потянула ее за волосы, цедила каждое слово сквозь сжатые зубы. – Подарок ей не понравился. Может, ты уже и по мальчикам бегаешь? Бегаешь? Говор-ри! Сил говорить не было. Агния тряслась всем телом и плакала навзрыд. Ей было все равно, что сейчас она выглядит жалкой и уродливой, с некрасиво раскрытым ртом, пылающими щеками и в скрюченной позе побежденной. Та боль, что была ей знакома с давних времен, снова отравила кровь, и девушке снова казалось, что выхода больше не будет. - Ну, значит так. Раз ты у нас вырасти успела – я так и передам отцу, - будет тебе взрослая жизнь. Замуж пойдешь. Не хватало, чтобы ты еще в подоле принесла. Распутница. Стыда не оберешься. – Добавила она себе под нос и направилась к выходу. Матушка с силой откинула ее в сторону. Агния не удержалась на ногах и влетела прямо в ненавистный домик. Коробка качнулась, и оба повалились на пол. Послышался треск сломанных деталей и звон разбитого фарфора. - Ах ты выродок! – мать плевалась в бледное лицо Агнии. - Ломает то, что досталось по милости божьей. Запомни: тут нет ничего твоего. Еще раз что-нибудь разобьешь… Уберись! – на прощание рявкнула она и хлопнула дверью. Вечером, после ужина, к которому Агния не спустилась, пробралась к комнате матушки. На цыпочках, едва дыша, она была уверенна, что поступает правильно. Левый бок тянуло от удара, а ладони в порезах от игрушечного сервиза. Но все это не важно, когда на кону стоит ее свобода. Свобода управления своим телом и чувствами. Она же пошутила? Ей нельзя замуж! Вот сейчас Агния попросит прощения, убедится, что все сказанное в гневе не больше, чем пустая угроза и вернется к себе, спокойная. Может, найдет силы поесть. И уснет сладко. За дверью не было привычно тихо. Отец, редкий гость их дома, осчастливил жену своим приходом. Сначала Агния вспыхнула и хотела убраться, но через минуту, когда наступила тишина, она услышала разговор. Сквозь щель приоткрытой двери она разглядела мать в кровати. Отец поспешно застегивал брюки. - Я так скучаю по тебе. – Сказала она так мягко, и Агния вдруг увидела в матери ту прежнюю женщину, любящую и любимую. - Не начинай, Галь. Ты знаешь… - Да, я все прекрасно знаю, - перебила она его чуть резче, но остановилась. – Я тут одна, а ты пропадаешь там, у них. Все нет тебе дела до своей жены. - Я не могу по-другому. - Не может он. – Пробубнила она. Потом неспешно встала с кровати, высокая, статная, гордая, в прозрачной на просвет сорочке подплыла к мужу. Окно подсвечивало ее силуэт, и стройная для своих сорока пяти лет, будто носила на высохшем теле вуалевый мешок, ошибочно ожидая, что он омолодит ее или сделает хоть сколько-нибудь привлекательной и юной. - Если дочь – молодая женщина, то я старуха. Поэтому ты не любишь меня так, как прежде. – Помолчав немного, будто собираясь с духом, добавила. - Передавай Евгению привет, - сказала она странным тоном, - и говори, что она готова. Пусть привезут Юрия на смотрины. Я даю добро. Юрий. Юра. Не тот ли это мальчишка, нескладный, вечно простуженный и гнусавый, с незаживающими расцарапанными воспалениями по лицу? Агния помнила, как с подругами дразнили его и пророчили волосатые ладошки. Сердце заколотилось, предчувствуя недоброе. - Как? – вскинул голову сидящий на стуле отец Агнии. – Галина, опомнись! Она же ребенок! - Нет! – воскликнула женщина с нескрываемой обидой. – Пусть получит то, чего так хочет. Вот не будет рядом родителей, завоет. Будет знать. Это мое условие, понял? Либо так, либо и ты оставляешь эту грязь и возвращаешься… - Галь, так нельзя. Ей школу окончить надо. И ей всего шестнадцать! Какое замуж? Да и Юрку ты знаешь, он тот еще. Глупый, голова не варит. Не поймет ничего, а Агния понесет потом, господи, прости! Она ж мала еще, нельзя им. - Евгений – уважаемый в приходе человек, как ты сам знаешь. – И снова тот странный тон. – Вот пусть его и учит. Ты меня дурой не выставляй, на себя посмотри. И вообще-то ей надо было думать до того, как с мужиками в койку ложиться. Взрослой себя считает. – Фыркнула мать. – Нет, и не уговаривай, я все решила. - Бог с тобой, Галина! – настал черед отца вскрикивать. – Что ты такое говоришь? Не может наша Агния опуститься до такого! Она чиста и непорочна, добродетельна. Муж ей нужен такой, чтобы ценил ее, заботился и оберегал ее чистоту. И только когда придет время… - Ты всегда был тюфяком, Павел, им и помрешь! Женщина дернулась в сторону и стала в закрытую позу. Под сорочкой спина прогнулась вперед, горделиво вверх взлетел подбородок. - Галь, ну прости. – Поднялся мужчина. – Не верю я, что Агния испорчена. Ну, с чего ты так решила, скажи на милость? - Нет, ты не видишь разве? Не видишь, что с ней? Так не ведут себя невинные агнцы. Это все ваша греховная печать отравила ее кровь. Только представь, если народится ребенок – это же позор! Нет, пусть за ней следит муж и что хочет с ней, то и делает. Она обесчестила себя и сама в этом призналась. Не в силах слышать подобного абсурда, Агния влетела в комнату. - Матушка! Папочка! Девушка упала на колени. Она хватала мать за руки, плакала, вымаливая прощение. - Только не отдавайте меня замуж! Мать брезгливо отняла руки и отдернула подол. - Грязная. – Только выплюнула она. Отец бледный, с ошалелым взглядом смотрел на развернувшуюся картину, а потом бросился к дочери. - Вставай, зайка. - Уйди от нее! – рявкнула мать. - Галина, как ты можешь? - Ты что, не понял меня? – завизжала она, разворачиваясь к мужу корпусом и разводя по сторонам руки так, что походила на шипящую белую птицу. - Мамочка, прости меня. Я все сделаю, все, что скажешь. Только не отдавайте замуж за него! - Вон как запела, слышишь? – кивнула матушка мужу. – Что ж ты раньше мать обижать вздумала? - Это я от глупости. Ну, простите меня! Маленькая я еще, ничего не понимаю. Черты лица матери смягчились. - Вот. – Удовлетворенно произнесла она. – Вот видишь, сама призналась. Дурные мысли ушли. Но замуж ты все равно пойдешь. Обрушился приговор, и Агния похолодела. Она не была готова ни к чему, что сулит ей взрослая жизнь. Всю жизнь ее опекали родители, самостоятельность позволялась только с родительского благословения, но ни шагу в сторону – не дай бог чего наделает! Глупа еще, мала. - Пойдешь, я сказала. Или ты что, обидеть нас вздумала? Хочешь, чтобы мы всю жизнь прожили в нищете? Вон, смотри, уже где-то платье порвала. А где я тебе новое достану? Или всю жизнь хочешь ходить в рванье? - Галь, перестань. – Тихо подал голос отец, все еще связанный властным запретом на право участия. - Ты же вредишь нам. Смотри, Агния. Замуж пойдешь, и это не обсуждается. – Добавила она громче и четче, перебивая жалкие мольбы. – И не приведи господь, свадьба сорвется. По твоей вине мы умрем в бедности и с позором. И только ты будешь во всем виновата. И не будешь счастлива всю жизнь. Бог не позволит. Мать не кричала, а монотонные слова падали и падали каплями на черную макушку, заставляя тело содрогаться в болезненных судорогах. - Я чиста, матушка. Меня не в чем упрекнуть. И не нужны другие платья, я эти хочу. - Чиста, говоришь? – усмехнулась мать. – Ну-ну. Пусть по-твоему. Тогда для кого себя бережешь? Думаешь, кто-то на тебя посмотрит? Мать потянулась к Агнии, и девушка испуганно отскочила в сторону. Тонкая рука потянулась не за тем, чтобы ударить. Пальцы аккуратно завели черную прядь за ухо. - Я же тебе добра желаю, оттого говорю честно. Не в мать пошла внешностью, но что поделать. Ну что это за волосы? – она подняла кончик косы и, тряхнув, небрежно отпустила. – А что за нос? У твоего дедушки такой был, орлиный. Он всю жизнь его стеснялся, а ты выпячиваешь, будто это достоинство. Ну, что ты плачешь? Правда – она такая. - Остановись. – Так же тихо молил отец. - Но все можно исправить. Тебе нашли жениха, и ты должна чувствовать себя счастливейшей женщиной в мире. Ты будешь любима и желанна несмотря на уродства. Семейная жизнь преобразит тебя. Молись, и будешь услышана. Довольно потрясений на день. Агния вскочила и, не разбирая дороги, кинулась прочь. Глаза плакали, а в душе свили гнездо змеи. Если ей суждено выйти замуж так рано и за нелюбимого, не познать взаимного чувства, то она должна поторопиться. И только одна мысль стучала в голове: вены вскрывают вдоль. Слова Кирилла. Он-то ей и поможет.