Поцелуй — это милый трюк, придуманный природой для того, чтобы остановить разговор, когда слова становятся лишними. Ингрид Бергман
***
22/04/02 Хиросимая окия, Конохагакуре-но Сато. Гейшами редко становится кто-то кроме омег. Альфы агрессивны, неистовы и слишком неукротимы. Беты страдают чрезмерной пассивностью, холодностью и равнодушием. Поэтому омеги с их добродушным, ласковым нравом, приятным приторным ароматом да природной кротостью идеальны. Ей, на самом деле, сложно быть как гейшей, так и омегой. Но из-за удручающего, иссушающего понимания того, что так нужно, сопротивляться местным гендерным разграничениям попросту не хватает сил и желания. По большей части, хотелось бы опустошать рюмку сакэ, наслаждаться мягкой постелью до самого вечера и изредка радовать пришедших гостей драгоценным вниманием, как Рино-нее-сан. К общему сожалению, Саюри все та же неприглядная майко, у которой нет такой элементарной вещи, как «право выбора», она вынуждена исправно посещать занятия танцевальной школы, практиковаться в каллиграфии и покорно терпеть издевательства над собственной внешностью, так как красота требует жертв в абсолютно любом возрасте. В особенности гейши. Саюри задумчиво прихватывает губами сорванную с дерева сакуры ярко-алую вишню, дабы зажать зубами ее тонкий стебель и, оттянув назад один конец, языком ловко притянуть другой, тем самым образовывая короткий зеленый узел. Из-за того, что это далеко не первая попытка, совершить задуманное удается с играющей легкостью. Незаметно представившийся взору Шисуи, расслабленно свесивший ноги со статуи покрывшегося мхом японского дракона, с любопытством подался вперед, оглядывая выделяющийся красный плод, обхваченный розовыми девичьими устами: — И что ты делаешь? — Уроки обольщения Рино-нее-сан, — втянув вишенку, предварительно убрав свернутый росток вместе с косточкой, она мило улыбнулась, скрывая внутреннее раздражение из-за столь причудливых поручений. — Гейша должна быть лучшей во всем, даже в банальных нежных прелюдиях. — Хм-м, — безучастно протянул он, хитро прищуривая зажегшиеся коварным блеском глаза и срывая первую попавшуюся вишенку с ветки дерева, перед тем как метко бросить ту ей в руки. — В таком случае, почему бы тебе не продемонстрировать на примере? Камбэ утомленно отряхивает с распущенных волос прицепившиеся лепестки сакуры и, отрицательно качая головой, ворчливо бормочет под нос что-то о том, что ему лучше уйти, иначе ока-сан разозлится, ведь в окии запрещены визиты посторонних к безличной майко. — Мивако-сан ни за что не прогонит меня отсюда, — с каким-то весельем говорит Шисуи, после чего наигранно оскорбляется, заламывая кисти. — И неужели ты действительно веришь в то, что кто-то заметит мое присутствие? Вместо ответа девушка закатывает глаза, отправляя в рот переданный плод, и, вовремя прикусывая большую часть длины стебля, оставляет снаружи саму вишню, совершая уже привычную процедуру создания узелка. Только под давлением чужого взгляда предательски задевает верхними зубами багряную упругую кожицу, выявляя наружу янтарный, кислый по вкусу сок, каплями стекший по нижней губе. Учиха не упускает ни одной детали, когда мягко спрыгивает с черепицы статуи и, расставляя обе руки вокруг ее сжавшейся фигуры на деревянном навесе, предельно четко видя, как расширяются в необъяснимых чувствах беспросветные глаза напротив: — А теперь по-ка-жи. Саюри хмурится, разрывается между правильным желанием отказаться и неправильной трепетной уступчивостью, прежде чем дрожащими губами оробело приоткрывает рот, предоставляя вид на расположившийся на языке стебель закрученный искусным сплетением, оторванный плод которого бесшумно покатился по каменистой дорожке. Поэтому когда шиноби резко подается вперед, захватывая ее язык в свое личное пользование, она даже не противится. Только вздрагивает от излишне крепко сомкнувшихся сзади рук, боясь, что останутся синяки, и нерешительно сжимает ткань черной футболки на чужой груди. Омега, укрывшаяся внутри нее, зазорно растекается от прикосновений альфы, ловя странное удовольствие при удушливом поцелуе, смешанном с мучительными укусами, позволяя ничем не прикрытый стон разочарования из-за скорого окончания. — Ты стала лучше, — водя носом по ее шее, довольно урчит Учиха. Саюри покаянно краснеет и неловко прячет лицо за воротом его футболки, чувствуя, как сильно горят уста и отдается некой горчинкой раздавленный стебель едкой вишни в собственной глотке.