Целый мир без меня

Перечить воле короля — все равно, что копать самому себе яму. В этом нет никакого смысла, ведь роль второстепенного персонажа, как и любого другого злодея в этом несущественном романе, не поддаётся логике. Цинхуа и не спорил. Он не спорил, когда ему выдали серую форму, какую носили все слуги ледяного замка. Не спорил, когда его новым местом жительства обозначили небольшую пристройку к псарне, которая оставляла желать лучшего. Самолет и не надеялся на роскошную жизнь, но когда увидел эти четыре каменные стены и холодный пол, то понял, что волки, по сравнению с ним, сейчас жили свою лучшую жизнь. Тесная комнатушка была освещена тусклым светом из единственного окна под потолком, — хоть какой-то плюс в этой мрачной комнате. В распоряжении Шан Цинхуа была одна лишь циновка. Он обречённо вздохнул и взял метлу в руки. Уют ему был ни к чему, но о своем вероятном обморожении еще стоило подумать. Как и о многом другом… К примеру, он все еще побаивался псов. Самолет старался держался на расстоянии, подкидывал лоскуты одеяния пика Ань Дин и со всей осторожностью относился к их содержанию. В общем, всячески пытался воскресить в памяти навыки дрессировки. Все-таки волки — это не его сиба-ину из прошлой жизни. Он все еще учится, когда охотники приносят свежее мясо и не сразу понимает, что здесь же и его часть. Большинство демонов едят мясо: если не человеческое, то каких-нибудь других существ, Самолет лично прописал им такой рацион и теперь сам же от него страдал. Он пытается разжечь огонь, но получает от какого-то ноунейма. Стражник говорит, что негоже жечь деревья и лучше бы человеку привыкнуть к такой жизни, если он сам не хочет быть освежеванной дичью. Аргумент «весьма весомый», звучал как еще один повод упрекнуть в происхождении, но все-таки пришлось довольствоваться недожаренным мясом, ведь за ним неустанно следили. И он бы понял, если бы это были стражники короля, но те перестали ходить за ним по пятам по прошествии недели и лишь иногда Цинхуа ловил на себе их дикие взгляды. То было другое — кто-то следил за ним из окон замка, прячась за мощными занавесями. Иногда ему казалось, что его преследователь находится рядом: прячется на балках, выглядывает из-за стойла и нависает сверху во время сна. Все это было похоже на дешевый фильм ужасов, но Шан Цинхуа принимал за действительное каждую неровно отброшенную тень, он чувствовал, что находится во власти кого-то более могущественного, чем его король. Словно один неверный шаг и тень материализуется, наступая на горло спящему заклинателю. Все это говорило об одном — к нему никогда не будут относиться даже нейтрально. Все эти лица, скрытные мысли и даже невидимая тень кричали о его никудышности. Человек станет ужином на королевском столе, а заклинатель — посмешищем и всеобщей отдушиной, прежде чем подойти к участи первого. В такой ситуации и не понять, кого действительно стоит держать на привязи. Цинхуа предпочитает вспомнить дыхательные практики и взяться за работу, косые взгляды ничего ему не сделают пока он занят делом. В какой-то момент ему кажется, что он привык ко всему, даже к холоду. Если постоянно занят делом, то у тебя нет времени думать об окружении. Самолет расчищал дорогу после ночной метели, когда вновь почувствовал на себе чей-то взгляд. На этот раз он успел вовремя обернуться и увидел прячущуюся за углом псарни демоницу почтенного возраста. Она прищурилась когда человек заметил ее присутствие, но смотрела на него как-то по-другому, нежели блюстители замка. В ее глазах присутствовала насмотренность и не скрытая заинтересованность. Одета демоница была совсем иначе, чем все слуги, какие встречались прежде: в ее одеянии более наблюдались оттенки черного и голубого, а не привычный мышиный. Глядя на нее можно было сказать, что она не пользовалась известностью, но и не была обычной слугой. Ее взгляд был прикован к человеку и, казалось, Цинхуа вот-вот услышит ее голос, но та лишь опустила взгляд и скрылась в тени, словно ее и вовсе не было. — Опять бездельничаешь? Самолет сплюнул кровь на белоснежное полотно и хотел было приподнялся на руках, но его вновь откинуло назад. Стражник оттащил человека за волосы и еще раз пнул. — Седлай псов, — сказал демон. — Будешь следить за волками на сегодняшней охоте. Неделя. Прошла всего неделя его «испытательного срока» и теперь его наконец заняли настоящим делом, хотя радости в этом было мало. — Поторапливайся, — бросил напоследок демон и опрокинул заклинателя в сугроб. Самолет стал замечать, что слишком уж стал походить на оригинального Шан Цинхуа, — он излишне много терпит и строит планы на стороне. Такой исход событий особо не радовал, первообраз также был обвинен в предательстве и служил демонам, однако его история заканчивается печально: ослепленный гневом Шэнь Цинцю ранит своего шиди и тот в надежде на спасение бежит в Царство демонов, но натыкается на северного короля. Изувеченное тело предателя находят на границе между двумя царствами и после много-много лет эту историю ставили в пример юным заклинателям в том, как не стоит поступать. Да, то еще крушение, но Самолет не собирался его повторять. Он знал ошибки оригинала и не намеревался идти за ним шаг в шаг. Тем более большинство событий прошлого были более или менее им изменены, либо просто не прописаны и восполнены путем его перемещения в собственный роман. В конце концов еще осталось та самоирония, которая позволяет ему шутить про свою удачу у себя в голове. Это было единственное спасение во время работы, ведь Цинхуа не думал, что ему прикажут подготовить к охоте чуть ли не всю псарню за минимальный срок. Если бы не его опыт, полученный на пике Ань Дин путем изнурительной работы, то закончил бы он только к ночи. Он завершил приготовления вовремя, как раз в тот момент, когда один молодой господин решил побеспокоить его своим присутствием. Шан Цинхуа поклонился и опустил глаза, как подобает слуге. Он еще не успел рассмотреть новоприбывшего, но уже мог определить, кто предстал перед ним. Линьгуан-цзюнь уверенно прошествовал к заклинателю, осматривая его старания. — Какой из них самый необузданный? — с холодный усмешкой вопросил он. Хоть Цинхуа и не видел, но в его голове сам по себе вырисовывался образ хищного оскала безмятежной улыбки. Самолет повиновался его просьбе, поклонился и вывел вперед молодого волка. — Мой лорд, вы уверены, что не хотите выбрать кого-то другого? — глухо обронил он. Линьгуан-цзюнь холодно хмыкнул. — Это не для меня, — сказал он, забирая поводья. — Мой племянник сегодня будет учиться держаться в седле. Шан Цинхуа вышел из оцепенения, когда псарня совсем опустела. Ему пришлось взять Куинг (не оставлять же подругу-волчицу без имени!) и выбежать вслед за остальными. Во главе охотничьего отряда был сам король, подле него — его младший брат, Линьгуан-цзюнь, — приближенные слуги и лучшие охотники северных земель. Самолет должен был идти замыкающим и присматривать за группой борзых. Он осмотрел собравшихся и встретился взглядом с Мо Бэем. Маленький принц хоть и находился в компании дяди, но всячески избегал с ним зрительного контакта и, казалось, совсем не слушал. Как Линьгуан-цзюнь и говорил, дикий волк достался его любимому племяннику. — И что мне делать? — вполголоса взвыл Шан Цинхуа, потрепав волчицу по шее. — Он заметит, если я устрою подмену. Говорить с Куинг стало для него привычным делом, так появлялась хоть какая-то уверенность в ее постепенном приручении. И, если говорить откровенно, самый неуправляемый волк, а точнее волчица, уже была занята самим Самолетом. Он считал, что раз сам был слаб характером, то кто-то должен держать равновесие и его следующей целью было нечто иное как дрессировка своих сожителей. Шан Цинхуа обошел волчицу слева и неуклюже забрался в седло. Но неуклюжесть была связана с медлительностью. Он знал только единственный способ помочь маленькому принцу, поэтому, когда процессия наконец двинулась с места, Цинхуа подхватил Мо Бэя под локоть, не давая ему упасть, и подождал, пока тот тронется. Во взгляде демона мелькнуло секундное удивление, прежде чем вернулось привычное безразличие. Самолет вернулся в конец процессии, радуясь, что никто не заметил его неподобающих жестов. Как он и предполагал, Мобэй-цзюнь и Линьгуан-цзюнь, возглавлявшие шествие, ничуть не волновались о наследнике северных земель. Они смотрели только вперед, совершенно не заботясь происходящим вокруг и изредка обменивались парой фраз. Коротко, холодно и отстраненно, словно из уважения к своему роду, а не из братской любви. Охота для аристократов была своеобразным развлечением, хотя Цинхуа вообще не особо понимал смысла семейной охоты, где все друг друга ненавидят. Он не прописывал детально их отношения, но одного взгляда было достаточно. Мобэй-цзюнь держал на брата детскую обиду, — тот слишком сильно выделялся на фоне короля и король решил отомстить, взяв в жены любовницу брата. Линьгуан-цзюнь пытался отплатить той же монетой, вымещая злость на племяннике, однако его старания были проигнорированы и неизвестно какую ярость испытывал Мо Бэй. Из одной ненависти вытекает другая, так было и неизвестно сколько еще повторится впредь — Самолет не загадывал так далеко. Отряд вновь поменял направление, позади остались только Мо Бэй и Шан Цинхуа, первый из которых не справлялся с управлением. Самолет был зол. На короля, который ничего не замечал, на его братца лорда-демона, который все это устроил, и на слуг, которые не собирались помогать, если им не прикажут. Не выдержав, Цинхуа выбежал вперед, схватил чужие поводья и натянул в нужную сторону. — Позвольте этот слуга даст вам совет: управлять легко, если обрести уверенность, — заметил он. Теперь, когда они остались позади, Самолет не боялся говорить громко. — Поторопимся, нужно нагнать остальных. Он улыбнулся и продолжил вести двух псов пока молодой принц заметно не расслабился. Тогда Цинхуа вернулся на свое исходное положение, согревая окоченевшие руки едва теплым дыханием. Сегодня было теплее, хоть разница и не была заметна. Прозрачная луна виднелась даже днем — хотелось бы верить, что это к хорошей погоде. В скором времени отряд разделился на две части. Самолет не разбирался в подобных развлечениях, а потому не сразу догадался, что они все-таки кого-то выследили, — всему этому свидетельствовала внезапно обрушившаяся тишина. И правда, в нескольких ли пасся тускло-белый зверь. В подобных вылазках на охоте не использовалась демоническая ци, развлечения ради неизменно выбирали лук и стрелы. Линьгуан-цзюнь первый натянул тетиву. Он слишком долго целился, вдумчиво глядя на мишень, прежде чем опустить оружие. — Какой незначительный зверь, — наконец, глухо произнес он, даже не оборачиваясь. — Может, мой дорогой племянник хочет потренироваться? Мобэй-цзюнь раздраженно фыркнул и бросил на сына сверлящий взгляд, молча призывая его внимать наставлениям царственного дяди. Наблюдая за этой сценой, Шан Цинхуа невольно отвернулся. Теперь ему было стыдно, что самолично создал столь бессовестного демона: подумать только, сначала оставил племянника в Царстве людей, а теперь смеет отбирать роль образователя у своего брата. Первый выстрел был совсем никаким, от напряжения у Мо Бэя заметно тряслись руки. Линьгуан-цзюнь хлопнул его по спине, призывая выпрямиться. Стрела не долетела и до середины, но при этом насторожила зверя. Теперь шансы на ошибку увеличились, только похоже никто не собирался прерывать столь скупой урок охоты. Когда молодой принц вновь натянул тетиву, Линьгуан-цзюнь наклонился, что-то прошептав. Самолет больше не мог это терпеть и спустил собак. Вместе с этим стрела ранила зверя, началась погоня. За ним гнались, поднялся шум и с каждым криком лай усиливался так, что нахождение здесь стало невыносимым. Цинхуа пошатнулся, но вовремя схватился за шерсть волчицы: из-за посиневших рук он уже не был уверен, держится за что-то или нет. В горле пересохло, его бросило в жар, а затем накрыло ледяной волной. Когда же он обернулся, то заметил изучающий взгляд Линьгуан-цзюня. Новоиспеченный псарь спустил борзых раньше времени и это не осталось незамеченным.

***

Рано или поздно это бы закончилось. Шан Цинхуа рухнул на циновку сразу же, как закончил с делами на сегодня. Накрываясь верхним одеянием с головой, он лишь надеялся обрести ту детскую уверенность в своей безопасности. Вот только все шло не так в тот день. Дверь залязгала, послышался короткий рык одинокого пса, а за окном завывал студеный ветер. Руки Цинхуа тряслись как в лихорадке, когда тот потянулся за факелом. Он долгое время держался за дверь прежде чем прерывисто выдохнуть и толкнуть ее вперед. В основной части было спокойно, Самолет не успел что-либо предпринять, как в этот самый момент кто-то упал на него с потолка. Чья-то рука перекрыла ему рот, вместе с этим свет погас, но Цинхуа успел разглядеть нападавшего. Это была та самая демоница, которую он встретил утром! — Ни звука, — прохрипела она и первая поднялась по направлению ко второму выходу. — Идем. Цинхуа было известно о скупости демонов в светских беседах, но подобное было для него слишком. — Я, конечно, не против женского внимания, — шутливо бросил заклинатель, — но куда мы идем в столь поздний час? Гневный взгляд демоницы сверкнул в свете луны. — Ступай и помалкивай, пока нас обоих не поймали, — озабочено проговорила она. Ее слова насторожили и обрадовали Цинхуа. Настал тот час, которого он ждал все свое пребывание в Царстве демонов! Выйдя с запасного выхода, они обогнули замок с другой стороны. Охраны там не было, что довольно странно, ведь эта часть была полна слуг, когда Шан Цинхуа отправляли сюда несколько дней назад по очередному поручению. На лестнице они ускорились и Самолет старался поспевать за проводницей, ведь теперь любопытство раздирало его изнутри. Внутри было холодно, как и снаружи, и вся атмосфера замка одним видом пробирала до костей своей прохладой: вся мебель и элементы декора отличались тяжестью, мрачностью и грубой резьбой; стены украшали мозаики изо льда и вышитые серебром гобелены. Поворот сменялся поворотом, лестница — лестницей. Так они добрались до невысокой башни, у которой, наконец, встретили стражу. Сначала Цинхуа напрягся, но потом заметил безразличие демоницы и понял, что что-то тут не так. Они остановились у массивной двери, демоница постучала несколько раз с перерывами, словно у любого звука было особое назначение, и вошла. Их встретил яркий свет и суета слуг. С виду сразу было понятно, что они находятся в чьих-то покоях: впечатляющий размер и богатый декор напоминал о церемониальной функции этого помещения. Это было не только пространство для отдыха, но и комната для приемов и совещаний в узком кругу. Покои делились на две части: зона отдыха, обозначенную резной кроватью из темного дерева с шелковым балдахином и зона для приема, отделяющаяся от предыдущей расписной ширмой. Когда слуги разбежались, то наконец можно было рассмотреть хозяйку покоев. Мо Сюин была самой мудрой и привлекательной женщиной из известной демонической семьи, коим принадлежали земли на северо-западе Северных пустынь. Однажды их семья была приглашена на королевский прием и тогда демоница приглянулась сразу двум молодым господам. Некогда открытая и чувственная девушка теперь томилась взаперти, не подпуская к себе никого, кроме доверенных лиц. Это был не страх, скорее неприязнь и натянутые отношения с нынешней властью, которую породила внезапная вспышка гнева. Она лукаво следила за каждым движением из-под полуприкрытых век, с неподдельным интересом рассматривала новоприбывших. Темные косы оплетали голову, словно змеи. Прямая осанка, вздернутый подбородок, мягкие движения, когда она поправляет серьги — все говорит о ее грациозности и статных манерах. Демоница, сопровождавшая Цинхуа, отдала низкий поклон. — Ваше Величество, — сказала она, опустив глаза. — Эта служанка привела псаря, как вы и просили. Шан Цинхуа также поклонился, все еще пытаясь разобраться в происходящем. — Ваше Величество, — голос его был ровным, не выдавал ни толики волнения. Мо Сюин кивнула и демоница шмыгнула за спину королеве, где стояла часть прислуги. — Знаешь ли ты, зачем я тебя позвала? -голос Мо Сюин был резким, властным. Самолет почувствовал какой-то подвох. — Нет, Ваше Величество, — честно ответил тот. — До сюда новости доходят долго, но ты вернул моего сына назад, — ее тон мгновенно поменялся. Мо Сюин ударила по столу и резко подскочила, ее лицо исказило крайнее раздражение. — И после этого ты поклялся в верности тому мерзавцу, что смеет называть себя королем! — Я не совсем понимаю, Ваше Величество, — Цинхуа непроизвольно сделал шаг назад. — Есть только один король, — прошипела Мо Сюин и вернулась в прежнее положение, — и они отрицают его существование. После таких слов, она представлялась если не страдалицей, то томившуюся в материнском сознании душу. Дикая кошка, способная выцарапать глаза каждому, кто осмелится приблизится к ее дитя. — Так значит, вы хотите узнать, на чьей я стороне? — заметил Самолет. Его слова были осторожными, чтобы не вызвать очередную лавину. Тот, кто обладал большей властью, был не король с усыпленной бдительностью, а его скромная супруга, чья оторванность никогда не вызывала подозрений и чьи слуги поистине отдавали свои жизни служению ей. Королева лукаво ухмыльнулась. — Предыдущий псарь, которого убили по твоей вине, был моей доверенной тенью, — с каждым словом ее тон становился все тише. — Ни одно слово, брошенное Мобэй-цзюнем, не ускользало от него. — Он однажды озвучил при мне свои мысли и я полностью разделяю их, — продолжал Цинхуа. Его спасение было близко, оставалось лишь подбирать нужные слова. — Корона неуважительно относится к своему наследнику, это недопустимо. Кажется, такой ответ королеву устроил, злость в ее взгляде поутихла и она коротко кивнула одному из слуг. — Как замечательно, что я нашла нового соглядника, — вперед вышел слуга с серебряным подносом. — Ведь я могу дать то, что не даст тебе твой король и никто из моих сторонников не станет упрекать тебя в происхождении, если работа будет выполняться порядочно. На узорчатом подносе был один лишь мешочек цянькунь. — Это, — сказала королева, кивая на объект своей щедрости, — моя гарантия выполнения сделки. Шан Цинхуа открыл этот дар и несколько раз перевел взгляд с королевы на содержимое мешочка. Ему казалось, что это какая-то шутка, но тем не менее содержимым был Чангиинг, его потерянный меч. Королева величественно вышла вперед. — Моя гарантия — моя жизнь, теперь она в вашем распоряжении, — поклонился Шан Цинхуа. — Вы не разочаруетесь, Ваше Величество. Мо Сюин сжала свои изящные пальцы на шее заклинателя. — Мой сын не должен пострадать от твоих ошибок.