— Миюки, вставай!
…Ничего
— Миюки, открой глаза!
Курамочи охватила ужасающая паника, когда после следующей попытки привести друга в себя ничего не вышло. Он ненавидел чувство собственной беспомощьности! Где носит тренера с доктором? Бесконечная тишина, наполненная только тяжёлым дыханием, заставляла его тело переполняться чувством вины. Он мог предотвратить это. Он должен был одолеть твердолобость Миюки! Ну почему он позволил ему играть?
Он снова погладил шатена по щекам.
— Давай, Миюки… Пожалуйста, открой глаза!
Снова ничего не произошло.
Курамочи показалось, что прошли часы, прежде чем дверь открылась и в комнату ворвались тренер с бригадой скорой помощи и медработниками. Взяв себя в руки, Курамочи рассказал вошедшим о случившимся, после чего пошёл на поле. На расстоянии он молча следил за натренированными движениями врача. Фельдшер надел дыхательную маску на лицо пациента и начал качать кислород в его лёгкие. Другой в это же время разрезал униформу, чтобы избежать лишних движений.
Курамочи услышал несколько медицинских терминов, которые для него звучали впервые. Тренер, стоявший рядом, тоже выглядел потрясённым ситуацией. Катаока не произнёс ни слова с тех пор, как переступил порог. Может он надеялся, что всё не так уж и плохо? Что Миюки потерял сознание всего на мгновение?
Лёгкая дрожь пробежалась по коже, он больше не мог сдерживать страх, властвовавший над его телом. Когда всё вышло из-под контроля? Несколько минут назад, когда Миюки упал? Или ещё в игре против Сейко? Почему он ничего не сказал? По какой идиотской причине он промолчал, так ещё и надавил на Миюки перед игрой?
— Сломаешься только после того, как мы победим, — собственные слова раздавались в голове снова и снова. Он мечтал о том, чтобы можно было их вернуть. Сожалел о том, что в вечер перед игрой не поднял разговор. Может у него вышло бы переубедить Миюки не играть в сегодняшней игре? Но хотел ли он этого на самом деле? Чувство вины становилось всё больше. Он спрашивал себя о том, почему он ничего не сказал Миюки: только ли потому, что знал, что он понадобиться в последующей игре? Неужели он молчал, чтобы обеспечить победу?
Перед ним Миюки подняли на носилки и пристегнули ремнями. Быстро, не теряя времени, команда медиков отправилась на выход. Особо не раздумывая, Курамочи двинулся за ними, но был остановлен сильной рукой на своём плече.
— Ты будешь только мешать, — услышал он голос тренера.
— Но…
— Поверь мне, будет лучше, если мы приедем чуть позже, — объяснил Катаока. Тренер обратился к мед. персоналу. — В какую больницу вы его везёте?
Седоволосый мужчина в нескольких словах объяснил, что у брюнета подозревается травма груди с пневмотораксом и куда они его везут. Курамочи пытался уследить за сутью монолога, но много понять из речи фельдшера у него не вышло. Прежде, чем он успел спросить, что всё это значит, врач и санитары исчезли из раздевалки и бросились в сторону машины скорой помощи, стоявшей у стадиона.
— Что это означает?... Торакс… Пневмоторакс… Что с Миюки?
«Это был его голос? — спрашивал он себя. — Этот тонкий, тихий голос?»
Катаока тяжело вздохнул.
— Это означает, что у него травма груди, вероятно, сломаны кости… Лёгкие, скорее всего, тоже повреждены, — тренер покачал головой. — Это было похоже на простую поверхностную травму, — через несколько секунд добавил он. Затем его взгляд упал на железную дверь, ведущую на поле. — Курамочи, нам надо решить, что делать дальше, — объяснил Катаока, крепче сжав его плече. — Идём.
Как только они вместе с тренером Катаокой вошли в тренерскую, на них тут же набросились с вопросами. Конечно, всем хотелось узнать, что же произошло с Миюки. После того, как шатен упал, Курамочи сразу же побежал к нему, а тренер запретил остальным входить в раздевалку. Оглядываясь назад, Курамочи был удивлён тем, что команда поддержала его, в частности — Савамура. Шорт-стоп думал, что уж тот точно пойдёт наперекор.
Тренер поднял руку и игроки тут же замолчали.
— Всё, что я могу сказать на данный момент — это то, что Миюки, вероятно, получил травму груди и лёгких. Сейчас его везут в больницу.
Снова раздался громкий гул голосов, но он враз прекратился, когда тренер продолжил говорить.
— Мы все находимся в тяжёлой ситуации, — он тяжело вздохнул. — Мы находимся на решающей стадии игры, но я пойму вас, если вы не сможете играть из-за этих обстоятельств. Если это так, то я сейчас же пойду к судьям и скажу, что мы просим о переносе. Но тогда вы должны понимать, что всё придётся начинать сначала.
В помещении воцарилась тишина.
— Решение полностью зависит от вас, — ещё раз повторил Катаока.
Курамочи молча стоял с тренером и смотрел в пол. С того момента, как они вышли из двери, он не рискнул взглянуть в глаза своим товарищам по команде. Шок последних нескольких минут был слишком силён. Был ли он вообще способен играть? Сможет ли он сейчас думать о бейсболе? Он в этом сомневался. Ещё…
— Миюки… — он прочистил горло. — Миюки… Ради нашей цели он превозмог границы своих возможностей… Я думаю, что его ответ на этот вопрос очевиден. Мы должны закончить последнюю половину игры и победить. Приведём Миюки на Кошиэн.
Теперь ему наконец удалось поднять голову и взглянуть на лица своих товарищей по команде. По большей части он встречал решимость, но ещё и шок со страхом.
— Курамочи прав, — присоединился Ширасу. — Нам надо играть дальше — ради Миюки. Мы лидируем. Нам осталось только принести победу, которую подготовил наш капитан.
Взгляд Курамочи встретился с двумя питчерами. Смогут ли они выдержать давление в таких обстоятельствах? Савамура выглядел шокированным, и Фуруя был очень бледен. Это, похоже, не ускользнуло от тренера.
— Фуруя, думаешь, сможешь играть? — обратился Катаока.
Савамура, который в начале последнего иннинга громко кричал в буллпене, что доведёт игру до конца, не возражал. Он молчал и просто смотрел в пол.
Фуруя кивнул. Сначала нерешительно, потом более уверенно произнёс:
— Это моя обязанность, как аса.
— Я тоже считаю, что мы должны продолжить игру, — согласился Канемару.
— Согласен.
— Полностью.
— Давайте закончим с этим. Ради Миюки!
Катаока кивнул и вышел на поле в направлении судьи.
— Тогда я так и передам.
***
«Замена игрока у команды Сэйдо! Кэтчер Оно Хироши заменяет кэтчера Миюки Казую… кэтчер Оно Хироши заменяет кэтчера Миюки Казую!»
Нарумия Мэй застыл, когда услышал слова из динамика. Замена игрока и затяжная пятиминутная пауза в связи с повреждением участника команды Сэйдо всё объясняет. Он собственными глазами видел, как Казуя боролся сам с собой на поле.
Его глаза осматривали стадион и он не мог не заметить, как напряжена была команда, вернувшись на поле. Внезапно в его голове сошлись кусочки головоломки. Суета у тренерской скамейки, прерывание игры, сирена скорой помощи, которую он слышал несколько минут назад.
— Казуя, — тихо прошептал он и накрыл голову руками. Этот идиот!
Внутри него распространялось волнение. Его тело охватило что-то, чего он не чувствовал уже очень давно. Когда они проиграли Угумори, даже тогда он себя так не ощущал. Он подпрыгнул со своего места.
— Мэй? — Тадано изумлённо поднял глаза.
— Мне надо… Надо кое с чем разобраться!
— Но игра скоро закончится, — удивлённо ответил кэтчер. — Уверен, что Сэйдо могут победить.
— Я должен идти! Извини!
Нарумия поднял сумку и поспешил с трибун, а чуть позже вниз по лестнице к главному выходу. Прежде чем покинуть стадион, он остановился. Только сейчас он понял, что понятия не имеет, куда они повезли Казую — если это был Казуя. Но внутри он не сомневался. Все эти маленькие детали служили подтверждением его догадок. Мэй прислонился спиной к одной из колонн перед входом и соскользнул вниз. Он подтянул к себе колени и уткнулся в них головой. Пальцы впились в светлые волосы. Он пришёл, чтобы увидеть победу Казуи…
