volleyboys

      — Приветик, милашка-чан! — слизеринец довольно улыбается и очаровательно машет ручкой через почти два стола. Иваизуми, твой сосед, недоверчиво смотрит то на тебя, то на Ойкаву, не совсем понимая, почему его бедовый друг с какого-то перепугу решил, что ты сможешь поддаться на его обаяние.       — Чего это он?       — Кто знает… — ты медленно скользишь взглядом по слизеринскому столу, отмечая странное спокойствие на змеином факультете — даже извечные враги Куроо и Дайшо сидят смирно, видимо, сдавшись под натиском контрольных и тестов, которыми семикурсников нагрузили уже с начала октября. — Ива-кун, ты идёшь на дополнительную нумерологию сегодня?       — У меня тренировка по квиддичу, — Хаджиме трёт сильную шею, всеми силами стараясь не надавать честных магических люлей Ойкаве, который сверлит тебя и весь гриффиндорский стол своим взглядом. — А может, ну её?       — В смысле?       — Приходи на тренировку, — Иваизуми тормошит тебе волосы (сто процентов назло Тоору). — У нас такие замечательные пятикурсники появились, золото! Ловец, каких ни сыскать да охотник чудный в придачу… Покажем слизеринцам — Тоору все уши мне прожужжал своим новым вратарём… Нам, старичкам, не помешает вливание новой крови, знаешь.       — И то верно, Ива-кун, — Ойкава подмигивает тебе, а ты не можешь и глаз оторвать, хотя клялась всем на свете и самой себе, что Тоору не привлекает тебя ни в каком свете. Но стоит парню ненароком дотронуться до твоей руки в библиотеке и одарить взглядом своих красивых ореховых глаз — и ты поплыла, далеко и надолго.       Ты настойчиво избегаешь ловца слизеринской команды почти всё время, пока обучаешься в школе магии — а это, ни дать ни взять, почти семь лет. И не то чтобы Ойкава противный или не нравится тебе — он же сли-зе-ри-нец. А родители с детства вбивали в головы доброй части львиного факультета знания об алчности, жестокости и злобной хитрости слизеринцев. Правда это не помешало Бокуто и Иваизуми с Гриффиндора заиметь хороших друзей на факультете змей… Но это не значит, что ты согласишься пойти на свидание с Ойкавой только потому, что от него приятно пахнет и манеры у него на уровне рыцарей-призраков, кружащих на факультете доблестных и смелых.       — Ну, встретимся после уроков, Ива-кун! — Хаджиме машет рукой, вырывая тебя из мыслей и догоняя капитана гриффиндорской команды — Савамуру Даичи — и оба парня скрываются за поворотом из Большого зала.       На травологии, смешанной со Слизерином, Тоору по привычке крутится вокруг тебя, мешая правильной посадке чемерицы — очень хотелось выдернуть и отравить его ей, а закопать где-нибудь под Гремучей Ивой, так, чтобы даже Кентаро с его прекрасным нюхом не нашёл. На Прорицаниях ты, красная, злая и агрессивно настроенная, хочешь превратить его в жирную жабу и отдать на растерзание Дайшо, который славился тем, что помогал лесникам в поисках всяких земноводных. В планах Тоору же было пригласить тебя в Хогсмид на выходных, а там, он не сомневался, ты должна была стать наконец-то его девушкой.       Но планы были разрушены Ушиджимой — когтевранец тихо подошёл к тебе на обеде, тронув за плечо. Вакатоши иногда был слишком робок по отношению к тебе, что немного подкупало — такой большой и сильный охотник команды воронов, забивающий всегда лучшие мячи, а стесняется подойти и попросить помощи в зельеварении, в котором не силен.       Ойкава замечает ваш милый разговор, едва заходит в Большой зал и тут же все — и сегодняшняя тренировка, и домашние задания, и даже ночная вылазка в лес с Ханамаки и Мацукавой (с дальнейшим получением выговора от Ивы-чана) уходят на второй план. Чёртов Ушиджима — именно из-за него все попытки Тоору поймать снитч оказываются в минусе, а команда Слизерина, считающаяся одной из самых сильных, проигрывает умникам раз за разом, даже несмотря на то, что ловец Когтеврана — тихий, но способный Козуме Кенма — не всегда пышет энтузиазмом поймать золотой шарик.       И вот сейчас, этот самый Ушиджима занимает его место рядом с тобой. Тоору разбирается в зельеварении лучше всех на курсе, но он отдал бы все свои «Превосходно» в обмен на тебя, помогающую ему, а не зазнайке с Когтеврана, с ингредиентами для зелья из домашнего задания. И он понимает, что его ревность — деструктивна и безосновательна, но глубоко зудящая внутри него неуверенность буквально раздирает душу на несколько частей.       На тренировке по квиддичу он ведёт себя естественно, но капитан Куроо замечает его плохое настроение, хоть и молчит. Загонщик посчитал это личным делом Тоору, поэтому тормошить своего лучшего игрока не стал. После тренировки слизеринцев должны были прийти тренироваться львы, и Тецуро предложил Ойкаве остаться и посмотреть — Бокуто, охотник, протрещал Куроо всю Трансфигурацию про их новых чудесных пятикурсников.       И Тоору согласился, совсем не ожидая, что на трибунах будешь ты. Ты выглядела просто потрясающе в объёмной чёрной мантии и со свободно висящим красно-золотым шарфом на шее, который тебе позже крепко-накрепко завязал Ива, скосившись предварительно на трибуны со слизеринцами. Шумные близнецы сидели рядом с ним, громко переговариваясь и осуждая друг друга, поэтому Ойкаве очень сильно хотелось отлупить Ацуму метлой… но отличную метлу было жалко.       Уже совсем не по-осеннему холодный ветер трепет его густую шевелюру, а голые кисти рук замерзают без перчаток. Но почему-то Тоору греет только твой довольный вид — хочется просто сидеть вот так с тобой на Истории Магии, слушать бубнеж учителя-призрака и мелко целоваться на задних партах; или сидеть в «Три метлы», пить вкуснейшее сливочное пиво и слушать твои рассказы о том, как Лев подавился шоколадной лягушкой, потому что плохо прожевал её, а Яку упал с кровати от смеха; или гулять по коридорам после отбоя, хихикать и целовать; или устроить уютное свидание в библиотеке, наслаждаясь хорошими книгами, старыми переплётами и твоим голосом; или…       — Ты чего здесь, Тоору-кун? — Ацуму называл всех с хонорификами, к чему вся команда давно уже привыкла. Осаму жевал что-то, что утащил ещё с обеда, и внимательно смотрел на ловца серыми глазами. Тоору по-совиному моргнул. Близнецы всегда были на своей волне, общаясь со всеми, но при этом оставаясь всегда вместе. Суна, охотник Слизерина, сидевший рядом с Куроо, внимательно посмотрел на Ойкаву. Многие с факультета были интересными людьми, но эти шестикурсники часто пугали Тоору.       — Куроо попросил остаться, — бубнит Ойкава, не в силах отвести от тебя взгляд. Ты стоишь в окружении охотников, ласково тормошишь рыжего коротышку и его хмурого друга-ловца по волосам, а сердце Тоору сжимается от ревности (ты гладишь Кагеяму, Мандрагора его дери!). Бокуто отмачивает какую-то шутку про магглов, Иваизуми громко смеётся, увлекая и тебя во всеобщий разговор.       — Плохи дела на любовном фронте? — хихикает Осаму, на что Ойкава шипит. — Не годен?       — Не ваше дело.       — Мы довольно искушены в приготовлении всяких зелий, Тоору-кун, — понижает голос Ацуму.       — Не то что бы гении… — подхватывает брат-близнец.       — Хотя любовное зелье — так, мелкий пустячок…       — Но это смотря для кого…       Ойкава ведёт себя так, будто его ни на грамм не колышет какой-то там бубнеж какого-то там из Мий, но сам вытягивается, как струна — любовное зелье? Он не ослышался?       — Если тебя не интересует… Но она могла бы точно также обнимать и тебя, кхм. Кажется, Бокуто-сану даже и делать ничего не нужно, чтобы она так улыбалась, да?       — Сможете достать ингредиенты? Укай-сенсей запирает свой кабинет ровно в десять часов, — Тоору хмурится и понижает голос, искоса поглядывая на тебя. Но ты даже не смотришь в его сторону. Ацуму переглядывается с Осаму, и губы обоих братьев трогает хитрая и смелая улыбка — они знали, что ловец клюнет на такое.

***

      Ойкава на все сто процентов уверен, что сегодня всё пройдёт идеально. День задался ещё с самого утра, будто бы Тоору накачали Феликс Фелицис самой крепкой выдержки. На небе ни облачка, а значит матч против Когтеврана пройдёт просто прекрасно. Ловец воронов не в самой лучшей форме (это с огорчением говорил сегодня лучший друг Кенмы, Куроо), а значит Тоору сегодня должно повезти, ведь он находится на пике своей физической формы. И наконец, Амортенция, которую они с близнецами старательно готовили в мужском заброшенном туалете, полностью готова и надёжно хранится у него в кармане, чтобы попасть в твой утренний тыквенный сок.       Но всё-таки ловца гложут сомнения — а правильно ли он поступает? Он поведёт себя грязно, если попытается заполучить тебя таким ничтожным образом. Ведь профессор Укай говорил, что любовь невозможно создать искусственно, как бы ты не хотел. Амортенция создаёт только лишь имитацию любви, видимость чувств и яркую страсть. Так может, ему просто смириться с полным проигрышем и отдать себя в руки судьбы? Если ты поймаешь его на хитрости и никогда больше не захочешь общаться — поделом. Поделом такому лжецу, как он.       — Привет, милашка-чан, — улыбка Ойкавы заряжает и тебя хорошим настроением. — Как дела?       — Очень хорошо, Ойкава, — весело отвечаешь ты, замечая его непритворную нервозность. Он теребит длинными пальцами древко его изумительной метлы, Молнии, и хрипло смеётся. — Как настрой перед матчем? Ива-кун сказал, что сегодня у вас есть все шансы попасть в финал турнира!       — Да, — Тоору и не замечает, как на него смотрят его фанаты с львиного факультета. Единственное, что он видит — это твои глаза, смотрящие только на него. Единственное, что он слышит — твой чудный голос, говорящий ему слова удачи. Волшебник начинает думать, а не чудится ли ему это? — Сегодня Слизерин в своей самой лучшей форме, поэтому вороны уйдут с поля со слегка ощипанными крыльями.       Ты смеёшься. Ойкава улыбается и незаметно капает пару прозрачных капель в стоящий рядом с тобой стакан с тыквенным соком. На пару секунд с поверхности начинает подниматься дым спиралью, но быстро утихает. Нос Тоору на пару секунд заполняется переливчатыми запахами хлеба, метлы и твоих волос.       — Ну что ж, — бордо заканчивает ловец. — Увидимся на матче, красотка. Хотел бы я приподнести тебе снитч в качестве трофея…       В эту ночь он ещё больше убедился в том, что любит тебя — его Амортенция пахла запахом молочного хлеба, древесиной метлы и, наконец, тобой. «Сегодня всё будет идеально. Клянусь, я куплю Ива-чану годовой запас «Друбблс», если всё пройдёт удачно», — думал Тоору за завтраком, в раздевалке, на поле перед игрой.       Всё должно было быть идеально.       По крайней мере, по началу так и было.       Пока его колено не дало о себе знать в самый неподходящий момент. Отрыв между Когтевраном и Слизерином составлял тридцать очков в пользу первых, а пальцы Ойкавы уже несколько раз касались желанного шарика, но всегда неминуемо соскальзывали. Бладжеры то и дело опасно приближались к больному колену, но ловец ловко ускользал, хватаясь за древко метлы и утягивая её вверх.       Ушиджима кидает на него взгляд потемневших от азарта игры глаз и вновь летит к воротам Слизерина. Цукишима хмурится и в упор смотрит на загонщиков — атаки Вакатоши стали невыносимы, и вратарю нужны хотя бы жалкие пять минут на перевести дух. Куроо мгновенно перехватывает бладжер, запущенный Осаму, и сильным ударом отправляет его в охотника воронов.       «Вот он, шанс!» — проносится в голове у Ойкавы, пока Ушиджиме приходится заново нагонять упущенный мяч, который теперь перекидывают друг другу Ацуму с Дайшо. Суна кружит у колец Когтеврана, возле которых сосредоточенно-весело летает вратарь — Тендо сегодня отлично отражает все мячи, которые настырно кидают охотники змей. Ойкава спускается чуть ниже, продолжая выслеживать глазами снитч, но схлестнувшиеся за мяч охотники Куними и Дайшо вынуждают его подняться чуть выше.       Слизеринец оглядывается на трибуну Гриффиндора, замечая активно размахивающих флагами Иваизуми с Бокуто и силится разглядеть тебя. И наконец видит. Ты смотришь только на него таким восхищенным и тёплым взглядом, что ловец на пару мгновений забывает и про снитч, и про игру, и про тупо болящее колено. Только ты отражаешься в ореховой радушке. Неужели Амортенция сработала на все сто двадцать процентов?       — Ойкава! — орёт ему разозленный Осаму. Игра набирает опасные обороты, и Тоору замечает алую струйку, вытекающую из носа загонщика, которого немного пошатывает на метле. Он метко пуляет бладжер прямо в Кенму. — Снитч прямо перед носом, разуй глаза! — Осаму довольно легко вывести из себя, особенно в игре (однажды они с братом подрались прямо в воздухе из-за мнимого повода).       Ойкава резко выкручивает Молнию, замечая, что Кенма устремился прямо вниз, увернувшись от бладжера, туда, где пару секунд назад мелькал золотой лучик. Поток воздуха тут же одурманивает, позволяя резво увернуться от шального бладжера, пущенного загонщиком Когтеврана. Счёт скрашивает красиво забитый Ацуму мяч, но спасти слизеринцев и вывести их в финал против Гриффиндора может только он, только снитч, только ловец.       Золото ослепляет глаза, когда Козуме сворачивает влево — Куроо пульнул в него бладжер, несмотря на дружбу. Ойкава хочет с благодарностью посмотреть на загонщика, но снитч пролетает прямо мимо него — и он понимает, что вот он, момент истины. Момент, ради которого он тренировался столько лет — момент, когда он и его команда станут чемпионами Хогвартса.       До снитча остаются считанные сантиметры, Ойкава ныряет вверх, подхватываемый ещё одним потоком воздуха, протягивает руку — и дикая боль сотрясает его травмированную ногу. Бладжер попадает прямо в больное колено, Тоору выпускает древко метлы и стремительно опускается вниз. Колено болит нестерпимо. Боль такая, что не видно ни собственных рук, ни обеспокоенных лиц сокомандников.       Сквозь пелену в ушах он слышит лишь свисток судьи, знаменующий пойманный снитч, и видит землю, на которую приземляется далеко не самой мягкой посадкой — перекувыркнувшись, Тоору падает на мягкую траву. Дальше он ничего не помнит и не видит, да и не хочет — слышать взрывы радости синих трибун сродни смерти.       Колено все ещё болит, когда Тоору приходится разлепить глаза. Чувство стыда, приправленное горечью, точит ему сердце, но стоит увидеть тебя — и всё почему-то отходит на второй план.       Ты сидишь у его койки в Больничном крыле и с обеспокоенностью на красивом лице перебираешь в руках смятый зелёный флаг Слизерина. Шарф львов почти спал с твоих плеч, и Ойкава готов поклясться, что согласен каждый раз терпеть адскую боль своей травмы лишь бы иметь возможность видеть тебя, сидящую подле него. Он приподнимается на руках, больничная пижама мягко холодит саднящую от синяков кожу.       — Эй, — он испугался того, насколько хрипло звучит его голос, — давно тут сидишь?.. Ого, это что за?..       — Твои фанаты оставили, — ты подаёшь ему шоколадную лягушку, которая кажется всего лишь каплей в этом океане сладостей. Ойкава открывает её, выуживая вкладыш.       — Дед Кагеямы… У меня уже штук сто карточек с ним… — Тоору пытается скрасить неловкость, но желчь от мнимого проигрыша продолжает гадко зудеть где-то внутри, в душе. — Кхм… Мы же… проиграли?       — Кенма поймал снитч в ту же секунду, как ты начал падать. Никто ничего не успел понять… Вакатоши-кун, как капитан, сказал, что хочет реванша и попросил не засчитывать победу, но судьи не согласились с ним… — с грустью сообщаешь ты. — Поэтому… Да, Слизерин выбыл из турнира, прости…       — Вот же, как благородно, чёрт возьми! Ушиджиме надо на Гриффиндор!       Ойкава злобно отпихивает одеяло, но тут же жалеет об этом — колено, перевязанное толстым слоем бинтов, саднит. Даже в волшебном мире он не смог найти заклинания, способное вылечить настолько тяжёлую травму.       И тут он вспоминает.       — Как ты себя чувствуешь?       — Что?       — Ну… Ничего необычного не ощущаешь? Посмотри на меня. Всё хорошо? — после Амортенции, как полагал Ойкава, ты должна была броситься к нему на шею в тот же момент, как увидела.       — Всё… как обычно? О чём ты? Ещё и головой ударился? — легко улыбаешься.       — Твой тыквенный сок… Кхм, он был вкусным сегодня, да?       — Ойкава, мне позвать кого-нибудь? Ты бредишь… — задумчиво произносишь ты, всё ещё ничего не понимая. — А сок я не пила… Прибежал запыхавшийся Ива-кун и выдул всё до последней капли.       Тоору бледнеет и закрывает лицо руками. Что, должно быть, сейчас чувствует бедный Ива-чан, в котором резко проснулась любовь к своему лучшему другу?.. Теперь Ойкава точно должен купить ему годовой запас чёртовых жвачек в качестве извинений. Ханамаки будет смеяться над ним до скончания времён, если узнает.       — Ладно… Ладно… — что-то бурчит он, а ты ласково касаешься его щеки.       — Тоору… — ты впервые произносишь его имя, и Ойкаве кажется это самой потрясающей и одновременно самой естественной вещью во всем волшебном мире. Будто так всегда и было. Он смотрит на тебя, на то, как вечернее солнце золотит твои волосы, и понимает, что втюрился в тебя просто по уши. Будто его самого накачали самой сильной в мире Амортенцией или под Империо заставили тебя любить. Но нет. Он и без Империо готов отдаться полностью под твою власть. — Ты просто замечательный игрок, знаешь об этом?       — Если бы не колено…       — Это просто случайность. Бладжеры безумны, ты знаешь это, как никто другой. Помнишь то падение на четвёртом курсе? Мы тогда боялись за твою жизнь…       — Да уж… Даичи извинялся года два… Загонщики в Гриффиндоре адские… — с горечью хмыкнул Ойкава. Всё это было так просто — вот вы сидите и спокойно говорите обо всем на свете, хотя единственное, что он хочет прямо сейчас — это поцеловать тебя, несмотря на ноющее колено.       — А ваши? Мия иногда так кинет, что я боюсь, как бы его собственному брату не прилетело… А Куроо? Бокуто вечно жалуется, что Куроо специально швыряется только в него.       Ойкава смеётся.       — А ты хорошо знаешь нашу команду… Признайся, подсматривала на тренировках? — снова ловец включает свой режим, что начинает тебя утомлять.       — Тоору, не нужно. Просто…       — Я хотел спросить, зачем ты вообще пришла?       — После того, как ты упал… Я так испугалась, что… Твоя нога была так неестественно вывернута, а нос в крови… И ты был без сознания… Кита-сан, — Ойкава вспомнил семикурсника-вратаря с Пуффендуя, — сказал, что ты потерял сознание из-за болевого шока… И я тогда ещё больше испугалась, потому что он вечно говорит такие страшные, но такие умные вещи… — твой голос мелко дрожал, но Тоору находил это безумно милым. Ты так беспокоилась о нем, и твоя нижняя губа дрожала наравне с голосом.       — Вот как… — он садится на кровати, зашипев от боли.       — Мне позвать врача? — пугаешься ты, подскакивая со своего стула.       — Нет!.. Не надо! — Ойкава резко хватает тебя за руку. — Я просто… Останься, ладно? — солнце мягко светит последними лучами в палату. Где-то в конце Крыла бурчит ещё один человек — Тоору помнит, что это первокурсник, которому прилетело по голове кастрюлей, пущенной полтергейстом.       — Хорошо… — ты мягко улыбаешься, а ловец берет тебя за руку. — Знаешь, в Хогсмиде открылся магазин с приспособлениями для квиддича… Может, сходим туда на выходных?       — Да, конечно… — внутри Тоору пищит от радости, словно маленький ребенок при виде дорогого подарка. — Мне заодно нужно кое-что купить в «Сладком королевстве»… Ива-чану… — в дверном проёме появляется слизеринская команда по квиддичу: Куроо тащит огромный букет цветов, Суну нагрузили коробками с печеньем, близнецы громко спорят насчет самочувствия ловца, а Дайшо смеется над видом Тецуро. Цукишима выглядит так, будто совсем не хочет тут находится. Позади змей стоят парочка львов — Бокуто хохочет над Ива-чаном, замотанным в шарф по самые уши, которые настолько красные, что даже сливаются с тканью.       — Дайшо, завались! — слышится гневный голос Куроо сквозь пышный букет. — Иначе придётся пойти на крайние меры!       Ты смеёшься, когда Ойкава шепотом рассказывает тебе об Амортенции, близнецах и «Друбблс» — и совсем на него не сердишься, понимая, что после его выписки у вас будет время, чтобы всё обговорить и обсудить как надо. Хотя и ударить за глупость очень хочется. Но Иваизуми справится с этим куда лучше тебя.       И у вас всех на душе так тепло-тепло, несмотря ни на проигрыш, ни на ситуацию с Амортенцией (Суна обещает приготовить противоядие, но словно бы очень нехотя), ни на травму, ни на грядущее разорение Тоору, ни на злобно-влюблённо настроенного Иваизуми, который всё время тянется к Тоору, чтобы огреть его по пушистой макушке. Или погладить.       — Силенцио! — Сугуру тупо и молча смотрит на Тецуро.       — Так-то лучше. Так что ты говорил про завтрашний завтрак, Саму?       Ойкава мягко смотрит прямо тебе в глаза, а ты понимаешь, что у вас ещё будет целая куча времени. И чтобы пойти в Хогсмид, и в Запретный лес, и куда угодно. И теперь вам не нужна будет никакая Амортенция.