Infra-Red

Ибо так и заснул, привалившись к Чжаню и оплетя руками его предплечье. Чжань ещё какое-то время почитал про себя, после чего не слишком аккуратно спихнул бумаги на пол. Стоило бы перебраться в спальню, чтобы не мучиться вторую ночь подряд на диванчике, под сон никак не приспособленном, но Чжань отчего-то страшно не хотел Ибо будить. Во сне его лицо разгладилось, приобрело плавность и мягкость черт, стало казаться ещё более юным. Только глубокие синие тени под глазами выдавали колоссальную усталость. Пришлось очень сильно постараться, чтобы поднять Ибо на руки, не потревожив при этом его сон. Чжань пока ещё не знал, насколько чутко тот спит, поэтому двигался медленно и крайне осторожно. На счастье, в спальне так и горел оставленный Ибо ночник, поэтому до постели удалось добраться без происшествий. Чжань не стал пытаться Ибо раздеть, просто накинул на него одеяло и как можно тише покинул спальню, по пути выключив свет. Он успел ещё заглянуть в душ и выпить на кухне стакан молока, когда Ибо закричал. Чжань так и не понял, как не разбил стакан и не расквасил нос по пути из кухни в спальню. Двигаясь на чистых инстинктах, он безошибочно нашёл Ибо в темноте и прижал к себе, зашептал сбивчиво: — Тише, тише… Это сон, это просто сон. Чжань крепко прижимал голову Ибо к своей груди, баюкал его и гладил по волосам. И вспоминал, как в прошлый раз обнаружил Ибо в своей постели. Кажется, тот прямо сказал, что не может спать один. Чжань тогда не воспринял это всерьёз, потому что разозлился, а позже выяснилось, что Ибо просто обвёл его вокруг пальца. Неудивительно, что сейчас Чжань даже не вспомнил об этом. Но, похоже, далеко не всё из того, что Ибо говорил о себе, оказалось выдумкой, чтобы сыграть на жалости и расположить к себе. — Я с тобой, Ибо. Ты не один, всё хорошо, — Чжань снова начал говорить, чтобы достучаться до растревоженного сознания Ибо. — Что? — похоже, Ибо всё же проснулся, но даже не предпринял попытки высвободиться из объятий. Наоборот, прижался ещё крепче. — Я… Я что-то говорил? — Ты кричал во сне, — объяснил Чжань. Конечно, он хотел бы знать, что Ибо снилось, почему вообще у него были такие проблемы, но только в том случае, если Ибо сам решил бы довериться. Чжань даже спрашивать не собирался, чтобы не тревожить Ибо лишний раз. Ясно как белый день, что это всё не от хорошей жизни взялось. — Плохо, — Ибо тяжело вздохнул и инстинктивно потёрся щекой о грудь Чжаня. — Я не могу сейчас в отпуск… — А что можешь? — Чжань устроился удобнее, чтобы Ибо не нужно было сгибаться под неестественным углом. — Я могу помочь? — Ты уже помогаешь, — очень тихо отозвался Ибо. — Рядом с тобой очень спокойно. И в одной постели мне лучше, чем просто в одной комнате. — Я могу спросить? — в этом моменте беспокойство Чжаня всё же пересилило все остальные чувства. — Как ты справляешься обычно? — Обычно я не справляюсь, — неожиданно просто и откровенно ответил Ибо, а потом попросил: — Включи свет, мне неуютно в темноте. — Конечно, — Чжань на ощупь нашарил кнопку включения ночника и нажал, позволив тёплому желтоватому свету выхватить небольшой круг, в который попала прикроватная тумбочка и изголовье кровати. — В моей квартире постоянно остаётся кто-то посторонний. Менеджер или охранник… По-моему, у них даже есть график, кто будет дежурить в ту или иную ночь, — поделился Ибо, а у Чжаня тут же появился следующий вопрос: — А что они делают, если ты спонтанно решаешь переночевать в другом месте? — Не знаю. Раньше я так не делал. Я просто принимал снотворное — и всё, — Ибо принялся разглаживать складки на одеяле. — И от охраны не сбегал? Кстати, а почему они тебя до сих пор не нашли? Или они не ищут? — Чжань время от времени в красках представлял, как в его дом вламываются охранники Ибо вместе с полицией, чтобы вернуть в стены родной компании. — В первый раз искали, но недолго. Я сообщение отправил, что в порядке, — Ибо криво усмехнулся. — Я потом поговорил с людьми, которые решают… И мы договорились, что я могу оставаться с тобой, если сообщу об этом кому-нибудь из команды. Так что теперь я просто сбрасываю сообщение менеджеру… — И они не возражают? — Чжань искренне удивился. — Даже после того, как я сбежал? Я был уверен, что они тебя начнут сторожить с утроенной силой. — После того как ты сбежал, у нас был очень длинный и трудный разговор, — Ибо явно не хотел вдаваться в подробности, а Чжань не собирался настаивать. — После нескольких часов криков и взаимных обвинений мы договорились… И теперь я могу быть с тобой, — последнюю фразу Ибо выдохнул слишком резко, быстрее, чем он говорил обычно. Он словно боялся, что если помедлит хоть немного, то уже не сможет сказать. — Быть со мной? — переспросил Чжань, потому что в первый момент решил, что ослышался. Что ему просто показалось. Не мог Ибо сказать ничего подобного. А если и мог, то явно не в том смысле, о котором Чжань подумал. Ему казалось, что нечто подобное в принципе невозможно. Даже если допустить на секундочку, что Чжань нравится Ибо, никто всё равно не позволит… Да и с чего вообще Чжань взял, что он нравится? К громадному удивлению, подобного вопроса касательно собственных чувств у Чжаня не возникло. Наоборот, с пугающей ясностью стало очевидно, что он как раз испытывает к Ибо самую искреннюю симпатию и привязанность. А может, это уже можно назвать влюблённостью и Чжань, незаметно для самого себя, упал в любовь, как верно заметили в своём языке англичане. — Я опять что-то не так сказал? — Ибо ощутимо напрягся, закаменел у Чжаня под руками. — Или ты не хочешь? — Подожди, — Чжань вплёл пальцы в волосы Ибо, принялся буквально почёсывать, как кошку, ласкать, чтобы успокоить. — Просто… Объясни мне, что ты имеешь в виду. Я боюсь, что неправильно тебя понял. — Всё правильно ты понял, — всё ещё хмуро буркнул Ибо. — Я сказал, что мы встречаемся. Объявил им всем… — Ох, Ибо, — Чжань на долю секунды задохнулся от нахлынувшей на него нежности. Такой наглый, такой настойчивый… И такой неожиданно ранимый и трепетный. — Ты не хочешь? — Ибо выкрутился у Чжаня из рук и сел на постели, уставился на него непроницаемо-чёрными глазами. — Просто скажи прямо! — Я не ожидал, — признался Чжань, когда смог немного отдышаться. Он всё ещё не знал, как сформулировать словами всё то, что переполняло его душу, поэтому решил начать издалека. — Мне даже в голову не приходило, что ты можешь этого захотеть. — Потому что я придурок? — брови Ибо почти сошлись на переносице, а нижняя губа заметно дрогнула. — Потому что ты очень… Ты большая звезда, Ибо. Пусть ещё очень юная, капризная, избалованная всеобщим вниманием… Но ты уже недосягаемый для меня. Ты как существо с другой планеты, на которое таким, как я, дозволено только любоваться. И я до сих пор удивлён, что ты позволяешь мне к себе прикасаться. — Я хочу, чтобы ты ко мне прикасался, — Ибо прищурился. — И я не хочу, чтобы ты считал меня звездой. Ты же с самого начала… Ты просто видел все мои недостатки — и принимал меня с ними. Ты терпеть меня не мог, но всё равно позаботился... — Я и сейчас забочусь, — Чжань улыбнулся как можно мягче, протянул руку и погладил Ибо по щеке. — Просто скажи мне, чего ты добиваешься сейчас. Я хочу понимать твои мотивы, что тобой движет. Это же не из-за роли? — Конечно нет! — Ибо вспыхнул щеками и ушами от смеси стыда и возмущения. — Я смогу сам получить любую роль… Это вообще ни при чём! Я просто хочу… Я хочу тебя себе. — В качестве кого? — Чжань не ожидал подобной откровенности и сейчас не понимал, как ему быть. Чтобы ответить хоть что-то, он должен был быть уверен, что полностью осознаёт происходящее. Он не хотел бы обманывать Ибо, пусть и невольно. — Что? — Ибо сжал край одеяла в кулаках. — Как ты не понимаешь? — он даже начал немного раздражаться. — Я хочу быть с тобой! Чтобы ты был только мой! — Твой кто? — Чжань понимал, что рискует, но хотел, чтобы прозвучали слова. Он не мог позволить себе ошибиться. Да и Ибо не помешало бы ещё раз всё обдумать и сформулировать. Некоторые мысли имеют свойство быть привлекательными, пока звучат в голове, но сильно прибавляют в глупости, стоит только высказать их вслух. — Мой человек, — Ибо явно испытывал проблемы с подбором определений. — Мой самый близкий человек. Любимый. И друг… И любовник, — последнее прозвучало так тихо, что Чжань не столько услышал, сколько прочитал по губам. И испугался почти до беспамятства, потому что не мог подобного представить даже в самых смелых своих фантазиях. А Ибо всё смотрел на него своими невозможными глазами и с каждой секундой становился всё мрачнее. — Зачем ты спрашивал, если знаешь, что не хочешь? Ты мог бы отказаться сразу, не заставляя меня говорить… — Я не хочу отказываться, — поспешил перебить его Чжань, пока Ибо не занесло куда-нибудь не туда от расстройства и разочарования. — Я понимаю, что это огромный риск для тебя… И что я должен бы отказаться. Но я не хочу. — Почему ты должен? — Ибо всё ещё хмурился, но руки уже не сжимал судорожно, комкая одеяло. — Потому что ты беззащитен перед толпой. Как только это выплывет… Начнутся скандалы. Я надеюсь, ты это понимаешь. Твои поклонники, твои спонсоры… Все они будут против этих отношений. Я уверен, что в твоей компании тоже не обрадовались. И мне страшно представить, что ты им пообещал в обмен на это разрешение, — Чжань очень надеялся, что его слова не звучат сейчас как завуалированная попытка отказать. — Ну и что? — Ибо пожал плечами. — Ты же понимаешь, что в этой индустрии скандалы начинаются вне зависимости от того, делаешь ли ты что-то для этого или нет. И чем больше всего ты пытаешься скрыть, тем громче потом крики… Это всё равно случилось бы рано или поздно. Я не собирался жить как монах до старости. И я знаю, что ещё каких-то лет десять при самом идеальном раскладе — и обо мне будут помнить только в узком кругу. — Хорошо, что ты это понимаешь, — Чжань кивнул, а потом аккуратно прихватил Ибо за плечо и притянул к себе в объятия. Вести подобный разговор на расстоянии ему было сложно. К тому же ощущение близости Ибо оказалось тем ещё наркотиком. Однажды испытав это блаженство, Чжань хотел испытывать его снова и снова. — Но ты же должен помнить, что пока у тебя ещё есть время, ты можешь достичь большего… — Я боюсь темноты и не могу спать один, — неожиданно хрипло заметил Ибо. — Я не умею извиняться за свои ошибки… И предпочитаю предлагать деньги, если что-то идёт не так, как мне хочется. У меня уже проблемы… Через десять лет я рискую стать постоянным пациентом клиники неврозов. Или закончить свои дни в петле… Ты знаешь, что таких много, их больше, чем должно быть в индустрии сладкой жизни. Это только кажется, что у нас есть всё, чего только можно пожелать. — Я знаю, — Чжань потянул Ибо повыше. — Я всё это знаю и понимаю, малыш. И ты ещё очень хорошо справляешься… — Я не справляюсь вообще, — Ибо судорожно вздохнул. — Я говорю людям гадости в лицо, потому что только так могу почувствовать себя живым. Я придираюсь, я капризничаю как ребёнок, я хочу, чтобы за мной ухаживали, потому что как ещё я могу почувствовать свою значимость для людей? Моя семья… Её фактически нет. Бабушка продолжает жить памятью о том, что было, она даже подарки мои брать не хочет. Ты думаешь, мне нравится, что она живёт одна в этом доме? Но она не принимает ничего, никакой помощи. Мама принимает… но только деньгами. Она даже не зовёт меня на семейные праздники больше, потому что я несколько раз отказывался из-за концертов или съёмок… А они не могут подстраиваться под меня одного. Друзей у меня нет… В этой индустрии могут быть только конкуренты… — Я есть, — шепнул Чжань, после чего жадно поцеловал Ибо. Инстинкт подсказал, что у них ещё будет время для нежностей и ласковых прикосновений. Сейчас же нужен был шанс выплеснуть всё, что успело скопиться внутри. Чжань даже не пытался как-то балансировать. Он вёл откровенно и бескомпромиссно, навязывал Ибо своё горячее желание, и тому оставалось только принимать. К огромному удивлению Чжаня, Ибо принимал такую настойчивость с пылкостью и жадностью страждущего в пустыне. Он до боли вжимал пальцы в плечи Чжаня, с остервенением цеплялся за его футболку, ёрзал, тёрся всем своим гибким телом и дышал так часто, что Чжань всерьёз опасался гипервентиляции. Опасался, но всё равно целовал, исследовал рот Ибо своим языком, вдыхал в его лёгкие свой воздух и трепетал от восхищения: Ибо просто опьянял чувствительностью и отзывчивостью. Оторваться Чжань смог, только когда стало по-настоящему больно, а к поцелуям начал примешиваться привкус крови. Ибо, маленький дикарь, мальчик, воспитанный волками, несколько раз сильно укусил его за губу, будучи не в силах иначе выразить захлестнувшие его эмоции. — Тише, тише, — Чжань облизал губы и чуть поморщился, снова ощутив на языке вкус собственной крови. — Такой ты голодный… — Прости, — до Ибо с запозданием начало доходить, что он немного потерял берега в своей готовности поддаться страсти. — Прости, — он заметно смутился, покраснел и опустил глаза, чтобы заметить отметины от ногтей у Чжаня на шее. — Я не хотел… — Хотел, — Чжань потрогал рукой свою шею. Кожу щипало, но это особо не беспокоило. Куда сильнее его волновал Ибо, его душевное состояние и понимание сложившейся ситуации. — Ты хотел, и я хотел тоже. Всё хорошо. — Тебе больно? — Ибо протянул руку, но коснуться не решился. Сейчас, увидев, что он натворил, Ибо заметно оробел. — Я не думал, что вообще так… Что так может быть со мной. — Я знаю, — Чжань кивнул. — Мне не больно, не бойся… По крайней мере, не настолько больно, чтобы от этого отказаться. Это даже… Не знаю, как сказать… Круто, наверное. Это впечатляет, льстит, трогает… — Что я сделал тебе больно? — не понял Ибо, но Чжань тут же пояснил для него: — Что ты так сильно меня хочешь. — Хочу, — Ибо тут же с готовностью кивнул. — Я думаю об этом с того дня, как увидел тебя на крыше… Ты курил, думал о чём-то своём и смотрел сквозь меня. И меня это так сильно раздражало. Я не придумал ничего лучше, кроме как сесть напротив и начать говорить тебе всякие гадости. — Это, наверное, самая безумная история знакомства из всех возможных, — усмехнулся Чжань, которого эта откровенность Ибо согрела изнутри. — Если бы я хотел написать что-то подобное… — Ты же начал, — временами Ибо бывал слишком проницательным. — Ты читал мне… И я подумал, что это очень похоже на то, что уже было между нами. Но я не успел спросить, потому что сначала я не хотел перебивать, а потом просто заснул… — Если что, я это не нарочно, — Чжань оставил бесконечно нежный поцелуй на виске Ибо. — Я просто понял, что лютой ненавистью пылаю, когда даже просто думаю о сценарии… Что меня коробит от мысли, что нужно изуродовать свой текст. Да, я знаю, что он не идеальный, что временами он банальный и простой, как табуретка… Но он мой. И это мои слова, мои мысли, моя история… Я хотел, чтобы она была такой. А мне нужно перекроить её под сюжет, который навязан мне сверху, потому что инвесторы, зрители, критики… Ты понимаешь, — Чжань начал горячиться. — А тут ещё ты влез со своим деловым предложением… И Чэнь, вместо того чтобы сказать, какой я молодец, что послал тебя, начал спрашивать, а хорошо ли я подумал… В общем, мне нужно было это как-то выразить. И я начал писать новый текст. Без плана, без минимального понимания, куда меня заведёт сюжет. Точно так же, как я это делал давно, когда только начинал… Ты так сильно меня завёл, что у меня даже пальцы покалывало от желания писать, — Чжань перевёл дух и с удивлением отметил, как внимательно Ибо ловил каждое его слово. — Я хотел продолжить сегодня… Наплевать на сценарий и сроки… Но не упустить это желание. Я так по нему соскучился. — Но я приехал на пресс-конференцию и испортил все твои планы, — Ибо хватило сил это признать и даже спросить: — Ты хочешь, чтобы я извинился за это? — Не хочу, — Чжань был абсолютно в этом уверен. — К тому же… Я был уверен, что тот разговор в присутствии всех высших чинов твоей компании… Я был уверен, что это последний раз. И потом, когда Чэнь позвонил твоему менеджеру, чтобы за тобой приехали. Я был уверен, что ты обидишься… — Я обиделся, — Ибо криво усмехнулся. — Но потом я подумал, что перегнул. И решил предпринять последнюю попытку сблизиться с тобой. Не принуждать тебя к чему-то, а дать самому решить… Показать, какой я на самом деле. — Это была хорошая попытка, — Чжань поцеловал Ибо за ухом, и тот сразу же попытался отстраниться. — Что? — Щекотно, — Ибо повёл плечами. — Я в последний момент решил, что мы поедем к бабушке. И позвонил ей… Я не был уверен, что она пустит меня с тобой. В смысле не с тобой конкретно, а кого-то кроме меня. И я ей сказал, что ты первый человек за всё время, для которого я хочу стать лучше. — Ибо, — Чжань позвал очень тихо, потому что от этого признания сдавило горло, а на грудь будто мраморную плиту уронили. Чжань чувствовал эту тяжесть и дышал коротко, поверхностно, не уверенный, что сможет справиться. Это сложно было осознавать вот так сразу. Что Ибо был готов меняться ради него, что он хотел меняться, а ведь Чжань даже не пытался… Ему в голову не приходило чего-то требовать, ставить условия. Он и сейчас не верил, что так можно было. Что это вообще могло произойти хоть в какой-нибудь реальности. Ибо был для Чжаня сложным, недосягаемым объектом, предметом искусства, которым можно восхищаться. Или не понимать, тут уж дело вкуса. Но Чжаню точно не приходило в голову, что Ибо мог нуждаться в нём, стремиться к нему всеми доступными способами и даже осознанно идти на жертвы. — Теперь ты понимаешь, да? — Ибо всё чувствовал. Его ладонь лежала у Чжаня на груди, жгла прицельно, прямо над сердцем, которое и так давно уже трепыхалось без всякого ритма. — Ты понимаешь, что я хотел сказать? Почему я хочу быть с тобой? — Я понимаю, — говорить в полный голос всё ещё не получалось. Голос звучал глухо и вырывался из сжатого спазмом горла с трудом, с хрипами и судорожным дыханием. — Я понимаю, малыш… Мальчик мой хороший… Откуда это вырвалось, из сердца или из головы, Чжань не смог бы сказать. Едва ли он сейчас осознавал, как эти слова могли подействовать. Он не мыслил трезво примерно с того момента, как Ибо лихорадочно прижался к нему, ища защиты от своих кошмаров, доверяясь безоговорочно и безрассудно. Чжань поддавался инстинктам, и от этого годами возводимые Ибо щиты осыпались, как старая штукатурка под ударами тяжёлого молота. Чжань парой коротких, болезненно нежных слов вдребезги разрушил остатки самообладания Ибо, буквально толкнув его и себя вместе с ним в пропасть. Падать вместе было не страшно. Чжань чувствовал губы Ибо на своих губах, его руки на своей груди и шее, и только крепче прижимал его к себе. Темнота под плотно зажмуренными веками усиливала иррациональное ощущение падения. Они с Ибо проваливались друг в друга, в доверие, близость настолько интимную, что от напряжения по коже разбегались электрические разряды. Чжань даже не мог с точностью сказать, кто инициировал каждый следующий шаг. Они словно общались на особом, тактильном уровне, где для передачи сигналов не требовались слова и даже взгляды. Чжань чувствовал желания Ибо через прикосновения его рук, через ту силу, с которой он комкал футболку на плечах Чжаня, через боль в губах и привкус крови во рту. Чжань и сам говорил. Через властные, настойчивые поцелуи, через движения своего тела, через нежность, временами ещё более болезненную, чем любая возможная грубость. Сейчас уже Чжань не искал возможности отстраниться, отдышаться и дать им обоим шанс передумать и отступить. Он не спрашивал, готов ли Ибо зайти так далеко, потому что чувствовал в каждом его поцелуе уверенное «Да, готов! С тобой я готов на всё!». Чжань и сам был готов принять всю ответственность за то, что вот-вот должно было произойти. Страха не было, как не было и неуверенности, не было сомнения, вправе ли он позволить себе поддаться соблазну. Ибо умел быть не только упрямым, но и убедительным. И Чжань чувствовал, что Ибо сейчас был таким горячим, безудержным и потерявшим голову от страсти только для него. И из-за него. Ни с кем другим больше никогда Ибо не смог бы так… Никому другому он бы не подчинился так безоглядно. И всё, что Чжань мог сделать в этой ситуации, — это оправдать его доверие. Он должен был забрать Ибо себе, присвоить его и сделать только своим. И Чжань присвоил. Подчинил, покорил, завоевал — и вознёс на пьедестал, окружил всей возможной любовью, на которую только был способен. Чжань даже не пытался нащупать пределы своего чувства. Он просто отдавал всё, что у него было, и чувствовал, как внутри становится только больше ещё не растраченной, не отданной любви, нежности и горячечного обожания. — Скажи ещё раз, — только и смог сказать Ибо, когда электрическое поле между ними насытилось до предела. Чжаню казалось, что он видел электрические разряды между своими руками и кожей Ибо. А ещё он без дополнительных подсказок знал, что именно Ибо так хотел услышать. Он чувствовал всем собой, что Ибо уже на грани, что он на грани давно, и до падения ему не хватает только одного крохотного усилия. И Чжань не мог его не подтолкнуть: — Мой хороший мальчик.