You're the plague within my dreams, Soaring through an atmosphere of an adequate lack of strength, And we're responsible, the truth is that it will end here, Denial's an impairment of your fear. Can we save us from ourselves? Can we save us from ourselves? This is the saviour and its form.
Tesseract — Nocturne
Жизнь всегда славилась обилием преподносимых сюрпризов, самых настоящих, непредсказуемых. Сегодня ты проводишь свой день, как сотни предыдущих, уверенно и без лишних дополнений, а завтра всё словно переворачивается с ног на голову. Прекрасно, когда сюрприз оказывается приятным и добавляет новых ярких красок в сливающуюся воедино палитру будней. Детали становятся контрастнее, отчётливее и радуют душу. Настолько же омрачают её недобрые события, будто грязное пятно посреди полотна, перекрывающее красивый рисунок и искажающее его черты. Юи с тревогой смотрела на место в первом ряду у дверей. Пустующее. Снова. Выйдя первой из кабинета после окончания занятия, она быстрым шагом направлялась по коридору в сторону небольшой рекреации и листала список контактов в телефоне. Напротив окна сеть ловила чуть лучше. Только это всё равно не могло помочь. Абонент не доступен. Снова. «Ну что с тобой успело случиться?», — Икари прикусила нижнюю губу. Это длится уже третий день.***
Сквозь наступившую тишину пронеслось резкое шипение ветра, и плотный поток воздуха ударил в спину. Пришлось согнуться ниже, сидя на скамье посреди пустой платформы, и надёжнее запахнуть куртку. На самом деле холодящие завихрения не доставляли такого дискомфорта, как их свист, сменяющийся молчанием. Окружающий мир вновь давал о себе знать, врываясь в сознание недружелюбными звуками. Просто батарейка села. Выдохлась за столько времени. Гендо всматривался в мигающий индикатор, словно заговаривал его на работу. Не помогало. Хуже противного свиста ветра могло быть только одно. — Не похоже, что тебе сейчас хорошо. Нудящий голос откуда-то из подсознания, надоедливый, как сотня попрошаек. — Зачем же ты убежал? Неопределённого тембра, невозможный в действительности. И словно вечно осуждающего тона, хотя самого тона не уловить вовсе. — Не от себя ли ты снова хотел убежать? И не отстанет. Потому что от себя в самом деле не убежать. — Нет. — Тогда от кого? И будет препарировать каждую мелькнувшую мысль. — От других. — Это никогда ничего не меняло. Но зачем-то ты продолжаешь так делать. — Мне ничего от них не надо. — Какая нелепая ложь. Этот голос смеётся над ним. Как и все разы до этого от подобного вранья. — Тебе удобно быть таким трусом, верно? Не признаваться себе в том, чего действительно хочешь. — А если признаюсь, разве это что-то изменит? — Ты уже знаешь ответ. Новый порыв ветра ненадолго прервал его, давая хоть секундную передышку. Этот разговор неистово утомлял и вытягивал все силы. — Я хочу, чтобы кто-нибудь полюбил меня. — А ты сам кого-нибудь любишь? Почему вместо утешения этот распроклятый голос только глубже вгоняет острие в самое нутро? Чего он этим добивается? — Я не знаю. Я не знаю, что это такое. — И ты боишься. Неизвестность пугает тебя. — Я боюсь боли. — Верно. Абсолютный ужас окружает тебя и отгораживает от других. Но он же мешает тебе преодолеть неизвестность. — Всё уже давным-давно известно мне. — Снова лжёшь. Ты так и не узнал самого главного. И никогда не узнаешь, если не перестанешь бояться других людей. — Как мне перестать бояться их? Люди всегда ненавидели меня и причиняли лишь боль! С чего бы всё должно измениться? — С того, что реальность — это продолжение мечты. — Глупость. — Чего ты хочешь? — Опять этот вопрос. Будто он не ответил на него секунды назад. Каждая его реплика оставляла после себя микротрещины где-то внутри. Он явно старается сломать что-то, настойчиво наносит удары один за другим, не обращая внимания на сопротивление. Мучительно и планомерно. И ничто его не остановит. Осознание по частичкам затекало сквозь эти трещины. Собиралось в крупные капли и становилось постижимым, ощутимым, как прохлада летнего ручья. Признаться. — Я хочу быть с ней. — Тогда почему ты убегаешь? — Я не хочу, чтобы она однажды сделала мне больно. — Замкнутый круг, верно? Быть может, в этой жизни не бывает совсем без боли. Но без счастья её тоже не может быть. Открой глаза, ведь твоя мечта уже стала реальностью. Звонкая мелодия из громкоговорителя, как тяжёлый таран, выбила голос из головы, заняв его место. Объявление. Поезд до Киото прибудет на платформу через двадцать минут. Небрежно засунув плеер в карман куртки, Гендо подорвался с холодной скамейки и побежал к аппаратам по продаже билетов. Нужно всё исправить, пока не стало слишком поздно. Какой же дурак. Он так хотел услышать эти слова от Юи, так хотел сказать ей то же самое. И когда Икари, не боящаяся ни его, ни себя, сама исполнила его желание, он в тот же вечер сбежал. Сел в первый попавший поезд и уехал, даже не глядя куда. Потому что не мог поверить. «Как я мог не поверить Юи? Единственной, кому действительно можно…» Мечта ускользала из рук с каждым тиком секундной стрелки часов на станции. Что она вообще подумает после такого грубого и бессмысленного поступка? Знакомая хватка на сердце, глумливо сжимающая его в тисках. Боль. Но не своя. Гендо чувствовал, что больно сейчас было Юи.***
Незнакомая усталость до краёв заполнила тело, словно густая и вязкая субстанция. В ветреную осеннюю погоду в комнате становилось значительно холоднее, что совершенно не прибавляло настроения. Сидя перед экраном телевизора и обернувшись одеялом, Юи смотрела сквозь него, как если бы за ним был ещё один экран, на котором показывали изображения со всех камер наблюдения в мире. Но увы, второго дна телевизор не имел, а что по нему транслировали в данный момент, она вообще не различала и не понимала. Не у кого даже спросить. Никто бы не ответил ей, куда он пропал. Никому, собственно, не было до этого дела. Икари до ужаса не нравились мрачные мысли о возможных вариантах произошедшего, против воли заселяющие беззащитное сознание. Неправильно, некомфортно, разъедает изнутри и вгрызается острыми зубами в самое уязвимое место. Одна сплошная нелепость. Глухие звуки донеслись со стороны прихожей. Странно, ведь Хиёри должна вернуться с выезда на практику только через два дня. Вывернув руку с пультом из одеяла, Юи приглушила громкость и прислушалась. Спустя несколько секунд послышались уже более отчётливые, но аккуратные стуки в дверь. Сердце резко ускорило ход. Полностью раскутав себя, Юи короткой пробежкой добралась до двери. — Кто это? — Юи, привет, это я, — торопливо ответил приглушённый низкий голос. Руки моментально превратились в пластилин, и она с заминкой справилась с замком. Стоит там, в коридоре, в расстёгнутой чёрной куртке, с беспокойным выражением и какой-то печалью. Но живой и невредимый. Икари втащила его за запястье внутрь. — Гендо, что… что случилось? Где ты был? — хотелось задать столько вопросов сразу, но сбивающееся дыхание мешало. — С тобой всё хорошо? Не прекращая в это время осматривать его с ног до головы, чтобы окончательно убедиться в норме, Юи чувствовала, как тревога, расплывавшаяся по сердцу неровной чёрной кляксой, отступает. Выглядел он абсолютно привычно, разве что вечная щетина стала заметнее. — Всё в порядке, — подтвердил Гендо. И замолчал. Плавно, будто опасливо, взял в ладони её предплечья, запустив по ним волну мурашек даже через ткань кофты. — Ты злишься на меня? — Нет, — от удивления Юи моргнула. — Почему я должна на тебя злиться? — Потому что я сбежал, — Икари моргнула ещё дважды. — Я испугался и сбежал, как… Оборвав фразу, он чуть сильнее сжал её руки. Но Юи не понимала, что он имеет в виду. — Ты испугался… чего? — Никто никогда не говорил мне таких слов. Я не знал, что делать, — неожиданно Гендо усмехнулся сквозь грустную полуулыбку. Темп речи ускорился. — Какая глупость, правда? Я, должно быть, самый большой идиот на этой планете. Юи думала, что хорошо знает и понимает его. Этот нестандартный и алогичный, казалось, ход мыслей, неподкупный ничем взгляд на мир, неочевидные выводы из обыденных явлений. Однако одновременно выходит, что она не знает о нём ничего. Вот уж что не укладывалось в её голове, это как можно бояться чей-то симпатии и своей взаимности к ней. Взаимности ли? «Ведь он ответил на поцелуй тогда…», — почему-то с надеждой пронеслось в голове. А ещё он вернулся. И держит сейчас её замерзающие руки в тёплых ладонях. Этот загадочный парень с хмурым взглядом и открывающимся лишь для неё одной сердцем, но безумно страшащийся этого. — Прошу, только не злись на меня, — он ещё раз виновато посмотрел ей в глаза. — Я на тебя не злюсь. Она должна помочь ему. Вывести из лабиринта тёмных страхов и отрезать путь назад. Сделав шаг вперёд и оказавшись вплотную к Гендо, Юи пропускает ладони под чёрную куртку и мягко обнимает его. Бархатистая ткань джемпера гладит её правую щёку, а тепло тела окутывает со всех сторон. Сразу же спины касаются напряжённые пальцы, его руки окружают её и требовательно прижимают ещё ближе. Икари становится уютно и спокойно, совсем как дома. — Не делай так больше никогда, слышишь? Не заставляй волноваться за тебя, — ей не удавалось совладать с лёгкой дрожью в голосе, пережитое беспокойство всё ещё выходило наружу. Прикосновение к виску заставило Юи посмотреть на Гендо. Печаль наконец-то исчезла с его лица, вместо неё в ставших совсем тёмными синих глазах горела решимость. — Больше никогда. Я больше не хочу быть один никогда. Только с тобой, Юи. Опустив взгляд чуть ниже, Гендо потянулся к её губам, и Юи, не раздумывая, подалась навстречу. Нежную кожу чуть оцарапала жёсткая щетина, но её это не беспокоило. Волновали только долгожданный поцелуй и руки, блуждающие по её спине и шее. Успокоение и живое тепло стремительно убаюкивали Юи до сонливости. Отстранившись немного, она погладила Гендо по щеке. — Нам завтра рано вставать, — слегка хрипло прошептала она. Время почти полночь, и Икари ужасно вымоталась за эти три дня. — Между прочим, как ты попал на этаж? Обара-сан и мошки не пропустит внутрь, — он буднично пожал плечами. — Залез по пожарной лестнице. Не удержав тихий хохот, Юи уткнулась ему в плечо лбом. Неисправимый, неостановимый ничем проныра. Он взял её за руку и, наконец по-настоящему улыбнувшись, мягко сжал её. — Ты права, мне пора идти, — и долго не выпускал. — Спокойной ночи, Юи. — Спокойной ночи, Гендо. Закрыв дверь, Икари выдохнула остатки скребущей изнутри тревожности, что пылью заполнила грудь. Чужое тепло всё ещё тлело на коже, и она быстро закуталась обратно в одеяло, чтобы сохранить его. Мозг прокручивал детали внезапной встречи вопреки собственной усталости. Не злиться. Почему вправду не получалось злиться на него? У неё есть на это полное право, это было бы логично. Кто же целует девушку в ответ и тут же бесследно исчезает в неизвестном направлении? «Я испугался». Перед глазами стоит его виноватый взгляд. «Я больше не хочу быть один». Возможно, Юи ещё не понимает, насколько тяжело ему даётся сближение с кем-то. «Только с тобой». Возможно, она не до конца осознаёт, насколько стала важна для Гендо. Икари пока что только начинает замечать, насколько он сам стал важен для неё.***
Декабрь 1998. Долгая конференция с докладами участников со всего мира завершилась. Но обсуждение выступлений, в особенности последнего, не закончилось, а переместилось в большой банкетный зал. — Послушайте, это даже не смешно! Нельзя произвольно отбрасывать базовые законы мироздания и выводить таким образом теории. В этом нет никакого смысла! Собравшиеся на конгрессе, желающие лично высказать свои возражения, поочерёдно повторяли это почти что под копирку. Кацураги последний раз за сегодня отвечал в свою защиту: — Поймите, если предположить, что первое начало не является непоколебимым постулатом, вся теория становится идеальной. Стоит буквально на секунду отойти от устаревших представлений… — Устаревших? — едко усмехнулся учёный в сером костюме. — Вы многое на себя берёте, Кацураги-сан. На этих, по-вашему, «устаревших» представлениях человечество выстроило и продолжает выстраивать все свои технические достижения. На их основе существует сама вселенная, в конце концов! Уж не считаете ли вы себя способным бросить вызов ей? — Вот видите: вы не в состоянии выйти за рамки! — Широ непроизвольно оскалился в ответ на язвительные нападки. — Лишь выходя за них, люди и познавали эту вселенную. Взглядом со стороны. Оппонент, будто разочарованно, скривил губы и принял откровенно скучающий вид. — Вы заигрались, Кацураги-сан. Очнитесь наконец и направьте свои талант и силы в более практичное русло. — Оставьте свой скепсис. Время открытий ещё не прошло. Я это докажу. Не в силах больше выслушивать плохо скрываемые насмешки в свой адрес от каждого встречного, Широ оставил собеседника и побрёл в сторону буфета. Попросив стакан воды, он жадно осушил его, но самочувствие от этого не улучшилось. Кацураги резко выдохнул и направился в уборную. Чёрный галстук-бабочка был безжалостно развязан и впихнут в карман, две верхние пуговицы рубашки расстёгнуты. Из-под неё показалась толстая плотная нить, удерживающая подвеску в виде широкого белого креста. Схватившись за него, Кацураги хотел было сдёрнуть груз с шеи, но остановился. Нет, он не позволит каким-то жалким консерваторам заставить усомниться в себе. Не даст им заставить себя свернуть под конец пути. Они ведь ещё даже не представляют, как многого не знают об этой вселенной. Холодная вода приятно освежила лицо, Кацураги застегнул рубашку обратно. Расправил плечи и твёрдым шагом пошёл назад в зал, решив для себя более не вступать в дискуссии с критиканами. Через пару дней он наконец-то дождался давно обещанной встречи с человеком, которого мог считать в некотором роде своим нанимателем. Одним из немногих, кто не думал о нём, как о помешанном, а наоборот, поддерживающим и лично заинтересованным в успехе учёного. Как и в прошлый раз, тот сам приехал к нему для разговора в рабочий кабинет лаборатории. — Я рад снова видеть вас, господин Лоренц, — Широ пригласил гостя на небольшой диван, а сам устроился на своём кресле, пододвинутом ближе. — Взаимно, Кацураги-сан, — он снял тёмные очки, с которыми обычно не расставался даже зимой. А голос его хоть и звучал грубо, но тон всегда оставался учтивым. — Всё ли у вас хорошо, как поживает ваша семья? — У них всё замечательно, не стоит о них беспокоиться, — после чего гость резко сменил тему. — Я слышал, что ваше выступление на последнем конгрессе не произвело должного впечатления на присутствующих. — Так и есть, — Кацураги немного ссутулился и вздохнул. — Впрочем, в глубине души я не рассчитывал на другую реакцию. — Не нужно на этом зацикливаться. Я более чем доволен вашей работой, и весь комитет согласен со мной. — Лоренц умудрялся выглядеть одновременно по-хозяйски в чужом кабинете и при этом не надменно, органично. — Спасибо. К сожалению, на данный момент моя теория в самом деле ещё далека от полного идеала. Без экспериментальных данных она обречена остаться лишь дерзким высказыванием, пусть в совершенстве оформленным. — Как раз для этого я пришёл поговорить с вами, — Широ во всём внимании наклонился чуть ближе в сторону гостя. — Мы проанализировали ваши предположения и сопоставили с данными последних расшифровок. Кажется, что искомый объект обладает сходными свойствами. — Вы говорите об источнике энергии? — Да. Он определённо не вписывается в принятые законы природы, согласно своему описанию. Очень скоро мы выясним его местонахождение и доберёмся до него. Лоренц говорил так уверенно, что не возникало ни капли сомнений в его словах. Он всегда так говорил, и это твёрдо удерживало Кацураги в своей вере ему. Широ откинулся на спинку кресла, чувствуя, как воодушевление заполняет сердце. — Жду не дождусь увидеть его своими глазами, — взгляд устремился сквозь пространство. — Это… это будет нечто.***
Удивительно, как преображается город с каждым временем года. Окрашивается в нежно-розовые цвета распускающейся сакуры весной, зеленеет и наполняется жизнью летом, наливается золотыми и рубиновыми оттенками осенних листьев, а зимой скрывается под белизной снега. Воздух и земля за последние несколько дней достаточно остыли, чтобы падающие с неба белые кристаллы не таяли, превращаясь в лишённые всякого волшебства лужи. — Так красиво. Давно уже не было настоящей зимы в Киото, — Юи оглядывала крыши низких зданий, покрытых тонким слоем снега. — Да. Но я всё же настаиваю, что Фусими Инари гораздо красивее выглядит летом, — снова высказался Гендо. — Летом здесь не протолкнёшься от туристов. А сейчас… Ярко-оранжевые тории на входе в храм издалека казались красными на фоне белого снега и чёрного вечернего неба. Нет, летом такого сочетания не увидишь. Статуи лис, как чуткие стражи, следили за каждым пришедшим, не двигаясь и не издавая ни звука, лишь отбрасывая на землю тени от света фонарей. — Ты как обычно останешься здесь на каникулы? Не поедешь никуда? — Мне некуда ехать, — Рокубунги пожал плечами. Юи призадумалась. Гендо лишь однажды в разговоре упомянул, что не общается с родителями и не навещает их, впоследствии всячески избегая дальнейшего развития темы. Очевидно, что он по какой-то причине не хочет возвращаться домой, но не говорил, по какой. А Юи так привыкла ездить в родное гнёздышко на отдых, что даже не представляла другой возможности провести каникулы. Но и расставаться надолго с ним она не хотела. — А знаешь, что если нам вместе погостить пару дней у моей сестры? — Ты шутишь? — Вовсе нет, — Икари плотнее прижалась к нему, обнимая за руку. — У них с Кидзуку очень милый домик, и мы весело отмечали в прошлом году. Новый Год лучше всего проводить с семьёй, ты так не считаешь? — Наверное. Но это твоя семья, — опять он за своё. Не хочет развлечься, даже когда это положено больше всего на свете. Юи настроилась действовать решительно, и слегка ущипнула его за бок. — А ну-ка прекращай быть таким занудой! — Гендо дёрнулся в сторону от неожиданности. — Ёко и Кидзуку-кун хорошие люди, ты им обязательно понравишься, если захочешь. — Ладно-ладно, не нужно насилия, — притворно возмутился Рокубунги, перехватывая её ладонь и разворачиваясь лицом. — Сопротивление бесполезно, да? — Совершенно верно. Но мне правда будет очень приятно, если ты согласишься. К тому же папа обещал заглянуть на ужин. Я думаю, вы легко найдёте общий язык. Гендо смотрел куда-то сквозь Юи, явно основательно обдумывая последние две фразы. И всё же, глубоко вдохнув, дал ответ: — Хорошо. — Супер! Тебе понравится, поверь мне, — Икари подхватила его под локоть и потянула дальше по маршруту прогулки. — Пойдём, нам ещё желания загадывать.***
Поезд быстро нёсся по рельсам, часто подавая гудки. За окном мелькали машины, люди и здания городов, на полном ходу превращающиеся в сплошные линии. Вагон размеренно покачивался под аккомпанемент ритмичного стука колёс, вгоняя в медитативный транс, заполненный множеством разнообразных мыслей. Не давала окончательно выпасть из реальности устроившаяся на плече Юи, то и дело поправляющая выбивающуюся от лёгкого сквозняка прядку волос. Гендо был поглощён размышлениями об этой необыкновенной девушке, по-прежнему остающейся довольно загадочным для него созданием. Её смелость, переходящая всё новые и новые грани, восхищала сильнее с каждым днём и покоряла до последней капли. Решимость, с которой она вытягивала его из-за стены недоверия к миру, собственноручно им построенной, сметала всё на своём пути, оставляя лишь возможность протянуть навстречу руку и поддаться. И самое главное то, что он был только рад этому. Новое признание самому себе — Гендо по-настоящему хотел измениться. Дать жизни шанс опровергнуть все обиды прошлого и подарить что-нибудь светлое, красивое. Да, пожалуй, именно красивое. С красивыми глазами, мыслями и поступками. Она гуляла по горизонту, оставаясь бесконечно далёкой и одновременно на расстоянии вытянутой руки, и всё это время ему действительно стоило всего лишь сделать шаг вперёд, чтобы оказаться рядом. Это было так просто и тяжело сразу. Но он это сделал. И теперь учился жить в новом для себя мире. Наверное, Юи тоже хотела что-то изменить в себе. Она часто повторяла, что ей с ним спокойно, и всегда, оставаясь наедине, позволяла себе быть другой: расслабленной, немного дурашливой, а изредка даже по-хулигански дерзкой. Словно понабралась дурного влияния от Гендо. Кажется, им обоим это даже нравилось. Небольшая комната будто уменьшается ещё сильнее. Перед глазами только Юи и её некогда бледное лицо, наливающееся румянцем. Мягкие наощупь плечи и талия, напряжённый изгиб спины под рукой, горячая кожа за ушком под губами. — Только скажи, и я остановлюсь, — в очередной раз напоминает Гендо. Юи молчит. Разжимает пальцы, собравшие всмятку ткань его рубашки, и сама начинает водить ими по его спине. Добирается до волос на затылке, легко перебирает и другой рукой поворачивает лицом к себе. Довольно ухмыляется и увлекает в долгий поцелуй, позволяет забраться ладонями под тонкую кофту и коснуться нежной кожи. Нетерпеливо сжать, подняться ещё выше, чтобы чувствовать больше, и аккуратно смять улыбчивые губы своими. Юи молчит, щекочет лицо дыханием и ласково гладит его шею, притягивая ещё ближе. Ещё один горячий прилив. В этот раз она не стала его останавливать. Звонкий гудок поезда рассеял туман волнительных воспоминаний, и перед глазами снова возник полупустой вагон. Ехать осталось совсем недолго. — Ты говорила, что твои сестра и отец не очень ладят. Почему он согласился приехать? — Потому что я очень сильно попросила. Всё отчаянно пытаюсь хоть как-то навести мосты между ними, но, видимо, впустую. Они словно разъехавшиеся соседи, а не семья. — Насильно мил не будешь. Не ладят, значит, не хотят, — Юи задумалась на секунды. — Наверное, ты прав. Только грустно всё равно, когда между родными разлад. — А почему ты считаешь, что мы найдём общий язык? — Гендо всё ещё было не очень по себе от мысли, что придётся знакомиться со знатным главой семьи, у которого Юи — любимая дочь. — По-моему, вы довольно похожи. Деловые и скрытные, — от последнего Икари рассмеялась. — Я ему рассказала, что у тебя талант к науке, и, кажется, его это заинтересовало. Так что он приедет из-за тебя тоже. Гендо усмехнулся. Не слишком ли много чести для простого студента? — Думаешь, он станет всерьёз воспринимать такого, как я? — О чём ты? У него нет никаких феодальных замашек по поводу статуса. — Я понял. В конце концов, Юи чуждо высокомерие, стало быть, есть с кого брать пример. А про науку, точнее, метафизическую биологию, на удивление заинтересовавшую Гендо, хотелось бы поговорить со специалистом. Главное не составить о себе ложных представлений, случайно или намеренно. После схода с поезда дорога продолжилась по небольшому малоэтажному городку. Атмосфера кругом царила поистине праздничная: севернее и чуть выше по уровню моря снег стойко держался уже, очевидно, долгое время, а люди украшали дома разноцветными гирляндами и яркими вывесками. — Наконец-то пришли, — радостно выдохнула Юи, когда они оказались у нужного адреса. Икари нажала на кнопку звонка и отошла назад. Дверь открылась, и из-за неё вышла невысокая молодая женщина в толстовке поверх фартука, а следом подошёл мужчина, также с совершенно домашним видом. — Ну привет, Ю-чан! — широко улыбнулась хозяйка и подозвала к себе Юи, чтобы обнять. — Привет, Ёко! Юи радостно обняла сестру в ответ, затем поздоровалась с её супругом. Встав в один ряд с ними, она посмотрела на Гендо и кивнула ему. Он постарался максимально непринуждённо улыбнуться и поклонился. — Рокубунги Гендо. Рад знакомству. Хозяева по очереди поклонились в знак приветствия, и пригласили гостей в дом. Внутри было светло и вкусно пахло готовящейся едой. И это походило на какой-то обман зрения: изнутри здание кажется гораздо больше по площади, чем должно быть на самом деле. Очевидно, люди, живущие здесь, пекутся об уюте и умеют его создать. Всё это с непривычки давило на Гендо и доставляло дискомфорт, вопреки логике. Кидзуку сразу вызвался отнести их вещи в гостевую, а Ёко заняла Юи расспросами о делах, учёбе и прочих мелочах жизни. Не зная, куда податься, Гендо проследовал за сёстрами на кухню, держась чуть поодаль, чтобы не мешать их оживлённому разговору. Они были не похожи. Юи — высокая и изящная, со светлым лицом. Ёко — на полголовы ниже, несколько сжатая, словно все домашние хлопоты разом беспокоят её в данный момент. Из общего у них разве что цвет волос и, при беглом взгляде, некоторые черты лица. Пока девушки увлечённо болтали, а Юи уже даже постепенно подключалась к готовке, Гендо начал чувствовать себя непричастным к этому месту и люядм. То самое чувство, из-за которого он изначально сомневался в целесообразности поездки. Из гостевой вернулся Кидзуку и встал рядом. — Опять их за уши друг от друга не оттащишь, — тихо проговорил он. — В прошлый раз было то же самое. Не в силах удержать удивление от столь неожиданной разницы между сёстрами, Гендо высказал вслух. — Они такие разные… — О, поверь, командуют они абсолютно одинаково, — усмехнулся Кидзуку. Возможно. Да, именно слово «командовать» иногда так подходило Юи, когда она несвойственно строгим тоном призывала не ходить с хмурым лицом, а рассказать о причинах плохого настроения, или не огрызаться на глупые придирки однокурсника Касаи. Как требовательный учитель, желающий увидеть успех своего ученика. И будто подтверждение сказанному, сёстры синхронно обернулись, а Юи властно заявила: — Дорогие мужчины, вы будете накрывать на стол. Процесс оказался сложнее, чем на первый взгляд, и к тому же затянулся дополнительным походом в магазин за недостающими продуктами и алкоголем. Зато удалось разговориться с Кидзуку-куном, с которым Гендо нашёл для себя определённое сходство. Тот тоже больше предпочитал тихие посиделки пышным новогодним празднествам и волновался из-за грядущего приезда Окито-сана. — Он вообще-то нормальный, — пояснял Кидзуку, раскладывая подушки по периметру стола. — Но слегка… зловещий что ли. Это нагнетание как со стороны других, так и самого себя, уже порядком надоело. В конце концов, не с маньяком же предстоит беседовать. Наконец, Юи вспомнила про существование Гендо и устроилась рядом с ним на диване, пока хозяева отошли по своим делам в другую комнату. — Опять этот мрачный вид, — устало вздохнула она, всматриваясь в его лицо. — Самому ещё не надоело? — Я этого просто не замечаю. Привычка. — Давно пора отвыкать, — лёгкий поцелуй заставил ободриться и отогнал вновь подступающее ощущение одиночества посреди людей. — Прости, что так надолго оставила тебя. Я очень давно не виделась с Ёко. — Она выглядит чересчур обеспокоенной, — заметил Гендо. — Так и есть. Они с Кидзуку очень хотят завести ребёнка, но пока не получается. Тяжкое осознание вперемешку с разочарованием навалилось на голову. Почему те, кто так желает привнести в мир новую жизнь, оказываются в немилости у судьбы, в то время, как неспособные даже о самих себе позаботиться, идут на такое, что… Гендо мотнул головой, отгоняя всплывающие воспоминания. В занавешенные окна ударил яркий свет автомобильных фар, и через несколько секунд раздался звонок в дверь. Сию секунду к генкану подоспели Кидзуку и Ёко, а к ним и Юи с Гендо. Через порог переступил статный мужчина ростом чуть выше среднего, с короткими седыми волосами, в строгом чёрном костюме под таким же пальто и с небольшим дипломатом в руке. После недолгого приветствия и входа в сам дом, он взглядом пробежался по всем присутствующим и зацепился за Гендо. — Значит, вы и есть Рокубунги-кун? — голос его был громким, но владелец явно умел его контролировать. — Просто Гендо, — ещё раз поклонился для верности. — Хорошо, Гендо-кун. Приятно познакомиться. — Взаимно, Икари-сан. Непроницаемое лицо Окито ещё несколько мгновений оставалось таковым, как вдруг он позволил себе по-простому улыбнуться. — Чувствую, подготовились вы как следует. Молодцы. Юи подхватила отца под локоть и медленно потянула вглубь дома. — Это всё Ёко наготовила! Такого осэти ты не попробуешь нигде в Японии, вот увидишь. — Да-да, знаю, — флегматично ответил он, и их голоса исчезли среди стен. Оставшиеся переглянулись, и Гендо поймал на себе ещё один цепкий взгляд, от Ёко. Определённо, наследственность делает своё дело, только причина появления такого взгляда от неё была совершенно непонятна. Видимо, он что-то неправильно понял.***
Новогодний семейный ужин проходил не очень празднично и не то чтобы по-семейному. По крайней мере, Гендо представлял себе это несколько по-иному. Разговаривали друг с другом только Юи и Ёко, изредка вклинивался Кидзуку, и всего пару реплик обронил сам Гендо. Словно гудение толстых линий электропередач, висело необъяснимое напряжение между ним и Окито, молча орудующим палочками. Если в этом и есть их схожесть, о которой говорила Юи, то она ему не нравилась. Спустя время Окито наконец-то оборвал эту цепь, улучив момент и начав диалог. — Итак, Гендо-кун, расскажи нам что-нибудь о себе. Только легче от этого не стало. Что рассказать? Что важно услышать для этого человека? Что говорить не следует? Собравшись с мыслями, Гендо решил, что нет ничего выгоднее и проще, чем рассказать всё, как есть. — Я из Тюгоку, из простой семьи. Учусь, подрабатываю. В общем-то, всё, — получилось слишком сумбурно и невнятно. — Так скромно, — Окито даже усмехнулся. — Расскажи подробнее о своей семье. Не получится улизнуть от этой неприятной темы, как бы ни хотелось. А врать не хотелось вдвойне сильнее. Словно почувствовав его внутреннее напряжение, Юи как бы невзначай пододвинулась ближе. И это помогло. — Отец рабочий на верфи, мать постоянно никогда не работала, однако за что-то периодически бралась. Достаток всегда был скромный, но на жизнь хватало. — Интересно выходит. Если достаток скромный, откуда нашлись деньги на обучение? — этой темы Гендо тоже старался по возможности избегать, в чём-то стыдясь. — Я сам заработал. Окито отставил тарелку и аккуратно сложил на ней палочки. Похоже, что всё его внимание теперь занял этот разговор. — Это достойно похвалы, — вынес он свой вердикт. Юи медленно повернула голову в сторону Гендо и удивлённо взглянула. Да, он никогда не говорил ей этого. И прямо сейчас, в этот момент, сам не понимал, почему. — Кем работал? — Кем придётся. Официантом, курьером… Ничего серьёзного. — Любая работа — это серьёзно. И почему ты выбрал биоинженерию? — Это интересно. Я со школы люблю биологию и как-то заинтересовался, вот. — Будешь потом помогать родителям? — зачем снова про них… — Нет, я… — Гендо почувствовал на себе взгляд сразу всех сидящих за столом. — Я с ними не общаюсь уже много лет. — Понятно. Думаю, для этого есть свои причины, — учтиво подытожил мужчина. Минуту назад ещё можно было согласиться с Кидзуку о том, что Икари Окито выглядит зловеще, но этот облик вдруг растрескался и покрошился на мелкие части, как старая штукатурка. Неужто нет ничего страшного и постыдного во всём рассказанном? В это хотелось верить и самому. — Что планируешь делать после окончания учёбы? — продолжился разговор. — Хотел бы остаться в университете, заниматься исследованиями. — Понятно-понятно… — понизил голос Окито и вновь взялся за палочки. На этом он закончил свой «допрос», более не переходя на личные темы. Рассказал пару давних историй, случившихся в Германии, и немного про политику. А вот про свою работу ничего не говорил, хотя, наверное, это было бы здесь и сейчас совершенно ни к месту. Напряжённая атмосфера совсем улетучилась, когда в ход пошли крепкие напитки. Ёко, едва приступившая к ним, быстро начала оседать на плечо мужа. Явно сказывалась усталость за весь плодотворный день. К слову, новогодние яства в самом деле были вкусными и разнообразными, что каждый из собравшихся не мог не отметить этого и поблагодарить хозяйку. А Юи, чью руку Гендо держал в своей, стала как-то непривычно задумчивой, и он чувствовал, что это из-за него. Да, глупо он делает, что не рассказывает о своей семье, но слишком болезненно выходит попытка ворошить прошлое. Нужно преодолеть это, с её помощью. Чуть за полночь Окито обратился к наручным часам и объявил: — Боюсь, мой водитель скоро замёрзнет. Но, думаю, ещё за десять минут с ним ничего не случится, — он медленно встал из-за стола, твёрдо держась на ногах, несмотря на дозу алкоголя в крови. — Гендо-кун, пройдёмся немного. Это был даже не вопрос, а указание. Выпустив ладонь Юи и получив от неё напутствующий кивок, Гендо нашёл верхнюю одежду и вышел с Окито на улицу. Морозный ночной воздух быстро отрезвлял. Кругом было шумно и светло, как не бывает больше никогда за целый год. Люди быстро сновали туда-сюда и громко приветствовали друг друга, в отличие от двоих только что вышедших. — Юи говорит, что ты хорошо учишься, — сразу к делу перешёл Икари. — В целом выше среднего. — И говорит, что тебя также заинтересовала её научная работа. — Да. Признаться честно, раньше я был иного мнения о метафизической биологии, — Окито коротко усмехнулся. — Так часто бывает. Немногие понимают, чем конкретно она занимается и какие перспективы открывает. Думаю, ты уже успел это осознать? — Гендо кивнул. — Отлично. Несколько метров Икари молчал и не смотрел по сторонам. Снова вспомнились слова Юи о схожести с её отцом, и вот сейчас Гендо мог сказать, что со стороны это действительно похоже на него — идти куда-то, погружённым в свои мысли, не обращая внимания ни на что. — Я работаю в лаборатории под эгидой ООН, — вдруг заявил Окито. — В данный момент мы набираем сотрудников всех самых перспективных специальностей и направлений. Я хочу узнать, что бы ты сказал в ответ на такое предложение. Такое предложение… Как гром среди ясного неба. Никак Гендо не ожидал, что поездка на новогодние каникулы обернётся приглашением работать под покровительством ООН. Это слишком… внезапно, слишком ответственно. А как же Юи? Скорее всего, она уже выбрала свой путь. Именно туда проложена её дальнейшая дорога, а значит он тоже должен пойти по ней, пока есть шанс. — Думаю, я бы согласился, — не слишком уверенно в итоге отозвался Гендо. — Только… Икари-сан, это чересчур неожиданно, мне нужно как следует подумать. — Я всё понимаю, — Окито остановился и осмотрел его с ног до головы. — Я привык верить своей дочери, и вижу, что тебе тоже можно верить. Такие люди нам нужны. Нам нужны те, кто видит свою цель и идёт к ней, несмотря ни на что. Поэтому, Гендо-кун, я дам тебе время подумать и буду надеяться на положительный ответ. Окито выглядел таким мудрым и не терпящим возражений одновременно. Этому было довольно-таки трудно сопротивляться, но Гендо изо всех сил старался не позволить чужому обаянию перекрыть свет здравого смысла. Уж больно резво человеческое внимание стало окружать его последнее время, будто льстиво подкупая. — Пойдём назад, мне уже пора ехать. Более быстрым шагом они направились обратно. Перед домом Окито отошёл чуть в сторону, к машине, на которой прибыл, и подал знак водителю. Сходив за дипломатом, он задержался, чтобы попрощаться со всеми. Ко всеобщему удивлению, он подошёл к сонной Ёко и — явно неловко — приобнял её. — Спасибо за прекрасный ужин, — проговорил он ей и тут же отстранился, пока та даже не успела обнять его в ответ. Тёмный седан плавно тронулся и быстро набрал ход. С отъездом Окито стало несколько свободнее, но не сильно проще.***
Мягкий футон и пахнущие свежестью простыни вводили просто в неземную негу уставшее тело. Разве что холодновато было, и Юи плотнее укутала ноги. Наконец в комнату вернулся Гендо, чьего присутствия рядом очень не хватало. — Давай скорее, я замерзаю, — шутливо простонала Юи и откинула одеяло сбоку от себя. Гендо игриво улыбнулся и ловко нырнул под него, окружая Икари спасительным теплом тела. Немного поёрзал на боку, чтобы устроиться поудобнее и поближе к ней. Сегодня Юи о многом хотела бы поговорить. Но больше всего её волновал один вопрос. — Почему ты никогда не рассказываешь о своём прошлом? Рокубунги тяжело вздохнул и положил руку ей на бок, слегка обнимая. — Я никогда не видел в нём ничего, чем бы стоило гордиться. Думал, что остальным вряд ли захочется такое слушать. — Почему же? Прошлое — это неотъемлемая часть всех нас. Оно часть тебя, и я хочу знать про тебя всё. — Ну хорошо. Гендо перевернулся на спину, и Юи устроилась головой у него на плече. — Родители меня никогда не любили и не скрывали этого. Они рано поженились, но жизнь быстро свела на нет всю романтику. Денег было мало, и отец устроился работать на местную верфь, где быстро угробил здоровье, — тут Гендо поморщился. — Я помню, как пальцы у него на руках вдруг начинают бледнеть прямо во время еды. Становятся белыми, почти как бумага, и дрожат. Он шипит от боли и начинает кричать на меня за что-нибудь. У Юи перед глазами возникали описываемые картины, и ей становилось не по себе. — Мать не любила работать, и поэтому они часто ссорились, ругались до посинения. Когда я стал постарше, то просто гулял допоздна, лишь бы не видеть и не слышать всего этого, — очередной тяжёлый вздох. — Когда-то я думал, что в глубине души она всё же любит меня. Странной, непонятной мне любовью. Но я ошибался… Лето 1985. Увесистая школьная сумка никак не хотела занимать удобное положение, отчего её приходилось поправлять каждые тридцать метров. Распаляющееся раздражение придавало голове ещё большую тяжесть, чем была в ней после недавней драки. Кто вообще назначил придурка Кадзухиро капитаном команды? Правильно, он сам себя назначил. «Мастерски» распределил роли игрокам, игнорируя их желания и способности, что закономерно привело к поражению. Вот только всю свою вину он решил свалить на Гендо, чей последний бросок был отбит соперником. Жаль, что бита осталась у вражеского бэттера. Так бы Кадзухиро не отделался разбитой бровью и синяком под глазом. Расплывшись в мечтательной улыбке, Гендо подтянул сумку. Что-то щекотнуло верхнюю губу и капнуло на нижнюю, одновременно попадая в рот. — Чёрт… Снова кровь потекла из носа. Зря он не послушал школьного врача и так скоро выбросил вату. Теперь придётся заскочить домой вместо запланированного похода к береговой скале, на которой так здорово читается в уединении. Подставив ладонь, Гендо ускорил шаг, почти переходящий на бег. Главное не заляпать по дороге белую рубашку, иначе мать снова разразится «поучительной» лекцией и в итоге всё равно заставит стирать её самому. Оказавшись на родной улице, полностью состоявшей из небольших частных домиков со дворами и густо озеленённой — почти как в деревне — Гендо нацелился глазами на свой. С противоположной стороны к нему уже подходил Инагаки-сан, сосед через два дома. Походка у него была чересчур вальяжной для дневной прогулки, да и на территорию он зашёл слишком по-хозяйски, останавливаясь в пяти метрах от входа и убирая руки в карманы брюк. Что-то явно не соседские манеры. До дома было ещё достаточное расстояние, а пышные кусты свешивались на дорогу, поэтому Инагаки-сан не увидел его. Гендо резко замедлил ход, присматриваясь внимательнее. Входная дверь открылась, и на пороге появился силуэт матери, скрываемый тенью. Пришедший сосед качнулся всем телом, будто пьяно, и широкими шагами зашёл внутрь. С каких пор Инагаки-сан ходит к ним в гости? Да ещё и когда дома, собственно, никого кроме матери нет? Нехорошие мысли сразу полезли в голову, вынуждая снова приструнить шаг, на сей раз более аккуратный, скрытный. А кровь всё размазывалась по правой руке, быстро высыхая на горячем воздухе и стягивая кожу. Тяжёлая сумка продолжала мешаться. Прошмыгнув к дому и прижавшись к боковой стене вплотную, Гендо пригнулся, чтобы его не заметили из приоткрытого окна. В этой части здания располагалась небольшая гостиная, но голоса из неё не слышались. Пройдя вдоль стены дальше, он оказался у кухни, и до него сразу донёсся тихий обрывок фразы, принадлежащей мужскому голосу. — …ненадолго. Ты не обидишься? — говорил он почти нараспев. Мать что-то отвечала, но гораздо тише. Гендо максимально навострил слух и приподнялся с корточек чуть ближе к окну. — …рада… и завтра тоже, можно пораньше, — сосед вдруг рассмеялся. — Как скажешь, — пауза на несколько секунд. — А где же твой мальчишка? Он не помешает? — неожиданное упоминание заставило слегка вздрогнуть. — Нет. Он всегда шляется где-то до позднего вечера, так что забудь об этом. Какого чёрта они там… Выпрямившись вдоль окна сбоку от него, Гендо осторожно, одним глазом заглянул внутрь. Паралич камнем сковал всё тело и не позволил оторвать взгляд от мерзкого зрелища. Как его мать и Инагаки стоят у кухонной тумбы, вжавшись друг в друга, как он задирает её серое платье и оттягивает голову за длинные волосы, и как она в ответ вцепляется в его плечи. И улыбается. Широкой, довольной улыбкой. Уродливой, как всё её существо. Подкативший приступ тошноты оказался единственным спасением, вырвавшим Гендо из оцепенения. Зажав рукой рот, испачканный кровью, он зашагал назад, всё ещё не в состоянии отвернуться от окна. Чуть запнулся о земляную кочку и, удержав равновесие, побежал прочь из этого гнусного места, по иронии судьбы зовущегося его домом. Сумка, забитая учебниками, тянула к земле и отнимала последние силы. Со злобным рыком скинув её, Гендо пробежал ещё всего десяток шагов, после чего ноги совсем перестали слушаться, и он рухнул на колени. Голова раскалывалась и трещала. «Ты обманула меня. Ты всё это время врала! Ты говорила, что я нужен тебе!». Высокий обрывистый берег выступал в большую бухту, по противоположному краю которой раскинулась местная верфь. Где-то на ней сейчас был ненавистный отец. Которого мать хотела удержать рядом с собой всеми силами. Например, сохранив и родив ребёнка. Так она говорила. — Ненавижу тебя… Всех вас… — голос совсем осип. Алая кровь всё продолжала течь с усиливающимся напором. Стекать по дрожащим губам и подбородку, капать на полы белой рубашки и школьные брюки. Вперемешку со слезами. Становилось невыносимо дурно. Кругом свежий морской воздух, пусть с доносящимися откуда-то металлическими запахами, но Гендо задыхался, как в вакууме. Голова стала тяжелее огромного валуна и настойчиво потянула всё тело вниз, на превращающуюся в пуховое одеяло землю. Уложившись на мягкую траву, он провалился в глубокий пустой сон.***
— Он тоже ей изменял, — невесело усмехнулся Рокубунги. — Они вообще стоили друг друга. И чуть что, срывали злость на мне. Вдалбливали, какой я бестолковый, что мне ничего не светит, что я виноват во всём, — неожиданно его ровный голос дрогнул. — Понимаешь, Юи, я был виноват в том, что появился на этот свет. Испортил жизнь родителям. Юи приподнялась и ласково прикоснулась к его щеке, задевая большим пальцем губы, ведя ниже по шее. — В школе меня также не особо жаловали. Одноклассники держались компаниями, в которых мне никогда не находилось места, а учителя страдали от моего поведения. Если быть честным до конца, крови я им попил не мало. — Что-то осталось неизменным, не правда ли? — подметила Юи, и Гендо дотронулся до её плеча, не скрытого ночной майкой. — Возможно. Но я никогда не ставил себе целью что-то разрушать, — он снова устремил взгляд куда-то в потолок. — Я часто грозился сбежать из дома. И каждый раз отец повторял одну фразу: «Да кому ты нужен». Самое страшное то, что он был прав. У меня не было ничего и никого во всём мире, я никому не был нужен. Но, благодаря тебе, всё изменилось. Юи не выдержала и навалилась сверху, обнимая Гендо за шею. Ей хотелось успокоить его, закрыть от всей боли этого мира. Но он итак ровно дышал и плавно поглаживал её спину. — Мне жутко хотелось отомстить им за всё. И я придумал, как. Однажды я узнал, что отец завёл счёт в банке, чтобы накопить на машину. Провёл кучу времени, изучая все тонкости, и перед началом старшей школы под именем матери сумел перевести его деньги на оплату своего обучения в другом городе. Чтобы она не проболталась, пригрозил ей рассказать про Инагаки, а перед школьной комиссией и людьми из банка разыграл самый душераздирающий спектакль в мире, — он говорил это так гордо, будто забыл собственные недавние слова. — А потом всё-таки сбежал. И больше никогда не возвращался. Гендо замолчал. В гостевой комнате, выделенной им, стало совсем тихо, и только его размеренное дыхание было слышно в тишине. Юи наконец-то всё поняла. — Мы живём дальше, потому что можем забывать прошлое, — медленно проговорила она. — Однако некоторые вещи нельзя забывать. Никогда не забывай выученных уроков и помни: ты больше не один. Сквозь неторопливый поцелуй Юи почувствовала окатывающую с головой сонливость.