Lost in the time, in the way, Gone, but not forgotten. New secret crimes to repay, Now the walls have fallen And so it’s now or never.
Blue Stahli — Enemy
Сегодняшнее утро, без того довольно раннее, Фуюцуки решил начать ещё на час раньше. Несколько мелких дел и приготовлений, не спеша выполняя которые, можно плавно обрести рабочий настрой. Например, забрать наконец-то новые картриджи для принтера. Медленно обводя взглядом пустой и бесшумный кабинет, Фуюцуки мягко толкнул дверь наружу и на мгновение застыл от неожиданности. Прямо напротив открывшегося проёма, прислонившись спиной к стене и держа руки в карманах джинсов, стояла знакомая фигура. — Доброе утро, Фуюцуки-сенсей. — Рокубунги-кун, — не то вопросительно, не то приветственно. — Даже не представляю, что ты делаешь здесь в восьмом часу. — Очевидно, жду вас. Пусть в этот раз он выглядел более опрятно, необъяснимая претензия к собеседнику никуда не исчезла из глаз. — Очевидно, — усмехнулся Фуюцуки. — Надеюсь, ничего не успело случиться за два дня? — Ничего. Что могло случиться? — вместо ответа Кодзо повернул ключ в замке, и тот звонко щёлкнул в утренней тишине коридора. Рокубунги выпрямился, заводя руки за спину, и деловым тоном продолжил. — Я не люблю быть должным, но у меня нет столько денег, чтобы отплатить вам. Поэтому просто скажите, что мне сделать взамен. Готов выполнить всё, что вы попросите. Что за поразительная прямолинейность. Что за удивительное утро. Фуюцуки убрал ключ в карман халата и скрестил руки на груди. — Всё, что попрошу? — не удержался от иронии. Гендо не сменил выражения лица. — Ты довольно отчаянный человек. Но отчаяние не всегда уместно, знаешь ли. — Не уместно оказать ответную услугу? — Не уместно делать это таким… — мысль сорвалась с крючка и исчезла в мутной воде. Фуюцуки тяжело выдохнул. Его совершенно не радовали представления о том, какого рода просьбы мог подразумевать Рокубунги под словом «всё». С другой стороны, его изумлял этот порыв благодарности. Точнее, изумляло видеть и слышать его от такого человека. Казалось, всё вполне закономерно ограничилось обычным «спасибо», однако, выходит, для Рокубунги этого недостаточно. А ещё он не понимал, почему тот называет помощь услугой. — Я не оказывал тебе никаких услуг. Мне ничего не нужно от тебя, Рокубунги-кун, — Гендо лишь сильнее нахмурился. — А деньги мне вернут в полном объёме по окончании следствия, если ты не будешь нарушать условия залога. Поэтому постарайся просто соблюсти все правила. Студент отвёл взгляд и на пару секунд задумался о чём-то. Принял чуть более довольный вид и даже позволил себе лёгкую улыбку. — Это можно, без проблем. — Значит, договорились, — Фуюцуки слегка хлопнул по карману с ключами и медленно направился туда, куда изначально собирался. К его радости, Гендо не пошёл за ним, однако через пару шагов до него донеслось: — Вы хороший человек, Фуюцуки-сенсей. Не зная, как на это реагировать, он просто продолжил идти.***
Обычно в отдалении от цивилизации все её заботы остаются там же, где-то в километрах позади. Яркая и разноцветная природа, уже глубоко по-осеннему сонная, заполняла собой мысли и отвлекала от ежедневных насущных проблем. Но в последнее время уж слишком много вещей требовали его внимания, поэтому Фуюцуки то и дело возвращался к разговору о них, а Юи участливо слушала. — Скоро научный совет, снова будут решать вопрос о распределении финансирования. Боюсь, нас могут оставить с носом, даже несмотря на все перспективы, — довольно широкая дорожка посреди леса была ровной и прямой. — Почему вы так думаете? Разве в совете не ценят этих перспектив? — искренне не понимала Юи. — Больше перспектив ценится реальный результат, ты же понимаешь. А сейчас такое время, что и того, и другого куда больше в технических сферах, в компьютерных технологиях. И винить кого-то в этом бессмысленно. Икари молча согласилась. Фуюцуки уже научился понимать, что выражает её молчание в те или иные моменты. Чаще всего её и его выводы совпадали, и это отзывалось трепетной радостью. — Чтобы что-то развивать, нужны интересующиеся люди, — продолжал Кодзо. — Кто же виноват в том, что нас в метафизике пока так мало? — То ли ещё будет, профессор. В конце концов, за наукой будущее человечества. — Будущее, — тихо проговорил Фуюцуки. — Я порой задумываюсь, к какому будущему мы можем прийти с таким настоящим. Он не смог удержаться и не рассказать о случившемся со студентом Рокубунги. Профессор был абсолютно уверен, что об этом в любом случае станет известно всем. Юи всё так же молча слушала, постепенно замедляя ход и оказываясь на пару шагов позади, что Фуюцуки заметил не сразу. — Тем не менее, сегодня рано утром он ждал меня у кабинета и предложил выполнить любую просьбу взамен. Однако мне это ни к чему. — Это на него похоже, — всё-таки проговорила Юи, и в её голосе отчётливо послышалась улыбка. — Ты его хорошо знаешь? — Фуюцуки вспомнил, что Икари и Рокубунги учатся по одной специальности. — Да. Наверное, мне уже давно стоило об этом рассказать, просто никак не приходилось к слову. Гендо — мой молодой человек. — Ты серьёзно? Фуюцуки резко развернулся, широко распахнув глаза. Это ведь невозможно. — Да. Я встречаюсь с Рокубунги, — более громко и даже как-то гордо отозвалась Юи. Невозможно. Невозможно! Где она, светлое и умное создание с добрыми глазами, а где… нет… Не веря собственным ушам, Фуюцуки медленно повернулся обратно и слепо зашагал вперёд. — Мне трудно представить, что ты с ним встречаешься. — О, Фуюцуки-сенсей, на самом деле он очень милый. Просто никто его по-настоящему не знает. — Иногда в неведении благо, — сухо произнёс Кодзо. Мягкий голос из-за спины, теперь с извиняющейся интонацией, зазвучал снова. — Это от меня он узнал о вас. Вам это помешало? — Нет, — всё ещё сухо отвечал Фуюцуки, хотя внутри ему хотелось смеяться от такой нелепицы. И от неуместно пробуждающегося раздражения. — Я допускаю, что он интересный парень, но он мне не нравится. Да что же это такое… что за чувство такое… знакомое на самом деле, но давным-давно позабытое, к счастью. К сожалению, снова всплывающее. Как будто нервы нагреваются и зудят. — Простите, пожалуйста, это правда не очень красиво с моей стороны, — продолжала извиняться Юи, и это было что-то новое. — О чём ты? — Он мне уже рассказал, но я не думала, что ему вообще придёт в голову так вас озадачить, — Фуюцуки всё же усмехнулся, чуть более грубо, чем хотелось бы. — Ты здесь ни при чём, это же Рокубунги обратился за помощью, — тяжёлый вздох, и профессор тоже замедлил шаг, чтобы поравняться с Юи. Казалось, сейчас она шла не в паре метров, а где-то по противоположному краю земли. — Надо сказать, что у меня постоянные сомнения насчёт его способности удержаться от неприятностей. Фуюцуки отважился посмотреть на Юи, вопреки последующему за этим уколу куда-то вглубь. Зелёные глаза просили прощения, но она по-прежнему улыбалась. Но не ему. Сейчас не ему. — Не переживайте, он вовсе не отвязный хулиган, как о нём говорят многие. Я за ним присмотрю, если хотите, — Фуюцуки усмехнулся снова, на сей раз тихо, и слегка опустил голову. — Должно быть, у тебя это выйдет лучше, — будто не своими устами проговорил профессор. «Неизбежность перемен», — крутилось у него в голове при очередном взгляде на осеннюю палитру вокруг. Впервые за несколько десятков лет осень показалась ему тоскливой. Листья деревьев желтели, краснели, высыхали и опадали, не в состоянии сопротивляться течению времени и внешним силам, следующим за ним. И Фуюцуки почувствовал, как роль циничного стороннего наблюдателя перемен была ловко отобрана у него. Никто не хочет быть увядающим листом на осеннем дереве. Прямая лесная дорога делала длинный плавный поворот. Что, в сущности, изменилось? Юи шла рядом с ним, такая же красивая, жизнерадостная и полная энергии, как и всегда. Почему она при этом казалась другой? Чужой. Проклятый зуд в голове. Только шелест ветра и всё ещё нежный голос сбоку успокаивали его.***
Почти половина времени из часового перерыва была потрачена на очередь. Кругом стоял галдёж из человеческих голосов, от которого тянуло привычно закрыться наушниками. Но не сейчас, когда рядом звучал ещё один, единственный желанный голос на свете. — Касаи-кун всё ещё в больнице, — задумчиво протянула Юи, которую минуту бесцельно тыкая палочками в обед. Не похоже, что она вообще хочет есть на самом деле. — Ты точно уверен, что не переусердствовал тогда? — Я банально не успел переусердствовать. Хотя я очень хотел переломать этому недоумку весь организм, — с сожалением ответил Гендо, и на лице Икари отразилась нешуточная тревога. — К чему эта кровожадность, Гендо? Неужели ты не понимаешь, что тебе грозит? — Он этого заслужил. А мне ничего не грозит. Я поговорил со свидетелями из общежития, они видели всё от и до, — он надеялся, что это успокоит Юи, тем более, что это чистая правда. Хотя глубоко внутри сидело несколько стыдливое, но такое щемящее чувство, когда кто-то переживает за него. — К тому же я воспользовался советом и заявил на этого идиота. Осталось только дождаться, когда ему надоест притворяться калекой. Юи всё равно выглядела расстроенной, совершенно напрасно. И теперь это пробуждало странное чувство вины, хотя виноват во всём был только Касаи. Никчёмный мелкий гадёныш. — Не думай об этом, — наконец-то Икари решилась приступить к обеду, а не то просидела бы голодной до самого вечера. — Ты совсем не выбираешься из своей работы последние две недели. Думаю, мне впору завидовать профессору Фуюцуки, потому что с ним ты проводишь больше времени. — Ого, что я такое слышу? — Что? — Это ревность, Рокубунги-сан? В секунду её глаза загорелись огнём предвкушения, а губы сложились в хитрую полуулыбку. Гендо хмыкнул. С таким количеством внимания к Юи со всех сторон ему бы давно стоило сойти с ума от ревности. Но ведь только ему она сказала, что любит. И больше никому. — Хочешь, чтобы я ревновал? — Гендо скрестил пальцы перед лицом. — Я хочу знать, ревность ли это сейчас. — Пока что нет, — однако тень лукавства всё ещё мелькала в зелёных глазах. — «Пока что». Звучит… довольно перспективно. — Планируешь дать повод? — Юи расхохоталась. — Зачем мне это? — Потому что хочешь, чтобы я ревновал. — А, по-моему, ты сам этого хочешь. — Не смеши меня, — он невольно склонил голову набок и перевёл взгляд в мутную даль. — Вообще-то профессор действительно хороший человек. Жаль, что наше знакомство совсем не задалось. — Согласись: ты умеешь производить впечатление, — Гендо слегка улыбнулся. — Соглашусь. Но впечатление бывает не только первым. Гендо уже успел смириться с фактом, что репутация шла далеко впереди него. Закономерно и заслуженно, стоит признать. И этот страх… смертельный страх повернуться к кому-то лицом и сделать первый шаг всегда оказывался сильнее. Поэтому он долго не понимал Юи. Как она это делает, да ещё настолько легко? До сих пор не понимает, если честно. Но одна вещь, которой Гендо быстро научился, — не упускать шанса, когда другие сами повернулись к тебе лицом.***
Это уже походило на дурацкий розыгрыш. Не хватало только финального аккорда в виде глумливого смеха приятелей и пары хлопков по плечу. Но никаких приятелей рядом с Фуюцуки не стояло и ни один не прятался в углу. — Курсовая, говоришь. А что, все другие преподаватели в университете уже заняты? Он откинулся на спинке стула перед рабочим столом, вновь не веря ни своим ушам, ни своим глазам. Рокубунги просится к нему в подопечные. Будто одной подобной роли ему мало. — Я бы хотел быть у лучшего руководителя, — с убеждением ответил студент. Кодзо всё-таки не смог удержаться от продолжительной усмешки и покачал головой. — Это самая наглая лесть из всех, что я слышал, — как ни странно, это не только не смутило Гендо, но лишь раззадорило его. — Вам часто льстят? Уверен, что не просто так. — Верно. Подхалимы часто думают, что получат снисхождение за красивые слова. Они ошибаются. — Я с вами совершенно согласен, — ровным тоном продолжал Рокубунги. — Но я прошу не снисхождение, а возможность работать с вами. И вот круг замкнулся. Льстит и ведь даже не скрывает. Хотя с другой стороны… он вправду не просит ничего сверхъестественного, а очень даже наоборот. Фуюцуки медленно вздохнул и стёр с лица проступающее негодование. Необъяснимое и неконтролируемое желание как-то задеть, съязвить, чуждое и уж точно неприемлемое. Он никогда не позволял себе в отношении таких же языкастых студентов ничего более иронии, открытой и лёгкой. Это не просто своеобразное стремление усмирить. Это… обида? Время ответа совсем затянулось. Молчание, компрометирующее его в неприязни и помноженное на раздражающее хладнокровие гостя, сдавливало способность рационально мыслить. Подумать только, из-за чего все эти переживания! — Хорошо, — решился Фуюцуки. Пусть парень реально докажет, что не просто решил подействовать ему на нервы. — Только спешу разочаровать: сейчас у меня почти нет времени заниматься с каждым студентом. Тем более, что вас всё больше и больше. — Вот видите, я говорил ровно про это, — профессор вопросительно изогнул бровь, — Люди идут к вам, значит неспроста. — Довольно лести, я уже согласился. Или ты хочешь чего-то ещё? — Рокубунги улыбнулся поджатыми губами, как будто его подловили. — Я так понимаю, вопрос с долговременным хранением души всё ещё не решён, — а вот это было уже сродни посягательству. — Буквально вчера у меня появилась пара мыслей на этот счёт, если вам интересно. Определённо, это самая непредсказуемая осень на памяти Кодзо.***
Поздними вечерами, когда становятся плохо различимы границы между объектами, город кажется значительно меньше. Лишь загорающийся свет в далёких окнах соседних кварталов и долго-долго удаляющийся шум проезжающей машины напоминают, насколько это ощущение обманчиво. Тьма так умело создаёт эту иллюзию и вдобавок искажает реальные силуэты, подрисовывая им лишние черты. Может этим так опасна тьма? Обманом разума? Фуюцуки совсем потерялся в мыслях, глядя из открытого окна квартиры. Между большим и указательным пальцами он крутил плотный фильтр сигареты, так до конца и не решаясь поджечь её. Давно пообещал себе меньше курить и даже успешно справлялся. И всё же старая привычка подумать о вечном перед сном наконец-то взяла своё. А подумать было над чем. Зажигалка щёлкает и отправляется лежать рядом с пепельницей. Юи. Необыкновенная Икари Юи. Кто она для него? Он никогда прежде не задумывался, не считал необходимым задуматься над этим сложнейшим вопросом. Быть может, задумайся он раньше, ответ нашёлся бы легче. Просто позволял себе завораживаться её добротой, неизменным оптимизмом, без сомнения гениальным умом и одновременно загадочностью. Незримая дымка таинственности всегда окружала девушку, словно что-то ещё более сильное и притягивающее могло быть спрятано в ней. Или опасное? Вот уж задачка пытливому уму. Но кто же, кто такая Юи? Кем он чувствовал себя рядом с ней? Лёгкая дрожь обнаружилась в пальцах при стряхивании пепла. Кем-то необычайно везучим и радостным. Собеседником на любые темы без капли дискомфорта, гордым за успехи наставником, соучастным коллегой. А ещё он однозначно чувствовал себя очарованным мужчиной. Самолично обнажённая истина заставила стыдливо прикрыть глаза. Глубокая затяжка не смогла сдержать ускорение сердцебиения. Но здесь, наедине с сигаретой, кого ему было стесняться? Что вообще зазорного в собственных чувствах? В конце концов, он даже не позволяет себе дать им полноценный выход. И не позволит, наверное. Фуюцуки грустно усмехнулся с самого себя. Давний опыт достаточно наглядно показал, что романтические отношения — это не для него. Не приносило человеческое взаимодействие, даже самое близкое, того удовлетворения жизнью и собой, что даёт научная деятельность. А с Юи всё было несколько иначе. Сколько раз она озвучивала те же мысли, сколько раз до победного оставалась в лаборатории вместе с ним лишь из желания наконец-то добиться результата, сколько раз высказывала восхищение теми же вещами. Что ему оставалось, кроме как проникнуться этим взаимопониманием вопреки внутренним установкам? Только чего уж говорить — он не в том возрасте, чтобы водиться со студенткой, что вдвое младше него. Да и это попросту непрофессионально. И вообще… Юи, очевидно, не питает подобной взаимности к нему. У неё ведь уже есть другой. Ещё одна долгая затяжка. До сих пор не укладывалось в голове, ну как она могла сделать своим избранником этого Рокубунги? Что за феномен, что за парадокс? Быть может, сердцу правда не прикажешь, но как же здравый смысл? Какое счастье она хочет найти с человеком с таким странным поведением и образом мыслей? Она ведь при первой же встрече сказала, что хочет завести семью. Фуюцуки до сих пор был уверен, что это — растрачивание таланта, но у Юи находятся силы, время и желание на всё. Вот это ещё более редкий талант. Но куда… куда она его направляет… Неужто не найдётся человека поприличнее? Пожалуй, он слишком торопится с выводами. Всё-таки Рокубунги оказался довольно смышлёным — идея с электростатическим полем звучала здорово — и ему не чужда благодарность. Может, Юи права и в остальном. Раз она посвящает его во все подробности исследований, то доверяет ему. С лёгким потрескиванием сгорели последние миллиметры сигаретной бумаги. Под самый конец дня Фуюцуки осознал, насколько же он морально не готов к переменам.***
Октябрь 1999. Наоко с нетерпением ожидала окончание научного совета. Уверенность в своих силах, в своих действиях, успешная реализация идей, которых с каждым днём только прибавлялось, азарт первооткрывателя — всё это превратилось в некие рельсы, гладко и без поворотов ведущие её вперёд. Не было ни капли сомнений, что решение уделить её проекту особое внимание будет принято, поэтому она отреагировала на него без лишнего восторга и, коротко распрощавшись с коллегами, направилась обратно к рабочему кабинету. Впрочем, далеко уйти ей не удалось. — Акаги-сан! — окликнул её в коридоре мужской голос. Сделать вид, что не слышала его, было бы неприлично. Но, обернувшись, Наоко не узнала этого человека. — Да? — незнакомец с приветливым видом широкими шагами догнал её. — Я буквально чувствую, что вы очень торопитесь, но прошу: уделите пару минут вашего внимания. Мужчина средних лет, быть может чуть старше Наоко, выглядел донельзя заинтересованным в этой беседе, и Акаги не могла не узнать, что же конкретно он так хочет. — Что ж, пара минут погоды не сделает. — Благодарю, — улыбнулся собеседник, но продолжить не поторопился. — Я под большим впечатлением от вашей работы. Это действительно новое слово в области искусственного интеллекта. — Спасибо за тёплые слова. Но лично я предпочитаю называть это «матрицей личности». — Да, так, наверное, гораздо точнее. Это же уникальный шанс стереть грань между человеком и машиной, вы так не думаете? Наоко одобрительно усмехнулась. Подобная мысль однажды приходила ей в голову. — Да, есть в этом что-то подобное. Если честно, я пока не задумывалась над своей конечной целью. Меня пока что больше привлекает сам процесс, — человек ещё раз аккуратно улыбнулся и закивал. — Как же я вас понимаю. Сам таким был в свои самые юные годы, — Акаги не удержалась от встречной улыбки. — Хотелось на стенку лезть, когда приходилось отвлекаться на всю эту бюрократию, вроде таких советов, или терпеть ограничения, — Наоко наградила собеседника сочувственным взглядом. К счастью, её не беспокоили никакие ограничения. — Так что вы хотели, господин..? — Томиясу, — мужчина быстрым движением достал из внутреннего кармана пиджака визитку и протянул её Наоко. — Я работаю в научном центре в Хаконэ, никогда не слышали о нём? — Не припоминаю, — всматриваясь в элегантно оформленную визитку, Акаги прокручивала в голове что-нибудь о Хаконэ. Даже начало казаться, что ей что-то знакомо. — Сейчас мы разрабатываем проект, напрямую завязанный на кибернетике. И, не буду скрывать, очень нуждаемся в самых лучших специалистах с передовыми идеями. Вы даже не представляете, какая удача — встретить вас лично. Томиясу Юто, как гласила его карточка, прямо-таки сиял. А Наоко оказалась в растерянности от столь неожиданного знакомства и последующих комплиментов вкупе с нескрываемым предложением. — Прошу, подумайте над этим, — продолжал Томиясу. — Речь идёт о чём-то большем, чем университетская разработка. — И вы не поделитесь больше никакой информацией? Как же мне поверить вам? — Я бы с удовольствием, но это же секреты фирмы, сами понимаете. Мне немалых трудов стоило добиться разрешения поприсутствовать на вашем совете, лишь бы попытать удачу и лично поговорить. Но и это только половина успеха. — Я подумаю, — чуть тише прежнего отозвалась Наоко. — Пока ничего не обещаю, но подумаю. — Спасибо, доктор Акаги. Желаю вам успехов в любом случае. Откланявшись, Томиясу медленно зашагал обратно и скрылся за углом. Наоко так и осталась с чувством растерянности, не зная даже, в какую сторону пойти. Но как взрослый рациональный человек она точно знала, что поспешных решений принимать никогда нельзя, поэтому всё же повернулась в изначальном направлении и отправилась в родной кабинет.***
И всё-таки Юи действительно зря беспокоилась в конечном итоге. По крайней мере, зря переживала за самый худший из возможных исходов этой истории. Касаи пошёл на попятную, получив взбучку от родителей за позорное поведение, и в полиции выглядел «распоследним убожеством», как выразился Гендо. Обсуждение этой темы не закончилось, даже когда они вместе с профессором Фуюцуки заканчивали эксперимент. — Я согласен, он довольно неприятный человек, — говорил профессор. — Думаю, это послужило ему хорошим уроком. — Ненадолго, — Гендо скептически хмыкнул. — Знаю я таких небожителей, они неисправимы. Сидя за рабочим компьютером, Юи краем глаза поглядывала на них, стоящих в паре метров друг напротив друга, и каким-то шестым чувством улавливала, как скачет напряжение в воздухе, когда эти двое разговаривают о чём-то кроме непосредственно работы. — Думаешь, что люди не меняются? — Меняются, но для этого должно произойти что-нибудь экстраординарное. А так… пока ему нравится ставить себя выше других, он продолжит это делать. Люди всегда делают то, что им нравится. Люди вообще поголовно эгоисты. — В твоём понимании эгоизм — это делать то, что нравится? — А разве нет? Юи тихонько усмехнулась, снова взглянув на профессора. Выражение его лица отражало явное смятение и непонимание. Да, она сама в первый раз отреагировала точно так же. — Ну, допустим, — якобы согласился Фуюцуки. — А как же альтруисты? — Приносить себя в жертву ради помощи другим. Зачем ещё это делать, если не для того, чтобы потешить своё эго или получить моральное удовлетворение? — Вообще-то именно для помощи другим. Чтобы другим стало лучше. — Следовательно и тому, кто помогает. Или, по-вашему, помощь другим вызывает отвращение? — Порой может случиться и такое. — Значит такая помощь несёт за собой выгоду, то есть это всё равно эгоизм, — Фуюцуки тяжело, очень тяжело выдохнул. — Всё. Кажется, я устал от этого разговора, — профессор подошёл к Юи. — Анализ данных уже готов? — Сейчас будет, — отозвалась Икари. — Слишком много новых параметров. Ей уже нестерпимо хотелось увидеть, наконец, результат. Получилось ли у них разделить душу? На мониторе выстраивался длинный список с данными эксперимента, перекрываемый окном «analysis process». Да когда же оно пропадёт… Медленные шаги за спиной, и с другой стороны от Юи встал Гендо, наклоняясь ближе к экрану — и, следовательно, к ней — и опираясь на локти. От такого жеста в присутствии сенсея стало довольно неловко, и Икари на секунду призадумалась, уж не специально ли он так сделал под предлогом плохого зрения. Нелепые мысли выбило из головы долгожданным сигналом завершения анализа. Все графики, диаграммы и таблицы теперь можно было с упоением изучать. Резкий рост начального напряжения, критический пик, плато, быстрое снижение, стабилизация на изначальном уровне. Рост температуры воздуха в камере не зафиксирован, изменения энергии не происходило. А это значит… — Увы, — подытожил за всех Гендо. — Целостность структуры не нарушена, — нахмурившись, прошептала Юи. — Но почему? При таких условиях предел упругости снижается до минимума, который можно легко преодолеть! Фуюцуки вытянулся во весь свой немалый рост и посмотрел на них сверху вниз. — Стало быть, не снижается. — Как же так? — Икари всё ещё не понимала причину неудачи. — Мы в точности создали те условия, которые предполагала Сорью-сан, — Гендо шумно вздохнул и выпрямился. — Ключевое слово «предполагала», — добавил он. — Не стоит так спешить с практикой, Юи. Мы ещё слишком многого не знаем. — Соглашусь, — присоединился профессор. — Для нас пока хватает белых пятен в теории, поэтому пора заканчивать со стрельбой вслепую. — Столько косвенных доказательств фрагментированности… не верю, что нельзя подтвердить это экспериментально! — не унималась Икари. В самом-то деле: собрано огромное количество данных, подтверждающих неоднородность структуры души и даже возможность взаимного влияния отдельных её полей друг на друга. Почему никак не получается разделить их на составляющие? Конечно, и сенсей, и Гендо правы: они ещё недостаточно знают о том, с чем имеют дело. И в конце концов, тратить время впустую Юи не хотела. — Всё верно. Да, я просто как обычно хватаюсь за всё подряд, — проговорила она с усталой улыбкой. — Завтра обсудим всё с самого начала, — указал Фуюцуки и включил соседний компьютер. — Мне кажется, что мы упускаем какую-то важную деталь в самой структуре. Профессор, тем не менее, тоже выглядел несколько разочарованным. Хотя, как правило, безрезультатные эксперименты только подогревали в нём интерес к дальнейшему приложению усилий. Он даже выглядел каким-то… грустным. — Вы как хотите, а я проголодался, — торжественно объявил Гендо и зазывающе посмотрел на Юи. Ей бы нужно остаться, сохранить все результаты, сделать копии. Но отказать этому взгляду просто невозможно. — Я тебя догоню. Только распечатаю кое-что. Через пару секунд после того, как захлопнулась дверь, Фуюцуки многозначительно покачал головой. — Не понимаю. Неужели тебя совсем ничего не смущает в его убеждениях? — он медленно пробегал глазами по строчкам на экране, не поворачиваясь к ней. — Вы про эгоизм? Ну, в этом есть своя определённая логика. — Совершенно извращённая логика. — Каждый живёт, согласно своей картине мира. Он просто воспринимает мир несколько иначе, чем мы, но это не делает его картину неправильной. Зажужжал принтер, распечатывающий сводный отчёт по эксперименту. Профессор Фуюцуки промолчал. Ей всё ещё было крайне неудобно из-за того случая с дракой. Юи прекрасно знала, как сенсей относится к подобным маргинальным выходкам и как Гендо находит способы выкрутиться из любой ситуации. Надо же такому случиться, что она невольно стала причиной их знакомства и всех вытекающих последствий. Найдётся ли когда-нибудь взаимопонимание между ними? Поскольку результаты сегодняшнего дня были скудными, распечаток оказалось немного. — Я ещё раз пересмотрю все параметры. Может, мы просто не заметили ошибку, — со слабой надеждой произнесла Икари, поднимаясь с рабочего места. И в этот раз профессор обрёл свой привычный добродушный вид. — Юи-кун, отдохни хотя бы сегодня, я тебя прошу. За несколько метров до столовой её остановил звонок телефона. Ёко. Юи уже давно позабыла о мелкой ссоре, возникнувшей с сестрой. После стольких месяцев она превратилась в сущий пустяк, недостойный портить их без того трудоёмкую связь. И новости оказались невероятно отличными. Ёко и Кидзуку наконец-то ждут ребёнка.***
Декабрь 1999. Ни за столом, ни на кровати, ни на холодном полу, ни на тёплой кухне, ни после перерыва, ни после второй банки газировки ничего не получалось. Проклятая задача на дом превратилась в непреодолимое препятствие, и Мисато преисполнялась отчаянием и бессилием. Громко простонав от недовольства, она устремила взгляд в потолок и крутанулась на вращающемся кресле. Что за издевательство над учениками? Пусть этой проклятой физикой занимаются учёные, а не несчастные дети. Учёные… Мисато закрыла глаза и начала представлять параллельную реальность. В ней она без каких-либо проблем подходит к папе и просит помочь с домашним заданием, абсолютно несложным для него, поэтому он простыми словами объясняет ей решение и даже подсказывает ответ. А потом она улыбается ему, говорит «спасибо» и радостно бежит заслуженно отдыхать. Открывать глаза так не хотелось. В этой реальности отец уже третий день не вылезает с работы и даже не звонит. И Мисато просто перестаёт понимать, как и за что она может любить человека, которого нет в её жизни. Пустые страницы тетради беззвучно смеялись над её слабостью. Резко закрыв тетрадь, Кацураги зашвырнула её в ящик стола, и отправилась в гостиную. Мико, укутавшись большущим тёмным пледом, смотрела какое-то шоу по телевизору. — Ну как, получилось? — Нет, — фыркнула Мисато в сторону. Устроившись рядом, она прижалась к маминому плечу, и та начала стягивать с себя часть пледа, чтобы укрыть дочь. Всё просто и понятно. — Мам, за что ты любишь папу? На пару мгновений Мико замерла. Потом потянулась за пультом и медленно начала убавлять звук, наконец, полностью отключая его. — Это очень сложно объяснить, — вздыхая, начала она. — Я знаю, он совсем помешан на своей работе. Вообще-то он всегда таким был, — Мико усмехнулась и покачала головой, будто умиляясь детской шалости. — Он всегда всё делает с огромной страстью, понимаешь? Очень искренне, очень… самоотверженно. В её тоне разливался трепет, и она смотрела куда-то в одну точку, словно видела там кого-то. Скорее всего, правда видела. Но почему, почему это не отзывалось ничем в душе у Мисато? Будто речь о совершенно чужом человеке? Только пустота. И та совершенно непроизвольно, безо всякого желания самой Кацураги, перерождалась в нечто негативное, злобное. Обида. За неоправданные ожидания, за игнорирование, за чувство покинутости, никчёмности. В носу всё вдруг опухло, Мисато всхлипнула. Мама незамедлительно приобняла её за плечи. — Ну что ты, милая, от чего расплакалась? — беспокойно спросила она. — А почему тогда он не любит нас? — Кто тебе такое сказал? — Мико сильнее прижала её к себе. — Он любит нас, а тебя больше всех на свете. Мисато горько усмехнулась сквозь накатывающие слёзы. Слова родной мамы казались издевательскими. — Не верю, — выдохнула Кацураги.***
Приглушённый стук с чётким последовательным ритмом, как настроенный метроном, программировал сознание на один поток, не давая посторонним звукам перебить его. От окончательного падения за грань реальности удерживали пальцы, неторопливо лохматящие и до этого приличный беспорядок на голове. Провести бы так целую вечность, лёжа на груди у Юи, наслаждаясь музыкой бьющегося сердца и теплом мягкой кожи. Прямо здесь, на узкой кровати, на которой поместиться вдвоём можно только так: тесно прижавшись друг к другу. Стоит поблагодарить её создателей за это хитрейшее решение. И, как это часто бывает в такие моменты, из глубины до Гендо докатилась волна едкого самобичевания. Чувства, как будто он не заслужил всего этого. Что раз весь мир ненавидит и отвергает его, значит, не без причины. Что лучше ему сидеть в тёмном углу, истекая ядом из ран, и не отравлять жизнь другим. Так оно и было долгие годы, пока Юи, это ослепительное солнце, не рассеяла тьму и своей нежностью, как калёным железом, не прижгла раны. Тогда Гендо узнал, что боль может быть сладкой и что одиночество медленно убивает его. Он крепче сжал Юи в руках, вдыхая запах её тела. Как стать ещё ближе? Что сделать, чтобы хоть капельку соразмерно отблагодарить её за всё? Как связать себя с ней навечно? Через завесу тишины всё-таки прорываются громкие возгласы снизу, из общего зала отдыха общежития. Кому-то уже не терпится отмечать праздники. — Ты останешься? — не поднимаясь, спрашивает Гендо. Юи отвечает сразу же: — Останусь.***
Январь 2000. Процесс сдвинулся с мёртвой точки. Словно многокилометровый и весящий несколько десятков тысяч тонн железнодорожный состав тронулся на путях, которые с величайшим усердием и терпением укладывали бесконечно много лет. Геологическая разведка спустя месяц поисков прислала свой ответ. В Антарктиде, на глубине чуть больше километра обнаружена пещера неизвестного происхождения. Впрочем, неизвестного непосвящённым, им знать истоки этого места вовсе не обязательно. Кил Лоренц, однако, не спешил радоваться. На это нет времени, ему итак пришлось посетовать на геологов за промедление. Созывать остальной комитет тоже не имеет никакого смысла, поэтому он просто дал указание приступать к следующей части плана — постройке полноценной научно-исследовательской станции в месте Белой Луны. На данный момент у них имелись все нужные инструменты для этого этапа, и самое главное — доктор Кацураги. Он завершит своё исследование, благодаря которому человечеству станет доступно создание Плода Жизни. И всё равно неровностей на путях пока хватало прилично. Вербовка плохо поработала с доктором Акаги Наоко, чьи технологии крайне важны для Проекта Возрождения Адама. Время уходит, чужое внимание крадёт её у них, и, если в ближайшие месяцы Акаги не присоединится к ним добровольно, придётся пойти на жёсткие меры. Ещё две фигуры пока не подозревают о своей роли. Лоренц посчитал, что будет разумнее плавно ввести их в игру, постепенно открывая глаза на мир и посвящая в их планы. Пока всё идёт задуманным образом. А вот политическая обстановка весьма радует. Прямо подконтрольные страны и их ближайшие партнёры крепко сидят в узде спокойствия, горячие точки мира накаляются и готовы вспыхнуть по нужному щелчку, обращая на себя всё внимание международных военных организаций и сторонников надгосударственных методов решения конфликтов. Другая сложность в том, чтобы эти точки не загорелись самопроизвольно раньше времени. Работы проделан колоссальный объём. Ничуть не меньший и гораздо более сложный предстоит в ближайшем будущем. Но сильнейших ничто не остановит на пути к Богу.***
Март 2000. Фуюцуки с трудом может вспомнить, когда последний раз ждал какого-то события с таким благоговением. И вместе с тем столь же сильно желал, чтобы этот день не наступал никогда. Сегодня выпускной у Юи. Удивительно спустя столько лет открыть в себе способность одновременно переживать такие противоположные чувства. Он впал в тоску, когда узнал, что ей предложили работу в закрытом исследовательском центре при правительстве, гордился ею, когда она получила высший балл за курсовую и дипломную под его руководством, обрадовался от осознания, что теперь Юи сможет раскрыть весь свой потенциал, и расстроился из-за понимания, что не сможет увидеть это своими глазами. Целый месяц как на иголках, как на американских горках, и сегодня — апогей. Фуюцуки дал себе клятву строго держать себя в руках и ни малейшим лишним словом или неправильной улыбкой не испортить Икари праздник. Кроме всего прочего, в этот вечер он прощался с десятками других студентов, и они тоже достойны его внимания. Традиционный проход выпускников через коридор из стоящих преподавателей всегда выглядел откровенным ребячеством со стороны. Особенно, когда его коллеги, даже старшие по возрасту, активно махали руками ребятам, громко приветствовали и подгоняли их. Впрочем, внутри этой процессии ощущения были уже не такие неловкие. Её он заметил сразу. В непривычном тёмно-бордовом кимоно с рисунками цветов, счастливая и необыкновенно красивая. Он опустил руки после этих нелепых размахиваний и взглядом следил за Юи, пока она, наконец, не увидела его. Как следует сконцентрировавшись, Фуюцуки приветственно улыбнулся и слегка поклонился первым. Икари, замедлившись на пару шагов, так же поклонилась в ответ. Всё прошло прекрасно. Вручение дипломов, самая длинная и однообразная часть. Но каждый студент выглядел до невозможности радостным, получая в руки заветные обложки, и каждый третий махал рукой в зал, в сторону своей «группы поддержки». Следующие полчаса Фуюцуки блуждал по переполненному залу, встречаясь со своими студентами и раздавая им напутствия в дальнейшую жизнь. Некоторые девушки не сдерживались и начинали рыдать друг у друга на плече. Было в этом столько умилительного и живого, что слишком долго находиться рядом просто-напросто заразительно. Издалека он заметил, как Юи быстрым лёгким шагом идёт от круглой барной стойки в центре кому-то навстречу. Девушка, знакомая на лицо. Видимо, тоже когда-то занималась у него. Пока он неспешно приближался, они увлечённо и очень эмоционально о чём-то говорили и пару раз по-дружески потянули друг друга за рукава. Вмешаться в разговор было бы очень невежливо, и Фуюцуки решил подождать в стороне, рядом с той барной стойкой. К неожиданности для себя, там он увидел ещё один знакомый профиль. — Рокубунги-кун, — позвал он его, и Гендо полностью развернулся к нему. — Профессор. Простите, не узнал вас в толпе. — Я тоже тебя не сразу узнал, — усмехнулся Фуюцуки, рассматривая того снизу-вверх. В костюме с идеально белой рубашкой он стал похож на приличного человека. Но Рокубунги не был бы собой без пары деталей. — Застегни пиджак, — парень сразу недовольно нахмурился, но застегнул верхнюю пуговицу, — и поправь галстук. Со временем неприязнь Фуюцуки к Гендо истощилась, осталось лишь иногда вспыхивающее раздражение. В целом им удалось наладить более или менее спокойные рабочие отношения, когда не доходило до обсуждения философских тем, и Рокубунги не подвёл его с курсовой, получив очень хорошую оценку. В какой-то момент Кодзо понял, что же может их с Юи объединять, — целеустремлённость и умение добиваться результатов. Он ценил эти качества в ней и, как честный человек, не мог не отметить их в Гендо. Как честный человек, он не мог не признаться в той правде, которую видел лично. В том, как эти двое смотрят друг на друга, как Юи улыбается в его присутствии и как он сам в глубине души рад видеть её такой. Настоящая горькая сладость. Но Фуюцуки был рад и за себя, что смог справиться с этим бременем и поступить правильно. Он развернулся в сторону Икари. — Её подруга? Кажется, я видел её когда-то на лекции. — Да, Кэцуми-кун. Только она морской биолог, а не биоинженер. — Что ж, ясно. Чем дольше он смотрел на Юи, тем тяжелее становилось сердце. Такой абсурд на самом деле, ведь она никуда не исчезнет из мира, а просто будет в другом месте. К чему эта тоска… Бросив взгляд на Рокубунги, Фуюцуки заметил, что тот явно напряжён и сосредоточен. Судя по полному отсутствию радости на лице, его волнует нечто поважнее полученного диплома. Быть может, его и поздравлять не нужно. Вздохнув, Кодзо подумал, что в идеале планировал попрощаться с Юи лично, без чьего-либо сопровождения. Но, поскольку не собирался говорить ничего сокровенного, смирился со сложившейся ситуацией. Наконец, подруга отпустила Икари, и та зашагала им навстречу. — Фуюцуки-сенсей, спасибо, что пришли, — говорила она своим милейшим голосом. — Прими мои поздравления, Юи-кун. Я очень рад за тебя. — Благодарю, — расплылась в трогательной улыбке. — Для меня огромная честь работать вместе с вами и быть вашим другом. Распирающее, всепоглощающее желание обнять её. Моментально собравшись, Фуюцуки завёл руки за спину. Не слишком резко, чтобы не выдать смущение. — Как и для меня. Не буду скрывать, мне жаль, что время пролетело так быстро. Я надеюсь, у тебя получится закончить свой проект. — Но вы же не оставите эту работу? Продолжите то, что мы начали все вместе? — тут и разговоров быть не может. — Ну конечно же. Без тебя — без вас — будет не так быстро, но я никуда не тороплюсь, — Гендо даже выбрался на секунду из своей задумчивости и улыбнулся. — Успехов. Вам двоим. — Спасибо. Ещё обязательно увидимся, Фуюцуки-сенсей, — с непринуждённой уверенностью проговорила Юи. Все трое поклонились друг другу. Профессор уже не мог находиться в этом месте. Слишком тяжело стоять рядом, смотреть на неё. Слишком много переживаний, одно интенсивнее другого. Из последних сил он попрощался со всеми, кого встретил по пути на выход, и оказался в вечернем Киото. Уже через считаные дни начнётся новый учебный год, и всё пойдёт по ставшему привычным за много лет кругу. Новые студенты, старые коллеги, вечные темы лекций, длинные коридоры университета, неизменный интерьер лаборатории. И в лаборатории он, Фуюцуки Кодзо, настырно добирающийся до секретов души. Как и всегда прежде, один.***
По мере удаления от университетского городка на улицах становилось всё тише. Опавшие листья сакуры на тротуарах выглядели рисунками, сделанными мелками чьими-то детскими ручонками, и перенимали на себя внимание сознания, всё ещё остающегося где-то там, в зале торжеств. Юи то и дело вспоминала моменты оттуда и заново проговаривала зачем-то. Наверное, не могла просто так отпустить. — Даже не верится, правда? Как будто целая жизнь прошла. — Ну, в целом да, много чего случилось, — не особо радостно отреагировал Гендо, глядя под ноги и не доставая рук из карманов. — Будешь скучать? — Даже не знаю. По-моему, я ещё ни разу в жизни ни по чему не скучал. — Значит, скоро узнаешь, каково это. — А это приятное чувство? Иногда находились вещи, которые по-прежнему поражали Юи в нём. Кто же, будучи взрослым человеком, на полном серьёзе задаёт такие детские вопросы? — Оно приятное, но одновременно слегка грустное. Когда вспоминаешь что-то хорошее, что уже давно прошло, переживаешь заново, но не можешь к нему вернуться и поэтому расстраиваешься. — Необычно, наверное. Целый квартал они шли молча, просто смотря по сторонам. Точнее, Гендо изредка отрывался от рассматривания тротуара, а Юи оценивала, где и в какую форму пострижены кусты. Разные фрагменты совсем недавнего прошлого снова и снова окутывали, требуя выхода. Она уже собралась сказать, как Рокубунги опередил её на сотые доли секунды. — Я хочу тебя кое о чём попросить. — Конечно. Он аккуратно положил ладонь ей на плечо и плавно остановился, она вместе с ним. Ещё на секунду на его лице проскользнуло замешательство, но тут же пропало за хорошо знакомым решительным выражением. — Я хочу попросить тебя, Икари Юи, — из кармана появляется левая рука, сжатая в кулак, поворачивается ладонью вверх и разжимается, — стать моей женой. Жёлтый металл и маленький прозрачный камешек одновременно сверкнули в свете уличного фонаря. И это… ей так давно… но на самом деле буквально пару месяцев… по-настоящему… Хаос из мыслей разлетался в голове ужасающим вихрем. Хотя никаких мыслей и каких-либо других слов быть в принципе не должно. — Да. Конечно стану, Гендо! А затем Юи навсегда запомнит главные моменты этого дня. Когда он уверенным движением надевает стройное кольцо на её слегка дрожащий от волнения палец, счастливо улыбается и требовательно целует, словно просит второе согласие. Она всегда будет помнить, как изо всех сил прижимает его к себе и радуется ярче всех на планете.