в любви нет страха
— Проснулись? Тэхён хмурится, пытаясь встать, но затем вновь падает на спину, тяжело вздохнув. Веки налиты свинцом, а голос Сокджина раз за разом задаёт один и тот же вопрос. Чувство дежавю: почему опять будит Сокджин? Пусть и другой. Но голос — идентичен, внешность, знает Тэхён, смотря в одну точку на потолке, — тоже. — Почему я спал?.. — хрипит, массируя виски. На диване психотерапевта, что размещён посреди кабинета, неплохо, но… Чувство, что так не должно быть, — не отпускает. А так, конечно же, быть не должно. Не чувство — факт. Говоря откровенно, этот предмет мебели, на котором можно и посидеть, и полежать, — единственное, что есть в четырёх стенах, кроме ещё простого кресла, за которым обычно сидит Сокджин. Минимализм? Вряд ли. Просто отсутствие чего-либо. — Ничего не помните? — Ничего не помню. Тэхён поднимает руки, мутным взглядом осматривая их. Перебинтованы белоснежными, как кабинет, бинтами, а пальцы дрожат, парень задерживается взглядом на мизинце правой руки. Ему кажется, что от кольца, которое сейчас не на нём, остался след. Словно украшение было на пальце несколько десятков лет подряд. Словно Тэхён с Чонгуком уже очень-очень давно знаком. — Вы были в отключке несколько дней, меди… — Сколько?! — восклицает Тэхён, резко подорвавшись. Он тут же прикрывает ладонью глаза, ведь всё пошло кругом, а затем стало темнеть. — Нельзя вставать так резко, Тэхён, — серьёзно говорит Сокджин, а младший Ким наконец поворачивается к нему, устало взглянув. Тот сидит на кресле, закинув ногу на ногу, и смотрит с болезненным сожалением, поджимая свои пухлые губы. Он в чистейшем халате, что слепит, словно свет фар, и после того, как Тэхён с ним сталкивается, понимает, что и сам в такого же цвета одежде. — Вы были в отключке несколько дней, — ровным голосом повторяет психотерапевт, — медики сказали, что в вашем случае это нормально, организм столкнулся не только с физической болью, а и с моральной. Не с обычной моральной, а такой, которая… — Морально-соулмейтская? — горько хмыкает Тэхён, а Сокджин ему кивает, поправляя очки на переносице, которые постоянно съезжают, чем наверняка раздражают некоторых пациентов. Тэхёна — иногда. — Из-за того, что связующие точки на костяшках были повреждены, медикам пришлось сложно, но в будущем ваши руки будут не так сильно… Они… — Не так сильно уродливы? — Я не это хотел сказать. Да, конечно, Тэхён зачёсывает волосы назад, откидываясь на спинку дивана, и тяжело вздыхает. Он вытягивает ноги, замечая, что он в одних лишь носках, и подминает под себя, исказив позу лотоса. — Вы вызывали скорую? Почему меня оставили здесь, а не увезли в клинику? — Угрозы для жизни не было, всё необходимое специалисты сделали, я подумал, что здесь вам будет комфортнее. Я был не прав? — Правы, — соглашается Тэхён, прикрывая глаза. Мозг, чем-то подтолкнутый, активизируется с немыслимой силой, заставляя вспомнить. О том, что было, о том, что есть и будет. Ким Сокджин наверняка предупредил маму о том, что случилось, а вот Чонгука не предупредил никто. Из-за этого так вдруг тоскливо, так хочется выть раненым зверем. А если ждал звонка? А если сам звонил? Сообщения без ответа — ужасно. Тэхён вздрагивает из-за своих мыслей и тут же хлопает по предполагаемым карманам, но больничная одежда не предусматривает подобного, отчего парень переводит на психотерапевта взгляд. Тот сразу понимает, поднимается и подходит к окну, на котором знакомый мобильник. — Разрывался, если честно, — тихо говорит Сокджин, засмотревшись в окно. Как можно было проспать несколько дней, если жизнь за бездушными (точно?) стенами не прекращалась? Если люди всё так же ходили в магазины и гуляли в парках? «Я пропустил начало весны», — вдруг понимает Тэхён, из-за чего уголки глаз опускаются, омывшись грустью. — Это Сокджин? — спрашивает психотерапевт, повернувшись лишь профилем. Тэхён отличает близнецов по телосложению: Сокджин, который перед ним, более хрупок. О характерах и речи заводить не нужно, ведь они совершенно разные. Психотерапевт гораздо спокойнее, глаза у него всегда по-особенному понимающие и добрые, а в обстановке, кроме доктор/пациент, Тэхёну не удавалось встречаться с ним, поэтому это всё. Возможно, за пределами похожего на рай местечка (из-за обилия света) Сокджин такой же болтливый и весёлый, как его брат, но, что точно известно, он наверняка отменный специалист, а не тот, кому специалист нужен. — Как вы поняли? — Вы давно не приходили, Тэхён, а затем внезапно… И в подобном состоянии… Думаю, это очевидно, — Сокджин жмёт плечами, бросает одновременно с Тэхёном взгляд на загоревшийся экран телефона, — этот человек очень переживает, пора ответить, — когда психотерапевт протягивает мобильник законному владельцу, рука Тэхёна замирает в нескольких сантиметрах, а затем сжимается в кулак. Любое движение отдаётся болью и дискомфортом, ведь словно глазами-рентгенами Тэхён видит то, что под бинтами. Самое настоящее уродство. Да, станет лучше, да, заживёт, останутся всего лишь шрамы. Всего лишь. — Я не хочу, — шепчет одними губами, отвернувшись. Интересная дверь. Очень интересная. Такая самая простая, самая обычная… — Тэхён, начните сначала, — Сокджин бросает телефон на диван, возвращаясь в кресло, — по пунктам. Он устраивается так, как обычно, практически не двигаясь. Его внимательность, сосредоточенность… Ким Сокджин был бы не Ким Сокджином, если бы хотя бы чаще моргал. Одно в братьях точно едино — идеально выглаженная, выстиранная и подобранная одежда, ведь под врачебным халатом элегантный костюм, а на полу отбивают бесшумный ритм блестящие ботинки. — Первое, что случилось, — меня поцеловал Чонгук. — Поцеловал? Вы можете касаться друг друга? — О, нет, нет, — отрицательно машет головой Тэхён, — он коснулся губами своих пальцев, в перчатке, а затем… — рука тянется к лицу, пытаясь указать на все участки, поражённые так званым поцелуем, и размещается на щеке. — Чувство: волнение. — Приятное? — Очень. — Желание? — Взаимность. Сокджин кивает, подпирает рукой подбородок, приняв задумчивый вид. Записывает. В уме. — Результат? — Мы попрощались, — Тэхён жалеет, что не схватил Чонгука в охапку и не убежал с ним на край света, вдруг захотелось, — второе, что случилось… Я встретил Сокджина… Знаете, он был таким, каким в те дни, когда он забывает о таблетках… Он?.. — Он игнорирует все мои просьбы, — подтверждает догадки Сокджин, его голос еле ощутимо дрожит, но если бы в кабинете были сервизы, то можно было бы оценить уровень землетрясения по шкале на цифру четыре. — Сокджин начал переживать о том, что я… шляюсь с неизвестным парнем, говорил что-то вроде «не думаешь обо мне»… Честно говоря, я не особо помню… — Тэхён хмурится, схватившись за виски, и склоняет голову, напрягая извилины. — Чувство: страх. — Чего вы боялись? — Боюсь. Боюсь вернуться в исходную точку… — Желание? — Бежать. Результат: я убежал. Он не связывался с вами? Я понимаю, что я плохой друг, но я так далёк от него не просто так. Я ведь просто пытаюсь не сближаться ни с кем, тем более зная, что у Сокджина проблемы, а я плох в поддержке, зная, что он помешан на мне из-за ситуации с вами… — Не связывался, это последнее, чего надо было ждать. Тэхён будто руками ловит выражение лица психотерапевта, что кричит одно лишь слово. «Сожаление». Страшно видеть такое, чувствовать собственной кожей через воздух, потому что люди не заслуживают находиться в такой ситуации. Да, с Сокджином случались подобные перепалки, но он никогда не позволял себе распускать руки. Да, было всякое: ночи в слезах, когда Сокджин умолял прикончить его, или же весёлые дни, когда тот ни о чём не думал. Не думал о том, кто предназначен ему судьбой. — Каково это — не взаимно любить? — решается узнать Тэхён. — Каково это — не взаимно любить своего соулмейта? Сердце трещит по швам, а психотерапевт вдруг тихо смеётся. Впервые за те годы, что Тэхён приходит в кабинет, который кажется чистым холстом, Сокджин смеётся. Но это не тот смех, который хочется слышать. Горький, горький, горький… На свадьбах просят не о таком поцелуе. — Никак. «Никак». Наверное, психотерапевт хотел выразиться иначе? Например, бездыханно, серо, тускло, блекло, бессильно, бесполезно, совершенно пусто… Хотя нет. Никак — гораздо сильнее. Тэхёну не хочется, чтобы было так. Никак. Как ни крути. Два близнеца и две родственные души, одна из которых сходит с ума — потому что судьбой предначертан не тот человек. Судьбой предначертан тот, кого, как он уверен, нельзя любить, поэтому Сокджин не пытается. Точнее — пытается не. Приходит к Тэхёну, шутит с ним, плачет с ним, иногда говорит, что хочет быть вместе, реже убеждает, что на самом деле они соулмейты, а ещё реже… молчит. Сокджин сходит с ума из-за любви. — Что делать? — беспомощно из уст Тэхёна. — Мне придётся вновь госпитализировать его. Сокджин сходит с ума из-за любви, и Сокджин опасен. Макс Фрай говорил, что каждые семь секунд один человек сходит с ума. — Сокджин, вы в порядке? Психотерапевт молчит, засучивает рукав, смотрит на часы. Видимо, у них с братом одни секунды на двоих. Психотерапевт молчит. «Пожалуйста, я беспокоюсь», — последнее сообщение, пальцы Тэхёна ещё раздумывают над ответом, но только они. «Я тоже беспокоюсь, очень!» — в мыслях. В мыслях. Лишь в них. Тэхён печатает ответ, застывая над каждой буквой с беспомощным выражением лица, и больше всего сейчас жаждет отбросить в сторону телефон, вспомнить самое жестокое проклятие и окрестить им весь мир. Пусть мир горит в аду! Ах… Мир — это ад.«Всё в порядке, потом».
А ещё —7 когда твоя?