Красноречивые прикосновения

в любви нет страха

Мама Тэхёна часто любит повторять одну нелепую фразу «если все начнут выпрыгивать из окон, ты тоже?». Эти слова звучат, когда появляются новые желания, которые мама не понимает. Даже не пытается. Например, Тэхён хочет любить парня, объясняет, что времена меняются, что людей перестают делить даже по гендерным признакам, что это нормально — выбирать себе спутника только по внутреннему миру, не взирая на то, что между ног, и на то, смазливое ли лицо. А мама вторит уже который день, что он не прав. И пусть она остаётся в своём узком мышлении, пусть. Тэхён никогда не думал, что ему будет больно от мамы слышать простые слова. Он пытался всё исправить, почти бился лбом о стену, почти срывался на крик, когда говорил, что Чонгук его солумейт, что Чонгука хочется познакомить с мамой! А Роми что? А у Роми ответ таков, что она хочет Тэхёну лишь счастья, что она больше прожила, что она лучше знает и беспокоится. А почему она не знает, что счастье у каждого своё? Чонгука больше с мамой знакомить не хочется. Она поменяет свои предубеждения, но это уже будет потом. Тогда, когда станет поздно. Страшное слово, правда? Поздно. И в каком бы контексте оно ни подразумевалось — страшное слово, означающее, что что-то позади, но не то, что должно там быть. Тэхён выплакал в тот день все слёзы, Тэхён высказал в тот день, стоя под подъездом, всё. Всё высказал одному человеку, одному единственному, что его, о боже, понимает. Или притворяется? Если так, то он хороший актёр. Но в жизни должен быть как минимум один человек, что не играет. И Ким искренне надеется, что это его соулмейт. Чонгук сказал: «Пообещай, что будешь плакать», — а Тэхён не понял, округлил глаза, захлопал ресницами… Чонгук продолжил: «Пообещай, что будешь плакать, если тебе это надо, потому что соль разъедает плоть изнутри». Чонгук скажет это ещё не раз, сам же сдерживая свой океан. Есть шутка о том, что самые лучшие советчики всегда не знают, что делать с собой. Есть шутка, которая звучит примерно так: тренера не играют. И это не смешно. Возвращаясь к маминой фразе, есть ответ. Тэхён в одном уверен наверняка, в том, что в любви нет страха. Если любишь — не боишься. Выпрыгнуть из окна. Сигануть с крыши. Упасть на автомагистраль. Если с кем-то, если за кем-то. Такой человек может быть лишь один. Мыслит Ким слишком мечтательно или же глупо? Нет. Свою первую любовь ищут во всех последующих. А Тэхён не будет, потому что не планирует расставаться со своей первой любовью. Ах, да, пока не любовью… Но с чем-то однозначно первым. С первыми искрами в глазах, тёплой карамелью и какао, что Чонгук часто подсовывает Тэхёну вместо кофе. Приходится морщить недовольно нос, пытаться вернуть стакан, прикрикнуть, что сила в кофеине, а потом всё-таки приходится пить какао, потому что оно теплее кипятка. В итоге по венам бежит, в лёгких оседает безвредным веществом. В любви нет страха. А как полюбить? Никто не сказал. И не скажет. Если взять любовь в руки и начать перебирать пальцами, то она бьётся, вырывается и убегает, падая к чьим-то ногам. Она не даёт себя поймать, отщипнуть кусочек, чтобы сунуть под микроскоп. Если люди узнают секрет, то перестанут любить по-настоящему. Мир сходит с ума. Мир концентрируется не на том, чтобы просто любить, а на том, чтобы узнать, почему живые существа влюбляются. «Не уходи», — шептал Тэхён, хватаясь за плечи, а Чонгук всего лишь в аптеку. Он вернулся с бинтами и всякими разными мазями. Тэхён испугался, подумал, что Чонгук догадался о треснутом сердце и будет обрабатывать. Он-то и не против, но как сказать, что даже иголка с ниткой в таком случае — пыль? А Чонгук обрабатывал руки. Сердце лечилось само. Тэхён смотрел на беспорядочно спадающие пряди волос на лоб, хотел голыми пальцами заправить за ухо, поцеловать хотя бы одну его завитушку голыми губами, обнять Чонгука голой душой. Он думал о том, что хочется бежать, чтобы позже не терять, думал о том, что хочется любить, чтобы позже не терять. Но для этого нужно… постараться? Любовь — работа. Не офис, в который приходишь пахать восемь часов в сутки, а кое-что гораздо сложнее. У любви круглосуточный график, нет выходных, больничных и отпусков. У любви нет начальника и подчинённых, у любви нет денег, у любви могут быть только премии. Премия — утренний поцелуй. Премия — крепкое объятие, когда грустно, когда в наушниках музыка из плейлиста «для разбитого сердца». Премия — оранжевый закат на фоне. На первом плане что? Представить только, закрыв глаза. Представьте прямо сейчас и признайтесь сами себе в одной простой вещи. Что вы видите? Представьте что-то настолько желанное, чтобы закат был на фоне. На фоне — значит, померкнуть из-за света ярче. Тэхён закрывает глаза, видит сплетённые руки. Всё. Закрывает ещё раз, ещё раз, ещё… Потому что в реальности у него пока премий нет, потому что в реальности он хочет, боясь, любить, но не знает к а к. Сплести с Чонгуком руки? Не хочется сплетать перчатки. Лучше колючей красной розой или острым ножом полосовать ладони, чтобы, господи, видеть: Чонгук и Тэхён связаны, Чонгук и Тэхён — отражение. В кристальной воде. Тэхён открывает глаза, видит сплетающиеся лепестки губ прямо перед собой. Чимин целует Дохи, улыбается, причмокивает, а Тэхён даже не закатывает глаза, наблюдая, словно за фильмом. Руки, запутанные в волосах, — так красиво… А Чонгук поёт на сцене в этот момент фразу «я могу послать воздушный поцелуй». «Пошли его мне со своей любовью», — думает Тэхён. Он оборачивается, мягко улыбается, глядя на то, как Чонгук влился в роль солиста. Как полосы света полосуют бескровными линиями прикрытое одеждой тело… Тэхёну приходится моргнуть быстро-быстро десять раз подряд, потому что из песни слов не выкинешь, а слова: «Я пошлю тебе жизнь», — устами Чонгука. И Тэхён кричит внутри! Кричит: «Пошли!». «На край света вдвоём». Что чувствовал Чонгук, когда Тэхён не выходил на связь, а никто не мог ничего сказать о его пропаже, руки покрылись глупыми линиями, настолько простыми, что вынь и бей прохожих, словно плетью? Наверное, безумно тревожно. Так, как те картинки в интернете, когда вводишь запрос «тревогаэстетика». Но у тревоги, чёрт возьми, нет эстетики! Психотерапевт, безответно влюблённый в своего соулмейта, сказал, что любить безответно — никак. Тэхёну страшно однажды почувствовать себя никак, страшно понять, что он — пустой сосуд, что вместе с человеком ушло не только сердце, а все органы, перекрылись дыхательные пути, глазные яблоки выпали и как раз-таки выпрыгнули из окна следом за всем остальным. «Мам, если все начнут выпрыгивать из окон, то да, я тоже буду! Вслед за своей любовью!» Тэхён читал, что теория ничто без практики, так что продолжать свои раздумья не имеет смысла. Надо доказать! Математическим путём! 1+1=2. Чонгук касается Тэхёна, целует прямо в губы, сплетает языки, берёт на себя инициативу, а Киму жарко, пот — по вискам. Тишина — по ним же, темнота в глазах, когда он резко распахивает их, понимая, что приснилось кое-что вот такое. Кое-что, чего раньше не представлял. А заслуживает ли он Чонгука? Дадададададада. «Нет», — глупо решает. Трёт переносицу, мечтает о лете, ведь выступят веснушки. А всё потому, что один прекрасный соулмейт сказал, что такие рыжие отметины на лице — очень красиво, очень вдохновляюще, очень… Ради веснушек можно горы свернуть. Но у Тэхёна пока что только каша, мясорубка в голове, мысли, что скачут от одной к другой. Прошла неделя, а Сокджин не приходил. Прошла неделя, а от Сокджина ни слова. Тэхён наведывался к нему домой, стучал в дверь и звал, словно пришёл извиниться, а извиняться надо — перед ним. Наверное. Чонгук был рядом, держал за запястье и повторял: «Нет его, идём», — грустно повторял. Разочарованный и разбитый Тэхён приходил не раз, ему хотя бы взглянуть на лицо, которое изуродовала собственная рука. Да, Сокджин это начал, но руки хотя бы можно спрятать. Лицо — нет. Эмоции — нет. Правду — нет. Есть люди, которые читают мысли. Такой человек в один из дней поправляет ворот куртки Тэхёна, говорит, что есть три вещи, которые скрыть нельзя. Горящий дом. Наводнение. Лавину. Чонгук руку Тэхёна размещает на своей груди в самом центре, а хочется сдвинуть влево, где сильнее бьётся. Все механизмы замирают, часы прекращают свой тик-так, когда старший тихо-тихо-тихо-тихо… произносит: — И всё во мне — для тебя. Ты видишь? — Даже слышу… Вот как бывает. Тэхён звонит психотерапевту, Тэхён спрашивает о новостях, а Ким Сокджин отвечает, что поиски безуспешны. Что его брат одумается, успокоится, как все разы до этого, и тогда сам появится, но голос у него такой, словно кто-то за горло держит. Психотерапевт сам себя душит, чтобы слёзы не смогли. При первой встрече психотерапевт Тэхёну сказал: «Я всемирный красавчик, и ты будешь так же уверен в себе». Это был единственный раз, когда фраза походила на что-то действительно забавное. Вдруг Чонгук стоит под окном, зовёт и машет рукой, прогоняет ночь, а у Тэхёна чувство, что так уже было. Что Чонгук однажды звал его, что Тэхён однажды лез по стволу дерева вниз, забыв обуться… Дело в том, что Кима на каждом шагу такие мысли поджидают, потому что, сказано уже было, будто знакомы намного дольше. Будто прошли и огонь, и воду. Знать вкус любимого мороженого — сокровенно. Тэхён берёт плеер, наушники, выбегает из дома, потому что слишком высоко и окно не вариант. Пожарная лестница намного дальше. Если дом вспыхнет, квартира будет превращаться в угли, то Тэхён сгорит. Не сгорит. Чонгук научится летать, чтобы спасти принцессу. Ха. Принца. Шарф заботливо мотается вокруг шеи, не вызывает ассоциаций с петлёй, хоть Чонгук и очень крепко его вяжет, чтобы не сползал с Тэхёна, когда будут ехать на велосипеде, куда глаза глядят. Наушники в уши, у каждого из парней скачанная озвучка книги (голосом Тэхёна!). Тот смущался, отпирался, говорил, что ни за что они вместе не будут подобное слушать. Чонгук купил плееры, наушники, укомплектовал, чтобы не было путей к отступлению. Велосипед приобрёл — приехал так поздно, говорит «садись» и стучит рукой по раме перед собой. Тэхён садится, а хотелось бы на колени. Сесть или встать. Всё забывается, когда руки Чонгука оказываются по бокам, крепко и уверенно держа руль, а педали с его подачи крутятся. В лицо свет фонарей, холодный ветер, ласкающий лампочки, в уши — много слов, отчего-то значащих очень много. Это не первая такая прогулка. Не последняя. Поклянитесь. Прямо сейчас я точно понимаю, что чувства мои. Мои. После долгих размышлений о неспособности любить самостоятельно и всецело, ведь сердце моё мертво… Я наконец прихожу к выводу, что вдруг… Вдруг не сердце важно? Я ведь чувствую его каждым атомом! Каждый его атом — чувствую! Он целует меня пылко, целует так, словно вокруг — пожар, в котором кто-то из нас неизбежно сгорит. Обвивает двумя руками слишком крепко, ещё ближе прижимая к себе. Я забыл обо всём на свете, знаю лишь, как быстро стучит сердце… У нас двоих… А что?.. А что, если он течёт по моим венам?.. Что, если он смешался с моей кровью?.. Если сердце не любит, а лишь разносит по телу любовь? Если действительно так, то каждая клетка моя в него влюблена. Я. Влюблён. Тэхён замечает, что одинокие прохожие, полуночники, тычут пальцами в них, рассекающих на одном велосипеде, перешёптываясь. Ещё бы! Тэхён размотал шарф, не боясь, что упадёт, не держась, поднял перед собой и машет, словно флагом белого цвета. Сдаётся! А как же Чонгук заливисто смеётся… Просит быть аккуратнее и спокойнее, потому что он не великий стритрейсер, а любые его слова один мелкий негодник игнорирует. Сдаётся! Нога Тэхёна чуть не путается между спиц в колесе, а Чон на него кричит. Возмутительно! — Я прошу быть аккуратнее! — повторяет, пытаясь не отвлекаться от дороги. Они летят на высокой скорости, потому что с горки, Тэхён запрокидывает голову назад, смешно искажая лицо. — Я прошу быть аккуратнее! — передразнивает. И Чонгук не может злиться. Перед моими глазами каждая наша встреча, каждое слово звучит в ушах, а я всё равно ничего не понимаю! Перемещаю свою ладони на его щёки, когда он поочерёдно целует мои губы, поднимается выше, целуя нос, проходясь по перегородке, целует в лоб… Я тянусь слепым котёнком к теплу, я хочу назад его губы, его слёзы, всё его мне срочно надо… — Чонгук! — кричит Тэхён, пытаясь перекричать книгу в наушниках, потому что она невообразимо неловкая. Как можно было такое вообще озвучить?.. Он срочно прекращает вести свой блог, дистанционно отказавшись от всех предложений. — Чонгук, ты слышишь?! — Слышу! — смеётся тот, кто уверенно курсирует по узким улицам. Одежда уже легче, нежели холодной зимой, одежда ярко-чёрного цвета. Так тоже бывает… Всё, вообще-то, бывает. — А спорим, что ты не сможешь ехать без рук?! Чонгук смеётся, отпускает руль, управляет велосипедом силой мысли (?), а младший только и может, что радоваться. Кстати, сейчас тоже парни пытаются побороть фобию. Любовь. Тэхён страшится скорости. — Быстрее! — просит он… Не страшится. Почему? — А спорим, что ты не сможешь взять меня за руку?! Испытывает. Чонгук не смеётся, но руки Тэхёна на руле накрывает своими, пусть и сквозь ткань. Младший недовольно что-то мычит, Чонгук на ухо шепчет «молчи», а ещё «прости». — А спорим!.. — выкрикивает Тэхён, пытаясь развеять неловкость, как Чонгук вдруг останавливается у одного из домов, спрятавшись от любопытных улиц, и вынуждает Кима взглянуть прямо в глаза. Тот теряется, улыбка сходит с лица. Белые зубы больше не блестят в переулочной темноте. — А спорим, Ким Тэхён, что не поцелуешь меня? Ким Тэхёна не пожалели, но Ким Тэхён не слабак. Он умеет плакать, но он не слабый. Пока Чонгук опирается ногой на асфальт, удерживая велосипед вместе с нелёгким (и это не о весе) грузом, Тэхён накрывает его губы своей ладонью, прижимаясь поцелуем на долгие минуты. Всё замолкает, даже автомобили прекращают свой ход, почувствовав приближение конца света. Начало чего-то другого. Чонгук не знает, как это работает, но дыхание напрочь сбивается, он чувствует себя хроничным астматиком и прикрывает глаза, слеза из которых — одна. Одинокая, прозрачная и тёплая, встречающаяся с губами. Почему он чувствует поцелуй сквозь даже не свою ладонь? Или сквозь свою всё-таки? С закрытыми глазами темно и слишком много всего вдруг видно, заставив потеряться в собственных стенах. Строились… Зря. — Мне не слабо, — шепчет Тэхён, медленно поднимая веки. А Чонгук опять же через ладонь чувствует жар воздуха на собственных губах. — Тогда полюби меня. — Полюблю, — опять прижимается Тэхён, «целуя». Он уверен, что это ему под силу. Не обязательно знакомить с мамой того, кого надо знакомить лишь с самим собой. Шаг за шагом. Вперёд. А лучше — поехали. Чонгук крутит педали, а Тэхён хочет тоже, но, увы, велосипед один. У любви, кстати, никогда не бывает ничего оптом. Роми, что сына не было, не заметила. Когда Тэхён это понимает, то в голове вдруг у него безумная идея сходить и вскрыть в кафе половицу, чтобы перечитать каждое слово в их с Чонгуком соглашении. Чтобы кое-что ещё дописать. «Не брать друг друга на слабо». Сам начал, да, но кто же знал, что это так сложно? Вдруг Чонгук однажды попросит что-нибудь ужасное? Тэхён готов из окна прыгать в тёплые руки, но не готов никого толкать с высоты. А люди в приступе сильных отрицательных эмоций предпочитают наказывать себя. Так что, если Чонгуку будет грустно и он попросит дать ему пощёчину, если не слабо, то Ким опять вскроет половицу и ткнёт носом. Никаких слабо. Вот и ладно. Ключ на собрании двух родственных душ было решено спрятать между кирпичей, что образуют щель. Так и сделали, а Тэхён найти не может. Злится, что Чонгук без него поменял такую важную деталь! Ему срочно надо внутрь! А дверь открыта… — Чонгук, ты почему там? — посмеивается Тэхён, входя внутрь. Вот так обмануть, что пора домой, и засесть в одиночку в их месте? Вдруг и Чонгук решил подпольно добавить какое-то правило? Угли в камине даже не тлеют. — Ч-ч… — и в темноте Тэхён не может дышать, когда со спины закрывают тканью лицо, заставив подавиться режущим обжигающим запахом. Ноги подкашиваются, кто-то подбивает лодыжки, конечности складываются как переносная кровать, и Тэхён на полу, беспомощно теряя сознание. Из собственного опыта, кстати, привязанность — действительно не любовь. Потому что Тэхён и Чонгук связаны, действительно связаны, хоть и не могут друг друга коснуться. Пока. Тэхён Чонгука не любит. Тэхён без Чонгука не может жить.

6