в любви нет страха
Тэхён думал, в его жизни сейчас такой этап, что всё переворачивается с ног на голову, а оказалось иначе. С головы на ноги. Ему нравится то, что есть. Он не мог предположить, что будет проводить с Чонгуком всё свободное время, что точки на руках будут сиять подозрительно часто, намекая на что-то волшебное, что однажды его похитят… Тэхён не ожидал подобного от Сокджина, но он не был под сильным впечатлением, а в данный момент так вообще, ведь прошло достаточно много времени — почти месяц. У каждого цвета своё значение, у каждого невесомого касания — смысл, но почему-то всё отходит на второй план. Тэхён совсем забыл о том, что у них с соулмейтом какие-то проблемы, проводя с ним лучшие дни в своей жизни. Дело не в чём-то феерическом, просто… Может быть, весна? Весной приходит время для чего-то светлого и лёгкого, приходит время отпускать и приобретать что-то лучшее. Так говорят. А будет так или нет — зависит от каждого человека по отдельности. На пальцах не пересчитать, но всё же… Тэхён не мог предположить, что, возвращаясь домой с очередной прогулки, он увидит под домом Сокджина с букетом жёлтых тюльпанов. — К разлуке? — хихикает Тэхён, когда подходит ближе. Сокджин на это качает головой и виновато поджимает губы, протягивая цветы. Те яркими лепестками тянутся будто бы к небу, так что Тэхён не может не улыбнуться, взяв их в руки. В руки, которые, кстати, выглядят почти нормально без перчаток. «Почти нормально», — Тэхён так говорит. Вот, например, у Чонгука на этот счёт имеются совсем другие прилагательные… Всякие разные и самые хорошие. — Жёлтый вовсе не к разлуке, — говорит Сокджин, неловко топчась на одном месте, — это цвет радости. — Да? — Да, — уверенно кивает старший. По нему можно заметить, что всё гораздо лучше, чем было в прошлую встречу: посвежевший цвет лица, хоть и с рубцами на одной из щёк из-за затянувшихся ран, губы прежнего насыщенного цвета. Совсем не так бледно, как могло бы быть. — И какой повод для радости? — интересуется Тэхён. И можно было бы самому какой-нибудь придумать, ведь настолько прекрасный день: вокруг слишком солнечно, почти тепло и пахнет в воздухе свежескошенной травой. Но погода совсем никак не влияет на внутреннее состояние душ, даже одежда, наконец-то не зимняя и не тяжёлая, тоже — совершенно никак. — Я уеду ненадолго. — Думаешь, я рад? — Не знаю, — начинает смеяться Сокджин, пытаясь пригладить непослушные пряди волос, — но я недоговорил. Уеду, чтобы пройти кое-какие курсы… — О, — брови Тэхёна взлетают вверх, и сам он вытягивается как струна, готовясь слушать дальше, — твой брат?.. — Он поговорил со мной, да, всё в порядке, — бормочет старший, опустив голову, и на его щеках можно заметить румянец (невозможно!), — так что радость — моё согласие на это, ты же знаешь… — Знаю… Упёртый баран! — хихикает Тэхён, целясь кулаком другу в плечо, но получает сам с лёгкой подачи. — Ауч! Букет чуть не вылетает из рук, когда парни начинают шутливо драться, смеясь, но Тэхён в последний момент крепко удерживает цветы, обхватив двумя руками и прижав к груди. — Спасибо, — благодарит. — Тебе, — Сокджин ерошит волосы Тэхёна, еле касаясь, а тот, прикрыв глаза, довольно урчит. Куда бы ни отправился Сокджин — он справится. — Мама будет скучать, — выпячивает младший нижнюю губу, быстро заморгав глазами, а Сокджин отмахивается. — Я ей сказал. — Да? — Она едва заметно расстроилась. — Она вынесет мне мозг, — вздыхает Тэхён, запрокинув отчаянно голову. Сокджин называет его забавным, говорит, что всё будет хорошо, а младший возвращает в ответ такие же слова, совершенно искренние. Они говорят о том, что Сокджин дурак, оба соглашаются, затем робко обнимаются и расходятся в нужные стороны. Дверь подъезда захлопывается со скрипом, Тэхён прислоняется к ней спиной с внутренней стороны и хмурит брови, будучи застанным врасплох. Встречей, цветами, отъездом Сокджина, прощанием… Тэхён вёл себя непринуждённо, шутил и смеялся, но, переступив порог дома, в котором живёт, вдруг понимает, что сам себе впервые кажется двуличным. Потому что у него не только хорошее в мыслях, потому что он должен был Сокджину хоть что-нибудь сказать… Хоть за что-нибудь высказать… Но не смог. Посмотрев в окно, Тэхён видит удаляющийся силуэт, винит и сам сожалеет. Ведь всё нужное осталось несказанным. Но и без этого понятным. Сокджин пытался обмануть себя. Не смог. Тэхён отказывается от любых встреч с психотерапевтом, потому что больше не хочет видеть такое лицо… Удаляет номер Сокджина, который друг, чтобы не маячил перед глазами, потому что достаточно и жёлтых тюльпанов на подоконнике для того, чтобы помнить. С последним увядшим лепестком — последние мысли. Потому что Тэхён радикален, потому что не хочет общаться с людьми, чтобы потом прощаться. Потому что Тэхён дружил с Сокджином, но никогда не был крутым другом, так что и не будет. Потому что к дружбе тоже относится любовь, потому что к дружбе относится доверие, а оно расшатанное на все сто процентов… Тэхёну никто не нужен, кроме Чонгука. Лишние проблемы, переживания… Возможно, Тэхён поступает эгоистично. Пусть. Но если есть хоть какое-то одно мельчайшее сомнение по поводу того, должен быть человек в жизни или не должен, то лучше вычеркнуть. Не сомнения, человека. — Неожиданно разворошились твои переживания, всё будет в порядке, — говорит Чонгук. Поддерживает, забирает часть мыслей себе, перебирает в голове и выдаёт лучшие варианты. Генератор успокаивающих фраз и действий. Но Тэхёну рядом с ним ничего такого и не надо, ведь совершенно спокойно. Утром вторника он, собираясь к Чонгуку, решает совсем перекроить свой гардероб, потому что в голову что-то резко стукнуло. Вместо брюк и рубашек нашлись широкие джинсы и огромная малиновая худи, а чуть позже придётся выбраться на самый настоящий шоппинг. Возможно, так повлияло то, что Чонгук часто выглядит подобным образом, но это никому не надо знать. Просто захотелось (!). Ким не забывает о своих повседневных перчатках, находит массивные спортивные кроссы от любимого бренда и, не желая больше прихорашиваться хоть как-нибудь, бежит в место назначения. Со стороны он — совершенно домашний, мягкий, уютный. Не зря Чимин прозвал Тэхёна медвежонком — кудрявые каштановые волосы точно всё выдают. В парке много людей: некоторые просто ходят, некоторые — разъезжают на велосипедах и скейтах, чуть не сбивая Тэхёна, высматривающего одного единственного человека, с ног. Как бы это странно ни звучало, но эта неделя отличается от других, по крайней мере потому, что носит название — знакомство с Чон Чонгуком. Да, да, да… Чтобы узнать как свои пять пальцев, а потом шантажировать проколами (шутка)… На самом деле, Тэхён предложил это, потому что ему Чонгука, без которого не проходит и дня, мало. Хочется видеть его и слушать, слушать его и видеть, трогать и трогать, трогать и трогать. Ох, а как Чонгук Тэхёна ежедневно трогает! Искусный вершитель одной единственной судьбы. Кое-что младший узнал уже, но именно с сегодняшнего дня начинается всё самое интересное. Так сказал Чонгук и не соврал, потому что Тэхён сейчас, широко раскрыв рот, наблюдает за тем, как его соулмейт держит на поводках трёх здоровенных собак и смеётся, когда те всячески пытаются привлечь внимание. — Тэхён! — выкрикивает Чон, когда замечает его, пытается помахать рукой так, чтобы никто из питомцев не убежал и, по-видимому, не съел всех отдыхающих в парке. Кажется, что эта весна наступила быстрее обычного, а ласточки запели мелодичнее прежнего. Конечно же, Тэхён бежит навстречу, обнимает Чонгука, мягкая худи которого сталкивается с собственной, тоже обнимаясь, и лепечет что-то о том, что скучал. Со вчерашнего дня прошло достаточно много времени, так что всё возможно. Даже невозможное. Когда Чонгук запрокидывает голову, смеясь, и неловко пытается хотя бы чуть-чуть прижать в ответ занятыми поводками руками. Собаки лают, когда Тэхён не отлипает третью минуту, а ему просто хочется податься чуть выше, чтобы собственной щекой врезаться в Чонгукову, а затем укусить того за нос, потому что слишком уж он забавно его морщит, когда пытается выбраться из объятий. Немецкие овчарки тёмно-рыжего окраса, у каждой есть имя, конечно же, но у Чонгука совершенно другой подход. — Я зову Первой ту, у которой светлое пятнышко на ухе, — указывает Чонгук на питомца, — Второй я зову ту, которая самая мелкая, — кивает, — а Третьей — самую высокую. Запомнил? Тэхёну остаётся только хихикать. Оказывается, что это у старшего такая подработка — выгуливать собак одной вульгарной дамы с центра. Так сказал, а Тэхён опять смеялся, смеялся… Всё ещё смеётся, когда они идут по аллее. Взяв в одну руку поводок Второй, Тэхён не совсем управляется с мороженым, которое купил Чонгук в знак благодарности за помощь в работе, из-за чего то чуть не выпадает из стаканчика, когда младший размахивает рукой, вспоминая опять о Сокджине. — Не думай об этом, — жмёт плечами Чонгук, — вот представь, что это уже давным-давно прошло. Пока твои мысли ещё свежие, тебе кажется всё чем-то очень важным, волнующим… Ты думаешь и думаешь. Но представь, что всё уже стало историей, которую ты, вспоминая, можешь рассказать кому-нибудь, научив чему-то важному, либо же, вспоминая, самому вынести для себя то, чего раньше не замечал. — Ты учишься на философа? — Нет, на эколога, — обворожительно улыбается, подмигивая, — но я в универ хожу редко. Улыбка Чонгука настолько широкая, что Тэхёну кажется — можно рассмотреть каждый зуб, он невольно проводит параллели с Голливудом, почему-то с морем, кораблями, айсбергами и их крушениями. Тэхёну нравится это слово. Крушение. Но не нравится то, что оно означает. Мороженое с лесными ягодами, глаза с привкусом удивления, когда Тэхён путается в ногах и зарывается носом в то, что должен лизать, и обречённо стонет, обиженно выпятив губы. — На кого дуешься? Сам неуклюжий, — смеётся Чонгук, просит стоять смирно, уверяет, что разберётся со всем. Он белым платком вытирает Тэхёну лицо, а младшему кажется белым флагом то, что касается его кожи. О собаках забывается быстро, а те и сидят себе смирно, пока Чонгук наклоняется ближе, бегает по лицу глазами. А Тэхён внезапно не может дышать, пытается вдохнуть воздух, а пробираются внутрь духи. Не свои. И слава богу, что всё именно так. — Чонгук… — М? — А что с договором? Его нет… — вдруг надо вспомнить именно это. Спросить, сказать, решить. Чонгук, опомнившись, отступает на шаг и хлопает Тэхёна по плечам, словно пытаясь поправить совершенно идеально сидящую на том одежду. — Есть копия, но я думаю, что мы выбрали ненадёжный вариант. Двадцать первый век, как ни крути. Давай набьём тату? Глаза Тэхёна округляются и, даже не успев подумать, он быстро-быстро кивает, хлопнув в ладоши. Маленький ребёнок. — А что там будет? — Вместе и решим. Решают, бьют. Тату. На следующий день. Изящными буквами в одних и тех же местах. На шее сзади, прячась за волосами, теперь по лаконичному слову, что много всякого означает. — Чонгук, — произносит Тэхён, остановившись. Парни возвращаются с сеанса домой (точнее — по домам), а между высоких этажей вдруг стало необходимостью остановиться и что-то спросить. Или сказать. Или решить. — Да? — Британские учёные доказали, что любовь — обнимать со спины и целовать шейные позвонки, — с умным видом сообщает младший, — можно я тебя буду? Наверное, Чонгук молчит, потому что по его телу тоже крупная дрожь, а потом и вовсе — Тэхён делает то, что сказал. Ким— Раз, два, три, четыре.
Задерживает вдох, считая до четырёх.— Раз, два, три, четыре.
Тэхён медленно выдыхает весь воздух через рот, втягивает живот, считает до четырёх.— Раз, два, три, четыре.
Задерживает дыхание, считает до четырёх.— Раз, два, три, четыре. Каждый раз, когда будет тревожно. Когда надо сосредоточиться. Так приходит осознанность.
— Осознанность?
— Это как слежка за своими мыслями, телесными ощущениями и окружающей средой. В осознанности есть принятие — когда обращаешь мысли на свои размышления и чувства, не оценивая их: например, не думаешь, как «правильно» или «неправильно» мыслить или чувствовать в данный момент. Когда практикуется осознанность, то мысли настраиваются на то, чтобы чувствовать именно момент, а не перепевать прошлое или фантазировать о будущем.
Тэхён повторяет это всё утром и следует за запахом еды, доносящимся из кухни. Светлые короткие волосы Роми попыталась собрать, заколов заколкой, но они, ожидаемо, выбираются из плена. Тэхён не обращает внимания на плиту, на которой шкварчит и кипит, потому что совершенно не голоден, а сразу же, но осторожно, переходит к делу. — Помнишь о моём соулмейте? Плечи Роми каменеют, она поворачивается, облокотившись о кухонную тумбу, и жмурится, прикрываясь ладошкой, когда смотрит на Тэхёна, потому что яркое солнце бьёт в глаза. Нежное платье красиво обрамляет талию, а ещё лиловый фартук завязан бантиком, так что Тэхёну даже хочется обнять того человека, который напоминает ему хрустальный цветок. Пока разговор не набирает оборотов. — Помню. — Ты не хочешь с ним познакомиться? Роми что-то обдумывает и понимающе хлопает ресницами, приглашая Тэхёна сесть за стол. Тот послушно справляется с просьбой, сплетает свои пальцы на столе и готовится внимательно слушать уже хоть что-нибудь. Ему вдруг становится неудобно в собственном теле, а воротник ночной рубашки душит, отчего приходится расстегнуть несколько пуговиц. — Сынок, — нежно и невинно, располагает, — я прожила гораздо больше, поэтому послушай, — она инстинктивно хочет коснуться, но одёргивает себя вовремя от покрытой рубцами руки, — в жизни не стоит тратить время на то, что совершенно бессмысленно. Вот смотри, ты всегда старался не начинать общаться с людьми, потому что с ними потом надо прощаться, так что изменилось? Я думаю, тебе надо отпустить мнимое родство душ. Ну… Не мнимое, а, я имею ввиду, зачем тебе знакомить своего соулмейта со мной? Мы с ним увидимся раз, потом второй, а затем и вы общаться перестанете. Я хочу для тебя только лучшего, поэтому будет лишним пятнать наш дом человеком, который не останется. Понимаешь меня? Тэхён поджимает губы и кивает несколько раз. — Понимаю, — коротко отвечает он. Роми растягивает пухлые губы в улыбке, отчего кажется, что красная помада трескается вместе с её радостным нежным лицом. — Ты самый умный и хороший, Тэхён, так что не унывай, — ободряющим голосом она говорит, — знаешь, когда я была молодой… Когда было много снега, то он падал с крыши, можно было это наблюдать через окна, а сейчас Тэхён, устремив взгляд перед собой, видит то, как с крыш срываются птицы. Животные могут страдать от расстройств психики так же, как и люди: они чувствуют стресс и депрессию — состояния, которые приводят к самоубийствам среди людей. Кстати, сейчас у животных даже прослеживаются те типы поведения, которые раньше считались исключительно человеческими. Но входит ли в их число суицидальное поведение? Могут ли они на самом деле?.. — …а какая у неё была сумка! Честно говоря, мы носили её по очереди, тогда я даже мечтать не могла о том, что смогу купить себе таких несколько!.. Люди — единственные животные, способные осознать свою смертность и смириться с ней, считает Варки, именно потому, что обладают оптимизмом и развитым самосознанием. Ко смерти нельзя стремиться, не осознавая своей смертности. Самоубийство изобрели люди. — Ладно, я пойду, — перебивает он, поднявшись из-за стола. — Подожди, я почти приготовила завтрак, — мельтешится Роми, тут же подскочив следом, но Тэхён, ускорив шаг, запирается в комнате. Птицы с крыш — Тэхёнова выдумка.— Раз, два, три, четыре.
У Тэхёна есть ещё один метод дыхания — он набирает номер Чонгука, прижимает телефон к уху, скатившись по стене вниз, а другой рукой закрывает себе рот и нос. Хочется досчитать в таком положении до ста, чтобы наверняка, но подобная мысль улетучивается вместе с голосом. — Привет, солнце, — Чонгук говорит. А Ким молчит, мотая сам себе отрицательно головой. Чем он заслужил такие милые приветы? Немыслимо… Щёки влажные, мозг совершенно пуст. А молчание то, что раньше, такое, каким давно не было. Тэхён много недель не молчал в трубку, теперь лишь шмыгает носом в те редкие моменты, когда пытается вдохнуть хоть крупицу воздуха. — Плачешь там? Точки на руках мигают на каком-то непонятном, даже двигаются в причудливых парных танцах, а Тэхён кивает, будто бы его кто-то видит. — Знаешь, плакс не целуют в шейные позвонки. «А куда? Или совсем не целуют?» — Целуют, в сопливый нос. Хочешь, чтобы я так сделал? «Дурак, нет…» — А я возьму и сделаю, если согласен, то шмыгни носом трижды. Тэхён запрокидывает голову, пытаясь не засмеяться, и изо всех сил сдерживается. Ему никогда так сильно не хотелось обнять кого-то через экран. — Шмыгни трижды, пожалуйста. Я чувствую, что ты сопротивляешься, — хихикает Чонгук. «А ещё что чувствуешь?» — Хочу обнять тебя через экран. Люди не могут быть героями собственных историй, злодеями, жертвами и победителями. Люди могут быть только авторами, люди могут писать смелые окончания. Люди могут создавать любовь из разбитого сердца, сочувствие — из стыда, милосердие — из разочарования, смелость — из неудачи. Откровенность — человеческая сила, история — это путь домой, правда — песня. Люди храбрые. Люди — сильные. Спустя несколько кругов по собственной комнате, два искусанных ногтя и оторванный заусенец — дверной звонок, от неожиданности которого Тэхён вздрагивает, потому что к ним домой уже никто приходить не должен. Сокджин был частым гостем, но и тот уже в дальних далях. Психику лечит — по факту. Тэхён из комнаты не выходит, потому что Бродский просил не совершать ошибку, а руки сами тянутся к телефону, чтобы позвонить Чонгуку, потому что уже соскучился. И плевать, что всякие дела, работы… — Тэхён! — кричит Роми, из-за чего Ким обречённо стонет. Зачем звать его? Мало того, что не совсем в порядке голова, так и внешний вид выдаёт с потрохами — в ночной одежде, с опухшим лицом…— Раз, два, три, четыре.
Тэхён выходит из комнаты, тут же схватившись за дверную ручку, чтобы опереться на неё, потому что ему теперь не просто птицы… Ласточки мерещатся. Одна. — Тэхён! — машет Чонгук с порога, а Роми зло смотрит то на одного, то на другого, скрестив руки на груди. Чонгук выглядит безмятежным, совершенно спокойным, чего о Тэхёне нельзя сказать. Привычный спортивный наряд, словно весна только для этого, обворожительные карие капли вместо глаз, но не раскалённые, а тёплые и наверняка сладкие, как персиковая вата. — Чонгук?.. — Так, ребята, — вставляет реплику Роми, пока Тэхён в неверии подходит ближе, — не понимаю, что вы тут устроили, но тебе, Чонгук, пора домой. Да, Тэхён? Мы же всё решили. — Ты решила, — шепчет Ким, оказавшись в полуметре от незваного гостя, но, надо признаться, безумно желанного. Во всех смыслах. На глаза вновь наворачиваются слёзы, Тэхён не слышит того, что яростно бормочет Роми, а смотрит в упор, наблюдая за губами: пухлой и тонкой. — Потому что я забираю его себе, — отвечают губы кому-то там, куда-то там, а Тэхён выныривает из-под толщи воды. Чонгук переступает порог, размещает руки на щеках и мягко целует, выдыхая весь воздух через нос.— Раз, два, три, четыре.
Вдыхает духи. И слава богу. Рушатся солнечные системы и колет что-то в солнечном сплетении... Тэхён не мечтает сейчас проснуться, только чтобы не, потому что, господи, он чувствует клубничный вкус, когда по его собственным губам аккуратно скользит язык, едва касаясь, а подушечки больших пальцев накрывают ресницы, исследуя ряды, теряясь там. — Я хотел тебя поцеловать. Через экран.4