Голубые одуванчики

Артём старается вдохнуть так, чтобы было не слышно, как дрожит его голос. Ягодицы предательски сжимаются, что не остаётся не замеченным, когда к нему аккуратно притираются. Чужая рука проходится по бедру, спрятанному за грубой тканью штанов, но это ни черта не помогает успокоиться.       Валера смотрит открыто, кажется, совсем не смущаясь того, что должно произойти, в отличие от того же Серёжа , что нервно и громко дышит возле чужого уха. — Артём , успокойся. — И теплые пальцы касаются подбородка, поднимаются выше, гладят скулу, пытаясь повернуть чужую голову.       Но Артём совершенно не желает встречаться взглядами, стыдясь себя и своих желаний. Он абстрагируется, отключается, наблюдая за тремя парнями, что видит в холодной глади зеркала.       Позади вжимаются сильнее, обдавая жаром через ткань, и строить из себя недотрогу совсем нет сил. Почти что стон срывается с губ, и юноша пытаясь заткнуть себя, вскидывая руку ко рту, но ее перехватывают мягко сжимая в ладони поменьше. Гладят, ощупывают, ведут пальцами по тонким линиям создавая причудливые картины. Расслабляя, распаляя, заставляя отвлечься от других рук, что стремятся к ширинке.       И если бы он не был так пьян, то бы неприменно возмутился, но сейчас вся кровь устремилась вниз, скапливаясь в паху неконтролируемым желанием. — Все хорошо.       Почему-то звучит искаженно, будто через какие-то помехи и юноша хочет тряхнуть головой, но подбородка вновь касаются, фиксируя жёстче.       Наклоняют немного, вынуждая подставить зад под ждавшие этого момента руки. Юркий, мокрый язык проскальзывает в рот, неся лёгкий вкус алкоголя, дразня и лаская. И Артем мычит в чужие губы, когда пальцы сжимают ягодицы слишком сильно.       Руки взметается в надежде оттолкнуть, но их ловят, легко сжимая за выгнутой спиной. И так хочется дёрнуться в сторону, выпрашивая свободу, но член подскакивает вверх натягивая бельё, когда штаны, скользнув по ногам, опадают на ковер. — Я не готов. Нет… — И замирает, вновь заворожённый картиной в зеркале. Следит, как ловкие пальцы расправляются с пуговицами, как оглаживают грудь и сжимают соски отчего на щеках все ярче горит румянец, но не у Серьожи, а у Артёма. — Все хорошо, Артём . — Последняя преграда — поверженная скользит на пол, открывая вид, давая полюбоваться, а там все сжимается и пульсирует, отчего хочется стыдливо взвыть.       Между ягодиц вжимается большое и горячее, и все-таки Артём не выдерживает, издавая громкий стон. Но Валера не входит, лишь пару раз скользит в ложбинке чувствуя, как вновь все поджимается, но теперь уже от возбуждения. — Думаешь, он справится? — Бросает быстрый взгляд на него Серёжа , пальцами приоткрывая чужой вход, плавным толчком погружая головку внутрь, но не больше.       Артём тихо вскрикивает, совсем не ожидая проникновения без подготовки, но роняет пару светлых капель на так удачно подставленную руку музыканта . — Справится. — Валера довольно жмурится меж пальцев растирает чужой эякулят, а после слизывая самым кончиком языка.       Опускается на подлокотник кресла, вплетая руку в рыжие, кучерявые волосы. Не дёргает, но тянет, второй рукой спуская своё бельё.       Артём морщится и кривит губы, опять строптиво не даваясь, когда перед самым носом виднеется чужое естество. — Артём , все хорошо. — И после этих слов, губы размыкаются сами по себе, вбирая в рот чуть солоноватую головку. Взгляд косит в сторону зеркала, и Кудрявый не может остановиться, заглатывает глубже, двигает головой резче, не сводя взгляда с самого себя. Гулко, протяжно стонет ощущая более глубокое проникновение сзади, сжимаясь, не пуская дальше чужой член. — Давай глубже.       Непонятно к кому обращается Макушкин, но Кудрявый заглатывает до надсадного кашля и хриплого вскрика, когда член Савченко продолжает входить.       И почему-то так приятно «осквернять» любимую принцессу Оли» , что хочется тянуть за мягкие, темные пряди, толкаясь до самой глотки; сжимать молочно-белые бедра, оставляя на них следы, резко выколачиваясь в самую глубь.       Но оба держатся, Артём нежный, с ним не нужно так. Он сам растечется, как воск, позволяя все что угодно, нужно лишь найти правильный подход. Погладить спину, вынуждая прогнуться с лёгкостью давая проскользнуть на всю, благо додумались взять побольше смазки; и зеркало, он ведь так самолюбив.       Первый оргазм накрывает внезапно. Тихий, удивленный стон расходится по горлу, заставляя головку ощутить вибрацию. Валера позади тихо хрипит, но держится, хмуря брови и кусая губы, ощущая чужие судорожные спазмы.       Семя опадает на ковер и Серёжа довольно улыбается, вынимая член из чужого рта, сам так и не дойдя до пика. — Артёмчик, хороший мальчик. — Так, словно хвалит ребенка за какую-то мелочь, а после притягивает ближе, целуя припухшие губы.       Взгляд у Кудрявого мутный, но уже почти осознанный, поэтому бутылка вина вновь прижимается к его губам, тихим бульканьем отвечая на жадные глотки. Много не нужно чтобы юношу вновь повело, Валерчик еле успевает его подхватить, умудряясь при этом не выскользнуть из расслабленного тела.       Серёжа поднимается с подлокотника кресла, небольшая ладонь скользит по чужому бедру, вниз до колена, цепко перехватывая под ним. Савченко понимает все без лишних слов, подхватывая под вторым. Артём тихо охает, трясущимися пальцами хватаясь за плечи парней чтобы просто не упасть. — Арти, все хорошо, расслабься.       И с языка почти срывается пьяное, непонимающее «что?», но в до боли растянутый вход тычется ещё одна горячая плоть. — Нет! — Резко выгибается и скулит, жмуря заслезившиеся глаза, ощущая одновременно тянущую боль от ещё более сильной растяжки; и резкое удовольствие от касания к простате, когда Валерий двигается глубже.       Но все же, боль перекрывает остальное и отцепившись от чужого плеча, Артём пытается отстранить член Серёжи от себя. Но он медленно вторгается все дальше, легко парируя все попытки оттолкнуть. — Больно. — Так надрывно и жалобно, что умелые руки сразу же начинают ласкать, отвлекая и стараясь сделать приятно.       Губы блуждают по шее и плечам, пальцы сжимаю почти опавшую плоть, вновь заставляя ее налиться.       Тело постепенно расслабляется, медленно пропуская глубже. Валера и Серёжа громко стонут, чувствуя как оба члена плотно прижаты друг к другу обнимаемые нежными стенками и от этого слишком хорошо.       Толкаться быстро не получается, хотя сил чтобы терпеть совсем нет. Они движутся медленно, то заменяя друг друга, то наоборот проникая одновременно, постоянно стимулируя комок чужих нервов.       Перед глазами все плывет от слез, а в голове алкогольный туман не дающий хоть что-то сообразить, но мутный взгляд вновь натыкается на зеркало. А там — красиво и возбуждающе для самого Кудрявого. Он расслабляет, давая больше воли, следя, как два члена уже почти что яростно орудуют в нём.       Голова кружится все сильнее, тело начинает трясти. Второй оргазм накрывает так же спонтанно, мышцы резко, до боли сжимаются, стискивая оба члена глубоко внутри. Один стон, что делать на троих, и горячие струи брызнувшие одновременно, неприятно вытекающие после. ***       Артём тихо охает, держась за поясницу, хотя рука стремиться ниже, к болезненно пульсирующей заднице, которая отчаянно напоминает о случившемся недавно.       Оля появляется рядом совсем незаметно, участливо заглядывая в глаза. — Все хорошо, Артём? — И сколько искренной заботы в голосе, что это даже странно и неловко. Юноше хочется спросить, что может помочь в такой глупой ситуации, но до ужаса стыдно.       Артёмчик открывает рот, намереваясь ответить что-нибудь простое, но рука обвившая талию и вторая, незаметно сжавшая ягодицу — заставляют давиться воздухом. — Да, Оля . С Артёмом — все хорошо. — Улыбается Серёжа и переводит взгляд на стоящего рядом Валеру.