Sixteen tons

Джерард, все ещё крутя в руке осколок почившего животного из камня, не решался поднять глаза на мужчину какое-то время. Имена людей, что стали ему близки, прозвучавшие в этот момент, стали по ощущениям крепким ударом под дых, и у него была только одна цель — сохранить их жизни, и раз уж мистер Айеро решил играть в игру по своим правилам — он примет условия, но сделает эту игру невыносимой для всех. — И что же прикажешь мне делать, начальник? — Подняв совершенно спокойный взгляд, уточнил он. — Полы мыть, шторы вешать, прирезать кого, гостей развлекать или может сразу тебя, иль не знаешь кого обычно в такое время суток вызывают? — Закончил юноша, вскидывая брови в неоднозначном жесте. Собеседник же, пропустив уже привычную провокацию мимо, был погружён в свои мысли и проклинал себя за несдержанность, но из-за стола он поднялся в совершенном спокойствии. Не подходя к юноше, он махнул рукой, приказывая следовать за ним. Джерард, пусть и желая выкинуть что-то, все же смолчал, направляясь за ним. За тяжёлой дверью кабинета в привычном состоянии ожидали четверо мужчин, служивший охраной и подобием свиты, пусть только в нескольких метрах имения Фрэнка, скоро хотели двинуться, дабы сопроводить двоих, только поднятая вверх рука босса пресекла их действие. — Уж с этим идиотом я разберусь. — Прошипел он, скорее себе, оправляя внутренний карман пиджака, где, Джерард был почти уверен, было припасено оружие, все же он понимал, в каком доме находится и в окружении каких людей. Пройдя по длинному коридору и после из центральной комнаты спускаясь по лестнице, юноша думал, что его ведут на верную смерть, но женские голоса и смешки в перемешку с журчанием воды вскоре разрушили его ожидания. За очередной невысокой по меркам этого дома дверью оказалась комната, где по стенам распределились подтеки от влажности, а ниже в ряд раковины, в привычной для них суматохе рабочие сновали в разные стороны, но увидев хозяина дома, резко опешили, ибо это стало чуть не первым его появлением в рабочих помещениях. — Прошу не млеть и не лишаться чувств, сегодня я пришёл не за вами, но не думайте, что вчерашнюю пропажу я спущу вам с рук. — Надменно начал Фрэнк, после, не оборачиваясь к Джерарду, он указал на того пальцем. — Только этот идиот ну очень хочет вам помочь, потому хочу выслушать ваши предложения. — Произнеся последнее, он выгнул бровь, осматривая рабочих и остановив взгляд на одной девушке, что все держала в руке столовое серебро, не двигалась с места и испуганно глядела на него, вскоре он подошёл к ней, довольно грубо забрав из ее рук приборы, он проигнорировал лёгкий писк, что свидетельствовал о испуге. — Чем ты занимаешься? — С ложной теплотой в голосе спросил он. Девушка не могла какую-то секунду ничего ответить, но когда хозяин дома поднял глаза на неё — выдавила из себя, потупив взгляд: — Как… Приборы мою, после ужина. — Уточнила она. — После буду это серебро начищать. — Отлично, можешь быть свободна, у тебя выходной. — Даже не глядя на девушку, отпарировал Фрэнк, но не услышав никаких движений, ответил уже чётче разделяя слова. — И если чрез четверть часа ты останешься на территории моего дома — можешь проститься с работой в принципе. — Отвернувшись от неё, он оглядел застывших рабочих. — Остальные же могут продолжать, или пойдут следом. Когда девушка, рассыпавшись в тихих извинениях, скрылась за ещё более маленькой дверью чем та, в которую двое вошли, остальные же присутствующие вновь приступили к работе, и хозяин дома подошёл к Джерарду, перекладывая ему в руки приборы: — Что ж, приступай, я понаблюдаю. — С явным наслаждением приказал мистер Айеро, отходя на половину шага и указав рукой по направлению к нужной мойке. И улыбнувшись на одну сторону, Джерард совершенно неуместной в этой ситуации походкой подошёл с долей вальяжности к своему новоиспечённому ’’рабочему месту’’, на котором лежали около двух дюжин всяческих столовых приборов. Впрочем, с совершенно удовлетворённым выражением лица он приступил к столь нелюбимому многим занятию. Мистер Айеро же, сложив руки на груди, стоял около него, наблюдая за каждым движением, но к своему сожалению высказать хоть какую-то претензию не мог, ибо сложно ошибиться в таком простом деле, как помывка посуды, ошибиться сложно, но когда Джерард выложил на лежащее подле раковины полотенце ножи, взял один в руку, оглядев, но после вернул его на место, все ещё не говоря ни слова. А молчал он лишь потому, что знал — главный повод отыграться будет на этапе чистки серебра. Только Джерард, не желая оставить это действие без ответа, довольно резко развернулся, все ещё держа в руках мокрые приборы и глядя на стоящего, невинно захлопав глазами, уточнил: — Что-то не так, начальник? Невзирая на капли воды, попавшие на него, мужчина продолжал стоять на месте в попытках сдержать нарастающую злость. — Ещё слово, и оттирать уже придётся стены от твоего мозга, если он, конечно, у тебя есть. — Ответил он совершенно спокойно, и от тезиса этого вздрогнули чуть ли не все присутствующие, кроме, естественно, человека, которому он адресовался, но впрочем Джерард также резко развернулся, продолжая незамысловатую работу. И когда последняя десертная вилка опустилась на махровую ткань, Джерард победно повернулся к мужчине, что подозвал к себе одну из девушек, направляющуюся к выходу с намерением окончить рабочий день, дабы она проинструктировала, что же Джерарду делать далее. Но в самом деле он был зол, зол от непонимания, зол от некого бессилия, ведь надеялся унизить юношу, принудив к труду грязному и не весьма благородному, только вот это было не тем, что смогло бы сокрушить юношу, пока нет. И попытки нащупать именно то, что сможет заставить его страдать, обещали быть чуть не вечными. *** Спустя четверть часа двое уже находились в совершенно иной комнате, вновь высокие потолки, шёлк на стенах, деревянные стеллажи, обеденный стол и вышитые скатерти. Что же, тяжесть натирания серебра до блеска описана в многих книгах, этот рассказ не станет исключением. Держа в руках шелковую салфетку, юноша не многим понимал, откуда на только вымытом металле появляются пятна от, казалось бы, чистой воды, но все же с упорством пытался от них избавиться, и когда, как ему показалось, окончил с одним из ножей, что предназначен для удаления костей, отложил его на темно-зеленую скатерть. Когда хозяин дома, что сидел на одном из стульев, отложив книгу, взял его в руку, в этот раз уже заговорив, во многом из-за того, что подле никого из людей прислуживающих ему не было: — Ты не закончил. — Совершенно спокойно заметил он, протягивая предмет кухонной утвари лезвием в сторону юноши, другой же рукой вновь открывая книгу, пытаясь сосредоточиться на написанном. С нежеланием Джерард все же принял назад предмет, оглядывая его со всех сторон, но так и не понимая, в чем же дело, он посмотрел с явным скептицизмом на хозяина дома, что впрочем не заметил его взгляда, и все ещё оглядывая метал и проводя по нему салфеткой. — И как же он должен выглядеть? — Уточнил юноша, отрывая собеседника от книги, что само по себе вызывало немалое раздражение. — Он ведь чистый, или нужно в нем дыру протереть? — Выемки между элементами навершия потемнели. — Все сохраняя спокойствие, ответил сидящий, шумно перелистнув страницу. — Плутарх? — Уточнил Джерард, заглядывая в чужую книгу. — Не забывайте же Диона, который сперва не покинул вас, когда вы стали жертвою несправедливости, а потом — сограждан, когда они попали в беду. — Все чистя нож, продекларировал юноша, сам не ведая зачем. Прикрыв книгу, мистер Айеро взглянул на Джерарда. — Вижу судьба тебе Диона известна, и если не замолчишь — этот нож также может оказаться у тебя под ребром, вот только без тени благородства. — Ухмыльнувшись, с уверенностью в своей победе, он вернулся к чтению. — Ему перерезали горло… ,,Говорил, что тысячу раз готов умереть и подставить горло под любой нож, — Все продолжил Джерард в каком-то трансе, словно вспомнив что-то, глядя на серебряное изделие. — коль скоро приходится жить, хоронясь не только от врагов, но и от друзей.’’ — Он окончил, положив нож на стол, в этот раз хозяин дома осмотрел его, ничего не сказав на счёт прибора, но не смолчал о декларировании: — Мне кажется, или ты меня не услышал, умолкни. Только вот Джерард и не думал, после выдав цитату уже из жизнеописания Брута, беря в руку вилки, и решительно взглянул на собеседника: — Что же, с эти­ми мыс­ля­ми — впе­ред, на вра­га! Мы либо победим, либо не узна­ем стра­ха пред победи­те­ля­ми. Фрэнк на секунду замер, после рассмеявшись встал, одним импульсивным движением вынимая из внутреннего кармана огнестрельное оружие, и не дрожа рукой направил его на Джерарда: — Но уйду с благодарностью судьбе за то, что в мартовские иды отдал свою жизнь Отечеству, — в ответ продолжил он, — не так ли говорил Кассий? А ты уйдёшь даже не как трус, ты умрешь как жалкая никчемная тварь. — Нажав на курок, продолжил Фрэнк. — Пытаясь сохранить остатки своей чести, ты всё смеёшься, смеёшься как идиот, на самом же деле ты не несчастен, нет, просто жалок, ты выставляешь уродство своей души напоказ, как показывал своё телесное Гуинплен*, вот он ,,Человек который смеётся’’ нашего времени. — И Фрэнк так же засмеялся, после скучающим тоном довершая. — А жаль, так хотелось тебя измучать, но ты мне надоел. Джерард в легком оцепенении обдумывал план побега, но все же успел сказать: — Ладно, только вот, ты человек чести, и я умру, здесь и сейчас, верно. Но не тронь тех людей, о которых было сказано тобою. — А ста­ло быть, — Резко ответил Фрэнк, вновь цитируя. — если и суще­ст­ву­ет какое-либо осно­ва­ние, поз­во­ля­ю­щее не думать о спра­вед­ли­во­сти, то уж луч­ше было бы тер­петь бес­чин­ства дру­зей Цезаря, чем смот­реть сквозь паль­цы на бесчин­ства соб­ст­вен­ных дру­зей. А без твоих друзей твоя жалкая туша уж явно не устроила бы все это. — И мужчине уже было все равно, все равно о жалком предсмертном лепете Роберта, о возможных проблемах, все равно о своём проигрыше, он желал, чтобы этот человек больше ни разу не вздохнул. — Спи спокойно, Джерард. — Встретимся в аду. — Процедил собеседник, сквозь силу улыбаясь, уже даже не желая бежать. Мгновение, и все его существование, что крутилось вокруг опасности, будет окончено. И все же, получить пулю от одного из влиятельнейших людей Нью-Йорка станет фееричным и подходящим концом, не так ли? Возможно, но только не в этой истории, ибо открывшаяся дверь, из-за которой со словами ,,Доброй ночи’’ появился темноволосый мужчина довольно юных лет, в руках которого находилась тарелка, вмиг разрушила пелену гнева в глазах Фрэнка, и когда мужчина отметил ,,А, вы работаете, я зайду позже’’ да дёрнулся к выходу, желая скоро удалиться, Фрэнк резко вскрикнул ,,Стоять’’. Но не забывая о взведённом курке, перевел прицел на вазу, что стояла подле зеркала в золотой раме и скоро окончил ее жизнь, не обращая внимание на предсмертный крик в звоне фарфора. — Сколько можно жрать? — Прошипел хозяин дома, смотря на тарелку в руках зашедшего. — Имею право, я половину жизни питался только вареным мясом и овощами. — Гордо вскинув голову в каком-то уж слишком театрализованном движении, отметил мужчина. Джерард же, оправившись от потрясения, стал всматриваться в вошедшего, когда из размышлений его вырвал ещё один голос из-за двери. — Он бесстыдно вам врет. — И вскоре вслед за голосом явился и его обладатель, все так же незнакомый ему мужчина, примерно того же возраста что первый. С явным интересом Джерард осмотрел этих людей, наконец заговорив, обращаясь к хозяину дома в вечной саркастичной манере: — Что же, Платон, ты, верно, много всяких ужасов расскажешь о нас своим друзьям-философам? Он же шумно выдохнул, злостно взглянул на юношу, четко решив для себя, что это ещё не конец, нет, так просто он не окончит эту битву. — Помилуй, навряд ли Академия способна ощутить такую нужду в темах для разговора, чтобы кто-нибудь стал вспоминать о тебе. — Ответил он цитатой на цитату, после продолжив. — Я вернусь через половину часа, советую тебе работать быстрее. — И после поспешил покинуть помещение. Когда он исчез за дверью, Джерард, чему-то усмехнувшись, изучающе уставился на замерших у стены мужчин, и выждав, когда девушка, забежавшая в дверь, уберёт осколки почившей вазы, натянув на лицо ухмылку, начал: — И что же, жена его только покинула, а в доме уже появляются молодые ребята. И в тот момент реакция одного из мужчин отразила шок в примеси с оскорблением, а второй, что и доселе держал в руках тарелку, залился звонким хохотом, после все же говоря: — А ты хорош, паренёк, только вот мы тут уже… — На какое-то мгновение он задумался. — Третий год, и прошу быть аккуратнее в выражениях. — Сложив руки на груди, закончил стоящий подле, когда другой все же продолжил. — Не обращай внимания, он просто весьма холеричный персонаж. — И двинувшись вперед, оставил на столе тарелку, на которой остались только непознанные крошки и грязные розетки из под конфетюра, после протягивая руку в приветствии. — Джерард, так? Наслышан. Вскинув брови, юноша так же протянул руку в ответ, как-то по-доброму улыбнувшись: — А я о тебе нет. — просто добавил он. — Так что, слухи ползут и что же обо мне говорят. А вы, ребята, типа содержанки? Я уже понял, этот тип довольно беспринципный, но не до такой же степени. После его слов второй персонаж, все это время стоявший у двери, оправив волнистые волосы, направляясь к двоим и уже смотря на Джерарда прямо заговорил: — Мне показалось, или наше появление спасло тебя от пули в лоб, потому не стоит ли быть слегка обходительней? — Да замолкни, зануда. — Закатил глаза второй. — Ты знаешь, в качестве предупреждения он стреляет по ногам, да и правда, мы живем тут на содержании, или же сидеть в гостях три года тебе кажется нормальным? — Саркастично изогнув бровь, уточнил мужчина, после оборачиваясь к вновь увлечённому работой юноше. — На самом деле хорошего ничего не говорят, считают дни до момента как тебя убьют. Мы даже ставки делали. — Убьют. — Расстроено уточнил Джерард. — Какая банальщина. Так что же, я совсем забыл о манерах, как имена моих спасителей? — Более глядя на серебрянные приборы, уточнил он. — Станислав, а этот. — Мужчина указал на стоящего рядом. — Владислав, ну как, Владик. — Станислав, ну как, Стасик. — Передразнил его стоящий сзади, и лицо его наконец озарилось улыбкой. — А у русских видно очень плохо с оригинальностью. — Засмеялся Джерард. — Так вы бежали? — Отложив предметы утвари, спросил он, присаживаясь на стул. — Неужто и вас сослать желали? — И нас? — Удивлённо спросил собеседник, которого назвали Владиславом. — Нет, нас уж точно не за что ссылать, дворянских титулов, к сожалению, у нас не имелось. — К счастью, дорогой мой, к счастью. — Уточнил второй. — Мы просто скромные артисты балета, но из Киева нам пришлось бежать. — Нет-нет, это я был артистом балета, ты у нас. — Он артистично захлопал глазами. — Премьер. — За что получил шуточный удар в плечо. Джерард, все держа в руках уже надоевшее серебро, отметил победно: — Ну, теперь-то я точно уверен, что вы вместе. И этот тезис явно возмутил мужчин, судя по тому, как на лице одного расплылись неравномерные красные пятна, другой же просто побледнев сжал губы то ли в жесте смущения, то ли злости. — Это все глупые стереотипы! — Вскрикнул, поднимая руку вверх и вновь возвращаясь к минорному настроению, собеседник. — Но тем не менее… — Задорно ответил брюнет, закинув руку тому на плечо, хотя даже скорее упершись в неё локтем и подняв предплечье кверху, глядя открыто на стоящего радом, закончил. — Мы вместе. — скоро дополнив. — Но балет тут ни к чему. — Я имел ввиду лишь то, что вы вместе бежали. — Пожал плечами Джерард, ухмыляясь. — А Киев это… — Уточнил он после, но увидев задумчивые взгляды двоих, как-то осекся. — Сложно сказать, за последние пятнадцать лет он сменил свою принадлежность к какому либо государству раз… хотя, не стоит. — Ответил Станислав с явной тоской в голосе. — Сейчас это УССР. Но, впрочем, больно о нас. Скажи-ка, что такое у вас с мистером Айеро, и что это за чтение античных текстов под дулом пистолета? Несомненно, это выглядит благородно, но… — Саркастически повернув голову и разведя руками, поинтересовался он. И Джерард, громко звякнув чистым столовым серебром, что уже было образовано в малой горке, закатил глаза, выдыхая: — Этот человек совершенно не понимает шуток. — Учитывая твоё чувство юмора, — их бы многие не поняли. — Отметил все так же хмурящийся Владислав. — Не бурчи, ты просто не можешь принять, что кто-то превратил оскорбления в искусство, потому что ты умеешь только рубить с плеча. — Усаживаясь на стул подле нашего героя, отметил второй. — Так и кто же ты, Джерард? — В наше смутное время за любую информацию стоит платить. — Вскинул брови собеседник, осматривая свои руки. — Но ведь за свою я ее не требовал. — Возмутился сидящий подле, в непонимании глядя на стоящего рядом товарища. — А я ее не требовал, — Спокойно объяснил собеседник. — а ещё у меня гора столового серебра, от чистоты которого зависит целостность собственных костей. На секунду воцарилась тишина. — Я понимаю ход твоих мыслей. — Рассмеялся до этого молчавший во время чужого диалога мужчина. — Но вообще можно просто попросить. — Ты серьезно? — Уточнил сидящий. — Ну а что, я уже изнудился, каждый день как под копирку, на дорогой бумаге, конечно, но все же. А тут появилось предложение заниматься тем, чего давно не делал. — Пожал плечами он. И получив совершенно не вынужденное согласие, принялся за помощь со странным рвением. И воцарившаяся лёгкая атмосфера, что заплеталась на основе разговора, что все же более был о двух иностранных гостях, нежели о Джерарде. — То есть леди Айеро покровительствовала искусству настолько? — Усмехнулся Джерард, откладывая последнее изделие серебра. — Вам, друзья мои, очень повезло. Но история ваша меня, честно, потрясла. Вы как вообще на улицу выходили в таких-то условиях… Но честно, я запутался, красные и белые — это ещё понятно, но часть о петлюровцах, верно. — Он изогнул бровь, уточная. — Я почти не понял. — Это было страшно. — Подытожил Владислав. — Но вот вопрос, куда все ж делся Фрэнк… — Он задумался на какое-то мгновение. — Говорил ведь, что вернётся скоро. — Ну хоть немногим подышать можно. — Съязвил Джерард. — Не смею вас задерживать, благодарю за помощь, надеюсь ещё свидимся. — А мы уж очень надеемся… — Как-то грустно отметил мужчина. — Да ну тебя, если ты, Владик, думаешь, что от меня так просто избавиться — глубоко ошибаешься. — захохотал Джерард, провожая взглядом удаляющихся мужчин, и когда они покинули помещение — поднялся со стула, подойдя к зеркалу. — Человек, который смеётся, так? — Проговорил он сам себе глядя в зеркало. — В улыбке чувствуется согласие, тогда как смех часто означает отказ. Видно плохо ты читал Гюго, дорогой… Ещё долю секунды глядя в свои же глаза и оправив красный локон, Джерард усмехнулся, отворачиваясь. — Все остальное для нас явно и твёрдо определено, неизвестно только одно — предстоит ли нам жить, сохраняя свою свободу, или же умереть вместе с ней. — Вновь процитировал он, скорее лишь себе, слыша звук открывающейся двери. *** — И что ты думаешь? — Быстро удаляясь от двери, уточнил Владислав у подле идущего. — Скоро наш дорогой ,,покровитель’’ раскрасит его мозгом стены. — Нет-нет-нет, — Посмеивался собеседник. — Ты же вроде человек умный, но многое в упор не замечаешь. Спасли мы лишь честь Фрэнка, не жизнь этого юноши, он бы не выстрелил, тут дело в другом. — И в итоге своей речи он уже звонко рассмеялся. — Ты думаешь? — Саркастично уточнил мужчина. — А ты нет? Боже, да такие ребята как мистер Айеро вечно питали слабость к подобным… — Он помедлил. — Вызывающим личностям, а Джерард ещё и молод, да и попробуй сказать, что некрасив. — Только вот… Они решили мерятся силами, не так ли? Не отвечай, и без того знаю, что так. Фрэнк ведь оскорблён. — Подметил собеседник, вновь оправляя темно-русые волосы, когда двое остановились у окна в коридоре. — Это, конечно не Плутарх, но как говорила моя прелестная тетушка. — Начал Станислав, после перейдя на русский. — И почему, чтоб найти царевну нужно, выебать птичку?