Сосредоточься на мне

Пропеть «доброе утро» язык не поворачивался, учитывая, что Кими удалось уснуть только несколько часов назад. Просидев на дереве всю ночь, она смогла привести свои мысли в более приемлемый клубок. Но все же вопросов оставалось намного больше, чем она смогла найти ответов. Первой и самой навязчивой была мысль, что она ненавидит клан Учиха. Всего пять букв, от которых ее передёргивало так, что она силилась не упасть с ветки и не разбудить Саске. Кимико была уверена, как и любая другая любящая дочь, что ее отец не виновен, она не могла допустить мысль, что он мог сделать что-то, за что его могли наказать... именно так. Разве существует преступление, за которое человек должен поплатиться жизнью? Она ненавидела клан первые несколько часов, затем долго проклинала его, срывая ни в чем неповинные листья, а после поняла, что ненавидит только двух людей — человека, который издал приказ и того, кто его исполнил. Зачем ненавидеть весь клан, если можно обойтись парой людей, действительно виновных? Пожалуй, это была единственно адекватная мысль за весь день. Разговаривать с Саске не хотелось вовсе: не потому что он хмурился больше обычного, а просто из-за отсутствия желания и сил противостоять его колким замечаниям. Кимико было легче воспринимать его как обычного попутчика, не замечая часто брошенные взгляды в ее сторону. Всё-таки Саске, как бы сильно этого не хотел, не мог перестать поглядывать на неё хотя бы для того, чтобы убедиться в ее самочувствии. Когда он зашёл в полупустую комнату, первым делом в глаза бросилось ее лицо, больше напоминающее только что выпавший снег. Он ясно слышал ее волнительное похрустывание пальцами и испуганный, взволнованный взгляд на нии-сана. Саске хотел расспросить ее о случившемся в его доме, но боялся, что ничего путного она не расскажет, ограничившись холодным «ничего». В общем-то больше всего он боялся — Учиха и боялся? — узнать, что она к нему равнодушна. Но как может быть человек, ещё недавно уткнувшийся ему в грудь в истерике, равнодушен к нему? Разве Кими плачет при ком-то ещё, хватаясь за ворот промокшей от слез футболки? — Сегодня переночуем в гостинице, — произнёс Учиха, краем глаза наблюдая за реакцией девушки. Как в тумане Кими кивнула скорее рефлекторно, заранее соглашаясь с любым приказом предложением брюнета. Если бы он предложил переночевать на прогнившей доске среди плавающих акул, она бы без промедления согласилась — ведь легче не спорить? Учиха хмыкнул, не оставляя без внимания ее покорность, и когда разобрался с идиотской картой, местность на которой изрядно отличалась от описанной, направился в сторону ближайшего ночлега. Ему оставалось гадать, заговорит ли она после долгого молчания, продлившегося с самого их раннего пробуждения. Нет, Саске не был из числа болтунов, но затянувшаяся игра в молчанку стала нервировать даже его. Небольшая гостиница почти в центре деревни, которая годилась для их остановки, внутри оказалась намного приятнее, чем ее внешнее устройство: невысокая стойка регистрации, пару плетёных кресел с журнальным столиком и чистый пол сделали своё дело — можно было смело рекомендовать ее. — Номер на двоих, — без лишних разговоров сказал Саске и сразу же протянул деньги. Хозяйка, нацепив дежурную улыбку, склонила голову вбок и пролепетала: — Как вам будет угодно, — потянулась за ключами, находившиеся на одной из десяток полочек с номерами комнат, — третий этаж. Вас ждёт замечательный вид... Саске как обычно не дослушал, проявляя привычное нетерпение, и с ключами направился к лестнице. Кими только учтиво подняла уголки губ, пожав плечами на немой вопрос хозяйки. Впрочем, она была абсолютно солидарна с Учихой: ей тоже хотелось поскорее оказаться в номере, чтобы принять тёплый душ и смыть с себя двухдневную дорогу, запах которой слово впитался в ее кожу и волосы. С характерным тяжёлым вздохом, с которым обычно заходят домой после тяжёлого дня, Кимико перешла порог номера и, отыскав дверь в ванную комнату, быстро скрылась за ней. Могла бы сказать, что идёт в душ, как обычно и делают люди, думалось Саске, который устало плюхнулся в единственное старое кресло. Его сильнее стала раздражать сложившаяся ситуация, в которой они оба оказались: Кимико молчала, словно они были чужими, и он сам делал то же самое, ничуть ей в этом не уступая. Кто-то должен был расставить все точки над «i», и он хотел быть этим кем-то, но не знал, имел ли на это право. Ещё недавно он кричал ей о том, чтобы она забыла его, а сейчас хочет знать что творится у неё в душе. Не многого ли он требовал? Когда спустя двадцать минут она вышла, застегивая пуговицу на ночной рубашке, Саске не спешил в освободившуюся ванную, а мирно спал в кресле, оперевшись лицом о собственную руку. Темные прядки волос падали на лицо и чуть подрагивали от его тихого сопения. Во сне Саске был... необычайно нежен и миролюбив. Впрочем, он всегда казался Кимико именно таким, но все же она не до конца понимала, почему Учиха пытался казаться мрачным и нелюдимым. Неужели пытался быть похожим на своего старшего брата? Глупый, подумала Кими и позволила себе улыбнуться, когда он в очередной раз издал что-то большее на храп, нежели на тихое сопение. Полная вдруг зародившимся желанием убрать мешающие прядки с лица, она сделала пару уверенных шагов и медленно потянулась рукой. Чем ближе, тем медленнее ее ладонь сокращала расстояние. Она чувствовала, как с каждым сантиметром воздух в лёгких нагревался, а пальцы сильнее подрагивали, подобно его длинным ресницам. Назад. Мгновение — и она отдернула руку, въедаясь ногтями в кожу. Зачем, если он хочет быть с ней на расстоянии? Если он поджимал губы, хмуро глядя на неё из-под ресниц в попытке доказать, что их ничто не связывает? Сделав глубокий вдох, Кими также резко отпрянула от кресла, на котором спал Саске. Предплечье с меткой Шисуи стало гореть пуще прежнего так, что казалось, оно вот-вот воспламенится и от кожи не останется ни следа. Это заставило ее надкусывать щеку изнутри, гадая, из-за чего могла пойти такая реакция. Соулмейт вселенная бунтует или это дело рук Учихи Шисуи? Но прежде чем она успела отойти, Учиха потянулся к ее запястью, обхватывая то длинными пальцами. Они встретились глазами, впервые за долгое время не отводя взгляд в сторону. Впрочем, выдержкой Кимико никогда не отличалась и уже спустя пару секунд стала смотреть на его плечо, в то время как Саске с привычным прищуром не сводил с неё глаз. — Что ты делаешь? — спросил он и, не выпуская ее запястье из рук, встал напротив. — Ты храпел, — ответила она, все также избегая зрительного контакта. Неужели боялась? Но чего? — Быть такого не может. Она только пожала плечами и попыталась отдернуть руку, но крепкая хватка брюнета не давала этого сделать. — Прекрати, — нахмурилась Кими в попытке отступить. — Что? — пытаясь сделать вид, что ничего не понимает, Саске подлил масла в огонь, когда заставил ее посмотреть ему в глаза, потянув за подбородок. — Отпусти меня, я хочу спать. — А я хочу поговорить с тобой. — Разве нам есть о чем говорить? Каждый раз ее удивляла быстрая смена настроения Саске: то он проявлял заботу и нежность, то он бился в попытке казаться бессердечным и злым. — Хотя бы о том, что произошло вчера, — ответил Учиха и опустил пальцы с ее подбородка, нечаянно касаясь острых ключиц. — Это... не твоё дело, — сглотнула Кими. — Если это все, то пожалуйста... — Почему ты не говоришь мне? — А я должна? — она вскинула брови и почувствовала, как его пальцы сильнее впиваются в тонкую кожу. Учиха злился, и это красноречиво показывали сведенные к переносице тонкие брови. А так ли ему нужно было знать о произошедшем, если все эмоции он и так видел на ее исхудавшем лице? — Не должна, но, — он обхватил ее плечо, и то сразу перестало гореть, — вдруг я могу помочь тебе. — Мне не нужна помощь. Мне ничего не нужно. Просто доведи меня до страны Чая, а после... — Что после? — перебил он, переходя на шёпот. — После ты вернёшься в Коноху, а я останусь. Она сказала это так легко, словно говорила об очередной прогулке в парке. Однако в ее глазах не было той лёгкости, которую она пыталась придать своему голосу, и Саске это четко видел. — Почему ты не могла остаться в Конохе? Только не продолжай говорить, что это меня не касается. Он продолжал сжимать ее запястья, она — закусывать губы и держать долгие паузы. — Потому что мне нельзя там появляться. Итачи-сан... он очень помог мне, поэтому я не хочу подводить его, появляясь там, где меня быть не должно. Ее ответы только больше вводили в ступор Учиху, но по-другому было нельзя: Кими не хотела говорить Саске о том, что ее отец совершил что-то, за что был приговорён к смерти не кем-то, а самим главой клана — его отцом. Она была уверена, — и полностью права — что это было вовсе не «наказанием преступника», а сокрытием чьего-то проступка. Ей было страшно, что за этим «кем-то» прятался Фугаку-сан. Страшно, потому что при взгляде на Саске ей думалось, что он никогда, никогда в жизни... — И? — слишком громко сказал он, но когда она очнулась, то поняла, что Саске находился непозволительно близко и говорил прямо на ухо, обжигая горячим дыханием. — Я не пытаюсь сделать из этого секрет, — вторя ему, она перешла на шёпот, и Учиха явственно чувствовал это кожей на шее, — просто позволь мне оставить это при себе. — В таком случае, просто молчи. Он перестал держать ее даже на таком малом расстоянии как десяток сантиметров и, притянув к себе, уткнулся носом в шею. Это странное чувство, растекающееся по мышцам, заставляло ее плечо с горящей ещё минуту назад меткой слабо подрагивать, напоминая хозяйке о высеченном на нем шарингане Шисуи, у которого кожа пылала адским пламенем. От неё пахло обычным мылом, что дают в не совсем дешевых гостиницах, и этот запах мешался с ее собственным — медвяным, который Саске вспоминал каждый вечер, когда ему удавалось устало прикрыть глаза. Он думал, что даже болото, если его пропитать запахом Кими, будет пахнуть хорошо. — Саске, — догадавшись упереться ему в грудь ладонями, произнесла она спустя несколько его глубоких вдохов. — Что ты делаешь?.. Учиха не нашёлся что сказать. Не лучше ли молчать, вот так стоя посреди гостиничного номера в глухой деревушке, думал он. Ему было приятно осознавать, что она рядом, к ней можно прикоснуться, ощущая ее кожу собственными пальцами. Он мог с уверенностью сказать, что Кимико обладала идеальными для него внешними данными и нравилась ему до чертиков, но также четко он мог утверждать, что совсем не знает, какая она — Учиха Кимико. Предпочитает лгать или говорить жестокую правду? Своенравная или покорная? Тихоня или шумная, как Наруто? Любит сладкое, как нии-сан, или относится к нему равнодушно? Он не знал ответ ни на один вопрос. Почувствовав, как Кими сжимает рубашку на его груди, он резко отпрянул и, не глядя в глаза, твёрдо произнёс: — Переодевайся и спускайся. — Мы ведь только пришли, — обеспокоено начала она, совсем не желая вновь ночевать в лесу. — Просто поужинаем. Саске тихо затворил за собой дверь и в попытке справиться с учащенным сердцебиением, приложил руку к груди. Ему нужно было успокоиться и отогнать навязчивые мысли, которые как рой пчёл лезли в его голову. Когда спустя несколько минут он услышал ее приближающиеся шаги, двинулся в сторону ближайшего кафе. Их гостиница прилегала к зданию с незамысловатой яркой вывеской, и Учиха уверенно направился именно туда. Искать какие-то изыски не было ни сил, ни желания, к тому же два дня питания одними пилюлями сделало для них и кусок поджаренного картона аппетитным, поэтому скромное меню, состоящее из полдюжины позиций, порадовало обоих. — Порцию собы с тофу и вакамэ, — сказал Саске, когда к ним подошёл молодой юноша, учтиво заложив руки за спину, и перевёл взгляд на девушку. Она вчитывалась в меню, состоящее из одной страницы, и упрямо хмурилась, поджимая губы. Прямо как в день, когда он встретился со своей командой, и Наруто говорил что-то о Какаши и слежке за ним. Брюнет бы скорчил лицо, но за компанию поучаствовал бы в разоблачении возлюбленной их учителя, если бы давно не знал ее личность — одна из Учиха, держащая собственный магазин оружия в их квартале. — Можно... хм-м, — она задумчиво провела пальцами по переносице, словно выбирала как минимум свадебное платье, — рамен. Да, порцию рамена, пожалуйста, но без водорослей. — Совсем без? — удивился официант. — Ты не ешь водоросли? — Не особо их люблю, — она пожала плечами, — а тебе нравятся? — Саске не успел ответить, как она добавила, обращаясь уже к официанту: — Можете порцию моих водорослей положить в собу. Юноша кивнул и, убедившись, что заказ верен, молча ушёл в сторону кухни. — Рамен... — повторил Учиха. — Прям как дурак Наруто. — Наруто? — переспросила девушка и отставила меню в сторону. — Твой друг? — Ага. Он не ест ничего кроме рамена в Ичираку. Я уже смотреть на него не могу без рвотного рефлекса. — На Наруто или на рамен? — На обоих. Она тихо хихикнула в кулак и отметила про себя, что Саске порой даже умеет шутить. Или мысли о друге смягчали его колкий нрав? — А-а, наверное, это тот блондинчик, который готов был вот-вот вступиться за тебя? — припоминая случай из кафе, в которое она зашла за сладостями для Итачи-сана, она склонила голову вбок и непроизвольно закусила губу в попытке воспроизвести лицо того самого Наруто. — За меня? — искренне удивился Учиха. — Ну да, — и, заметив его недовольство, Кими добавила: — Это же приятно, когда кто-то хочет тебя защитить. — Тогда я пытался защитить тебя, — без капли смущения ответил брюнет и только спустя пару секунд тихо добавил: — Я бы и сам справился с тем придурком. — Наверное, все Учихи не любят проигрывать. — Только неудачники терпят поражения. — Проиграть не страшно, страшнее — сдаться. — Странно, но ощущение, словно я говорю с Наруто, — сказал брюнет, опираясь щекой о руку, как делал это совсем недавно. Кими невольно вспомнила его спящим и вновь не сдержала улыбки. В этот момент их незамысловатую беседу прервал официант, принёсший на узком деревянном подносе их заказ. Порция собы, порция рамена. В лапше двойная порция водорослей с тофу. — Тогда вот тебе твой лучший друг, — подхватив палочки, она ловко переложила пару бело-розовых сурими, которые плавали на поверхности бульона, в тарелку Саске. — Нарутомаки, или проще — наруто. — Предлагаешь мне съесть лучшего друга? — он решил подыграть, тыкая палочкой в сурими, на что она только кивнула и с аппетитом втянула лапшу. Когда с едой было покончено, оба почувствовали навалившуюся сонливость и поспешили обратно в номер. Почти курорт, подумал Саске, когда захлопнул дверь на ключ, отправляя тот на прикроватную тумбочку. Легкий разговор за ужином перетек обратно в неловкое молчание, как только они переступили порог комнаты. И чтобы скорее закончить это, Учиха прямиком направился под тёплые струи душа, на которые он возлагал большие надежды. Кимико ничего не оставалось, кроме как стянуть с себя одежду, обратно облачиться в ночную пижаму и накрыться одеялом чуть ли не с головой, отвернувшись к стенке. Предплечье постоянно давало о себе знать ноющей, но вполне терпимой болью. Она догадывалась, что причиной этому был никто иной как Шисуи, с которым она ни попрощалась, ни дала о себе знать сейчас. Было ли ей больно? Однозначно, да. Помимо всего произошедшего ее терзали мысли о кудрявом брюнете, который буквально выгрыз себе место в сердце и постоянно напоминал об этом. Щеки продолжали покрываться румянцем от недавних воспоминаниях из его кабинета, когда Шисуи, бесцеремонно обхватывая бёдра своими сильными пальцами, пылко целовал ее в приоткрытые губы, а она, ничуть не смущаясь в тот момент, отвечала с тем же запалом. Вода давно перестала литься, а Саске все ещё не выходил. Он мог сушить волосы или чистить зубы, думала она, ворочаясь из стороны в сторону, но сон никак не шёл — только лишнее беспокойство. А вдруг он упал, поскользнувшись на мокром кафеле? Ведь она сама ещё недавно отметила, что было бы неплохо постелить хоть какой-то коврик, чтобы избежать непреднамеренных травм. Сказав про себя, что с Саске ничего не могло случиться, Кими откинула одеяло в сторону и тихо прошла к двери в ванную, прислушиваясь к любым звукам. Было тихо, и это пугало больше всего на свете. — Саске, — после пары ударов костяшками о дверь, сказала девушка, но ответа не последовало. — Саске, с тобой все в порядке? Секунды шли, но ничего не происходило, и это стало волновать ее пуще прежнего. Занесенная рука для более громкого удара была мгновенно перехвачена его цепкими пальцами, и Кими успела только чуть отшатнуться от резко распахнувшейся двери. — Ты в порядке? — обеспокоено спросила она, оглядывая его на предмет ушибов. — Не упал? Или у тебя давление поднялось? — Давление? — повторил Учиха и позволил себе перешагнуть порог. — Мне только пятнадцать, о каком давлении речь? — Возраст не имеет значение, если ты гипертоник. Тем более, если ты ведёшь нездоровый образ жизни, употребляя алкоголь и сигареты, то риск увеличивается... — Я здоров, — и, отвечая на ее немой вопрос, продолжил: — Долго не мог высохнуть — ты забрала единственное полотенце. Она кинула взгляд на спинку стула, на котором оставила полусухое полотенце, а затем вернулась к Саске, по груди которого стекали влажные дорожки от мокрых волос. В попытке отвести взгляд и оказаться как можно дальше, Кимико сделала уверенный шаг назад, но Учиха, скопировав ее движение, не дал отстраниться ни на миллиметр. — Ты... смущена? — порой он совсем не умел не замечать некоторых вещей. — Нет, с чего бы, — отмахнулась Кими и прикоснулась свободной рукой к горячей щеке. Действительно, ей не кажется, что голая грудь Учихи Саске привела ее в такое состояние. Он и сам был смущён, но смущать ее ему нравилось гораздо больше, поэтому следующими словами Саске проделал очередную дыру в их совместном отчуждении: — Поцелуешь меня? — Что? П-поцелую? — вскинув на него глаза, оцепенела Кимико и попыталась увидеть, что за черти вселились в этого вечно недовольного брюнета. — Это утверждение? — вопросом на вопрос ответил он. — Я... не буду тебя целовать. — Тогда это сделаю я. Казаться уверенным было в крови у Учихи Саске, а быть смущенной — у неё. Она не понимала его намерений, и это непонимание вело за собой огромную череду вопросов, на которые Саске — она была уверена — никогда не ответит. — Это ведь не твой первый поцелуй? — подняв ее подбородок выше, произнёс Саске и прошёлся глазами по губам. — Удиви меня. — Что? Вместо ответа Учиха склонился к ее лицу, ощущая медвяный запах кожи, но запланированному не суждено было сбыться — Кими, которую обескуражила последняя брошенная фраза, воспользовалась ситуацией и толкнула его в грудь, отступив на пару шагов назад. — Достаточно удивлён?! — Что тебя смутило? — он привычно нахмурился. — Я всего лишь констатировал факт. Она промолчала, зная, что он был прав, но это не оправдывало его нахальное поведение. — Что ж, — скрестила руки Кими в полном противостоянии, — удиви меня, Саске-кун, ведь это твой далеко не первый поцелуй. Не дожидаясь Учиху, она вновь подошла к нему непростительно близко и, словно по взмаху волшебной палочки, коснулась его чуть приоткрытых от удивления губ. Ей почему-то захотелось ответить ему тем же нахальством, с каким он привык обращаться к ней. Но все пошло не по плану, когда брюнет перехватил инициативу в свои руки, надавив на ее затылок. На вкус она оказалась ещё слаще, чем он мог представить, а вспышка злости, вложенная в поцелуй, сделала его более страстным и развязным. Чавкающие звуки наполнили небольшую комнатку. Саске оглаживал ее острую линию челюсти большим пальцем, в то время как девушка намертво вцепилась в его плечи. Если Шисуи старался целовать ее нежно, скрывая бушующее в нем пламя, то Саске последнего не делал вовсе. Он отдавался этому поцелую полностью, без остатка, выворачиваясь наизнанку, в тайне мечтая, чтобы и она чувствовал то же самое. И она чувствовала. — Это... — оторвавшись на секунду, прохрипел Учиха, — первый. — Что — первый? — Поцелуй. Кимико удивлённо хлопнула ресницами, а Саске предпочёл вновь отдаться ее губам, чем выдерживать вопрошающий взгляд. У него ведь на лбу не написано, что он перецеловал всех девушек Конохи. Он вообще никогда до неё не испытывал желания прикоснуться к кому-то губами, пусть даже в щеку. — Прости... — чуть отстранилась Кими и продолжила, отвечая на его немой вопрос: — Что украла... твой первый поцелуй. — Хн, — хмыкнул Саске и переместил взгляд на ее губы, — это звучит странно по отношению к мужчине. Учиха снова жадно потянулся к ней, чувствуя неимоверное желание вновь ощутить вкус ее губ на своих, но был остановлен маленькими ладошками на своей груди. — На сегодня хватит, — произнесла Кими, смотря в блестящие глаза Саске, и задумчиво добавила: — Мы и так не должны были... делать это. — И какие же есть на это причины? — сильнее сжимая талию в своих руках, он чувствовал подходящий к горлу комок. — Только не говори, что дело в Шисуи. — Нет. То есть... — она закусила губу не в силах придумать что-то адекватное, одновременно проходя ногтями по его коже на груди, — это... — Ты любишь его? — Что? — Ты любишь его? — громче повторил Учиха ей прямо в губы и стал считать секунды до ответа. Одна. Две. Три... Волнение подкатывало к горлу, и Саске стал чувствовал, как дрожат его пальцы рук. Четыре, пять. Он поймал ее взгляд, и когда она это поняла, то не смогла отвести глаза от его чёрных, глубоких омутов, словно это были чёрные дыры в бескрайнем космосе. — Ты люби... — Нет, — перебила девушка и выдохнула. — Я не люблю Шисуи. Я даже не знаю, что такое любовь. — Разве нужно знать, чтобы чувствовать это? — Не знаю... — честно ответила она, — я не знаю, Саске. Но я чувствую, что... чувствую, что не люблю его. Здесь, — она переместила руку на своё сердце, — ещё нет места для кого-то. Сейчас я чувствую только боль и обиду за своих родителей. Я ненавижу того, кто сделал это с ними. — Ты хочешь мести? — перебил Учиха и свёл брови к переносице. — Мести? — она горько усмехнулась, отмечая про себя, что их мысли часто схожи. — Я думала об этом по началу, но теперь понимаю, что в этом нет смысла. Мне это не нужно. — Чего же ты тогда хочешь? Если не хочешь убить виновников, то хочешь... узнать правду, почему их убили? — понял он и получил тихий кивок головой. — Что, если правда тебя не устроит? — Я просто не верю в существование такого проступка, за который лишают жизни. Не слишком ли это бесчеловечно? — Тебе сначала следует узнать истинную причину, а после — рассуждать о таких вещах. Саске расцепил пальцы и сделал шаг назад. Его футболка лежала на прикроватной тумбочке, и он за пару движений надел ее и оказался в кровати. Говорить дальше он не хотел: ему было сложно разделять ее позицию. Саске считал, что ей стоило хоть немного повзрослеть. — Если ты думаешь, что даже после того, как узнаю правду, я буду выгораживать своих родителей, то ты не прав, — смотря в тёмный потолок, сказала Кими и потянула одеяло до подбородка. — Как бы тяжело мне не было... я постараюсь принять это. — Я так не думал, — отозвался Учиха. — Тогда заранее предостерегаю тебя, чтобы ты и мысли такой не допускал. Тогда и мне будет легче... не думать о таком. — Почему? — Ну как же? — шёпотом спросила она. — Мы же всё-таки связаны. Саске резко повернул голову в ее сторону в попытке разглядеть в кромешной тьме предплечье, на котором недавно был аккуратный лист акации, но попал в просак: Кими уже уснула, крепко закутавшись в одеяло.