Сосредоточься на мне

— Ого, смотри, — ткнув Кимико в бок, удивленно произнесла Ай и продолжила нагло разглядывать молоденькую девушку, которая была их с Кими ровесницей, и довольно взрослого мужчину, нагло целующего ее посреди кишащей людьми улице. — Ты б еще пальцем ткнула! — шикнул брат, проследив за взглядом сестры, на что Кимико только похихикала, прикрывая рот ладошкой. Их поведение не переставало ее удивлять и умилять одновременно. Ей представлялось, что когда-то также беззаботно вели себя Саске и Итачи-сан, пока один из них не превратился в надутую букашку, готовую плескаться ядом по поводу и без. — А вот и ткну, если понадобится! Чего подслушиваешь-то? — Больно надо, — фыркнул Хитоши и отвернулся, — твой визгливый голосок так и стоит у меня в ушах. Сбавь пару тонов, сестренка! — Ах ты... Не успела Ай дать смачный подзатыльник брату, как Кимико перехватила инициативу на себя и легко шлепнула того по плечу — это было куда лучше для них обоих. Сглаживать углы приходилось всякий раз, как рядом не оказывалось Мэй, которая решала их споры более радикальным способом. Рынок, на который отправила их Мэй, оказался больше, чем казалось по четкому описанию женщины. Многочисленные ряды с густо набитыми людьми лавками, ломающиеся от количества товаров полки и терпкий запах специй, сочащийся от готовящейся еды. На миг им показалось, что здесь очень легко затеряться — буквально как иголка в стоге сена, но в следующую же секунду, отбросив предрассудки, разбежались в разные стороны: Ай зацепилась за лавку с украшениями, Хитоши поспешил к книжному магазинчику (и один Бог знал, какой литературой мог увлекаться юноша семнадцати лет), в то время как Кимико усердно выискивала глазами синюю вывеску с витиеватой надписью и изображением орхидеи, где должны были продавать все необходимые инструменты для приготовления целебных мазей. Еще со времен ее посещения библиотеки Конохи, когда она с особым усердием искала информацию о соулмейт вселенной, Кими помнила пару строк о тайном смысле цветов и знала, что орхидея означала усердие, и с этой мыслью шла по длинным торговым рядам. А еще она помнила о листе акации, мягко расположившимся на предплечье Саске. Тайная любовь, когда-то сказала женщина в цветочной лавке, а потом она сама прочла это в одной из библиотечных книг. Одна лишь мысль о Саске заставляла краснеть кончики ушей и теребить пальцами края рубашки. Его теплые ладони на ее спине до сих пор всплывали в памяти, и эти воспоминания Кимико нежно лелеяла, доставая их из головы перед сном. Хорошо, что гостевая комната успела просохнуть со дня ее прибытия, поэтому ночуя в отдельной комнате, она знала, что никто не сможет увидеть ее глупую улыбку от одной мысли о Саске. Если подумать, то она никогда не засыпала вместе с парнем намеренно. Да, пару раз она странным образом буквально отключалась рядом с Шисуи, но при этом всегда просыпалась одна в своей постели, заботливо укрытой двумя одеялами. С Саске все было иначе — она осознанно уснула рядом, накрытая его большой теплой рукой и прижатая к не менее теплой юношеской груди. Ее не терзали мысли, о чем думал Учиха в этот момент — был зол, счастлив или расстроен. Или просто ничего не чувствовал. Хотя она боялась, что вскоре подобные мысли завладеют ею, но этого упорно не происходило. Мгновение, которое связало их воедино, не покидало ее ни на минуту. Так хорошо, думала она, когда вдыхала его запах совсем близко. Именно этот момент, по ее мнению, был истинным и тем, которым она руководствовалась. Чувство осознанности своего выбора доставляло ей немалую радость. Девушка почти пропала в своих мыслях и чуть было не пропустила нужную лавку, если бы не быстро пробежавший мимо ребенок, который почти сбил ее с ног. Это заставило вынырнуть из собственного омута и поднять глаза. Синяя вывеска, яркая орхидея. Не медля, Кимико зашла внутрь, и острый запах трав ударил в нос. Соцветия гортензии для выведения токсинов, древогубец круглолистный для улучшения кровообращения и при нагноениях, при кровотечениях хорош вербейник ландышевый с маслом семян целозии. Все это она помнила из пары свитков, которые ей отдала Мэй в качестве дополнительного материала для изучения, ведь нельзя было полагаться только на чакру, запас которой был не бесконечен. Как оказалось, память Кимико была куда лучше развита, чем ее физические навыки в том же тайдзюцу. Прочитанное ею быстро откладывалось в долгосрочную память, и она без проблем могла извлечь нужную ей информацию. Хоть что-то у меня получается, думала она всякий раз, когда с лёгкостью вспоминала прочитанные строки. Однако обладать хорошей памятью было лишь малой частью того, чем ей нужно было овладеть. Хотелось всего и сразу, но всё-таки она не торопилась, зная, что ее труды не будут напрасны. Она помнила, что важно обращать внимание не только на внешний вид цветков и стеблей, но и уточнять время их сбора, погоду и даже емкость, в которой они хранились до промывания и высушивания! Раньше она подумала бы, что это абсурд, но сейчас понимала, какую роль играют эти, казалось бы, несущественные факторы. Придерживайся основных принципов: используй малые дозы, так как это помогает контролировать реакции организма. Дозы увеличивай постепенно. Усложняй состав постепенно. Учитывай времени суток: тонизирующие растения нужно принимать утром, бодрящие — вечером во избежание нарушения биоритмов. И так далее. Мэй старалась давать информацию как можно понятнее и разборчивее, не нагружая лишний раз ненужными терминами и числами. Она знала, что запас чакры Кимико не так велик, как хотелось бы девушке, но многие ирьенины начинали с куда меньшими резервами. Тем более, кровь Учиха должна была дать свои плоды. В отличии от ее собственных детей, которые с рождения обладали способностями к ирьенин-дзюцу, Кими была куда более усердной и терпеливо относилась к собственным неудачам, предпочитая смеяться над этим. Ай и Хитоши, которые не могли усидеть на месте и пары минут, хотели всего и сразу и желательно без особых усилий. Мэй только покачивала головой, думая, когда же эти двое повзрослеют. Она также задавалась вопросом, почему Итачи-сан решил скрыть девушку именно у нее, немолодой знахарке, способности которой явно не могли позволить надлежащую защиту. Варианты, которые крутились у нее в голове подобно колесу, явно не соответствовали реальности, поэтому ей ничего больше не оставалось, кроме как помочь ему, отплатив той же монетой. Итачи-сан, как она всегда называла его мысленно и вслух, хотя тот был на много лет младше нее, когда-то спас ее сына на одной из своих миссий, не прося ничего взамен. Тогда он защитил его от вражеских шиноби, которым было поручено вырезать маленькое поселение на краю страны Чая, куда Хитоши отправился погостить к своему другу. После этого Мэй осталась верна своему защитнику и только ждала случая, когда сможет его отблагодарить. Стоявшее умиротворенное молчание в доме нарушил звук распахнувшейся двери и шумный топот ног вперемешку с хорошо изученным ей ворчанием Хитоши и местами визгливым голоском Ай. Мэй только улыбнулась на их привычное громкое появление и отложила ступку с растертыми специями. — Ну как, удачно сходили? — сразу откликнулась с кухни она, на что получила порцию вздохов и ахов. — Ма-а-м, я чуть не умер по дороге! Эти женщины загоняли меня как кобылу! — Ты и есть конь, братец. — Кто бы... — Так! Зашли в дом — никаких пререканий друг с другом, — напомнила Конори, — хотя бы пять минут. Дайте мне свыкнуться с мыслью, что вы снова повисли на моей шее. Кажется, дети пропустили ее слова мимо ушей и двинулись по своим комнатам, забирая покупки с собой. Блестящие глаза Ай уже выискивали ближайшее зеркало, чтобы примерить новенькие сережки, которые, судя по комплименту продавца, очень удлиняли ее шею, в то время как Хитоши подозрительно тихо прошел в комнату, после чего послышался характерный звук закрывающегося на ключ замка. Похоже, поход в книжный магазинчик не прошел безуспешно. Когда Кимико, тихо хихикая, прошла на кухню, Мэй сразу же спросила: — Нашла? — и, получив утвердительный кивок, мягко улыбнулась: — Молодец. Я уже давно не могу туда дойти — то дела, то эти двое меня изводят прежде, чем мы дойдем до нужной лавки. В общем беда. Хорошо, что ты пока не сошла с ума от их болтовни, потому что я уже на грани. — Думаю, я почти где-то около вас, — рассмеялась Кими и приняли сочувственную улыбку женщины. Она знала, что Мэй шутит и очень любит своих детей, поэтому временами завидовала их дружной семье. — Тогда сделаем какую-нибудь сыворотку молчания для них, вдруг поможет, — она подмигнула и принялась распаковывать содержимое бумажного свертка, что принесла Кимико подмышкой. — Да, да, это то что нужно... смотри-ка, он еще и положил нам свежий корень женьшеня, а его так тяжело сейчас найти! — бережно разбирая покупки, говорила под нос Мэй. — ... еще и косточки персика... корень шалфея... Облокотившись локтями о стол, Кими внимательно наблюдала за женщиной, которая с любовью и особой заботой раскладывала травы по маленьким баночкам и деревянным ящичкам, словно те были живыми. Всякий раз аккуратность и педантичность Мэй поражали ее, ведь ее дети не шли с ней ни в какое сравнение — те были не прочь смести носком крошки от печенья под кровать и забыть о грязной кружке чая в комнате на долгие недели. Сама Кимико была кем-то между ними — ленилась очищать до блеска столешницу на кухне, но с особым усердием гладила постиранное белье. Под звук вопроса девушки, касающегося сегодняшнего ужина, послышалось пару тихих стуков в дверь. Сначала она напряглась, как и делала с момента своего прибытия сюда, но тут же расслабилась, подумав, что это пришел Ямамото-сан с привычно ноющим коленом. Всегда Мэй с особым трепетом помогала рядом живущему соседу-старичку, поэтому Кимико уверенно открыла входную дверь. Вместо привычной седовласой макушки она увидела кудрявые, местами растрепанные волосы и горящий взгляд с алеющим шаринганом. Она пихнула дверь, но Шисуи быстро поставил носок в дверной проем. — Кими!.. Что... Прости, — спохватился Учиха и дезактивировал шаринган, вглядываясь в ее испуганный вид. — Прости... Я был так взволнован... Прости, что меня долго не было, я все исправлю, — он потянулся к ней рукой, но та быстро попятилась назад, — Кими... — Кимико? — выбежала Мэй и, заслонив собой девушку, встала перед Шисуи, уверенно сказав: — Молодой человек, объяснитесь: кто вы и что вы тут делаете? Почему врываетесь в мой дом? — Я... — растеряно произнес он, все еще глядя на ее хрупкую фигурку за спиной женщины, — здравствуйте. Меня зовут Шисуи Учиха, я... — Я знаю его, Мэй-сан, все в порядке, — подала голос Кими и сделала шаг в сторону, чтобы встать напротив парня. Ей не хотелось прятаться за чьей-то спиной. — Почему ты здесь? — Я пришел забрать тебя домой, — честно ответил он. — Тебе не нужно переживать, со мной тебе будет безопаснее. — Ты... так думаешь? — вполголоса произнесла девушка. Не чувствуя угрозы от неожиданного гостя, Мэй решила оставить их наедине, и удалилась на кухню, напоследок похлопав Кимико по плечу. Хоть юноша и был Учихой, которого, скорее всего, прислал Итачи-сан, она не могла полностью ему довериться, учитывая первую реакцию Кими. К нему еще стоило присмотреться. — Кими, пожалуйста, доверься мне, — произнес он вполголоса, когда они вышли на небольшую веранду. Шисуи сделал крохотный шаг вперед, боясь спугнуть, и потянулся к ее руке. — В последний раз. Я обещаю, все будет по-другому. Я... буду честен с тобой, ведь ты для меня — дороже всех на свете. Я вижу только тебя. Думаю только о тебе. Эти недели были просто... ужасными. Пожалуйста, поверь мне, ведь я люблю тебя, — тихо сказал он и провел большим пальцем по ее раскрытой ладони. Видели ли вы когда-нибудь глаза, как будто присыпанные пеплом и наполненные такой смертной тоской, что в них трудно смотреть? Повисло недолгое молчание, в ходе которого Учиха уже миллион раз перебрал в голове возможное развитие событий и произнесенные им слова. Вдруг он сказал что-то не так? Вдруг она не поверит ему, посчитает свое нахождение с ним небезопасным? Что, если она больше... не чувствует к нему ничего? Эти мысли свели его с ума за какую-то минуту, прежде чем она ответила: — Шисуи,— он так давно хотел услышать свое имя из ее уст, — я... верю тебе. Верю в твои чувства ко мне. Ведь, — она кинула взгляд на его предплечье, — все дело в этом. — Нет, нет! Понимаешь, — он сделал шаг вперёд, беря ее вторую руку в свою, импульсивно продолжая: — Я тоже так думал! Я думал так первое время, когда всякий раз, видя тебя, чувствовал жжение на предплечье и где-то тут, — положив ее ладонь на свою грудь у сердца, сказал Шисуи с особым трепетом. — Затем я стал узнавать тебя, все поглядывая со стороны, — он сглотнул, и по плечам прошлась легкая дрожь, — а потом… а потом стал не со стороны смотреть, а в упор. И понял... что люблю. Люблю тебя по-настоящему. Что сделаю все для тебя. Даже совру, лишь бы тебе было хорошо. Его глаза лихорадочно заблестели, а пальцы стали сильнее стискивать ее узкие ладони. Он был честен как никогда. И, обнажив перед ней сердце, так, что стало тяжело дышать, впервые действительно боялся ответа. — И что же ты… думаешь, что было хорошо? — она пыталась одернуть руки, но он упорно стискивал их сухими пальцами. Глаза в глаза. Он напрягся и, сжав челюсть, процедил: — Если бы я сказал тебе правду, было бы все куда хуже, чем есть сейчас, — и ее губы задрожали от внезапной перемены настроения парня, который вновь перешел в наступление. — Ты считаешь, что я не могу знать правду? Я слишком многого требую? — Есть вещи, которые лучше не знать. Так спокойнее жить, — тихо ответил Учиха и, выпустив ее из своей хватки, сделал пару шагов назад, устало привалившись к стене. Все было слишком сложно. В какой момент он сделал что-то не так, что все вокруг запуталось? — Думаю, я имею право решать что мне нужно знать, а что — нет. Тем более, если это касается гибели моих родителей, — последнее она выделила, повысив голос. — Я и так знаю, кто причастен к этому. Мне важна причина, по которой... — ее голос задрожал, и Кимико, прикусив губу, подняла взгляд вверх, чтобы остановить появляющиеся в глазах слезы. Учиха, до этого задумчиво смотря в пол, перевел взгляд на замолчавшую девушку. — В общем-то... наверное, ты прав... — В чем? Она, дрожа всем телом, накрыла ладонями лицо, когда перед глазами вновь возникла картина лежащих ничком родителей. Некогда чистый пол был уродливо измазан кровью, лицо отца и матери скорчились в ужасе, а она, испуганная и ничего не понимающая, забилась в самый дальний угол. Поколебавшись долю секунды, Шисуи сделал уверенный шаг вперед и заключил в объятия. Он гладил ее по голове, нежно хлопая по спине и ощущая ее содрогания всем телом. Сколько еще она будет переживать этот момент внутри себя? Сколько еще ей будут сниться кошмары, когда, просыпаясь в холодном поту, не понимаешь реальность это или сон? Шисуи было страшно за нее, и он как никогда хотел вытащить ее, зная, что для этого потребуются долгие месяцы. — Ты п-прав в том, что... — заикаясь, начала Кими, — что некоторые вещи л-лучше не знать... Я-я представить не могу что может случиться, что... друг прикажет... — ее голос понизился, и он чувствовал, как сложно ей даются эти слова, — п-прикажет убить своего друга. — Когда-нибудь я расскажу тебе... когда ты будешь готова. Сейчас, пожалуйста, не заставляй меня говорить это. Я не могу понять как тяжело тебе, ведь никогда не испытывал этого. Но я очень стараюсь, правда, — тихо говорил он. — Эта боль останется на долгие годы, от нее вряд ли получится избавиться. Но единственное, что я могу сказать, это... пожалуйста, будь сильной и переживи это, — отпрянув от нее на пару сантиметров, чтобы заглянуть в заплаканные глаза, он продолжил: — Я всегда буду рядом. Буду поддерживать тебя, когда тебе будет плохо. Всегда подставлю свое плечо. Просто знай это. В черных омутах она, как и раньше, видела свое отражение, но было еще что-то, чего доселе не замечала — сочувствие и понимание. Кажется, на эту долю секунды Шисуи потерял лихорадочный блеск и стал не похож на себя прежнего. Впервые за все это время он ощутил не пульсирующие потоки, исходящие из предплечья, а мягкую рябь, нежно растекающуюся по телу. — Спасибо, — ответила Кими и сделала шаг назад. — Но я еще не простила тебя. Входная дверь со скрипом отворилась и показалась светлая макушка Хитоши, который с любопытством оглядывал нового знакомого. Про себя он отметил, что Шисуи в росте и широте плеч стоит позавидовать, в то время как с чересчур миловидной мордашкой и растрепанными кудрявыми волосами это тело никак не смотрелось. — Все Учихи такие здоровые? — задумчиво произнес Хитоши и, когда увидев непонимающий взгляд парня, прикрыл рот рукой, как делала Ай, когда озвучивала свои мысли вслух. — Эй, ты, дай посмотреть! — появилась сестра, пихая того в бок. — А, ты уже спалился... — Хитоши, Ай! А ну не подслушивать! — протяжно донеслось из дома, а в следующую секунду появилась Мэй и, застав детей на месте преступления, извиняющимся тоном продолжила: — Они опять лезут куда не просят! — Ничего страшного, — выставив руки вперед, сказал Учиха, но все же был смущен, что явно отпечаталось у него на лице. — Эти дети... Вы не хотели бы остаться на ужин, Шисуи-сан? Двери нашего дома всегда открыты для друзей Итачи-сана, — добрее, чем в первый раз, улыбнулась женщина, сжимая в руках полученную от ворона маленькую записку, в которой подтверждалось, что Шисуи Учиха не представляет угрозы. — Нет-нет, спасибо за гостеприимство... — Оставайся, — произнесла Кимико, — ты проделал долгий путь. Тебе нужно отдохнуть, — и вошла в дом, не оставив ему и шанса договорить. От Мэй не укрылись ее ещё влажные от слез щеки и припухшие глаза. Она стала чуть более прямолинейной и жесткой, отметил про себя Шисуи и мысленно улыбнулся, входя в дом за ней. За ужином Хитоши и Ай беспробудно болтали, расспрашивая гостя о жизни в Конохе и местных обычаях. Как оказалось, их быт ничуть не отличался от быта жителей страны Чая, включая традиции проведения чайных церемоний, праздники и моду на короткие юбки. — А во сколько лет у вас выходят замуж и женятся? — с любопытством спросила Ай и тут же добавила, смущенно заправив прядь волос за ухо. — А вы сами женаты, Шисуи-сан? — Совсем что ли сдурела? — подавившись, с полным ртом буркнул Хитоши, за что получил локтем в бок. — Не женат, — смущенно сказал Учиха и почесал затылок. — У нас нет какого-то определенного брачного возраста, насколько я знаю. Женятся и выходят замуж ровно тогда, когда оба готовы к этому. Думаю, так везде. — М-м... — Она просто скорее хочет, чтобы я женился и освободил ей комнату под ее танцульки, — хихикнул брат, за что второй раз получил локтем в ребра. — Еще одно слово и утром ты не проснешься... — Хватит препираться за столом! — бросив уничтожающий взгляд на обоих, гаркнула Мэй в непривычной для нее манере — сил терпеть больше не было. — Вы оба такими темпами освободите свои потные комнатушки под мои баночки с травами. Поняли? — Да, мама. Шисуи тихо посмеялся себе под нос и тоже уставился в тарелку, как смиренно сделали Хитоши и Ай, перед этим показав друг другу языки. Как дети, ей-богу, подумал Учиха и украдкой взглянул на единственную молчавшую особу за столом, которая не поддерживала общую беседу. Задумчиво ковыряя палочками в полной тарелке риса, Кимико уже в сотый раз прокручивала в голове последние события и никак не могла ухватиться за ниточку, ведущую к главному ответу на ее вопрос: чего она хочет? Она осознала собственную проблему — соблазн поддаваться навязчивым идеям и выставлять их на первый план, напрочь забывая о мире вокруг. Здесь, в стране Чая в уютном доме Мэй она забыла, что осталась сиротой. Песчинкой, заброшенной в чужие края военным ураганом невиданной силы. Она помнила только о том, что ей нужно овладеть ирьенин-дзюцу, чтобы не быть бесполезной обузой и быть способной помочь человеку. Она помнила о теплых ладонях Саске и его странных проявлениях симпатии, но забыла о нежном, но деспотичном Шисуи, ослепленным меткой соулмейт вселенной, которая часто заставляла ее дрожать всем телом. Чего она в действительности хотела — быть способной принять и пережить смерть родителей, поквитаться за них и узнать истинную причину, забыть и быть счастливой? — ... Кими, — прикоснувшись к ее плечу, обеспокоенно спросила Мэй. — Ты сама не своя. К ужину еле притронулась. — Все в порядке, просто устала, — кивнула девушка и поймала взгляд Шисуи. — Хорошо, — на удивление быстро согласилась Конори, — покажи гостю комнату Хитоши, я уберу здесь. Они одновременно встали и, кивком поблагодарив за еду, двинулись из тесной кухни, явно не предназначенной для такого количества человек. Учиха безмолвной тенью двигался вслед за Кимико, наблюдая за ее тонкими пальцами, схватившими стопку чистого постельного белья с полки, за волосами, которые она невзначай откинула назад и за бледно-голубым полотенцем, которое она ему протянула. — Можешь сходить в душ, я пока постелю тебе. Придется спать с Хитоши — гостевая комната занята мной, а я не могу переселиться к Ай, у нее совсем негде ступить. Сменную одежду можешь взять у Хитоши в шкафу. Будет немного мала, но думаю, что на одну ночь сойдет. — Спасибо. Все-таки остаться на ночь было хорошей идеей. Он мог не знать мягкого футона неделями, засыпая где придется — на земле, в траве, на ветке дерева, удобно прислонившись о его ствол спиной. И эти пару дней он также с легкостью мог потерпеть лишения вроде отсутствия душа и теплой постели, но терять возможность побыть рядом с ней до завтра Шисуи терять не мог. Ладошкой он прошелся по запотевшему квадратному зеркалу, висящему над раковиной. Пригладил мокрые волосы, заранее зная, что совсем скоро те снова рассыпятся в разные стороны, выдавая свою кучерявую натуру. Что, если Кимико нравились больше прямые, более гладкие волосы, например, как у... Он резко плеснул холодной водой в лицо и вжался ладонями в розовый кафель. Бред, подумал он. Совсем не в глубине, а где-то на поверхности души он совершенно точно знал, что должен забрать ее в Коноху. Другого варианта развития событий для себя он просто не видел. Ванная превратилась в парилку, и Шисуи медленно выполз из нее, тормоша волосы уже влажным полотенцем. Думая, куда может его повесить, он вышел на веранду в надежде застать там какую-то сушилку или что-то вроде того. Но застал только Мэй, тихо облокотившуюся о деревянные перила. — Э-э, простите, — сказал он, когда та повернулась на звук открывшейся двери, — искал куда повесить полотенце. Она только кивнула в сторону, и Шисуи проследил за ее взглядом. Он в пару быстрых движений развесил мокрую ткань на растянутые веревки для сушки и закрепил ее парой деревянных прищепок, чтобы та не улетела восвояси. — Спасибо за гостеприимство, — аккуратно произнес Учиха, слегка поклонившись. — И спасибо, что помогли Кимико. Я очень благодарен вам за это. — Итачи-сан попросил об этом, поэтому это мой долг, — просто ответила Конори, слегка пожав плечами и развернувшись в сторону парня. — Шисуи-сан, могу я задать вам личный вопрос? — Да. — Вы и Кимико — соулмейты, верно? — сказала Мэй и кивнула в сторону его оголившегося предплечья. Рисунок, изображенный на его бледной коже, она видела у Кими на том же самом месте. — Вы правы. — Вы пришли, чтобы забрать ее обратно в Коноху? — Верно, — кивнул он. — Вам не кажется, что она не очень этому рада — вашему появлению и возникшими новостями? — Мэй-сан, при всем уважении... — начал он, на что Конори только больше свела брови к переносице, словно пытаясь поймать его на лжи, что ему совсем не понравилось. — Позвольте нам с Кимико самим разобраться в этом. Как бы то ни было, здесь оставаться она не может. Возвращение в Коноху не подлежит обсуждению. — Вот как. Шисуи почувствовал в ее голосе усмешку, но не успел ответить, как ощутил совсем близко знакомую чакру, которая стремительно приближалась. Еще через пару секунд его глаза заметили вдалеке среди уже почерневших стволов деревьев высокую фигуру шагающего Саске.