Конец семестра. Все вымученные долгой зубрёжкой и волнительной сдачей. Антона, впрочем как и добрую часть группы, шокируют две новости. После последнего экзамена всех в аудитории собрал декан Павел Алексеевич, муж Ляйсан Альбертовны.
— Группа! Во-первых, хочу поздравить всех со сдачей, молодцы, — какое-то время он просто молча осматривает присутствующих. — Во-вторых! Думаю каждый из вас задавался вопросом зачем вам в этом году поставили занятия английского! Так вот, пришло время раскрыть все карты, мы возобновили международные связи с английским университетом K…U. N-ое количество учеников отправятся на второй семестр обучаться в Англию. Заведение закрытого типа, вам будет предоставлено место жительства в ближайшем населенном пункте, перелёт будет оплачен с нашего кармана, всё что требуется от вас — обучение с последующими хорошими результатами и подчинение тамошним правилам. Я оглашу списки кто отправиться с вашего курса, каждый имеет право отказаться, на место убывшего автоматически прибудет другой. И так, Булаткин Егор, Шастун Антон, Суркова Оксана, Кузнецова Ирина, Щербаков Алексей, … — декан зачитал ещё несколько имён и, к сожалению Антона, там не было имени Эда, парень повернулся к другу, но лицо того не выражало ровным счетом ничего. Шастун был расстроен, что Выграновский остается в Питере, хоть в этом было несколько плюсов. — И да, вы там находитесь до конца семестра, на летние каникулы вы возвращаетесь обратно в Россию, но, ребят, там вы будете получать стипендию, она будет достаточно большой, чтобы вы смогли снять себе квартиру и остаться на каникулы там. Если вы решитесь на такое действие, то вам следует обратиться к администрации университета, они вам помогут. На этот раз точно конец, вы должны быть в универе за неделю до начала семестра, можете выезжать хоть завтра, всем всё ясно?
— Да! — хором ответила вся группа и в воздух взметнулась одна единственная рука. Добровольский удивился и, жестом указав на поднявшего руку, пригласил говорить.
— Павел Алексеевич, я — Щербаков Алексей. Я отказываюсь ехать. Я собираюсь взять академический отпуск и пойти в армию!
Все были ошарашены таким неожиданным заявлением Щербака, ещё не отойдя от новости об заграничной учёбе, всех добила новость ухода Лёхи.
— Ам… Х-хорошо, Алексей. Тогда вам следует заняться этим как можно быстрее. Подойдите сегодня ко мне в два часа. Теперь всё? Тогда желаю всем приятно отдохнуть.
Павел Алексеевич окинул аудиторию взглядом и вышел. Из открывающейся двери послышался гам, который быстро стих. Помещение заполнилось звенящей тишиной, которая нарушалось монотонным тиканьем. Около 30 пар глаз уставились на невысокого, но жилистого парня со светлыми волосами. От такого внимания тот немного приосанился исподлобья виновато поглядывал на одногруппников. Сзади кто-то разочарованно замычал, остальные быстро это подхватили и вот ребята уже на перебой лезут к Лёше, задавая кучу вопросов. Шастун же остался на своем месте, продолжая прожигать взглядом своего сожителя; ему было обидно, может они с Щербаковым и не самые близкие друзья, но Антон его приютил, жил с ним почти что два месяца, они ели за одним столом, и пару раз случалось так, что приходилось даже одежду делить. А он ему даже не рассказал. Продолжая в голове четвертовать Лёшу, Антон заметил, что тот кидает на него ещё более виноватые взгляды, неуверенно и нечетко отвечая на вопросы, Щербаков следил за реакцией своего высоченного
друга. Злость последнего стала отступать на второй план, пока вовсе не погасла, стало ясно, что Лёша не рассказывал об этом вообще никому, видимо, он долго вынашивал эту идею, взвешивая все за и против. Шастун мягко улыбнулся, пытаясь показать парню, что всё в порядке, легонько кивнул и повернулся к Эду.
— Эд?
Ноль реакции. Так показалось бы любому стороннему наблюдателю. Любому, но не Антону. Он знал Выграновского достаточно долго, он прочитал кучу книг, посетил несколько десятков курсов. Он видел лёгкие, едва заметные подрагивание лицевых мышц, над бровями и нижние веки. Горе? Сожаление? До Шастуна стало доходить, что возможно он специально?
— Что ты сделал? — парень молчал, вопросительно глядя на друга. — Выграновский, что ты сделал?.. Эд!.. Эдуард, ты же набрал на 10 баллов меньше чем я! Поэтому уверен на все 100 что ты про…!
— Да, блять, Антон! Да, я отказался ехать, и что ты хочешь от меня?! И вообще, может мы это дома обсудим? Ты не будешь устраивать мне сцены?!
— Да это кто ещё тут сцены устраивает! Да я же…!
— Шастун!
Выграновский вскочил с места и зашипел сквозь зубы, зло глядя на Антона.
— Ещё слово и после пиняй на себя.
Скруджи редко увидишь в таком отвратительном расположении духа, поэтому Антон и слова больше не сказал, лишь наблюдал за скрюченной фигурой, которая быстро удалялась в надежде незаметно покинуть кабинет. Дверь хлопнула, а парень ещё некоторое время смотрел на неё в ожидании, что друг вернётся и всё объяснит: и причину своего плохого настроения, и почему отказался ехать за границу, и даже почему несколько дней назад не сдержал обещание и не пришел помогать к Ляйсан Альбертовне. Возникало огромное множество новых вопросов, которые останутся без ответов, до вечера точно.
Решив, что нет абсолютно никакого смысла в сидении, Антон направился к выходу из университета. Плестись в метро не было абсолютно никакого желания и, решив шикануть, Шастун приготовился было вызвать такси, но на плечо легла чья-то пухлая ладонь.
— Серёга?
Матвиенко Сергей Борисович очень важная шишка в универе и не менее важный в городе. Серёжа был очень невысокий шестикурсник с хвостиком на затылке, модно одетый и на крутой тачке. Между Матвиенко и Антоном по сути нет ничего общего. Серёжа выпускается в этом году и учиться на другом факультете, коренной питербужец и выходец из богатой семьи. Поэтому факт того, что эти двое общаются и даже дружат, это что-то очень странное. Парни познакомились в первый день Шастуновского обучения, хуже знакомства наверно не придумаешь. Оно было не столь ужасно, как странно. Сразу после длинной и нудной речи Антон, с кучей каких-то бумажек, блокнотов и тетрадей, столкнулся с Матвиенко в коридоре. Шастун не успел понять что произошло, он несколько минут глупо смотрел на Серёжу, пока тот пытался собрать все бумажки. К Антону наконец начала доходить мысль, что стоит всё-таки помочь, потому что это по его вине произошло столкновение.
— Простите, совсем не смотрел куда иду. Господи, это так глупо, бога ради, извините.
— Да не парься ты так, с кем не бывает.
Парень напротив улыбнулся и принялся дальше собирать листы, собрав, он отдал небольшую стопочку владельцу, в этот момент их руки соприкоснулись — Так явно начинаются все банальные романы, — подумал Антон.
— Спасибо, и ещё раз извините.
Шастун убежал, в надежде что больше не встретит этого парня. Но у жизни явно были другие планы. Потому что следующая встреча состоялась в тот же день, но в туалете. Не обнаружив туалетной бумаги, Антон написал Эду, с просьбой принести, дверь хлопнула уже через две минуты.
— Эд? Эдик, это ты? Брат, скажи что ты мне бумагу принёс? — в ответ не было ни слова, только эта сама бумага показалась под дверкой кабинки. — Скру, во век тебя не забуду, жизнью тебе обязан! А ты чё кстати молчишь? Хотя не важно, помолчи и послушай что расскажу. Кароче, я сегодня в коридоре с парнем столкнулся, все мои бумажки разлетелись, а он давай их собирать. Ну я сразу тоже вниз, помогать, ну собрали все в итоге и он мне их отдает, и в этот момент значит наши руки соприкасаются и я думаю, ну всё, попал чувак, да так же все тривиальные романчики начинаются, — послышался смешок. — вот и я о том же, чё за ерунда такая, а? О-ой, даже и не знаю что делать, — дверь снова хлопнула.
— Шаст? Шаст ты тут?
Антон притих, осознав что рассказывал какой-то несусветный бред абсолютно незнакомому человеку. Парень моментально вылетел из кабинки и увидел уже хорошо знакомого Эда и низкого парня с хвостиком, того самого, кто помог ему собрать бумаги.
— Я Серёжа, — протянул руку хвостатый. — думаю, после такого, мы просто обязаны познакомиться.
Пребывая в неимоверном шоке, Антон робко пожал руку в ответ.
— А-Антон.
— Ну, бывай, Антон, обращайся если что. Третий курс общей медицины.
— Это чё щас было? — спросил Эд, оглядываясь на уходящего парня. — Это кто? И чё ты как рак?
***
Сейчас было часа два дня, но в баре, куда привёл его Матвиенко было темно, только редкие лампы тускло освещали помещение, в котором находилось несколько десятков столов, невысокая сцена и длинная барная стойка. Антон и Серёжа сидели за ней медленно потягивая дорогой коньяк.
— Серёж, по-моему мы отвлеклись от основной темы, — Антон уже немного захмелел, поэтому слова выходили с трудом.
— А, ну точно! Я ж чего хотел-то, Павел Алексеевич рассказал вам свои тайны?
— Какие тайны?
— Ну как же, зачем он поставил вам английский?
— А-а-а-а, рассказал. Ой, Серё-ёнь! там тако-о-ое! Он короче нас по обмену отправляет учиться, вот он какой! А нам не рассказывал наверно потому, чтобы увидеть кто реально этого достоин, ну, знаешь, типа, если кто-то бы узнал, то специально начал бы учить английский, подготавливать красиво написанные и аккуратно скаченные доклады, может даже кто-то подкупил бы какого-нибудь препода за хороший зачёт, получается так, что семестр закрыл чуть ли не отличником, а в голове не бум-бум… Или это у меня в голове не бум-бум. Ну да в принципе неважно. Хочешь я тебе анекдот расскажу? Кароче, решил значит мужик как-то сделать самогонку и…
— Э, Шаст, попридержи коней, у меня ещё вопрос. Что там с Сурком?
— С ней-то? Нормально, а ты чего это спрашиваешь? Тем более у меня?
— Ну как, ты ж ей друг? Друг. Ну вот я и решил…
— А почему у нее сам не спросишь?
-…
— Понимаю.
Свет во всем помещении погас, только три софита были направленны на сцену, где появилась соблазнительная девушка, в неимоверно коротком платье с отрытым декольте.
— Дорогие наши гости, посетители, леди и джентльмены. К концу подходит очередной трудный день, сегодня 16 января 2019 года, 6 часов вечера. Вы все молодцы, вы проделали прекрасную работу, теперь позвольте нам сделать нашу. Позвольте представить вашему вниманию чудесную Ирэн. Ирэн, прошу!
Девушка в пригласительном жесте вскинула руку, на сцене появилась ещё одна леди в более открытом наряде. Почему-то она показалась Антону знакомой. Толи алкоголь совсем затмил сознание, толи на сцене действительно стояла Ира. И в правду, Кузнецова.
— Каво-бля-на? — Серёжа удивленно посмотрел на собутыльника. — Хули тут Ира делает?! А ну-ка, эээто, я чёт не вдуплил.
Пьяно промямлил парень и грациозным, вальсирующим пингвином направился к сцене.
— Ля! Кузнец! Я чёта не отдупли-ил? А ну слазь оттуда и-и-и домо-ой!
— Ира, ты его знаешь?
Тихо прошептала ведущая. Девушка смущённо и с сожалением посмотрела на Антона, и отрицательно мотнула головой. Тогда Шастун хотел было разразиться новым воплем, мол, вот она какая, ни парня бывшего, ни однокурсника не признала, но не успел он издать и звука, как его подхватили под руки и поволокли куда-то в сторону. Парень стал заглядывать за плечи, пытаясь разглядеть этих негодяев, но увидев два омбала, ростом примерно на голову ниже его самого, бунтовать резко перехотелось. Он позволил волочь себя, лишь устало прислушивался к щебетанию Матвиенко, который упорно продолжал просить прощения и… Милостыню?
В итоге, дверь развлекательного заведения захлопнулась перед самым носом и, последнее что оттуда послышалось, были убедительные слова не приходить.
— Не, ну ты же эт видел? Эт ж Ирка была.
— Ну была, и что?
— В смысле, и?!
— Шаст, как ты думаешь, что она там делала?
-…
— Ша-аст, она там работает, денюжку зарабатывает, понимаешь?
— Но…!
— Никаких «но», Антон, она девочка уже взрослая и вправе сама решать где, когда и как ей работать. Тем более, это работа ей подходит, если конечно можно так сказать. У неё красивая мордочка и стройное, подкаченное тело, ей тут будут платить достаточно. По крайней мере, больше чем в каком-то там Маке.
Но Антон уже не слушал. Он согнулся за лавкой и его желудок возвращал недавно поглощенную выпивку. Серёжа лишь стоял и под гортанные звуки сочувственно похлопывал друга по плечу.
***
— О-о-о-ой! Голова-а.
— Нормально, горемыка?
Антону неимоверно сильно болела голова, его трясло. Он поднял голову на звук, пытаясь рассмотреть обладателя. Это был Серёжа. Тогда Шастун глянул за окно. Лес.
— Слыш, Серый, я конечно немного бунтанул в баре, но вроде не настолько, чтобы ты ехал убивать меня.
— Чё? Шаст ты совсем умом тронулся?
— Я-то? Ты ж меня в лес приволок, что мне думать? Если не убить, то изнасиловать. Что тоже не радужно. То есть, радужно, но не в том смысле… — послышался смешок. Спереди, возле водителя, сидел неизвестный Антону парень. У него были выразительные голубые глаза, которые всю дорогу с нескрываемым интересом наблюдали за Шастуном. Эти глаза и имя, единственное, что запомнил Антон.
— Это кто?
— Это? Это Арсений. И это за ним мы приехали в лес.
— Значит это его изнасиловали? — Матвиенко вздохнул, качая головой. Снова смешок. Бархатный, как вельветовая юбка, и темно-бардовый, как вино, с жилками золота. Так по мнению Шастуна выглядел этот смех. Он был приятный. Даже очень.
— Привет, я Арсений, можно просто Арс. И меня не изнасиловали, у меня просто дом в лесу расположен, — парень мягко улыбнулся, протягивая ладонь для рукопожатия. Антон ответил и почувствовал какой-то подвох, который в случае продолжении общения может выйти какой-то подлянкой.
— Антон, и то, что твой дом расположен в лесу, ничуть не успокаивает.
Парень снова улыбнулся и отвернулся к водителю. Они долго и оживлённо о чём-то беседовали, пару раз снова слышались бархатные смешки, от которых сердце замирало. Антон смотрел в окно и слушал голос Арсения, не вникая в суть разговора. Этот голос успокаивал и, похоже, действовал как анальгетик. Арсений же часто посматривал на Антона через зеркало, продолжая вести увлеченную беседу с другом.
В скором времени лес закончился и пошла нормальная трасса с ровной дорогой, которая вела прямиком в город. У мальчишки было куча вопросов, которые он не решался озвучить. Точно не при Арсе. Показались первые огонёчки, которые горели в зданиях стареньких хрущёвок. Хрущёвки перерастали в новые и современные дома, пока не превратились в центр города, наполненный разноцветными вывесками и огнями всевозможных форм. Город жил и горел как днём. Ездили машины и даже ходили люди. Почему Антону нравился Питер, так это потому, что тот живой всегда, потому что он никогда не засыпает, он всегда готов встретить тебя своим дружелюбием, часто окрашенным в серый, с дождем и ветрами, но всё это было добрым.
