Never Fade Away

      Пока Ви обречённо приводил их тело в порядок к свиданию, его пропитывали отвращение и безысходность.       Скажи правильно: боль.       Будь честен с собой: ревность.       Добей себя искренностью для двоих: чувства, недостойные дружбы.       Ты жалок, Ви.       Ты не можешь порадоваться за лучшего друга, которому, возможно, сегодня перепадёт.       Поэтому просто заткнись и ровняй щетину на осунувшемся ебле внимательнее.       Скажи правильно: заткнись, Ви.       Скажи себе наконец-то: хватит.       Все отношения, которые были в недолгой жизни наемника, не требовали ревности. Так уж счастливо случилось, что он добивался симпатичных ему девчонок относительно легко. Ему не изменяли, он не томился от невозможности получить желаемое. Ви никогда не исходил темными ночами от зависти к более удачливому сопернику. Он не смотрел со стороны на то, как человек, необходимый ему как воздух, уходил с кем-то другим. И Ви очень забавно, самоуверенно и глупо считал себя неревнивым. Прям так Джеки и рассказывал, дескать, такой я охуенный парень, вообще ни разу не ревнивый, высокодуховный, блять. Но сейчас ситуация была гораздо хуже простецкой банальной ревности: одно дело, когда сам объект ревности тебе еще совсем чужой, совсем другое – когда это твой лучший друг, который, мало того, с тобой двадцать четыре на семь, так еще и имеет прямой доступ к твоей башке. Как заставить себя не чувствовать, когда тебя разрывает от невыносимой боли?       Ревность – пиздецки поганое чувство. Особенно, когда ты понимаешь, что не имеешь на это чувство никакого права. Особенно, когда ты прикидываешь логикой, разумом, что ревность неуместна. Не Ви ли сам говорил себе, что не желает, чтобы Сильверхенд жил для него одного? Не он ли хотел жизни рокеру для самого Джонни, для всего мира? Так что же за поганый горчащий желчный ком стоит в горле? Почему голова так не дружит с сердцем? Ведь все утверждения о чистоте главных желаний – правда.       Душ. Струи бьют нещадно. Выкрутить напор на максимум, вывернуть температуру на замораживающий холод. Так, чтобы ледяная вода вышибла шоком неуместные недостойные мысли из бритой башки прочь.       Теперь Ви примерно понимал напыщенное литературное описание, отловленное где-то в бульварном романчике, который он со скуки как-то прочел, пока ждал Джеки – «хотелось разодрать грудь и вытащить из нее пылающее сердце». Пошлость дикая, да, так соло подумал еще тогда, искренне похохатывая при прочтении. А оказалось, что автор просто выбрал голимое описание, но суть-то теперь была вполне себе понятной. Только это было не из разряда романтики, скорее напоминало фильм ужасов. Это было сродни какой-то смертельной чесотке в районе груди, между сосков, по самому центру, над диафрагмой – невыносимо чесалось, словно что-то кошмарное пыталось прорваться прямо изнутри. Почесаться снаружи организма не помогало, хотя Ви прилежно изодрал короткими ногтями кожу до красных продольных полос. Самый страх был в том, что разодрать себя хотелось изнутри, планомерно вскрыв грудную клетку – только бы получить краткое облегчение. Вскрывать себя было идеей во всех аспектах неудачной, поэтому от непроходящего удушающего зуда хотелось бессистемно яриться, ломать что-нибудь красивое, громить в хлам все, что окружало. Может быть, хорошенько самому впечататься еблом в зеркало. Безумие. Шиза.       Но Ви вместо этого чистил зубы, уперевшись лбом в это самое зеркало и глядя сам себе в покрасневшие больные глаза, и уговаривал себя успокоиться, порадоваться за Джонни, порадоваться за себя, который порадует Джонни. Умолял себя перестать быть истеричным и жалким куском говна.       Уважение к своему второму «я», самому близкому, блять, человеку, не позволяло закинуться омега-блокаторами, чтобы хотя бы перестать сгорать от стыда за свои чувства и прожить их во всей полноте, так что наемнику приходилось, стискивая зубы, держать себя в рамках. Максимальный контроль, не дающий кипящей грязной жиже вылиться за край, выплеснуться потоком из-под крышечки. И этот самоконтроль выматывал даже больше, чем сама жгучая ревность. Привычка к физической боли оказалась пиздец какой не лишней.       Нибблс сидел на краю раковины, тоже мылся, то тщательно вылизывая лысую лапу, то задумчиво и снисходительно поглядывая на Ви. Заменял Сильверхенда в плане отношения к происходящему, как обычно.       Интересно, а рокербой к свиданиям приводил себя в порядок? Или просто тупо проводил пятерней по своим черным волосам и пиздошил как есть – в непревзойденной броне своих природных обаяния и магнетизма, по обычаю не запариваясь ни над чем? Да и вообще – ходил ли он на свидания? Спросить было не у кого, даже если Ви пришла бы в голову такая хуевая идея – Джонни сегодня, слава богу, молчал и не показывался. Из-за этого молчания можно было представлять себе, что рокер, может быть, и не в курсе происходящего в душе и сердце соло. Уютная надежда, греющая.       Скажи правильно: глупая надежда.       Назови вещи своими именами: замалчивание из брезгливой жалости.       Заткнись, Ви. Нас и так слишком много в этой голове. Она слишком тесна для третьего голоса.       Надеть сегодня, конечно же, шмотки Сильверхенда. Вызвать по автонавигации поршик Сильверхенда. Ведь это вечер Сильверхенда, не так ли? Обычно рокербой считал себя просто пассажиром. Сегодня ситуация, хотя и звучала так же, но глубинно была иной. Всего один нюанс, который Ви озвучил Бестии, когда галантно встретил ее у входа в «Посмертие»: сегодня не Джонни - всего лишь пассажир наемника, сегодня Ви – всего лишь шофер рокера.       Женщина была прекрасна без купюр, Ви редко видел, чтобы кого-то так красил флер прожитых лет – уверенность в себе, осознание своего очарования и опытности, полная уместность изящного киберпанковского прикида. Соблазнительные лицо и тело сорокалетней при возрасте, перевалившем за восемьдесят, - следствие безбедной жизни в реалиях Найт-Сити.       Поршик, уже почти полностью покорившийся водительским талантам Ви, без усилий послушно сновал между современными крупными навороченными тачками, самодовольно скалясь каждой напоследок пылающим демоническим ликом с подголовников задних сидений, уносил их с Бестией в сторону восточных пригородов.       Беседа в салоне была учтивой, но оба ее участника понимали, что это лишь разминка перед появлением основного гостя. Ви прекрасно осознавал, что сам по себе для Бестии он не представляет интереса. Для королевы фиксеров он был сопливым мальчишкой, неплохим наемником… Но сколько их таких уходит вереницей в темноту истории Найт-Сити? Единственное, что было важным – Ви был вместилищем кое-кого, кто был ей до сих пор дорог. Именно так и расшифровывались взгляды женщины, которые она иногда бросала на Ви из-под ресниц – пыталась привыкнуть к тому, что сегодня это лицо Сильверхенда. Соло понимал – привыкнуть к такому было сложно.       - Автокинотеатр – хорошее место для свидания, - бросил Ви вовне пустую фразу – только бы прервать это скрытное разглядывание его лица, это привыкание к дикой мысли, этот поиск за его чертами черт Джонни. Для него самого эта дилемма уже давно перестала представлять собой сложность – тело и лицо не имели значения в их связке, куда глубже они были связаны на уровне личностей, сущностей. Вот там уже наступал некий хаос. Где заканчивался наемник, где начинался рокер? Черта становилась все более размытой.       - Вот и мне так казалось, - усмехнулась невесело, но все равно ностальгически Бестия. – Поэтому я и предложила Джонни поехать туда. Много-много лет назад.       Это было удивительно - тащиться, казалось бы, на свидание частично собой, но чувствовать такое отчуждение. Ви словно сам смотрел кино – растягивал немеющие губы в улыбке, скалился, вежливо кивал, следил за дорогой, а зуд в диафрагме, внутри, все разрастался, заставляя ерзать на комфортном сидении поршика. Лицо горело, пальцы же, наоборот, леденели. Это было, наверное, похоже на путь к эшафоту, когда ты берешь на себя вину за кого-то дорогого тебе. То есть и идти к месту казни тебе пиздец как страшно и не хочется, но рот твой закрыт на замок, потому что обратной дороги нет. Ты просто должен, несмотря на свои трясущиеся поджилки, свои метущиеся в панике мысли, свою каменную гусиную кожу. Вперед, обреченный на смерть, не оглядывайся, не задумывайся, потому что то, что выберется из глубин, тебя не обрадует, показав тебе твою настоящую мелочную, трусливую, шкурную сущность. Так что только вперед, очистив голову от мыслей.       - То есть это не его идея? – вот это стыковалось с Джонни, которого Ви знал. При всей своей замороченности и сложности в некоторых вещах, рокер был прост как пара эдди в других: нахуя морочиться со свиданиями, когда мы оба хотим трахаться? К чему прелюдии, когда можно сразу перейти к главному блюду, особенно, если этого хотят оба? Потеря времени. Красота - в искренних еле уловимых моментах, а не в замороченной подготовке. Это да, это Сильверхенд. Интересно, куда его сегодня черти загнали, что он весь день не высовывался? Почему Ви должен был развлекать его даму, в конце концов?       - Конечно, нет, - Бестия хмыкнула, закатив глаза. – Для него романтическое свидание – это налет на штаб-квартиру «Арасаки».       А Ви подумалось, что он на такое свидание сходил бы. Это было бы интереснее и полезнее просмотра кино. Но наемник и не был никогда романтиком, если какой момент его и заставал своей красотой и пронзительностью, то было обычно случайно, попутно. Ви, конечно же, промолчал, на лице изобразив понимание.       - Ладно, Ви. Скажи мне, что происходит. На самом деле, - на момент соло показалось, что Бестия вот прямо сейчас вытянет из-за пояса пистолет и уткнет его Ви в висок.       - Н-не понял? – попытался усмехнуться Ви.       - Джонни никогда ничего не делает просто так, - «Так может быть, ради тебя он решил изменить своим принципам?» хотелось огрызнуться наемнику, но он сжал зубы до желваков, мысленно от души влепив себе знатную оплеуху, даже почти увидел искры в оптике. Он не злился на Бестию, он не злился на Джонни. Так что и не стоило срываться на непричастных. Ви злился в целом на мир и на себя, за то, что не умеет справляться с состоянием, сейчас им владевшим. – Так в чем дело на этот раз?       Терпим. Дышим. Дышим.       - Джонни изменился, - вот это хорошо. Это правда, отличная, добрая и приятная правда о Сильверхенде. Ведь так Ви нужно отвечать, прикрывая чумбу перед свиданкой? Так говорят обычно друзья? Он переставал понимать. Он внезапно позабыл весь кодекс братанов. – Он правда хочет немного просто побыть с тобой. Не жди ты все время подвоха, Бестия.       Ну, Джонни, ну не сука ли… Почему Ви должен прикрывать его, почему он не хочет высказаться за себя сам? Песню новую он там пишет, что ли, застряв на своем биочипе, что так занят, скинув фиксершу с ее вопросами на соло? Почему Ви не может просто довезти Бестию от точки до точки, молча, без этой мучительной хуйни, сдать с рук на руки рокеру и тошнотворно отрубиться под стук сердца Джонни в вязких водах псевдоэндотрезина? Какого хуя он должен терпеть всю эту пытку?       Терпим. Терпим. Дышим.       Скажи правильно: смирение, чумба. Только смирение очистит твою душу.       - Джонни Сильверхенд вдруг перестал быть эгоистом? - удивление в голосе Бестии можно было черпать половниками. – Определенно, ты на него хорошо влияешь.       Хорошо, что вторая фраза женщины позволила Ви проглотить ответ на первый ее вопрос. Ему не хотелось выглядеть безумцем, защищая Сильверхенда, которого Бестия, как ей казалось, знала куда лучше, чем сам Ви, убеждая в том, что Джонни и от себя-то был, кажется, не в восторге. Это было бы странным и неуместным. Он – всего лишь ебаный шофер в этом вояже.       Оказалось, что и «Серебряный пиксель» не пережил эпохи появления брейндансов. Пал последний оплот старины и любителей ретро. И теперь одиноко шуршал мусором на парковке и окутывался мрачной темнотой.       Но при виде этого удручающего зрелища Ви внезапно почему-то попала вожжа под мантию. Он уже столько натерпелся, начиная с самого утра и заканчивая этой выматывающей поездкой, что убийственно серьезно решил, что свидание сегодня состоится, даже если ему придется смотаться за аппаратурой в город и купить этот ебаный антиквариат за безумные эдди. Это было все равно как приехать на серьезную операцию, решающую вопрос жизни и смерти, и наткнуться на табличку о переносе ее на следующую неделю. Нет уж, увольте, он пройдет через эту пытку сегодня.       - Нас не остановишь, - захлопнув дверцу машины, наемник решительно прошел мимо наконец-то проявившегося, блять, рокербоя, чуть не впечатавшись плечом в плечо, и сунулся в табло электронного замка. Джонни только успел начать что-то говорить, но до пизды решительный соло тут же его перебил – очень важно было не растерять последние крохи злости и охуевшести. – Решили свидание – будет свидание.       Ситуация словно покорилась злобной целеустремленности Ви – поддались демонам и внешний, и внутренний замки, и даже электричество, как оказалось, еще не обрубили от источника.       Последним оплотом сдался старенький проектор, во внутренности которого наемник сунулся озверело и со всем пылом. Щелкнул, падла, застрекотал и выдал на большой киноэкран парковки траченую картинку.       - В последний раз крутили «Бушидо X». Идеально, - рокер проявился рядом с Ви, плечом к плечу, как обычно в словно точно выбранной точке помещения, эффектно подсвечиваемый сверху единственной оставшейся в проекторной лампой. Мутный свет блестел в его темных волосах, отражался от металла хромированной руки, тени прятались у челюстей и ключиц. Обреченно соло искоса позволил себе полюбоваться красивыми чертами профиля, но быстро сбросил с себя тоскливое оцепенение.       - Да ну, блевотное зрелище, - Ви сейчас мог бы ляпнуть такое и со злости, но картина и правда была посредственной – бойня, да возвышенная до пошлости любовь между квадратно-гнездовым главгером и обязательно блондинистой жопастенькой главгероиней, требующей вечного спасения.       - Ви, мы в автомобильном кинотеатре. Фильм тут вообще неважен, - на этих словах Сильверхенда соло вновь смертельно пронзило прямо в солнечное сплетение как будто катаной, и даже, кажется, пару раз с усилием провернуло, круша ребра. Оказывается, до этой фразы, при всем ревностном психозе, где-то внутри Ви, как маленькая наивная девочка в компании дюжих пьяных мужиков, продолжал свято верить в то, что никого этим вечером не выебут. – Просто что-то должно идти фоном: кровь, кишки, сиськи, не имеет значения.       - Тогда сойдет, - наигранно безразлично буркнул соло, вытряхивая на ладонь капсулу псевдоэндотрезина. Несмотря на грядущее кошмарное по ощущениям действие препарата, мечталось скорее вырубиться наглухо, чтобы не застать даже бессловесной тенью основных событий вечеринки для двоих. – Развлекайтесь, молодежь.       И снова Ви утонул в поднявшихся изнутри водах сущности рокербоя, оглушенный почти до состояния нежизни, но все еще, будь все проклято, присутствующий незримо.       Первые пятнадцать минут наемнику пришлось попялиться в тошнотворное месиво из драк и поцелуев на экране, но потом его снова, как и в первый раз, укачали ощутимые ритмы дыхания и сердцебиения его же собственного тела. Или все-таки сейчас тела Джонни?       Щелк! Ви сквозь мутную пелену, как через плотное одеяло, чувствует накатывающее возбуждение, видит перед собой близко-близко светлые красивые глаза Бестии в обрамлении густых ресниц. Практически воочию выглядящие металлическими пальцы касаются подбородка женщины с лаской. Джонни склоняется и целует теплые влажные губы, проникая языком между зубов, оглаживает плечи, отстраняется, склоняется снова, а потом мучительно медленно целует уже шею женщины, умышленно проходясь редкими возбуждающими прикосновениями зубов. Бестия запрокидывает голову. В попытке закрыть глаза, чтобы не смотреть, наемник понимает, что ебаные колеса прошли пик своего действия и теперь он обречен видеть, потому что глаза у них теперь с Джонни снова общие – и это Ви просто убивает. Блаженное затемнение – действие псевдоэндотрезина нестабильно, волнообразно. Стоя у бампера, рокер подтягивает к себе Бестию, подхватывая под колени, прижимается плотно меж ее ног, отирается крепко стоящим членом, вжимается еще ближе, блаженно выдыхая в ароматно пахнущие волосы, удовлетворенно запускает в них пальцы. Женщина изящно и жарко выгибается в его руках, а Сильверхенд уже оглаживает ее тело руками Ви, проходится снизу вверх от бедер, по ребрам, сжимает округлую мягкую грудь, дразня большими пальцами соски через тонкую ткань топа. Тонкие, но крепкие пальцы Бестии в ответ жадно гладят его лицо, она с готовностью раздвигает ноги еще шире, притягивая к себе рокербоя. Из ее рта вырывается первый стон, а Джонни тянется к застежке ее бриджей, ритмичными движениями словно уже трахая ее через ткань… Ви не знает от чего он сейчас сойдет с ума скорее – от возбуждения без шанса на действие или от пылающей выворачивающей его наизнанку ревности.       - Джонни, я не могу. Это нечестно, - оттолкнув рокера, Бестия выворачивается из его рук.       - Я думал, ты этого хотела, - разочарование Сильверхенда мелкими волнами докатывается до почти обезумевшего где-то в глубине Ви, но рокербой держит лицо, расслабленно и пластично, словно сам не замечая своего стояка, усаживается на багажнике разбитой тачки, как будто даже специально вызывающе широко раздвинув ноги.       - Я делала вид, что ничего не изменилось. Что я – та Бестия, которую ты знал. Мне даже себя немного удалось обмануть, - на лице женщины сначала горечь, потом, внезапно, покой. Ви, изнывающий где-то на самом дне, долго не может подобрать слова, но потом находит их.       Скажи правильно: Освобождение. Прощение себя.       - Можешь не провожать, - отныне свободная от Джонни и от вины Бестия легко спрыгивает с багажника тачки и уходит. Как Сильверхенд это провернул? Наемник не слышал, что говорил или делал рокербой, но ему, кажется, удалось добиться того, чего он хотел для женщины.       Ви, который больше никогда не будет свободным, остается, все еще ощущая неудовлетворенность и голод, одновременные разочарование и довольство Джонни, продолжая терзаться ревностью к уже ушедшей Бестии.       Перестук капсул, одна из них на ладони Сильверхенда, все еще искаженная мутью восприятия. Глоток напряженным горлом – Ви вышибает из толщи воды, тащит на поверхность.       Реальность вернулась в помехах и обрадовала сообщением о сбое в работе биочипа. Кашель рванул в легких, слабость заставила на время встать на одно колено, отдышаться. Сплюнув на асфальт уже привычную кровь, Ви выпрямился, утвердился на ногах, отгоняя тошноту.       - Бестия ушла? – внутри соло неуемно продолжало ворочаться что-то страшное, колкое, шипастое и уродливое, но он заставил себя заговорить, с усилием подавляя это чудовище.       - М-м, да, - кино закончилось и теперь рокербоя освещал только тусклый утренний свет. Он так и остался сидеть на багажнике тачки, прекрасный, разочарованный и немногословный. Явно обломанный, судя по явственному стояку в обтягивающих кожаных штанах.       - Кажется, все прошло не очень хорошо… - Ви и сам изнывал от чувства неудовлетворенности, оставленного ему в наследство от покинувшего здание Джонни. В паху тяжело ныло, член неприятно упирался в шов штанов.       - М-м, да.       Что же, кажется, рокер был бесконечно разочарован результатом свидания. Видимо, он и правда, хотел быть с Бестией.       Джонни явно не хотелось говорить.       Ви в кои-то веки не хотелось его утешать.