Never Fade Away

      Капсулу омега-блокаторов Сильверхенд закинул в себя привычно, насухую. Уж тут-то они наловчились – глотать это дерьмо без запивки.       Дело шло все хуже раз за разом, Ви остро ощущал это с каждым приемом. Скручивало все отвратительнее и критичнее.       Наемник успел еще мысленно выматериться, чувствуя наваливающуюся тяжелую дурноту, когда бухой рокербой зачем-то поднял задницу с дивана и утвердился на ногах, а потом Ви вышибло на передний план, вывернуло наизнанку, ослепило почти невыносимой болью и мучительным ярким светом, разобрало на атомы и разорвало в клочья осязанием. Рухнув бессильно на колени, соло ушибся до искр под веками локтем о какой-то угол, оптику располосовало помехами, а в голове рванула бомба, не меньше, – привычные голубые пиксельные штрихи перед глазами сменились ярко-красными объемными, зубастыми, угрожающими артефактами. Руки, упорно через силу упирающиеся в пол, подогнулись, а потом темнота пожрала все.       - Джонни, все норм? – картинка возвращалась мутной, несфокусированной, системы лажали. Впритык наконец-то отрисовалось озабоченное лицо Евродина – глаза в глаза, настолько близко, что можно было пересчитать все веснушки, если бы пришла в голову такая ебанутая идея. Ладонь Керри похлопала по щеке, потом опустилась на плечо – это Ви ощутил еле-еле, как будто организм потратил весь запас осязания на ту односекундную вспышку колючей и пожирающей чувствительности, а теперь не мог работать нормально. Яркость и контрастность никак не настраивались, изображение то проступало четко, то терялось за клубящейся темнотой. Судя по всему, Евродин умудрился втащить его обратно на диван, за что наемник был ему смутно благодарен.       - Нет, - выдохнул хрипло и неожиданно для самого себя Ви, хотя хотел привычно и упрямо ответить «Да». Кажется, дело, и правда, было хуже, чем обычно.       - А-а, ты, наверное, Ви, - разницу между ними Керри уловил моментально, что соло не удивило. Он уже понял, насколько отлично Евродин с Джонни знали друг друга. В голубых глазах все еще была обеспокоенность – видимо, Ви рухнул художественно, колодой. Хорошо, что рожу не разбил, хотя нос и побаливал. – Джонни предупреждал, что такое может случиться.       На какое-то время наемник завис, запрокинув голову и глядя на фигурную футуристическую люстру на высоком потолке. Мозг все еще отказывался адекватно обрабатывать информацию, мысли тошнотворно буксовали.       - Нормально поговорили? – разродился он наконец совсем не тем, что хотел сказать – видимо, сегодня для Ви была ночь, когда сознание потеряло связь с языком. Из-за присущих соло интонаций получилось с предъявой. Гнусненько так получилось, потому что заебываться Ви вовсе не хотел. Но поправляться или объясняться сил не было.       - Чувствую угрызения совести, - судя по выражению ярких глаз, Керри, и правда, усовестился на миг, улыбнулся обезоруживающе. И наемнику хотелось бы растолковать, что Евродин тут вовсе ни при чем, да и Ви никого не винил: сам подписался, сам хотел помочь рокеру, но язык банально не ворочался, сердце билось заполошно где-то в глотке, во рту пересохло и горечь текилы отвратительно каталась по рецепторам. Соло промолчал. – Ты это… Посиди пока. В себя приди. Ваще ни о чем не волнуйся.       Ладонь Керри еще раз дружески коснулась его щеки, а потом он оставил наемника одного.       Ви терпел. Ви дышал. Ви приходил в себя. Впервые чувствовал себя настоящей развалиной – обычно безотказное, сильное, молодое тело обидно и непривычно подводило.       Когда Сильверхенд в облаке красиво рассыпавшихся голубых пикселей появился сидящим на спинке соседнего модного белого дивана, утвердив стройные, длинные, широко расставленные ноги на сидении среди пустых бутылок и каких-то обрывков, соло даже не шевельнулся, только повел глазами, переместив взгляд на рокербоя. Возможно, это было клиникой и патологией, но даже разваливаясь на части, Ви не мог не засмотреться: падающий сверху свет живописно очерчивал изгибы мышц, бросал блики на металл руки рокербоя, блестел в черных волосах, подчеркивал тенями изгиб жесткой линии губ. Ебаная бесподобная картина. Наемник задумчиво улыбнулся.       - Все еще в говно, да? – одновременно с пониманием и с подъебой Джонни приподнял брови над авиаторами.       - Не сказал бы, - собрав себя с усилием в кучу, Ви уперся ногами в пол, толкнулся вверх и уселся ровнее. – Что там с концертом?       - Ты все слышал?       - Когда эффект слабеет, начинаю слышать. Ну?       – Жалею, что затеял это, - усмешка на губах рокера погасла, и он нахмурился, пристально глядя на соло. - Тебе херово. И с каждым разом все хуже.       - Мы все равно планировали это провернуть, - ужасно хотелось пить. Нашарив на столе какую-то бутылку, Ви отвернул пробку и осторожно нюхнул содержимое. Вроде алкоголем не пахло. Опасливо наемник сделал глоток, прежде чем договорить. Выдохшаяся газировка – не худший вариант. - Не поворачивать же на полпути.       - Не такой ценой, - сжав губы в одну жесткую линию, Сильверхенд качнул головой.       Город за панорамным стеклом исходил неровными неоновыми огнями, содрогался многочисленным светом окон, дышал ночным полумраком. Ви позволил своим глазам отдохнуть на этой картине пару секунд, а после, набравшись сил, вновь перевел взгляд на рокербоя.       - Я выдержу, - сделав еще один глоток, соло с удовлетворением отметил, что противная слабость из голоса ушла. – Не развалюсь. Мы уже начали, Джонни.       - Блять… - с усилием Джонни прошелся живыми пальцами по поцарапанному лбу, потер задумчиво щетинистый подбородок: Ви осознавал и буквально слышал в мозгу, как в рокере отчаянно боролись два беспокойства – за самого наемника и за Керри. Взвешивать было тяжело. Ви понимал и сочувствовал.       - Так что насчет концерта? – соло знал, что не сможет повлиять на принятие Сильверхендом решения, давить на рокербоя было бесполезно – он сам кого хочешь задавит, но уж больно Ви грела мысль о живом выступлении SAMURAI. А если Джонни сейчас открестится от этой идеи, собравшись поберечь наемника, то концерта Ви уже не видать. Он был уверен, что еще пару раз прием псевдоэндотрезина выдержит, не обнулившись. Да и не для рокера будет эта мысль, но, блять, что еще страшного могло случиться, кроме того, что тело останется Сильверхенду? Это было бы не худшим исходом. Наверное.       - Че? – рокербой бросил на соло быстрый, пристальный и хищный взгляд – словно что-то старался прочесть в его глазах.       - Я молчал, - уткнувшись в бутылку и стараясь не смотреть в лицо Джонни, Ви матерно проклинал себя за неосмотрительную мысль. Рокер какое-то время еще буравил его подозрительным взглядом, а затем выдохнул рвано и решительно.       - Значит, хочешь увидеть SAMURAI живьем? Что ж, ты прав, другого шанса не будет. Звони Нэнси.       Без привычного пиздеца, конечно же, не обошлось, но наемник на иное и не надеялся: клавишница SAMURAI, ныне звезда журналистики, Исида Бесс, псевдоним которой по ценному мнению Сильверхенда напоминал имя стриптизерши, тащившейся от истории Древнего Египта, ушла добывать материал о мальстремовцах и канула где-то в чилаутах Тоттентанца. Ожидаемо.       Выручать Нэнси нужно было оперативно, пока ей не навешали хрома сверх всякой меры или не нашпиговали свинцом под завязку. Времени на отходняки, отдых и перекусы не было.       Захлопнув багажник поршика, Ви накинул на себя извлеченную оттуда бронированную самурайку, продел, путаясь, руки в рукава, удерживая подбородком у груди два инъектора стимуляторов.       - Уверен? Ты и так на ладан дышишь после сбоя, - рокербой хмуро рассматривал соло с переднего пассажирского сидения.       - Варианты? – подняв подбородок, Ви выронил стимпаки себе в ладонь, распахнул дверцу и запрыгнул на водительское место. - Нет вариантов. Один сейчас. Второй перед заходом.       - Там до жопы этих ряженых, Ви. Ты же понимаешь, что внутри тебе придется еще вмазываться? – хотя Джонни был в авиаторах, наемник и так ощущал его недовольство и беспокойство, раздражение от невозможности помочь.       - Если коротнет, перехватишь? Убедись сейчас, что доступ есть, - в этот раз даже настраиваться не пришлось, пара вдохов – и Ви осознал, что левая рука отрубилась напрочь. Пальцы под управлением чужой воли сомкнулись на инъекторе. - А если дознусь – ты всегда рядом. Отмагичишь же меня, как ты умеешь?       - Куда я, блять, денусь… Готов? – соло кивнул, и рокер его же рукой вогнал иглу инъектора чуть выше солнечного сплетения Ви, и нажал на поршень. Свежая горячая волна рванулась от сердца, наполняя вены огнем, разгоняя энергию по каждой клетке. Задохнувшись на миг от пьянящего пламени, наемник откинулся на спинку кресла, прикрыв веки.       - Порядок? – рука Ви под управлением Сильверхенда отбросила использованный стимпак на пол, под ноги. Рокербой вернул контроль обратно, уцепил пальцами подбородок соло, развернул лицом к себе и заглянул в глаза.       - Заебись. Как новенький. Дельтуем, - прикурив, наемник положил ладони на руль.       Ночь повернула к утру, когда Ви, окровавленный, в разодранной футболке вывалился из парадных дверей Тоттентанца вслед за Исидой Бесс, прикрывая тылы. Хотя, судя по всему, прикрывать было уже не от кого. Накачанный под завязку стимуляторами, озверевший от усталости и недосыпа, скилованный и обладающий нехилым арсеналом наемник прошел через мальстремовцев как горячий нож через масло.       Химическое возбуждение играло во всем теле, делая его обманчиво легким. Оставаться в покое, недвижимым казалось невозможным. Хотелось почесываться, передергиваться и пиздеть. Договорившись обо всем, они распрощались с клавишницей у ее тачки. Нэнси обещала взять организацию выступления на себя. Как и обычно, по словам Джонни.       Ви дошел до поршика, стянул с себя самурайку и рваную футболку, закинул их в багажник, оставшись голым по пояс, и подготовил инъектор с релаксантом.       - Повернись, - прикурив, рокер привалился к тачке, рассматривая соло. Тот послушно встал боком, стараясь не дергаться. Металлические пальцы коснулись шеи, ухватили под челюстью, твердо, но аккуратно повернули голову сильнее вбок. – Задело по касательной. Хуйня, уже заживает. Больше кровищи, чем проблем. Вмазывайся и едем домой. Через час тебя в жижу разберет. И пожрать по дороге купи, а то твое конформистское ебло стало уже в два раза.       Жрать Ви не хотел, что и не было удивительным под действием стимуляторов. Хотел он спать. Но дома героически давился под пристальным взглядом Сильверхенда, пока чуть не уснул за столом с куском пиццы в руках. Нибблз то ли глядел сочувственно, то ли ждал, пока наемник вырубится, чтобы спиздить начинку с выпущенного из рук треугольника теста.       Второй за день кошмарный сбой нагнал после душа, когда Ви уже чистил зубы. Создалось очень реалистичное ощущение, что куда-то в область виска внезапно прилетел охуенно мощный профессиональный хук. Соло повело вбок, а потом качнуло вперед, и он с размаху влетел лицом в зеркало, а после рухнул на колени, уебавшись от души подбородком о раковину – только челюсти клацнули. Хорошо, успел-таки на рефлексах впиться пальцами в столешницу, замедляя падение, а то мог бы и пары зубов лишиться. Перед глазами все застлало мерцающее кроваво-красное марево, в уши впился отвратительный, изводящий цифровой скрежет, добирающийся до самых костей черепа. Ви упал на пол, сворачиваясь, как при взрывной волне, в позу эмбриона, пряча инстинктивно голову. Носом хлынула кровь, заливая губы и щетину, попадая солью и металлом в рот. А потом острая боль пылающим лезвием расколола мозг ровно пополам и наемник, кажется, коротко вскрикнул. Но он уже ни в чем не был на тот момент уверен. Блаженная темнота, слава всем несуществующим богам, не замедлила прекратить его агонию – схлопнулась, створками отсекая мир от восприятия Ви.       - Блять! – голос рокербоя звучал откуда-то очень издалека. Возможно, из соседней квартиры. Не исключено, что прямиком с того света. Соло, все еще не открывая глаз, попытался вдохнуть, но чуть не захлебнулся натекшей в рот кровью. – Ви?       - Абонент, сука, не отвечает… - просипел Ви, сплюнув на пол. Видимо, голову его, чтобы наемник не задохнулся, повернул вбок Джонни, который сидел сейчас над ним на корточках. Завозившись упрямо, Ви умудрился извернуться и встать на колени, упираясь ладонями в пол. Еще один упорный рывок - зацепиться пальцами за столешницу у раковины. Подтянуться. - Оставьте, блять, сообщение… после сигнала…       Рокер ухватил соло за плечо, поддерживая и помогая утвердиться на трясущихся ногах.       - Пиздец, - Сильверхенд запустил пальцы в свои волосы, хмуро глядя на отражение Ви в зеркале.       - Красавчик, да? Мне мама всегда так говорила, – наемник ухмыльнулся, обнажив окровавленные зубы, дрожащей рукой пустил воду и наклонился вымыть лицо.       - Сомнительный у твоей матери вкус, - металлическая рука рокербоя все еще лежала на боку соло, готовая поддержать при первых же признаках слабости. – Нам нужно ускориться, Ви. Домывай-ка свою рожу, красавчик, и пиздуй в кровать.       Ебаная жара. Изматывающее палящее солнце, влажная кожа, запах пота, доканывающая головная боль. Звуки взрывов вдалеке.       Сигарета меж пальцев новенькой металлической руки – безвкусная, сухая, отвратительная. Бессмысленная. Как и все, окружающее Ви. Ложь без вкуса и запаха. Кристальная. Стеклянная. Кажется, один удар – и разобьется, да поди достань, блять!       И кривятся губы в ярости и отвращении. Он наполнен ненавистью до краев, сыт по самую глотку, по самое «не могу», он выть от бешенства готов, рвать зубами. Тупой еблан, обманутый, жалкий, использованный, выебанный цинично и со вкусом до самого нутра. И масштабы этого пиздеца его ужасают.       На хуй! Пошло все на хуй! Он, блять, в эти игры больше не играет.       Пока эти пидорасы никак не могут нажраться досыта, поделить ебаную тушу загнанного зверя, пируют на блядской свалке трупов, живые глупые наивные человечки подыхают здесь в горячей кровище, в дерьме… Сука!       Они варятся в этой густой похлебке из внутренностей сослуживцев, ставших друзьями, из бесконечной безвкусной агитации, которую не заботятся даже сдобрить специями, пропихивают в глотку как есть. Ведь они не люди - они безликие номера, выбитые на солдатских жетонах, фигурирующие в военных документах и отчетах, в блядских докладах наверх. Герои для остального закормленного ложью насмерть стада, восхищенно замирающего у ящиков. О-о-о, блять, «наши герои, сражающиеся за покой этой великой страны»! Роберт тихо и хрипло сквозь зубы взвывает, не выдерживает. Оглядывается, убеждаясь, что никто не слышал, сплевывает горечь в песок.        Ваши, блять, «герои» сходят с ума один за одним. Кто-то стреляется прямо на задании. Раз не вернулся весь отряд – один такой герой из жалости прикончил сослуживцев, а потом пустил пулю себе в голову. Кто-то уходит в сортир и по старинке пошло и избито вскрывает вены. Заходишь поссать - а там пиздец. И бесконечные мухи. Во рту, в носу. Поссал, блять. Но чаще, конечно, стреляются. Оружие тут у каждого, хули.       Ви не может больше смотреть в эти усталые лица – он видит глаза мертвецов. И каждый из них уже предчувствует свою смерть. Уже знает, сука. Им не уйти, пока безумно пыхтящая, исходящая топливом военная машина не раздавит их гусеницами, не размажет тонким слоем по раскаленному песку, не бросит на ебаный алтарь великого обогащения. Во имя блядских эдди, аминь!       Он принимает решение прямо тут, сидя на обжигающей стальной обшивке своего панцера, давясь стерильным сигаретным дымом и настоящим ослепительным сумасшествием, хватающим за глотку и не дающим дышать.       Ноет неживая рука, ноет располосованный страшными шрамами бок, ноет все нутро от густой ядовитой лжи, пеной заполняющей внутренности. Ему всего двадцать один, и он сыт этим миром и его блядской мудростью до блевоты. Ему кажется, что его наебали настолько жестоко, что он больше никогда, никому и ни во что не сможет поверить.       Он собирается валить на следующем задании. Он уверен, что напарник его поддержит. Возможно, еще кто-то из отряда. Если их возьмут патрули, то трибунал – лучшее, что их ждет. Ви насрать. Он лучше сдохнет, чем и дальше будет уговаривать себя потерпеть, когда его так цинично ебут изо дня в день, нежно рассказывая, что это необходимые процедуры.       Металлические пальцы Ви свободно летают по грифу, легко берут аккорд за аккордом. Он приятно пьян, в голове шумит. Ви меняет репертуар, потому что обычная компания слушателей уже разошлась, дело происходит за полночь. Напротив лишь две симпатичные девки, им про войну неинтересно. Им интересно про глупую любовь, так почему бы их и не порадовать?       Джонни приходит в этот бар пару раз в неделю, чтобы послушать пацана, выступающего по вечерам. Тот поет свое, играет технично, находит отличную музыкальную форму для песен, да и тексты ритмичны и неплохи. В целом, его творчество доставляет удовольствие. А после него Ви достает родную акустику и лабает свое в углу за столом – поначалу один, затем с определенной аудиторией, все растущей день ото дня. В плане формы ему далеко до музыканта, играющего тут с мелкой сцены, но жара и смысловой нагрузки хватает с избытком. Джонни поет о войне, поет о лжи, об усталости и гневе. Его слова, его простая музыка находят отклик во многих сердцах.       Надо же, и сегодня его песни отозвались в душах… Он предпочел бы, конечно, обойтись интересом девок, но таков крест музыканта, хули.       - Так значит, не уважаешь свою страну и народ, щенок? – тот мужик, что покрупнее и постарше, ставит пивную кружку на стойку и лениво поднимает задницу с табурета. Военные нашивки, форменная куртка с оборванными рукавами, кобура, знакомый излом фанатизма на обветренном лице – Шестая улица. - Ссыкло ты, вот и все! Жетончики-то, небось, таскаешь, сучара?       - Сядь, чум. Я не обнуляю инвалидов, - Ви подмигивает девчонкам, готовится, убирает гитару в кофр, подсчитывает дружков патриота-любителя пива. Четверо. Все ли настоящие ветераны? Для начинающего соло есть шансы. - А ты глухой, если не слышал, о чем я тут пол вечера надрывался. Или, возможно, проблемы у тебя не с ушами, а с башкой. Тогда ситуация тяжелее, конечно. Соболезную, херли.       В глазах старшего ломается лед, он прет вперед с грацией танка. Сильверхенд, гибкий и изящный, хотя и уже достаточно мощный, легко уклоняется от двух ударов, отхватывает по почкам справа от второго соперника. Третий наваливается, доставая в лицо. Джонни налетает на стол, отталкивается ногой, оглушая противника, пытающегося взять его сзади в захват, о стену. Падает на колени сам под тяжестью обмякающего тела. Мужики, судя по всему, настоящие ветераны, не поддельные. Похоже, он-таки отхватит сегодня пизды. И вовсе не той, которой планировал.       Помощь приходит неожиданно в лице хайрастого пацана-музыканта, до этого безразлично цедившего пиво в углу за стойкой. Тот молча, хищно и сосредоточенно охуячивает одного из противников бутылкой по голове и прицельно лупит с ноги сзади под колено второго, заставляя взвыть.       Ви коротко кивает с благодарностью и поднимается на ноги. Пацан-гитарист не ограничивается оказанной помощью, жарко и весело присоединяется к творящемуся беспределу. Их двое против троих. Четвертый, ласково опиздяченный бутылкой, славно отдыхает на заплеванном полу. Молодость по итогу побеждает.       Через полчаса они сидят рядом на бордюре под беззвездным небом Найт-Сити, из бара их закономерно выперли за драку.       Джонни запрокидывает голову, стараясь унять носовое кровотечение.       - Керри, - хайрастый пацан с филиппинским хитроватым лицом вытирает запачканную своей кровью руку о джинсы и протягивает ладонь Джонни. Тот пожимает ее, не опуская головы.       - Джонни. Ты редкий чум, Кер, – хорош и в музыке, и в драке, - на миг Сильверхенд меняет положение и отхлебывает из бутылки, морщась.       - Да и ты неплох. Ну не отстой, во всяком случае, - ухмыляется Керри, стаскивает с головы бандану, проводя ею по разбитой губе, а потом протягивает ее Джонни. Тот косится, но принимает, прижимает к носу.       - И это говорит мне чум, слажавший как минимум восемь раз за вечер, не попадая в ноты, - голос Сильверхенда звучит гнусаво, Кер смеется.       - Охуеть какое ценное замечание от настоящего трехаккордного панка. Подлечишься? – из кармана джинсовой драной жилетки появляется пакетик с колесами. Джонни молча протягивает ладонь.       К ним возвращаются девчонки, отходившие, как и обычно, в туалет. Ночь обещает быть интересной и жаркой.       Ви выкинуло из сна одномоментно, ощущения были похожи на действие блокаторов, когда рокер возвращал ему тело. Только в этот раз не Сильверхенд был им, а сам наемник только что ощущал себя рокербоем. Молодым – моложе, чем сейчас был сам Ви, раскатанным, уничтоженным, упорно тащившим себя за шкирку из болота депрессии, горевшим ведущей его целью – сломать машину пропаганды и бесконечного пиздежа. Донести ебаную правду.       Сердце все еще стучало где-то в глотке, грудь жгло. Блять, да соло вывернуться хотелось наизнанку, лишь на миг заглянув в эти воспоминания. От мыслей Джонни, накрывавших его в расположении части в Мексике, накатывала такая запредельная ненависть и беспомощность, что Ви не знал куда себя девать – он физически задыхался, хрипел чужими яростью и горем, давился, разрывался на части.       Когда слева рядом блеснуло привычно и размыто голубым, наемник не глядя развернулся, наощупь вжался в горячее тело рокера, обхватил руками за шею и накрыл губами его рот. Сильверхенд с готовностью подался навстречу, моментально втянулся в жадный и горчащий поцелуй. Ви целовал его отчаянно, голодно, но в этот раз не причиняя боли. Гладил шею, пропускал мягкие пряди меж пальцев. Захлебывался от всепоглощающего желания защитить от всего мира, встать плечом к плечу, закрыть собой; от неподъемного горя осознания того, что для всего этого слишком поздно.       Рокербой прервал поцелуй, запрокинув голову, подставил под прикосновения губ шею, дыша тяжело и рвано, обхватил пальцами выбритый затылок соло.       Темнота вокруг раскалялась потихоньку, сгущалась, окутывая их знакомым вакуумом.       Отираясь пахом о бедро Джонни, Ви нащупал молнию штанов рокера, но тот поймал его руку, поднес к своему лицу и втянул пальцы в рот, вылизывая влажно, прикусывая фаланги, выдирая из наемника первый стон.       - Разденься, - Сильверхенд сам расстегнул свой ремень, гибко приподнял бедра, стягивая с себя узкие штаны, содрал майку. – Блять, да хватит пялиться! Иди сюда.       Соло едва успел скинуть домашние штаны, еще путаясь в ткани, как рокербой рванул его к себе, разворачивая спиной, жарко дыша в шею. Ожидая привычного укуса, Ви прикрыл глаза, но кожи его коснулся язык. Джонни крепко обнял его поперек груди, притискивая к себе всем телом, содрогаясь.       В этот раз безумие их плавилось, перетекая во что-то новое и незнакомое. Голод и желание слиться были такими же зудящими, но выражались иначе. Рокер был мучительно осторожен, растягивал соло долго, сжимал, гладил, прихватывал несильно кожу – и Ви чуть не ебанулся от этой будто нарочитой медлительности. Метался и стонал, взмокший, готовый умолять, а Сильверхенд только довольно и тихо ухмылялся ему в висок.       - Готов? – горячий выдох в только что вылизанное ухо чуть не вынес наемника, в какой-то момент показалось даже, что он кончит вот так вот просто. Пиздец, потрахались.       - Да-да-да-блять! ДА! – соло выгнулся навстречу, насаживаясь сам, и Джонни крепко сжал его бедра, застонал в голос. Только тогда сквозь туман оглушающего желания Ви осознал, что и сам рокер гулял почти по краю со всеми этими тягучими медленными ласками.       - Ви… - двигаясь непривычно скупо, толкаясь максимально глубоко короткими движениями, прижавшись почти вплотную, Сильверхенд дышал жадно и сбивчиво, стонал бессильно, и соло верил, что эту восхитительную новую муку просто невозможно выдержать. – Блять, Ви…       Так и не ускоряясь, оставаясь в том же изнывающем ритме, оба они кончили неожиданно, точно в тот момент, когда наемник решил, что именно сейчас он сойдет бесповоротно с ума. И долго еще лежали без сил, молча, крепко прижимаясь друг к другу, и слушая в темноте слившееся дыхание.       Больше снов сегодня Ви не снилось.