синяки на арках рёбер

— О, Джемин, привет. Донхёк заходит в аудиторию, где сидел один Джемин, рисуя какие-то узоры в чистой тетради, пока музыка в беспроводных наушниках играла на полную. — Хей, ты не слышишь меня, да? — парень останавливается прямо возле парты На, загораживая ему свет. Тот снимает один наушник, кидая вопросительный взгляд на Донхёка. — Что-то случилось? — Джемин откладывает чёрную ручку, и она катится по столу, пытаясь сбежать на холодную плитку. Но её план с треском проваливается, когда Хёк ловит ручку одной рукой, а после рассматривает пару секунд, прежде, чем положить вновь на стол. — Я просто поздоровался, — ярко улыбаясь, ответил парень. Вообще, Донхёк всегда улыбался. Даже Джемин заметил это, за столь короткое общение. Ли, как маленькое солнце в этой тёмной аудитории — освещает всё на своём пути яркой улыбкой. Обычно, такие люди у На вызывают неприязнь. Но Донхёк, даже несмотря на то, что случилось на той вечеринке, располагал к себе. И не только Джемина. "Есть в нём что-то особенное." — размышляет На, снова пропуская слова парня мимо ушей. — Да что ж такое, ты опять меня не слышишь? — Донхёк деловито руки на груди складывает и губы надувает, от чего Джемин смеётся непроизвольно. — Ничего смешного! — возмущается тихо, а после улыбается снова. — Ладно, лучше расскажи что там с моим "действием". Я что-то не вижу, чтобы вы приступили к его выполнению. Вы только грызётесь, как кошка с собакой. — Ну раз на то пошло, то я кот, — отвечает На, возвращаясь к рисованию бессмысленных узоров на полях тетради, тем самым ясно давая понять, что он совсем не горит желанием говорить об этом. — Кот он, — Хёк поджимает губы, рассматривая линии, что выходят из-под руки парня. — Ты какой-то не разговорчивый, тебя и не достанешь. А если достанешь, то боюсь, я без зубов останусь. Говорят с тобой шутки плохи, — он отходит ближе к окну, выглядывает что-то в тёмных тучах, а после краем глаза смотрит на Джемина. — Ненавижу слухи. ;; Разговоры студентов, стоящих в коридоре, смешивались в неразборчивый шум. Поэтому Джемин надевает наушники, полностью окунаясь в свой мир. Голова болит. Виски противно ноют, ритмично пульсируя. Эта боль медленно расползается по всему телу, от чего хочется упасть прямо здесь, в этом университете, и просто лежать как можно дольше, пока это ужасное чувство полностью не растворится в каждой клеточке тела. Парень направляется в туалет, дабы сполоснуть уставшее лицо прохладной водой. Обычно это помогает. И людей там не так много. Подходя, он убавляет громкость, убирая один наушник в белый кейс и поправляя лямку рюкзака, что успела сползти ближе к локтю. — Блять, опять ты здесь, — Джемин закатывает глаза, когда видит Джено возле белоснежной раковины. — Выйди отсюда, мне нужно к раковине, — продолжает, одной рукой надавливая на пульсирующий висок. — Ты опять указываешь что мне делать? — Ли разворачивается к парню, опираясь на светлую стену. — А я возьму и не выйду, — он скрещивает руки на груди, смотря исподлобья. — Я сказал тебе выйти — значит ты должен взять и выйти, — тяжело ворча языком, отвечает Джемин и раздражается с каждым новым словом парня напротив всё сильнее. — Ты сейчас нарываешься, — Джено идёт на Джемина, и тот пятится назад, оказываясь у стены. — Лучше заткнись и делай свои дела в этом грёбанном туалете, — басит он, раздувая ноздри. — А то что? Я должен бояться такого умника, как ты? — Джемин оглядывается по сторонам, понимая, что некоторые студенты смотрят на них, как в кино, только попкорна не хватает для колорита. — Типа крутой такой? Ну раз крутой, то почему же дважды получал в табло от меня? — через чур уверенно и с гордостью заявляет он, пока голова раскалывается на мелкие кусочки. — Не думаешь, что история повторяется вновь? — Не думаю. Джено хватает Джемина за воротник, как и в прошлый раз и сразу же бьёт по скуле, не жалея силы, что парень ватным становится, как плюшевая игрушка. Но для Ли, скорее, как груша для битья. Кажется, что вся ярость, которая копилась в парне сейчас выходит наружу таким образом. Он слышит, как за спиной разговоры замолкают, и теперь все смотрят на них двоих. Джемин шипит громко, сквозь стиснутые зубы, когда в ушах звенит, словно вой сирен. Он пытается переступить через боль и ударить в ответ, но чувствует несколько ударов по рёбрам. Воздуха внутри становится катастрофически мало, как бы На не пытался ухватить его ртом, тот упрямо отказывался поступать в организм. Джено наносит удары в живот вновь и вновь, пока Джемин пополам не складывается, медленно скатываясь по стене на ледяной пол. — Не похоже, что вы встречаетесь, — замечает кто-то из толпы однокурсников, пока Джемин за рёбра хватается, пытаясь подняться на ноги и чувствует, как каждое движение отдаётся болью по всему телу. — Бьёт — значит любит, — отвечает Джено, сам не понимая кому, сглатывая вязкую слюну. Он вновь хватает парня за воротник, заставляя его быть на одном уровне с Ли. Джено смотрит на его лицо и замечает большую царапину возле скулы, что совсем чуть-чуть кровоточит. Джемин дышит тяжело, и Джено чувствует, как медленно поднимается и опускается его грудь. Он краем глаза видит, как некоторые студенты снимают всё происходящее на телефон. Джено решает продолжить шоу. Парень приближается непозволительно близко к лицу Джемина. Опаляет его щёки до безумия горячим дыханием, что прожигает насквозь. Он медленно касается своими сухими губами мягких джеминовых, прикусывая нижнюю. А На будто больше не контролирует своё тело, и не находит в себе сил, чтобы оттолкнуть Джено, лишь мычит в губы парню от целого ассорти из чувств. Безусловно, это действие Джено не значило ничего и не вызывало у него самого никаких эмоций. Это просто шоу, которое совсем скоро закончится, и настанет время опустить занавес, а зрителям расходиться. Ли отстраняется от Джемина, когда в его лёгких заканчивается кислород. Он отпускает его воротник и На моментально падает на пол, смотря на Джено снизу вверх мутными глазами. И тот рассматривает его в ответ буквально несколько секунд, а после наклоняется и шепчет на ухо: — 1:2. Но счёт недолго будет в твою пользу, если ты будешь также вести себя. ;; Джено покидает территорию университета, когда фонари зажигаются один за одним, освещая тёмный город. Он распутывает дешёвые наушники, что неаккуратно сложил в карман толстовки ещё перед началом занятий в университете. Включает спокойную песню, прибавляя громкость до максимума, шагая в такт мелодии. Ли поднимает голову вверх, к звёздному куполу, когда чувствует несколько капель на своём лице. Капля за каплей, и уже через пару минут ливень стучит по земле, моментально собираясь в лужи, что смешиваются с грязью, приобретая неприятный оттенок. Парень прибавляет шагу, переходя на бег. Зонта у него с собой не было, и его целью стало: "добежать до ближайшей крыши и не промокнуть до нитки", потому что перспектива заболеть от ледяного дождя Джено совсем не устраивала. Он натягивает капюшон, словно он мог защитить от этой внешней угрозы для здоровья, а уже через несколько минут на горизонте виднелась нужная остановка. Джемин сидел в самом углу этой остановки, смотря вперед, кажется даже не моргая. — Что ты здесь забыл? Обычно же на такси катаешься, — ворчит Ли, смотря на парня, что выглядел полностью сухим, значит он сидит здесь давно и не попал под дождь. Ответа не следует, и Джено этому значения не придает. Он садиться не так далеко от Джемина, открывая расписания автобусов, выискивая глазами нужный ему. И найдя, вслух проговаривает его номер неосознанно, а после вновь прячет связку наушников в карман. — Сидим как парочка, которая поссорилась из-за какой-нибудь мелочи, — шепчет Ли после долгого молчания. Его голос сливается с шумом дождя, но эта фраза чётко долетает до Джемина. — Это неудивительно. Мы же должны выглядеть как парочка. Таково действие, — с такой же интонацией отвечает На. — Значит, мы неплохо справляемся, поздравляю. — Зачем ты вообще на это согласился? — на выдохе говорит Джено, накрывая лицо своими сухими ладонями. — Зачем я на это согласился...? — Я не хотел показаться характерным мудаком, — отвечает Джемин негромко и поджимает губы в тонкую линию, а глазами пытается уцепится за что-нибудь, однако его взгляд продолжает гулять по шумной улице. — Не хотел показаться тем, кем являешься на самом деле? — Ли усмехается, как от дешёвого анекдота. — Ты характерный мудак. — Заткнись, — цокает парень, закатывая глаза. — Тебе откуда знать, кем я являюсь? — Я же вижу, как ты себя ведёшь, — Джено кладёт руки себе на колени, краем глаза наблюдая за Джемином. — И ведёшь ты себя, как мудак. И На не отвечает ничего, лишь опускает взгляд куда-то вниз, будто ребёнок, которого мать ругает за очередную двойку. Он бы мог возразить, нагрубить в ответ, как обычно, это делает, но этим парень только подтвердит слова Джено. Тишину между ними разрывает гул автомобилей, что несутся по своим делам. Джемин чешет затылок, выдыхая шумно. И на самом деле, он хочет сказать хоть что-то, даже приоткрывает рот, но звука так и не следует. В его голове не рожается мысль, что была бы достойна озвучивания, несмотря на то, что мыслей действительно много и они крутятся в сознании ураганом. И ведь Джено прав. — Да, я мудак, — тихо шепчет Джемин, продолжая сверлить дыру в своих чёрных кедах, пока остатки совести разгрызают черепную коробку, как грызуны. Ли сначала кажется, что ему послышалось, но стоит взглянуть на парня ещё раз, что выглядит, как сдутый гелиевый шарик после праздников, и сомнений не остается, что со слухом у Джено все в порядке. Он привык видеть Джемина уверенным, с яростным огнём в глазах. Но никак не поникшим и опустошенным, словно бокал кого-нибудь вина. Будто его подменили. — Погоди, что? — Джено разворачивается к нему лицом, рассматривая его столь непривычный вид. — С чего это ты вдруг соглашаешься со мной? Да ещё и в таком контексте? Джемин продолжает молчать, совсем не обращая внимания на Ли, будто и не слышит. Только сейчас в его голове что-то щелкает, как выключатель, и он осознаёт, что не должен себя так вести. Его так не воспитывали. Он не должен выглядеть слабым. Не должен показывать того себя, что всю жизнь прячется под костюмом грубого, циничного парня. — Ты в порядке? — Джено щелкает пальцами недалеко от лица Джемина. Несмотря на жгучую неприязнь к этому парню, он не может просто промолчать или уйти прочь. — Эй, скажи хоть что-нибудь, — Ли понимает, что скорее всего, вновь лезет, куда не следует, но что-то внутри, под теми самыми арками рёбер, украшенными яркими синяками, кричит, что он должен остаться здесь. Автобус тормозит возле остановки, не заглушая мотор. Двери раскрываются с характерным звуком, и несколько людей выходят на улицу, тут же раскрывая свои зонты, разбегаясь в разные стороны, как насекомые от резкого включения света. Машина ещё около минуты стоит на месте, ожидая, что кто-то зайдёт внутрь. И Джено мог бы зайти и поехать домой. Но он продолжает сидеть недалеко от Джемина, делая вид, что этот автобус ему ничем не может помочь. Двери закрываются, и автобус уезжает прочь. — Нет. Не в порядке, — спокойно заявляет Джемин, наконец отрывая взгляд от сырого, глянцевого асфальта. — Почему тебе не похуй? Почему ты не уехал на своём автобусе? Почему ты спрашиваешь меня о чём-то? — он продолжает безэмоционально, будто все положительные чувства выкачали из него огромным насосом. — Я же противен тебе, я знаю. Я моральный урод, который не заслуживает никакой поддержки, — На смотрит в сторону Джено нечитаемо, бесцветно, пусто, моргая медленно. — Почему тебе не похуй? — Каким бы уёбком ты не был, ты живой человек, который хочет быть не просто выслушанным, а услышанным, — Джено начинает медленно, на вдохе, продолжая сразу же. — И если ты сам признаешь свои косяки, и тот факт, что ты редкостный мудак, то почему не исправишь это в себе? Джемин усмехается почти незаметно, пытаясь натянуть вверх уголки сухих губ. На секунду кажется, что он разговаривает со старым другом, с которым тесно общался в детстве, но после, что-то случилось и разошлись по разные стороны. Но это всего лишь на секунду. И На должен сейчас сказать что-то едкое, как делает это постоянно, но так хочется элементарно поговорить, как те друзья детства. И у него сейчас есть такая возможность. Самое главное — не упустить её и ничего не испортить. — Я привык к такому себе, — решается парень. — Точнее, такого меня так воспитали. Понимаешь ли, я всегда, всю сознательную жизнь жил по двум правилам, которые каждый грёбанный день мне повторял отец. И эти правила стали для меня как заповеди, пойти против которых, я не имел права. — и Джемин знает, что говорит лишнее, что прямо сейчас он нарушает эти же заповеди, что нужно закрыть свой рот прямо сейчас и уйти куда-нибудь подальше, и желательно, больше никогда не разговаривая ни о чём с Ли Джено. Но он не останавливает себя. Он продолжает. — Унижай, либо будешь унижен. Властвуй, и будешь у власти. Я слышу это каждый день и я так устал от этих слов. Они бесконечно летают над ухом, как назойливый комар, которого рука не поднимется прихлопнуть, — останавливается на секунду. — Но я не могу ослушаться. Ради семьи и своего же будущего. В воздухе вновь повисает тонкая тишина, пока эти двое думают о сказанном. — Так интересно получается, — Джено паузу делает короткую. — Ты рассказываешь это именно мне, а не своим дружкам, с которыми ты пиздил того парня, — Ли говорит это не с целью задеть. Просто факт. Джемина будто мелкой волной тока пробивает, вперемешку с несвойственным волнением. Он мысленно бьёт себя по лицу со всей силы, прям как Джено возле туалета, за каждое сказанное слово. За то, что позволил заглянуть кому-то за его шторы. Этого не должно было случиться. — Если честно, я предполагал, что у тебя что-то происходит в семье или что-то в этом роде, потому что на ровном месте, люди себя не ведут так, — Джено говорит размеренно, негромко, словно успокаивая, оставляя неприязнь позади. Сейчас он разговаривает не со студентом На Джемином, характер которого, тяжелее камня. Он разговаривает с Джемином, с обычным парнем, которого что-то искренне тревожит. — В целом, это многое объясняет. Но если говорить на чистоту, то я совсем не понимаю логики твоего отца. Зачем кого-то унижать? — вопрос, скорее, риторический, но после него он молчит пару секунд и продолжает с новой силой. — Тогда я придумываю новое правило, которое работает по такому же принципу. Уважай, и будешь уважаем, — гордо заявляет Джено, смотря на реакцию Джемина. — Что думаешь? — Даже не знаю, — На сталкивался взглядом с ним, стараясь улыбнуться, и в это время к остановке подъезжает ещё один автобус, освещая яркими фарами пустую улицу и слепит уставшие глаза. — Это последний автобус. Ты уезжаешь? — Пусть едет без меня, — тут же отвечает Ли, наблюдая как тот плавно отъезжает от остановки, скрываясь в темноте. — Ты так и не ответил, что думаешь? — Джено, тебе нужно домой, а мне не нужно было это рассказывать, поэтому давай всё забудем и просто разбежимся? — спрашивает Джемин, хотя на самом деле не хочет разбегаться, не хочет идти домой, не хочет больше держать все мысли в себе. — Мы оба никому ничего не должны, успокойся, ладно? — бодро заявил Ли, поправляя капюшон на своей толстовке. — Забудь, хотя бы на этот вечер, весь пиздец, который происходит между нами. Думаю, тебе сейчас стоит выговориться, — продолжает он мягко, аккуратно, пытаясь показать положительный настрой. Джемин набирает в грудь больше воздуха, чувствуя, как на плечах появляются ангел и демон: один из них кричит, чтобы На вновь надел привычную маску и продолжал играть это шоу, а второй советует открыть хотя бы часть собственной души, высказаться, потому что такая возможность вряд ли выпадает ещё хоть раз. Только вот сам Джемин понятия не имеет, кто из них ангел, а кто демон, но он слушается второго, начиная диалог. — Я даже не знаю, что сказать и с чего начать, — он хрустит костяшками, а после перебирает край джинсовки. — Моя семья богатая. И этим уже многое сказано. Родители с детства говорили, что нельзя никого подпускать к себе, ни к кому не привязываться, мол так проще будет по жизни. Поэтому тех, кого ты назвал "дружками", мне вовсе не друзья, — Джемин собирает торнадо из мыслей в одну кучу, и через минуту продолжает говорить, изредка посматривая на Джено, что увлечённо слушает. Непривычно. — Я элементарно не умею общаться с людьми нормально, сколько бы не пытался, — На чувствует неприятный узел воспоминаний в своем сознании, от чего мыслить тяжелее становится. — Я так ничтожен. Я привык получать всё, что захочу, кроме людей рядом. Поэтому я, блять, такой, решающий все проблемы кулаками. — Так, — Джено замечает, как парень тускнеет ещё сильнее. Сейчас он здесь, чтобы не дать ему потускнуть окончательно. — Это не ты ничтожен, а тот, кто сделал тебя таким. Прости, но твои родители поступили максимально неправильно, навязывая тебе то, что сделало из тебя асоциального человека. Ты наоборот, молодец, что несмотря на все фразы отца и матери, нашёл косяки в воспитании и понимаешь, что поступаешь неправильно. И ты это осознаешь, значит не всё потеряно, понимаешь. И, чёрт, если твоя жизнь не клеится так, как тебе хочется, то забей на этот клей. Бей гвоздями или возьми изоленту на крайний случай. Дождь прекращает стучать по асфальту, машин становится всё меньше, и вокруг воцаряется тишина, разбиваемая лишь учащённым сердцебиением обоих парней на пустой остановке. Постепенно спокойствие окутывает всё тело, словно тонкое одеяло, позволяя чувствовать себя максимально комфортно. — Ты опять залез не в своё дело, Джено, но сегодня я благодарен тебе за это, — Джемин разворачивается к нему лицом. — Спасибо. — Эй-эй, не стоит благодарить, всё в порядке, — отмахивается Ли, и улыбается слабо, сам того не замечая. — Кстати, скоро твой автобус приедет? Как ты домой будешь добираться? — Тебе не терпится, чтобы я поскорей уехал? — Джемин ловит улыбку в ответ, отводя взор в сторону и склоняя голову на бок. — Не приедет уже. Последний уехал еще до того, как начался дождь. — Ну раз наши автобусы уехали, то можем пройтись пешком, — Джено встаёт со своего места, медленно подтягиваясь. — Пошли. Ты далеко живёшь? — Ну не прям далеко, — он чешет затылок, поднимаясь неохотно. Джено в ответ молчит многозначительно, осматриваясь вокруг, прикидывая ориентировочно в какую сторону нужно Джемину. А после недолгой тишины говорит: — Знаешь, при другом раскладе, я бы сказал, что ты неплохо целуешься.