Вернуться в прошлое нельзя, Но помнить буду постоянно Свои горящие глаза, Ведь их лишился слишком рано
Pov Виктория
Обычно человек запоминает происходящие с ним события начиная с трёхлетнего возраста. Однако, не каждый может назвать своё первое воспоминание. Какое же моё? Я сижу на балконе и отчаянно стучу в дверь. Плачу и кричу, пытаясь позвать маму и извиниться за шалость. Но кривоватые, совсем недавно выученные слова тонут в раскатах грома, заставляющих меня падать на холодный пол, закрывая руками голову. Кажется, что балкон вот-вот обрушится из-за них. Молнии будто хотят достать меня и наказать ещё более жестоко. И хотя их недолгий свет может развеять мой страх темноты, показав, что руль старого отцовского велосипеда — вовсе не голова рогатого монстра, а листья искусственного цветка — не лапы чудовищ, я зажмуриваюсь от каждой вспышки. И снова зову мамочку… До этого момента — в памяти пустота. Он врезался в моё сознание очень глубоко, и воспоминание о нём каждый раз является мне отрывком чрезвычайно детализированного фильма. Будто меня и сейчас окружает темнота, сочащаяся изо всех углов маленького балкона, холод, исходящий от плитки на полу, да и от остальных предметов, похожих в темноте чудищ из кошмаров, тоже; я всё ещё чувствую страх, внушаемый мне грозой, и сильное чувство вины за какой-то проступок. И кажется, что это всё заслуженно. Сейчас уже не помню, что я сделала, но мою мать это так разозлило, что заперла меня на балконе и ушла из дома на несколько часов. Порой мне снится этот балкон. Во сне я пытаюсь выйти, но дверь каждый раз оказывается заперта.***
Но другие события моего детства до школы я не могу описать настолько детально. Они обернулись для меня обрывками сна, тёплого, успокающего, этакого безопасного крошечного островка среди ревущего шторма других воспоминаний. Я помню себя маленькой, любопытной девочкой, постоянно задающей взрослым и самой себе вопросы, и ищущей на них ответы. Проводящей всё время в исследованиях окружающего её мира, научившейся читать в два с половиной года, изучающей научную литературу, но не брезгающей и сказочной. Покоряющей иные миры, учащейся магии. Но и эти капли счастья что-то отравляет. Чувство вины. Теперь я ребёнок, терпящий побои от родителей и их обвинения буквально во всём. Даже лёгкая шалости жестоко карается, любое поведение, раздражающее маму или отца ведёт к оскорблениям и очередным синеватым следам на коже, дорожкам слёз на уже впавших щеках. И всё равно мама и папа самые лучшие. Я дарю им лучшие рисунки, стараюсь радовать и слушаться, хоть угодить им практически невозможно. Потому что очень сильно люблю их и виню себя в каждом грубом по их мнению слове, в недостаточно хорошем поведении. Я готова дарить им всё своё тепло, даже если есть риск замёрзнуть самой. Но именно в этой способности любить наивно, без страха и есть счастье. Мир в моих глазах огромен и прекрасен, а у меня, пусть и «непослушной», «тупой» и «бесполезной», ещё вся жизнь впереди. Я обязательно исправлюсь и сделаю всю вселённую счастливой. Но что же заставило эту сильную любовь к миру и людям угаснуть?