К звёздам!

Хельга отчаянно пыталась сэкономить. Я долго доказывала ей, что не могу записать альбом с первой попытки, чего она настойчиво требовала. В результате Йегер придумала… почти мошенническую схему. Перед тем как приступить к работе, каждый нанятый музыкант должен пройти со мной собеседование. Вернее, записать часть мелодий бесплатно под видом собеседования. А оплатим мы только то, что они сыграют после заключения контракта. Мне пришлось согласиться. Бюджет альбома все-таки не резиновый… И студия, кстати, тоже! А на прослушивание пришли человек пятьдесят. — Пускать их ко мне по-одному. — мы с Хельгой заперлись в комнате звукозаписи. Если бы не шумоизоляция на стенах, нам был бы слышен гул толкающейся толпы. Тяжёлое дыхание (духота там, наверное, страшная), споры о том, кто пойдёт первым, топот, сумбурные репетиции… Как хорошо, что я пришла первой, и мне не пришлось протискиваться сквозь них… Дверь приоткрылась. Первый ввалился в комнату. Остальные, пытаясь на меня поглазеть, чуть друг-друга не передавили. — Здравствуйте… — паренёк лет двадцати нервно пригладил тёмные волосы и с трудом сглотнул. Сел напротив меня, в кресло, к которому был направлен микрофон, и вынул из чехла скрипку. Хельга отошла от двери и села за стол рядом со мной. — Вот. — я протянула музыканту пачку листов с нотами. Первая версия альбома, сыгранная мною на виолончели. К концу работы изменится до неузнаваемости. — Ага… — его руки дрогнули, и бумага с шелестом раздетелась по полу. — Ох, простите… — кинулся подбирать её. — Ничего, только побыстрее, пожалуйста. — раздражает… Мне ещё с полусотней таких общаться. Ну почему нельзя провести собеседование без болтовни? — У нас там ещё очередь. — да что он так трясётся? Его пугает мой вид? Да, возможно я сильно изменилась после последней фотосессии. Причёска стала строже, ногти — длиннее. Глаза впали, нос ещё заострился из-за потери веса. Зато я исправила осанку и больше не сутулюсь. Нет… Такая внешность не должна пугать моих фанатов. Дело в другом: парень сильно уважает меня как композитора и исполнителя. Может, от моих слов зависит его карьера? «Прекрасно, мы будем сотрудничать!» — он на вершине мира. «Бездарность, не пишите мне никогда!» — и скрипка летит в мусорку. Ну… Постараюсь сильно на него не рявкать. Юноша собрал ноты, положил стопку листов на подставку перед собой. Прижал скрипку к шее, заиграл, и мелодия задрожала под смычком. Нет… В первом треке такое исполнение не уместно. Он монотонный и скучный, почти не получающий развития… …Как скучный город, заросший однообразными домами. Как его жители, поглощённые обыденностью. Вот они снуют по пыльным улицам в полудрёме, изо дня в день повторяют привычные действия. Сплетничают. Говорят про… сломавшуюся пару недель назад ставню соседки. Ничего интереснее здесь просто не происходит. Даже погода не меняется: серая, облачная. Но вторая песня начинается с голоса и тревожных мотивов, заглушивших тему первой. В городе оказалась незнакомка. И сильно напугала местных своим видом… — Простите, но нет. — оборвала я скрипача, и тот вздрогнул. — Этот фрагмент вы играть не будете… — как сложно сохранять дружелюбный тон. — Откройте пятую страницу. — там героиня как раз волнуется, и такое дребезжащее звучание правильно передаст её чувства. И вышло неплохо. Но вариант не окончательный — возможно, я найду версию получше. Второй «кандидат» тоже взволнован. Но не дёргается, в отличие от предыдущего. Наоборот: он сел на стул и завис, не в состоянии даже дудку из футляра достать. И дыхание зачем-то задержал. Наши взгляды пересеклись. И чего он так глаза выпучил? За моей спиной, наверное, болтается призрак… Повисла неловкая тишина. Такая, что я уловила лёгкий писк техники. Но продлилось это пол секунды: Хельга с громким хрустом открыла пачку сушёных кальмаров. А потом раздался щелчок. Сфоткал меня, гадёныш! Лицо флейтиста (или папарацци?) скривила нелепая, смущённая улыбка. Да я его сейчас… Где мой зонт?! Нет, Вики, успокойся. Он запишет видео и сольёт в интернет. Тогда альбом никто не купит… Делаю максимально сердитое лицо: напрягаю мышцы лба и скул, морщу нос. Продолжаю смотреть в его испуганные глаза, не моргая. Беру со стола мобильный и молча фотографирую покрасневшую, потную рожу парня. — Я удалю фото… — неловко мямлит он. — Будьте так любезны. Следующий. Хельга хихикает: — Мощно ты его! — Мне что, досмотр проводить? — я оценила двоих из пятидесяти и уже адски устала. А если все будет такими же… бесполезными? Я впустую потрачу время. Как же бесят люди… Нет, я и раньше встречалась с музыкантами, от которых не могла добиться нужного результата и которых увольняла. Но мне хотя бы не приходилось с ними общаться. Я получала готовый результат и вносила правки, а не следила за процессом. Сейчас же это выглядит, как грёбаный экзамен. Они нервничают и ничего не могут! А мне трудно сдерживать раздражение… — Следующий… — повторяет Хельга, высовываясь в коридор. — Только по одному. — Вики. — поворачивается ко мне. — Тут говорят, что только готовы выступить только дуэтом. А давайте целый оркестр сюда притащим! Но с другой стороны… У каждого музыканта свой подход к творчеству. Может, друг без друга они бездари, а вдвоём выдадут мне шедевр? — Ладно, запускай. Две девушки. Одна одета во всё синее, вторая — в красное. Сразу вспоминается «Матрица»: «Какую выберешь?» Красная, громко стуча туфлями на огромных платформах, прошагала к стулу, э-эхнув плюхнулась на него, потом разгладила пышную юбку и аккуратно положила на колени блестящий футляр с флейтой. Синяя мягко выплыла на центр комнаты. Поправила волосы, собранные в два пучка, и вытащила из маленькой сумочки калимбу. Обе они как из аниме вышли: платья в стиле лолиты, яркий макияж, повязочка на глазу у Синей… Я уже где-то их видела. — Я Марико! — Красная качается на стуле. Ее длинные толстые косы скользнули по полу, и девушка, недовольно фыркнув, подняла их и закинула на плечи. — На флейте играю. — улыбается. У неё крупные, кривые зубы, и их больше, чем тридцать два. Поэтому щёки выглядят по-хомячьи большими. Но Марико этого не скрывает. Напротив — в образе на зубах сделан акцент: на розовых бантиках и поясе — искусственные, но очень реалистичные коренные. А в платформах туфель так вообще вырезаны клыкастые улыбки. Щас ка-ак набросятся… — А я, — спокойно говорит Синяя, и её голос, высокий и чуть сиплый, падает почти до баса: — Дерек. — То есть передо мной не девушка. Вот уж подловил… Сразу вспоминаю Эри. Он тоже использовал разные тембры голоса и носил платья… Только вот, у его они были совсем не броские. А у Дерека — ярко-голубое со светлыми оборками и крупными цветками, названия которых я не знаю. В таком только на показы мод ходить. — Рада знакомству… — А братик ваш большущий фанат. — выпалила вдруг Красная. — Он пластинку у вас покупал. И автограф хочет. — взгляд Марико даже не бегающий, а какой-то трясущийся. Она ни на чём не может сфокусироваться. — Ну да… — парень мягко взялся за спинку стула, остановив качающуюся сестру. — Вы же не против? — подмигнул мне. Или моргнул? Судя по соблазняющей улыбке — первое. И почему мне кажется, что он сейчас залезет мне на стол и разденется? Неловко… — Давайте с альбомом разберёмся. Расписаться я всегда успею… Хельга, отдай юноше своё кресло. — Э? — Хельга отреагировала на парня в платье с куда большим удивлением. Бедняжка. Наверное, ей среди нас, фриков, так же неловко, как мне в кругу обычных людей. — Ничего, постоишь. И убери от меня своих кальмаров, воняют! — на самом деле, я только по этой причине решила выгнать её из-за стола. Ну невозможно сидеть рядом! Йегер, недовольно бурча, подтолкнула кресло к Дереку. Какие у него скрипучие колёса… Можно использовать этот звук в альбоме. — Благодарю. — он осторожно сел, положив ногу на ногу. Острые колени. У него явно недобор веса. — А чего играть нужно? — Марико не сидится на месте. Она то качается, то болтает ногами, а теперь моргает, как будто в такт мелодии. Я вот иногда воспроизвожу песни в своей голове. Даже без плеера могу музыку слушать. Интересно, под что она моргает? Забавная такая… — Вот. — даю каждому по листку с нотами. — Начнём с чего покороче. — я сразу поняла, какой фрагмент должен быть сыгран на флейте. А вот калимба, не факт что подойдёт к чему-то. Сейчас пойму, нужна ли она. — В том альбоме вы были принцессой. А теперь кто? — Марико болтливая. И немного похожа на ребёнка. Странно, но меня это совсем не бесит. Наверное, потому что она… — Теперь ведьма. — Круто, а я вампир! Гы. — лыбится во весь рот. Действительно, ужасные зубы. Все разного размера и кривые, а в некоторых местах растут по два в ряд. Но эта улыбка милая. Настоящая. Я и с ровными зубами так красиво улыбнуться не смогу. Почему-то вспомнился один эпизод… /Мне пять лет. Я выбегаю на площадку и вижу возящихся около деревянного детского домика девочек. Какие они красивые. В блестящих пёстрых платьях, с полупрозрачными крыльями, отбрасывающими на землю цветные тени. Веселящаяся, смеющаяся клумба. Я тоже хотела себе крылышки. Сиреневые или розовые. Но мама не купила, потому что я наказана. За то, что я плохая. Я попыталась сделать крылья из бумаги. Вышло криво и некрасиво. Зато получилась чёрная ведьминская шляпа. Ведьмы тоже плохие. Значит эта роль мне подходит. — Привет, девочки. — с ними не общалась. Меня не звали в игру, а самой попроситься смелости не хватало. Но как приятно было смотреть на них со стороны и воображать себе такую же весёлую компанию друзей. — Можно с вами? — А ты кто? — я думала, что такой холодный взгляд бывает только у взрослых. Теперь вижу, что у моих ровесников столько же презрения и раздражения в глазах. — Ведьма. — уродливая ведьма. Тупая, неудачливая ведьма, которая всё портит. Которую должны победить прекрасные феи. — Давайте играть, что мы сражаемся. — Хорошо. — у главной феи широкая, кривая улыбка. Много зубов отсутствует. Крутая она, скоро коренные вырастут. А у меня даже не шатаются. Хотя, какая разница. Я плохо себя вела. Я ведьма. Мне зубная фея ничего не подарит. — Я фея цветов. — и в меня летит куча пыльных листьев. — Защищайся, фея! — а как мне использовать черную магию? Я не умею делать плохое намеренно. Оно как-то само выходит. — Ты играть будешь, или нет?! — феи бегают вокруг меня, и их голоса звенят в голове: — У тебя такой дурацкий колпак! Тебе не купили нормальный? — Тебя, значит, мама не любит! — Оно и понятно, ведьм никто не любит! — А я фея земли! — и мне в глаза летит песок. Больно! Ничего не вижу… — Ведьма повержена! — Ура! — Ура! Молодец фея земли! — Эй! — голос главной феи. — Не хвалите её! По сюжету главная фея должна всех победить! Потому что она самая сильная! А другие должны ей восхищаться! Заново, заново! Ведьма, ты где? Ну-ка вставай. — я попыталась отползти, чтобы протереть глаза. Темнота ушла, остались только мутные слёзы и расплывчатый свет. Чувствую толчок в спину. Меня пнули ногой. Больно. Ещё и лицом о землю ударилась. — Вот так! Ведьма побеждена главной феей! Плохая ведьма! Плохие ведьмы должны быть уничтожены! Я согласна. / А теперь моя цель — доказать, что «ведьма» это не плохо. «Ведьма» тоже может быть прекрасной. Марико же не смотрит на неё с отвращением, почему должна я? — Ладно, давайте начнём прослушивание. На душные улицы ворвался ветер: всколыхнул серые занавески на окнах, поднял пыль и засохшие листья с дорог. Сонливость скучного города как сдуло: все встрепенулись и устремили взгляды на распахнувшиеся ворота, в которые сочился сиреневатый свет. На площади появилась девушка в острой широкополой шляпе, расшитой птичьими черепами, в чёрном платье, шлейф которого медленно волочился за ней по земле. Но к нему не липла грязь, и жители поняли: это колдовство. К слову, ателье уже сшило мне этот наряд. Теперь я в поисках места для фотосессии. Но толпе было всё равно. Она хотела было окружить девушку большой волной, но испугалась и расступилась. Кто-то поднял с земли камень и бросил в колдунью, что подхватили и остальные. В воздухе засвистели палки и комья земли, ведьма метнулась вперёд, прикрывая лицо руками. Она бежала главной улице, минуя громоздкие шаткие дома, осуждающе скрипящие ей вслед, пытаясь не слушать сводящий с ума, нагоняющий её рокот. Люди держались на расстоянии. Одна только мысль о приближении к девушке вводила их в леденящий ужас, поэтому они нападали издалека. Взгляд ведьмы уловил блеск вил. Потом её обдал жар, и город утоп в красноватом свете. От дыма защипало глаза. Толпа с факелами нагоняла. «А если они случайно подожгут лес?» — его чёрные кроны уже приближались. С губ ведьмы шёпотом сорвалось заклинание. Она не хотела использовать его раньше, боясь навредить людям, но выхода не было. Небо дрогнуло, и в землю ударила ветвистая молния. Пятно на выжженной брусчатке отделило колдунью от ещё сильнее взвившейся толпы, и она, развеяв едкий дым взмахом плаща, бросилась прочь… Хм… А парень неплох. Да что там, я никогда не слышала такой гармоничной и точной игры! Даже длиннющие ногти с кучей стразов ему не мешают. Только вот данному эпизоду такая игра не подходит. Слишком мелодично. Попробую поставить калимбу в середину альбома… Марико же порой не попадает ноты, и дует в флейту слишком сильно. Ужасно режет слух. Прямо как свистящие в воздухе камни. С «дрожащей» скрипкой сочтётся идеально. — Я думаю… — хочу сказать, что приняла их на запись. Хельга намекающе сжимает хрустящую пачку кальмаров. Точно… Мы же должны заставить их работать бесплатно. Чёрт, это гадко. Но деньги нужны. — Запишите, пожалуйста, ещё несколько фрагментов. Я, наверное, вас возьму, но нужно уточнить кое что… — Спасибо! — глаз Дерека благодарно блестнул, и его кокетливый тон стал восторженно радостным. Потом юноша, смутившись, сдержал расползшуюся улыбку, и снова сделал томное лицо: приопустил веки и разомкнул пухлые губы, выкрашенные глянцевой синей помадой. Утончённый и такой хрупкий… Как цветок. Только тронь и стебель переломится, а лепестки отпадут. Марико тоже худая и маленькая. Но присутствует в её фигуре какая-то плавность, контрастирующая с дёрганными движениями. Это придаёт её силуэту надёжность. — Хорошо. Давайте, пока, следующих участников пустим, потом я вас позову. Дайте, ваши номера, пожалуйста. Номер у них один. И очень красивый, состоящий из одних троек. Купленный. — А ты знаешь, кто это был? — спросила Хельга, когда брат с сестрой, радостно перешёптываясь покинули комнату. — Красный и синий провода? Сто процентов, потому что их игра — бомба. — о, Виктория Шпильман теперь стендапер! — Сейчас. — Йегер достаёт из кармана телефон, печатает в нём что-то длинное и поворачивает ко мне экраном. Дерек. Сидит в окружении кустов с синими розами. В прекрасном коротком платье, с ещё более вычурной причёской, и на огромных платформах. Глаз закрывает не повязка, а цветок. Это обложка журнала. — Марико и Дерек Ховак, модели. Постоянно появляются во всяких фрик-журналах. Я думала, ты в этом разбираешься. — Кажется, я их видела. Краем глаза. — про фото Дерека могу сказать только то, что оно было в холодных синих тонах. А вот о Марико помню лучше: на снимке на восседает на больничной кушетке, посасывая кровь из медицинского пакета. Действительно, жуткий маленький вампир. — Красная миленькая. Мне нравятся её платья. Только вот играет ужасно. Зачем ты её взяла? — Мне так нужно… — рассказывай, не рассказывай Хельге о своём видиньи — как об стенку горох. — Да и потом, раз они такие модели, пусть помогут с фотосессией. Она будет роскошной… — уже не терпится примерить то платье. А пока… Пора спуститься на землю и продолжить прослушивание. Ох… Мне нужен чай… — следующий.

***

— Чай с… С… — сложный выбор! — жасмином и мятой. — фух… — Шоколадный брауни, пожалуйста… — Мотильда всегда брала кучу пироженок в кафе, а теперь один только брауни. И грустная она какая-то. Учитывая, что она позвала меня поговорить в кофейню, а не сказала всё по телефону — что-то случилось. — Так… — проводив официантку взглядом, говорю я. — Что ты хотела сказать. Давно, кстати, не виделись. — мы только созваниваемся. — Ага. В общем, скоро мы с мамой и Андреа, — так зовут её любовника. — Едем в Испанию. Пока на месяц, а потом, может, вообще переедем. — Погоди… А как же Арнольд? Никто не будет навещать его в больнице? — после того, как я сменила фамилию на «Шпильман», стало очень трудно доказывать наше родство, и у меня даже передачки перестали брать. — Нет. Мама и так к нему не ходит. — и каково ему там одному? Каково ждать самых близких людей и гадать, а нужен ли он им ещё? — Но иногда звонит в клинику. Тяжёлый случай. Подростковая наркомания это всегда тяжело. Он не выйдет к нашему возвращению. Но, как выпишут, заберём в Испанию. И как только эта женщина посмеет веселиться на солнечном пляже со своим хахалем и бухать коктейли, пока её сын лечится от зависимости?! Разве она совсем о нём не волнуется? О, как бы я не ненавидела отчима, я бы хотела, чтобы он был жив. При нём мать хотя бы притворялась любящей… А как я смею сидеть здесь в тёплом кафе? Не напомнить, кто виноват в случившемся? — Вики, ты чего? У тебя руки затряслись. — Правда? А, это ничего. Нервничаю. Альбом скоро писать. — Жду. — Мотильде понравились несколько моих песен. Я стала довольно популярной среди её одноклассников. — Буду хвастаться, что сестра самой Принцессы Готов… — это прозвище закрепилось за мной после выхода прошлого альбома. — А вообще… Я очень волнуюсь перед поездкой. Испания это очень круто, но… В Берлине у меня хотя бы есть друзья. А там будет только мама. С её постоянными скандалами, ленью… Ты ушла, и за месяц я научилась делать столько всего по дому… Потому что она ничем этим не занимается! Надеюсь, Андреа, — богатый типок, — наймёт горничную. — Наймёт. Раз на виллу денег хватило. А по поводу друзей… — я хорошо понимаю сестру, но не могу дать нормальный совет, как найти друзей. Разве что — как выжить без них. — Учи испанский. Пообщайся с соседями. — мне бы это не помогло, но Мотильда лучше социализирована. Вдруг справится? — Да и одноклассникам можно звонить. И мне. — Кстати, — резво сменила тему девочка. — Мама ищет кого-то, чтобы за квартирой смотрел. Не хочешь пожить у нас, пока мы в отъезде? Твоя однушка, как ты говорила, не очень? — Скажи маме, пусть сама за квартирой смотрит. Я шестнадцать лет убирала за ней г… грязь, и больше не собираюсь! — и я не вернусь в эту долбаную тюрьму. Туда, где меня за человека не считали! — А однушка правда, так себе. Думаю, накопить на двухкомнатную в центре. Чтобы недалеко от студии была. Но придётся поднапрячься… Или взять кредит. А для начала — купить нормальный комп. Я взяла дешёвый, подержанный, так он простейшие игры не тянет! Меня перебил рингтон сестры. Спокойная мелодия заставила Мотильду вздрогнуть. Понимаю… В детстве тоже тряслась от каждого звонка, боясь, что это родители. — Мама. — девочка понесла трубку к уху. Из неё послышалсь неразборчивая ругань. — Да… Мам… Да, хорошо, скоро буду. Да, я помню, что нужно собираться! Пока, да. Целую. — бедная моя сестра. Сжимается от каждого слова. — Мне пора чемодан собирать. — Прямо сейчас? А пирожное? — Съешь сама, я переведу деньги за него. — Хорошо, удачи. Может, тебя проводить? — поговорить с матерью, принять на себя её злобу, чтобы оградить сестру. Я-то к ругани привыкла. — Не стоит. Мама вообще не хочет видеть тебя. Говорит, ты опозоришь её перед Андреа. — во дела. Да она сама себя позорит! Может, на зло прийти? И подарить что-нибудь любимой мамочке? Нет, она разозлится и потом сорвётся на Мотти. Я долго смотрела в окно, вслед уходящей сестре. Тёплый свет ламп кофейни остался позади, и Мотильда нырнула в промозглую осеннюю мглу. Неужели я ничем не могу ей помочь? Разве что дождаться её совершеннолетия и позвать жить вместе. Как только найду нормальную квартиру… — Ваш чай и брауни. — послышалось у моего уха, о стол звякнули блюдца. Запахло сладким. — О, благодарю. — я отвернулась от окна, но еда меня совсем не заинтересовала. Мои глаза зацепили в тёпло-жёлтой палитре два пятнышка. Синие и красное. Неудивительно: кафе недалеко от студии. — Эй! — машу им. — О, ведьма Виктория! — Марико прыгает ко мне на диванчик, Дерек садится напротив. — Ну? — она распласталась на столе и задорно по нему забарабанила. — Прослушивание окончено? Мы самые лучшие? О, я в этом не сомневаюсь. — мне бы её уверенность. — Я послушала человек тридцать. — остальных не успела из-за звонка сестры. — Половину сразу отмела. — странно. Мы едва знакомы, но мне легко поддерживать диалог. Обычно, я теряюсь в разговоре с чужими людьми, потому что не всегда знаю, что сказать. Может, потому что боюсь быть с ними собой? — У-о-о! — Марико словно увидела все чудеса света разом. — Смотри! — и ткнула аккуратным красным ноготочком в глянцевую страницу меню. — Оничан, — я что, в аниме попала? — видишь? Красивый какой. Её увлёк тортик. Малиновый, с кремом и кучей украшений. — Мари… — парень стыдливо отвёл взгляд. — Давай в другой раз. В этом месяце нужно экономить. Ох… У ребят проблемы с деньгами, а я заставляю их работать бесплатно. Как рабов. Ох, я представила себя с плёткой в руке: «А ну живо за инструменты, бездельники!» — Давайте я заплачу. Мне не сложно. — Ну тогда… — Мари набрала в лёгкие воздух. Сейчас всё меню скупит! Ну и пускай. Я их обманула. И должна расплатиться за враньё. Последовало быстрое перечисление блюд. Дерек потряс сестру за плечо: — Марико? Эм… Не перебарщивай… Виктория, извините. Не нужно платить. — его флиртующий тон сменился на смущённый. Шея покрылась красными пятнами. Так волнуется, бедняжка… — Всё в порядке. Мне не сложно. Считайте это частью гонорара. — Давай дружить? — Марико прекратила раскачиваться из стороны в сторону и протянула мне руку, серьёзно нахмурившись. Прям как в детстве. Чтобы найти друзей достаточно было просто предложить. Правда, у меня и на это духу не хватало. — Ну… Давай? Маленькая Виктория заликовала.