Pov Дерек
Я часто вздрагиваю, когда просыпаюсь, и этот раз не стал исключением. Меня подбросило на диване, перевернуло в вертикальное положение. Снова снились угрозы. Сколько это может продолжаться? Каждую ночь я вижу кошмарные смс от Бенджамина, каждую ночь убегаю от ужасных враждебных теней. Я уже и позабыл, что такое отдых… Не надо было нам уходить из агентства. Как только Мари пришла ко мне и рассказала, что послала Бенджамина, я должен был бежать к нему, падать в ноги и умолять дать нам остаться. Но тогда я лишь обрадовался, узнав, что моё желание исполнили за меня, что этих отвратительных писем, текст которых будто выжжен на внутренней стороне моих век, больше не будет. Моя слабость подвергла нас обоих опасности. Сколько уже месяцев мы живём в постоянном страхе? Мечемся с места на место, из-за невозможности оплатить жильё… Сколько уже я работаю круглые сутки, откладывая всю зарплату на долг, сколько Марико пытается устроиться на работу? И, самое главное, сколько это может продолжаться? Вот, что бывает, когда мчишься за дурацкими мечтами и пытаешься забыть о реальности. Зачем я только поверил в то, что хоть где-то такого человека, как я, будут ценить безвозмездно? Зачем понадеялся, что моё искусство посчитают таковым… В модельном агентстве мне только и приходилось, что отрицать свою личность, свой характер… как ни странно, чтобы быть собой, чтобы мне позволили одеваться, как я хочу. Я был тем, кого жаждут видеть фанаты. Изображал игривость, уверенность в себе, делал вид, что люблю каждого написывающего мне извращенца! Не то, чтобы настоящий Дерек лучше. Он трусливый, наивный… Но хотя бы настоящий. Честный… Хотя нет. Он тоже лгал. Недавно лгал, притворяясь изящной эпатажной моделью; ранее лгал, пытаясь отречься от своего увлечения, боясь быть осуждённым. Я мечтал быть собой. Мечтал перестать лгать себе и всем остальным. Но воплотилась эта мечта уродливо, и привела к ещё большей лжи. Больше мне мечтать нельзя. Разве что вместе с Марико. Она — единственное, что спасает меня от жестокой реальности. И её Маривилль даёт забыться в мире фантазии, пусть и ненадолго. Эта мечта уж точно навредить нам не может. — Доброе утро. — налёт ночного кошмара, оставшийся в виде галопа в груди, рассеялся, как только я разглядел, где нахожусь. Квартира Виктории. Кухня. Я сижу на небольшом диване, запутавшись в пушистый плед. Рядом, громко сопя, спит Марико. А Виктория у плиты: жарит что-то, судя по запаху, вкусное. — Доброе. Как ты себя чувствуешь? Почему она это спрашивает? Точно, сегодня ночью я… — Виктория, пожалуйста, простите меня! Я ночью такое устроил… — если она сейчас разозлится на меня за шум, я никогда не прощу себя. Ведь я доставил неудобства человека, чья музыка защищала нас в самые трудные моменты. — Дерек, — как строг и мягог её голос одновременно… — всё хорошо. Ты не виноват. — как же… Я сам довёл себя до булимии. Значит, вина полностью на мне. — Будешь омлет? Нет… Будешь. — уже без вопросительной интонации. — Ты такой худой, тебе срочно нужно налаживать режим питания. И сходить к диетологу. Виктория такая добрая и красивая… Как волшебница из сказок. Волосы её пышными кольцами обрамляют прямые широкие плечи. Изящные руки с изогнутыми ногтями порхают над сковородой. Я не знаю, что сказать, кроме комплимента. — Вам идёт с распущенными. — хотя её повседневный пучок мне тоже нравится. — Да? Спасибо. — вижу мягкую улыбку. Тёплую, как солнце в это утро. Впервые в жизни мне легко. Как будто все кошмары навсегда отступили. И почему всё недолгое время, что мы провели вместе, я её так стеснялся? Виктория же наш человек. С ней можно быть собой, как с Марико, и ничего не бояться. — Мари, просыпайся, — веду пальцами по мягким волосам сестры. И она тут же поднимается с подушки, потягиваясь и громко зевая. — Что я проспала? О, Дерек! Ты проснулся. Как себя чувствуешь, а? — и затараторила сотню вопросов так быстро, что они пронеслись через мою голову насквозь. — Да… Нормально… — Кто будет завтракать? — подняв глаза на Викторию, прервавшую эту словесную пулевую очередь, я увидел три тарелки: по одной она держала в руках, а третья стояла у неё на голове. — Классная шляпа! — гоготнула Мари. — Спасибо. — на мой удивлённый взгляд она ответила ещё более широкой улыбкой. — Я в детстве много работала по дому, и когда руки заняты, очень удобно что-то носить. — Научишь? — прыжком Мари чуть не выбила блюдо из руки девушки, и я резко потянул её за платье, от чего она громко плюхнулась на диван. — Конечно. Только для этого нужна осанка. Она у меня в один момент просто ужасная была. — на ранних фото это видно. На них Вики очень зажатая и вся сгорбленная. На столе появились три тарелки омлета с кусочками помидоров, ветчины и сыра; так же с ним был хрустящий, поджаренный на масле хлебушек, густо намазанный смесью томатной пасты со сметаной, посыпанный зелёным лучком и чесноком. Под пристальным взглядом Виктории я съел большую часть, обдумывая, как избавиться от съеденного и быть незамеченным. Вики точно заметит, если я пойду тошнить в туалет… Я просто не вынесу мыслей о том, что могу поправиться. Я понимаю, что люди, ради которых я должен был поддерживать фигуру, давно в прошлом… Но их взгляды словно отметились на коже. Мне навредят, если я не буду красивым… Больше всего томатов было у Марико, и, наевшись, она стала ещё больше похожа на вампирёныша. — Вкусно? — на наши кивки Шпильман довольно зажмурилась. — Дерек, я теперь всегда буду что-то вкусненькое готовить. Тебе нужно набирать вес. — Это да… — Мы поищем диетолога и психиатра, потому что проблема и в теле, и в твоём ментальном состоянии. — а Виктория разбирается в психологии. Неудивительно. — Но сперва… — включает телефон и показывает его нам. — «Услуги юриста»? — Да, у Хельги есть в этом агентстве друг. Мы созванивались утром, и он сказал, что может вам помочь… Конечно, вы нарушили контракт, но это не повод начинать преследование. Я думаю, дело будет выиграно. Нужно сходить к нему на консультацию, представить все улики (я думаю, в твоём телефоне их полно), и весь этот ужас кончится. «Весь этот ужас кончится» — у меня снова забилось сердце. Неровно, истерически. — А если мы вдруг проиграем дело? — Я не задумывалась. Наверное, долг останется за вами, но доканывать вас он больше не будет. Какая же прекрасная жизнь начнётся, если всё удастся! Только подумать… Нам больше не придётся каждый день трястись, оглядываться в страхе… А ещё у нас будет хорошая квартира. И всё благодаря Вики. Да я бы ей в ноги сейчас упал… Но, боюсь, это её смутит. — Я не знаю, как вас благодарить, Виктория… — Просто Вики. — Да, спасибо, просто Вики… Ой! — и тут мне стало смешно. Девочки подхватили мой смех. С ними всё-таки так легко… За окном блестя падал пушистый снежок. Через окно солнце начертило на полу светлый прямоугольник, в который хотелось лечь, словно кошка, и подставить живот теплу. Я давно не испытывал такого счастья…***
Pov Виктория
От походов по юристам у меня мягко говоря болит голова. Я совершенно не разбираюсь во всех этих судах. Да и история с Германом оставила осадок: участвовать в такого рода процессах крайне мерзко. Это расчёсывает и без того сочащуюся рану. Единственное, что я поняла, это то, что у нас большие шансы выиграть дело. Всё сообщения и звонки с угрозами тянут на неплохой срок. Проклятый Бенджамин получит по полной. А мы с ребятами заживём, как в сказке. Как жаль, что Эри с нами нет. Эри… Я постоянно думаю о нём. Что правильно: мне непростительно забывать, как я перед ним виновата. Дерек заметно оживился. Стал чаще улыбаться, кожа приобрела румянец, фигура слегка округлилась после начала посещения докторов. Только это ещё рано называть полным выздоровлением: булимия, к сожалению, по щелчку пальцев не проходит. Марико же совсем не изменилась, что меня сильно радовало. Она в любой ситуации сохраняла оптимистичный настрой, а значит прошедшие события не оставили на её психике отпечаток. И в будущем она со всем будет справляться. Работа над альбомом закипела. Штат музыкантов был укомплектован. Я уже записала вокал и, ожидая другие сэмплы, задумалась об оформлении альбома. Наряд мне уже сшили. Выглядит прекрасно: длинное чёрное платье, украшенное очень реалистичными стеклянными кристаллами, и шляпу с птичьими черепами. Когда я прошлась в ней по улице, все смотрели мне в след. Но впервые это было приятно. Я не такая как они. Я имею смелость отличаться. Альбом пошёл мне на пользу, и я начала любить свои особенности: эпатажный внешний вид, без которого я — не я, мои вкусы, мой талант, который поймут лишь некоторые. Я особенная. Я могу собой гордиться. И жить, чтобы наслаждаться своей исключительностью. Вот оно. Каждый день я учусь жить для себя. Но это, конечно, не значит, что мне всё равно на моих близких. С Хельгой мы ещё больше сблизились, Дерек и Марико стали мне второй семьёй. Я никогда не забывала о и Мотти и Арнольде. Я ожидаю его выписки из клиники. Надеюсь, пребывание там ему помогло. А с сестрой мы созваниваемся каждый день. Я спокойна. У неё всё хорошо. Она нашла хороших друзей в Испании. Но вернёмся к оформлению альбома. Долгое время я не могла найти место для фотосессии. На примете было несколько кладбищ и соборов. Однако у последних постоянно толпились туристы, а на кладбище у меня уже был фотосет. В итоге был выбран лес. В самый раз для Ведьмы. Правда, пришлось дождаться, пока снег сойдёт… Добраться до выбранной опушки было нелегко: сначала мы ехали за город на машине, потом пришлось продираться сквозь густые заросли. В моём-то платье! Ладно, лёгкая потрёпанность ему даже идёт. Придаёт снимкам антуража. Близнецы поехали со мной, хотя в фотосессии участвую я одна. Их советы пойдут мне только на пользу: я ведь не профессиональная модель. Ещё с нами был Владек и его любимая камера с огромным объективом. Ведьма наконец покинула затхлый серый город. Перед ней распростёрся огромный лес, где смертные боялись появляться. Тёмные ветви окружили девушку, потянулись к ней, желая подбодрить прикосновением, стволы плотно сомкнулись, скрыв и так далёкий свет факелов. Вот я на поляне. Надо мною — тёмный круг усыпанного звёздами неба. Апрель. Дышать немного тяжко от пробуждающегося сладкого запаха лип. Лес смешанный, поэтому аромат хвои и смолы тоже силён. Рядом чертыхается Владек, с трудом пытаясь выстроить освещение, отгоняет Дерека, который то и дело даёт совет. Марико шуршит в траве, пытаясь поймать светлячка. Эти звуки, запахи, игра ветра в волосах и на коже… И такой красивый вид… Хочу обнять это всё. Уменьшить и спрятать в карман. Нет… Слиться с этим всем в единое целое. Для лучшего попадания в образ включаю записанные фрагменты альбома на переносной колонке. Где-то не закончена партия, где-то хромает сведение, что-то вообще нужно основательно изменить. Но воображение дописывает музыку лучше, чем я могу сделаю в реальности. Сова. Гулко проухала над нами, зашумела крыльями. Надо включить звуки птицы в окончательную версию альбома… Листья бережно щекотали её лицо, оставались в волосах, украшая их, окутывая травянистым запахом. Ведьма вышла к поляне. Здесь проводился шабаш, и ей предначертано было начинать. Она бесшумно подплыла к аккуратно сложенным мёртвым деревьям посреди плоского круга. Маленькое поле было похоже на бальный зал. В вдруг центре вспыхнул огонь: лёгким движением умелой руки девушка сотворила его языки, объявшие стволы. В реальности костёр мы зажигать не стали. Добавим его при фотошопе. Пламя не было враждебным, как-то, что несли факелы испуганных и разозлённых горожан. Оно переливалось от ярко-фиолетового, как далёкие туманности, цвета до оранжевого, словно склоны гор на рассвете. Этот огонь не мог никому навредить, лесные жители, не боясь ничего, сами подходили ближе. Дым морем разлился по поляне. Он не был едким и не щипал глаз, наоборот — пах теплом и домашним уютом. Ведьма заплясала. Музыка, что барабаны которой стучали у неё в висках, а клавишные аккорды — бились в сердце, вырвалась в свежий, звенящий воздух песней. Природа сперва стихла, боясь пропустить хоть ноту, а потом принялась аккомпанировать: между ней и девушкой возникла прочная связь, и они поняли друг друга за секунды. Птицы нежно вторили голосу, листва шумела лучше любой аранжировки, ритм задавал треск костра. Когда фотосет к альбому был готов, мы решили посниматься втроём. Просто, для себя. На праздник начали собираться гости. Те, кого не понимали и боялись, кого отвергали, кто требовал защиты и понимания, что он не один. Сколько разных необычных существ появилось на поляне! Эльфы, вампиры! Одни взялись за руки, другие решили танцевать в одиночестве, но все они завертелись в прекрасном хороводе вокруг костра под величественную мелодию, которая соединяла их сердца, в которой были их смех, их слёзы, их гордость. Гимн всех отверженных взвился к небесам по мостику из дыма, и звёзды, услышав его, запульсировали в такт. Вселенские струны дали Ведьме провести по ним смычком, резонировали с её душой, с каждым атомом её тела. Созвездия сложились в большой костёр. И в нём тлела, исчезала печаль отщепенцев. И они радовались, что были подвергнуты анафеме. Ведь иначе они не были бы собой.***
Премьера альбома прогремела. Нас ждал ошеломительный успех. Продажи релиза били все прошлые рекорды нашего лейбла. Я была в приподнятом настроении весь период «послеальбомья». Так я называю первые несколько недель после выхода материала, когда рецензии (не то, чтобы меня они интересовали. По их появлению удобно отслеживать заинтересованность альбомом) выходят особенно активно, и куча журналов написывает с предложениеми интервью. Даже они меня не раздражали. Да… естественно я их интересую! Я же прекрасная принцесса готов, в конце концов! Пусть видят каждую грань моего характера, а их у него много! Пусть узнают человека, написавшего такую великую музыку. Мы впятером сидели в ресторане. Праздник длился уже час, и Хельга успела хряпнуть. Ну и пусть, она забавная. Хм, даже её пьянство меня уже не бесит. Вот, как хорошая музыка помогает выработке гормона радости. — Ну… — Йегер уже в седьмой раз подняла кружку пенного для тоста. Равновесие она не могла держать даже сидя, и буквально развалилась на плече своего мужа. — За успешное начало десятилетия. Пусть каждый год будет таким же… Ну, успешным! Зазвенели бокалы. — Я тут думаю… Может нам троим, — вилкой с нанизанным на него кусочком шоколадного пирожного я показала по очереди на Марико и на Дерека. — организовать группу? Замутим альбом вместе. — не важно, о чём. Я обожаю музыку. Она — вся моя жизнь, и я хочу посвятить ей каждое мгновение. И ребят я невероятно люблю. Хочу совместить две любимые «вещи». — А мы разве не группа? — Марико сидела в кресле, по-турецки сложив ноги. — Вон, какой шедевр, — показала что-то огромное руками. — замутили. — Ну, задумка этого шедевра была полностью моя. Вы под мою виолончель плясали. А теперь все будем равноправными участниками. — Я буду только рад. — кивнул Дерек, уплетая блины с сыром и ветчиной. Молодец, малыш. Хорошо кушает. Вон какие розовые щёчки наел. Не зря я за ним присматривала. — Я, кстати, зашёл в комментарии под твоим треком… Знаешь, так приятно приложить руку к музыке, под которой пишут: «твоё искусство спасло меня». — Да уж! — а как приятно быть её автором! У меня сердце биться чаще начинает при мысли, что я помогаю таким же, как я…Но почему ты тогда не смогла помочь Эри?
Вздрагиваю. Показалось, что кто-то это сказал мне прямо на ухо. Эри. Это слишком неправильно, что его сейчас нет с нами за одним столом. Что он не наслаждается обстановкой дорогого ресторана и вкусной едой. Что не радуется нашим успехам. Что он не работал над альбомом. Какое я вообще имею право веселиться, пока он лежит в одинокой холодной могиле? Я слишком редко вспоминаю о нём. Я ужасный друг. Я не заслуживаю счастья, которое испытываю. Почему Марико и Дерек не знают о нём? Мы уже несколько месяцев дружим, а они до сих пор не слышали об этом прекрасном человеке. — Вики, ты чего? — а?! Что?! Фух, это всего лишь Мари тронула меня за плечо. Я опять вздрогнула. — Ты плачешь? Я плачу? Да, всё и правда мутное от пелены слёз. Я… Хочу выговориться им… — Всё в порядке. -…но не сейчас. Не стоит портить им веселье. Но однажды я обязательно познакомлю ребят с моим милым ангелом. И если они осудят и возненавидят меня, то я пойму.