***
Pov Яна
Мы с Кат сидим на диване. Шура напряжённо ходит туда-сюда у нас перед глазами. Словно она вот-вот начнёт представление. — Так… — она громко выдохнула. Я заметила, что в её глазах стоят слёзы. — Вы двое… Вы меня использовали. Я… больше не могу продолжать с вами общение. — всхлипнула. Представить не могу, как ей сейчас тяжело. Хорошо, что она первая решилась на этот шаг. Для неё же лучше. — Кат, ты со своими тараканами… Яна — со своей группой… — Прости. — сгораю со стыда. Какая же я манипулятивная тварь. — Однако… — показушно расправила плечи. — Я хочу развиваться как музыкант и дальше. «Нитакие как фсе» многое мне дали, и я не позволю этой группе распасться просто так. Хоть один грёбаный концерт мы отыграем! — она стукнула кулаком по ладони. — Я согласна. — поднялась с места Кат. — Нужно закончить начатое. Нельзя, чтобы о нас помнили только как о любителях, которые облажались на первом же выступлении. — Я в деле. — наконец-то учтены желания всех членов группы. — Отрепетируем на студии… А вот где выступать… — внезапно мне вспомнился недавний диалог с Вики. — Ей написала старая знакомая, и она владеет небольшим клубом. Может, по знакомству сможем получить место? Пора поставить в истории «Нитаких как фсе» точку. Мы должны уйти ярко, а не распасться за кулисами, как происходит с сотнями начинающих групп.***
Pov Виктория
Я немного волнуюсь. Мы не виделись… Семнадцать лет. Изменилась я, изменилась Агата. Будет ли нам комфортно вместе? Сейчас и увидим. Ещё день назад я бы отказалась от встречи. Но сейчас, как бы страшно не было даже мысленно возвращаться в прошлое, я это сделаю. Мы с Хельгой выходим из такси. На улице идёт снег. Всё тонет в белых, мечущихся хлопьях. Клуб расположен в центре города на довольно оживлённой улице. Здесь много всяких кафе и магазинов, неоновые вывески пестрят на фоне зимней темноты, и нас интересует лишь одна: сияющая сиреневая надпись «Big Bang!», обрамлённая кучей анимированных разлетающихся искорок. Это и есть клуб Агаты. Он популярен среди молодёжи, ведь в нём проводятся тематические вечера для разных субкультур: готов, эмо, панков и… как называется самый популярный сейчас стиль? Яна их, вроде, альтушками называла. Несколько шагов и мы внутри. Глаза невольно щурятся от неона. Сцена так и блестит. К нам движется высокий силуэт с красивыми женственными формами. — Виктория! — она распростёрла руки. — Сколько лет, сколько зим! Как ты изменилась! — и Агата тоже. Сизые волосы стали длиннее, руки покрыты татуировками, тело явно более подкачено. — Конечно, мы столько времени не виделись… — улыбается мне. И я тоже поднимаю уголки губ. — Хех, никогда не видела тебя настолько… э-э… На позитиве. Образ отчуждённой девочки-металлистки теперь в прошлом? — Как видишь. — брови теперь не нахмурены, одна из них игриво приподнята. Губы, накрашенные чёрной помадой, обхватили электронную сигарету. В лицо мне плавно выплыло облачко фруктового пара. — Ты теперь легенда. Культовой исполнитель. Прости, что недооценивала тебя. — Ничего. Ты прости, что сдала тебя копам тогда. — Да я уже давно не злюсь. Теперь понимаю, что у тебя не было выбора. — она легко дёрнула плечами. — А кто это с тобой? — Это Хельга, мой продюсер. — Очень приятно. — они обменялись рукопожатиями. Мы оставили верхнюю одежду в гардеробе и прошли в основной зал. Народу немного. Кто-то настраивает оборудование, рабочие прибирают сцену, пара посетителей сидит за барной стойкой. — Рассказывай, как жизнь вообще. — на удивление, мне не трудно поддерживать диалог. Нет какой-то внутренней скованности. — Всё супер. В восемнадцать я всё-таки уехала от придурков-родителей, долго шаталась в поисках работы… Найти её было сложно из-за моих проблем с полицией, ты знаешь… Я пила ужасно, однажды чуть не выпилилась… — даже сквозь тату видны длинные кривые шрамы. Но она с такой лёгкостью говорит о попытке суицида! Значит, уже проработала эту ситуацию. — Но меня всё-таки взяли в клуб диджеем… Потом стала директором и выкупила его. Ещё вышла замуж недавно. — Поздравляю. — Спасибо. А что там за музыканты, для которых ты просила выделить время? У нас сегодня немного групп выступают, так что они очень кстати появились. — Это группа моей… — сложно сказать, кем мы друг другу приходится. Мы не встречаемся. Слишком большая разница в возрасте. Но нежимся хлеще, чем это обычно делают друзья. Яна мне как младшая сестра. — ну о-очень близкой подруги. Они ещё помогают мне с альбомом. — Буду ждать. Так, скоро начнутся выступления. Девушки, — поиграла бровями, — хотите чего? Бар — за мой счёт. — Я не пью. — смотрю на Хельгу. С гримасой искренней боли она качает головой. — А она бросает. Пришло СМС. Включаю телефон. Пишет Яна. [Скоро наш выход.] Набираю краткое, но сильное: [Удачи. Вы сможете. Я в вас верю]. Потихоньку клуб наполняется людьми. Мы стоим дальше всего от сцены (не хочу быть среди прыгающей под музыку толпы), но так, чтобы девочки нас видели. Яне придаст уверенности моё присутствие.***
Pov Яна
Всё совсем не так, как в день нашего первого концерта. Народа в гримёрке мало, и она намного комфортнее той, из первого клуба. Я поправляю макияж. Шура с невиданным ранее спокойствием настраивает барабан. Катрин повторяет песню, бегло читая с листа ноты. Мы выступаем первыми. Из зала к нам забегает прыщавый парнишка. Видимо, кто-то из рабочих. — Девушки, вам придётся ещё двадцать минут подождать. Там оборудование не настроено… — заикается, волнуется. — Понятно. — я, наверное, первая девушка с которой он заговорил, хах… И снова я токсичу на ровном месте. Надо избавляться от этого. Чем мне заняться, пока идёт подготовка? Есть одно дело. Я всё откладывала его… Но, видимо, сейчас самое время. Стучу пальцами по экрану, набирая номер. Немного волнуюсь. Последний раз мы общались на новый год. Обменялись поздравлениями и всё. — Алло? — голос на другой стороне удивлён. — Алло, мам… — что мне говорить? Хотелось бы, конечно, высказать всё. Я зла на мать. За то, что она не дала мне так необходимой любви. Но стремление её найти привело меня сюда. Теперь я хочу лишь одного: понять женщину, которая ростила меня восемнадцать лет. Как можно так холодно относиться к своему ребёнку? И почему она разозлилась, когда я сказала, что хочу уехать в Германию? — Как дела? — Да… Нормально… А у тебя? — чувствую, что она тоже нервничает. — Неплохо. Сейчас выступим на концерте. — Молодцы. Вы с… Шурой? — надо же, помнит её имя. — Да, и ещё одной девочкой. Мам… — не буду тянуть. — А почему, когда я сказала, что уезжаю, ты разозлилась? «Ты мне больше не дочь» бла-бла-бла… — я солгала себе, сказав, что ничего в тот момент не почувствовала. Это было больно. — Ты об этом помнишь? — Да. Отвечай. — уже начинаю наезжать — Я испугалась, что навсегда тебя потеряю… — потерянно забормотала женщина. — Мы и так были далеки, а теперь ты в другой стране… — Но ведь это твоя вина. Ты никогда не показывала, что любила меня. — я была совершенно брошенным ребёнком. Теперь я должна бороться с желанием компенсировать отсутствие родительской ласки. В Виктории я увидела недостающую родительскую фигуру. И чтобы научиться любить её ещё более здорово, нужно закрыть гештальт с матерью. — Прости. Я была ужасной матерью. — Да. Ты была ужасной матерью. Хотя, я отчасти благодарна тебе за это: благодаря тебе я здесь. Это сложно объяснить. — Яна… — когда она звала меня по имени, это всегда означало начало серьёзного разговора. — Ты позволишь мне начать всё сначала? — Да. — мой первый шаг на пути к изменению — это научиться прощать. Раньше я не дала бы матери и шанса. Но нужно быть добрее к людям. — Я прощу тебя, только если ты докажешь серьёзность своих намерений. — Ты приедешь в Москву на каникулы? — Постараюсь. — Шура тронула меня за плечо, что-то настойчиво шепча. Кажется, вот-вот наш выход. — Ладно, давай, пока. Нам пора. — Пока, доча. Целую. Не верю, что говорю это ей: — Целую.***
Неоновые лампы потухли, и единственным источником освещения стали прожекторы над и перед сценой, сфокусировавшиеся на нас. Из-за лучей, создающих за нашими спинами огромные чёткие тени, шевеление фигур в зале были чуть размытым. На танцполе собралась толпа, ожидающая шоу. Взглядом я нашла позади неё знакомое фиолетовое пятнышко. — Всем привет. — микрофон чуть загудел. — Упс. Мы группа — «нетакие, как фсе». Сегодня мы исполним вам нашу песню под названием «Изменения неизбежны». Заранее спасибо за прослушивание. Писать текст сразу на немецком, а не переводить его с русского, было тяжело, но благодаря Катрин мы справились. Песня началась с мерных ударов бас-бочки. Шура спокойно, ритмично нажимала на педаль барабана, и молоточек бил в мембрану, обволакивая слушателя своим густым звучанием. Вступила Катрин: добавился звон клавиш из нижнего регистра клавитары. Я провела пальцами по струнам, зажав нужный лад, и тяжёлое жужжание пробежало по залу. Низ сцены заполнил туман. Со стороны это могло выглядеть так, словно мы парим в воздухе. Мелодия была медленной, немного тревожной, и наши зрители стали потихоньку покачиваться в такт ей. Под такое особо не потанцуешь. Пока. Скоро песня получит такое развитие… Я громко набираю воздух грудью, и микрофон усиливает этот звук. Вздох шумно отражается от стен. Ничего, так даже эмоциональнее. И я, почти касаясь губами динамика, начинаю низко и тихо петь.Наблюдая звёзд вращенье, Зрим мы только их былые дни. Что б познать галактик измененье, Требуют терпения они.
Человек — дитя вселенной, я не спорю, Наша плоть — из пыли звёзд, планет, Но как на них смотреть на нас с тобою… Так нельзя. Скажу тебе я «нет».
Прошлое нельзя отринуть наше, Но нельзя смотреть лишь на него. Будущее ведь намного краше, Ждём мы наступления его…
И тут мелодия взвилась к самому потолку, и будь она чуть громче — точно проломила бы его. Я клянусь, что в тот миг она звучала, как сам большой взрыв, ибо в ней родилась новая вселенная. Струны, над теорией которых ломают голову учёные, были частью моей гитары, и я, почувствовав второе дыхание, ударила по ним, вложив в пальцы всю свою энергию. Лампы замелькали в ритм развившейся композиции синим и фиолетовым цветами, что перенесло нас, и наших слушателей далеко за пределы тесного клуба. В космос, к иным галактикам, иным вселенным… Они танцевали перед сценой, не сдерживая восторга от музыки, кто-то радостно завизжал. Знай они текст, начали бы подпевать. Люди… Как же они всё-таки прекрасны. Раньше я откровенно ненавидела людей. Считала, что раз надо мной в прошлом издевались, то я имею право относиться ко всем с презрением. Нет, из-за кучки подонков нельзя считать весь мир своими врагами! Я мечтала найти похожих на себя людей, считала лишь их «достойными». Но все мы разные. И отличия от меня не делают никого хуже. Каждый человек в этой толпе индивидуален. Каждый человек — и есть вселенная. Я чувствую их поддержку, пускай они ничего мне не говорят! — Спасибо, я вас люблю! — срывая голос кричу в микрофон, который снова дребежжит, искажает звук, но так лишь делает мои слова эмоциональнее. Я больше никогда не буду использовать кого-то для достижения своей цели. Если мне что-то понадобится, я обязательно отплачу человеку за помощь! Я не буду отрицать, что в прошлом наломала дров, причинила боль близким людям. Но я постараюсь больше никогда не повторять своих ошибок. Смотрю в зал. Виктория показывает мне палец вверх. Спасибо, родная. Это придаёт мне ещё больше сил. Скоро проигрыш закончится, и останется исполнить лишь короткий припев… Ещё полминуты. И наша жизнь изменится навсегда.Pov Катрин
Играть сидя намного легче. Теперь мозг не забит мыслями о том, как бы поудобнее встать и как удержать инструмент. Интересно, как бы моя мама отнеслась к этой музыке? Нет… Плевать. Даже если она понравится ей, я не перестану играть. Наша песня прекрасна, и имеет огромное значение для нас троих. Мне больше не нужно никому ничего доказывать. Ни маме, ни себе. Отныне я буду просто делать то, что мне нравится. Я… Буду принимать себя. Такой, какая я есть. Я индивидуальна. Моя личность соткана из множества факторов. Но ни одному из них я не позволю встать в её центре. Я зациклилась на своей мести. Пора положить этому конец. Теперь я могу измениться!Pov Шура
Я пропустила несколько ударов. А где-то промахнулась мимо ритма. Что ж… Наплевать. Я не робот, чтобы делать всё идеально. Я всё равно отлично поработала. Я… Молодец. Если кто-то осуждает меня за мои промахи, то это не тот человек, который мне нужен. Я больше не буду гоняться ни за чьим одобрением. Но это не значит, что я не буду пытаться стать лучше. Только в стремлении к совершенству человек растёт. Главное помнить, что оно не достижимо, и главное — путь. Но мои ошибки больше не станут причиной моих слёз или ненависти к себе. Теперь я могу измениться!Pov Яна
Теперь я могу измениться. Осталось совсем немного. Голова кружится, и, чтобы устоять на трясущихся ногах, я железно цепляюсь за подставку микрофона. Вдыхаю поглубже и пою…Нас ничто не остановит, Жизни цикл, как цикл звёзд. От звезды до суперновой Будем двигаться вперёд! Мы запомним все ошибки. Даже если с ног собьёт, Встанем, вымолвим с улыбкой: «Будем двигаться вперёд!»
Будем двигаться вперёд!
Я повторяю эту фразу, как мантру. Губы сильно пересохли, горло болит от напряжения. Но этот момент всё равно прекрасен, и навсегда останется в моём сердце. А то что будет потом… О, ещё лучше. Финальный аккорд. Нота плавно переходит в восторженный гул толпы. Я устало опускаюсь на колени. Тяжело дышу. В глазах рябит, а уши полнит эхо. Чувствую касание к плечу. Шура. Помогает мне подняться и заключает в объятья. К нам присоединяется и Катрин. Мы стоим втроём, прижавшись к друг другу, и нам всё равно, что время уже поджимает, и пора освобождать сцену для следующей группы. — Спасибо, девочки. — глаза щиплет от слёз. А сердце — от благодарности. На этом история «нитаких как фсе» подходит к концу. Но начинается история нового творца. Я спускаюсь со сцены и медленно иду к противоположной стене клуба. Зрители с уважением расступаются. Меня покачивает под тяжестью гитары, которая стала почти невыносимой. Навстречу мне протянуты родные тёплые руки. Я прижимаюсь к девушке, и кладу голову на её мягкую грудь. — Спасибо, милая. — благодаря моей вдохновительнице я здесь... — Ты молодец. — отвечает Вики, ласково гладя мои волосы. — Ты молодец.