Бесконечно Любопытная Девушка (The Infinitely Curious Woman)

Сакуре семнадцать, когда она теряет наставника, которого никогда и не было. Быть в бегах — новый опыт, и довольно печально, что это все еще лучше её последнего месяца в Конохе. У нее почти нет вещей с собой: одежда, в которой она убежала, три запасных комплекта, драгоценный свиток, аптечка и кое-какие припасы. Они бегут быстро и это не только из-за того, что АНБУ следуют за ними по пятам, но и потому, что в её жизнь вновь возвращаются краски. Она искрится от энергии, беспорядочной и дикой, наконец пробудившейся после долгой спячки. Учиха Итачи — приятный, хоть и не особо желанный спутник. Он спокойный и держится особняком, почтительный, но необычайно резкий, каким никогда не был его брат. С ним легко быть откровенной и если остальные его коллеги хоть немного похожи, Сакура не будет жалеть о своем решении. Логически, Сакура понимает, что её наказание не продлилось бы вечно. В конце концов, Цунаде вернула бы её в больницу и, возможно, с некоторыми ограничениями, вернула бы ей лабораторию. Но для Сакуры каждая лишняя секунда тянулась неимоверно долго. Она наверняка в итоге покончила бы с собой. И она не может не думать, что Цунаде тоже это прекрасно понимала. Может быть, именно поэтому блондинка отпустила её. Сакура оставила записку на столе на видном месте и выпрыгнула в окно за секунду до того, как женщина вернулась в кабинет. Если бы Цунаде хотела посадить её в клетку, то у неё бы вышло. Но она не хотела. Они довольно быстро пересекают границу со Страной Дождя, и, исходя из названия, здесь идет дождь. Постоянно. Не прекращаясь. Здесь темно и тоскливо, но комок в горле немного ослабевает, и когда вода стекает по её рукам и пропитывает кожу, она чувствует, как сладко сжимается сердце. Сакура любила дождь с самого детства и, наверное, это судьба (на самом деле это просто биология: в её ДНК был генетический код, благодаря которому у неё была предрасположенность к стихии воды). Сама деревня совершенно не похожа на Коноху и в этом есть свое очарование. Старший Учиха ведет её в замок из стали, проходя через огромные ворота, которые открываются прикосновением кольца, что он носит на пальце. Он внушительный и величественный, и, возможно, его хозяин слегка самонадеян, но она знает, что покинет этот город либо как союзник, либо как труп. То, что ждет её внутри — пара, контрастная по своей сущности: стоицизм и красота, устрашение и элегантность, оранжевый и синий. Сакура выглядит и чувствует себя как мокрая кошка, но внутри на удивление тепло. Учиха кивает обоим, а затем, в движении, которого Сакура не замечает, снимает пальто, уходя куда-то. Видимо, сушиться. Затем следует наполовину интервью, наполовину допрос, за которым следует приглашение, от которого она не может отказаться. Когда ей рассказывают о его старой лаборатории и о том, что теперь она принадлежит ей (если она, конечно, этого хочет), она чувствует легкое покалывание в пальцах и не знает, предвкушение это или отвращение. И с ясностью, которой её жизни не хватало последние несколько месяцев, она соглашается. В конце концов, она всегда считала верность ради деревни, а не ради людей довольно глупой идеей. Прежде чем она успевает разложиться в своей новой комнате, её ведут в другое место, ниже по лестничному пролету в самые недра крепости. Женщина, Конан, объясняет ей, что её невероятные медицинские познания были первоначальной причиной её вербовки, задолго до того, как они обратили внимание на другие её способности. Именно поэтому она здесь. Она говорит ей считать это небольшим вступительным тестом. Комната, в которую они входят, похожа на нечто вроде лаборатории, совмещенной с мастерской. На каждой доступной поверхности разбросаны деревянные детали и в комнате, как минимум, десять копий куклы с малиновыми волосами и пустыми глазами. Вдоль стен выстроились пузырьки, наполненные разными веществами, а в воздухе слышится слабый гул, сопровождаемый хриплым, прерывающимся бульканьем. Когда Сакура входит внутрь по приказу Конан, источник шума становится очевидным. К левой стене прикреплена громада проводов, идущая по полу и потолку, и массивный резервуар, наполненный зеленой жидкостью. И тело, плавающее в нем. Её любопытство вспыхивает, и она подходит ближе, осторожно кладя одну руку на стеклянную поверхность, изучая человека внутри. — Он красив, — говорит она, изучая черты его лица с чем-то похожим на благоговение, отмечает округлый подбородок, изогнутую челюсть, прямой нос, глаза с тяжелыми веками, тонкие черты лица и пряди темно-рыжих волос, мягко развевающихся вокруг его головы и на контрасте с зеленым цветом кажущиеся почти бесцветными. Он ни к чему не прикреплен, просто парит с закрытыми глазами и слегка приоткрытыми губами, тело плавает в жидкости. Идеально сохранившийся труп. — Его зовут Сасори, — отвечает Конан и что-то в голове Сакуры щелкает. Она спрашивает, не должен ли он быть мертв, и тихое хмыканье — единственный ответ, который она получает. Так называемый контейнер с сердцем, который его бывший напарник успел схватить, лежит на столе рядом с резервуаром и не нужно быть гением, чтобы понять, к чему все идет. — Я могу вылечить его, — говорит Сакура и чувствует, как её собственное сердце поет. Она уже так долго никого не лечила. Процесс не сложный. Именно это отличает её от всех остальных. Сакура знает, что соединить две половинки сердца — это подвиг, на который способна только она. Всегда знала. Она не может остановить ласковое поглаживание органа, её чакра наполняет его и оно бьется, даже будучи вне тела хозяина. Она завороженно наблюдает за биением сердца и слушает звук, который оно издает и который идеально гармонирует с темпом сокращения и расслабления мышц. Её пальцы в крови, но это не важно. Сакура ждет еще секунду, а затем мягко, почти нежно, помещает сердце в открытую грудную полость и кладет обнаженные пальцы на рану, закрывает глаза и начинает творить магию. В комнате собралась небольшая аудитория из двух человек: Конан и мужчина в оранжевой маске, с которым она еще не успела познакомиться. Ей не нужно открывать глаза и следить за процессом, чтобы знать, что под её рукой соединяются сосуды, вытягиваются вены, переплетаясь между собой, формируются мышцы, начинает течь кровь, нервы связываются друг с другом и начинают передавать электрические импульсы по телу, танкецу наполняются энергией и загораются мягким голубым сиянием, возвращается жизнь. Её чакра достигает глубин организма, циркулируя в унисон с его чакрой, восстанавливает легкие, почки и другие органы и, наконец, возвращает бледной коже здоровый оттенок, заставляя раны закрываться. Единственное свидетельство её работы — кровавый отпечаток на его груди, словно штрих художника на девственном холсте. Последнее, что она делает — посылает импульс в его мозг. Она точно знает, когда он достигает точки назначения, видит, как начинает дрожать грудь, слышит тихий вздох, как открываются веки, показывая янтарные, немного мутные после сна глаза, восхитительного оттенка расплавленного золота. — Привет, — говорит она. — Меня зовут Сакура. После этого её приглашают в кабинет, где она встречает наполовину человека, наполовину акулу, гибрид растения, бессмертного фанатика, ругающегося через слово, и его вечно сварливого скупого напарника. Тоби, который кажется гораздо более неуклюжим и рассеянным, чем несколько минут назад в комнате, подростка со страстью взрывать все подряд, а так же ей официально представляют Итачи и Сасори. Большинство из них спокойно относятся к её появлению и кажутся довольно приятными людьми, за исключением Хидана, которого она избегает, чтобы не слушать религиозную чепуху, и Сасори, который, кажется, понятия не имеет, что с ней делать. Они ей не друзья, но этого и не требуется. У неё есть лаборатория, свобода действий и поставка любых материалов, которые она только попросит. Единственное правило — не вредить членам организации, не саботировать их цели и делиться плодами своей работы с коллегами. Сакура уклончиво делится записями, объясняет, что кроме неё никто не может ими пользоваться, и рассказывает все как можно более кратко и информативно. Это работает, поэтому она не жалуется. Впервые за кучу времени её исследования возвращаются в нормальный морозильник, и у неё есть хорошее оборудование для работы, и спустя всего ничего Какузу притаскивает ей труп, а вскоре за ним еще один. Две недели спустя она там же, где остановилась несколько месяцев назад, и все это укрепляет её веру в то, что она никогда не нуждалась в Конохе так сильно, как Коноха нуждалась в ней. Число людей в организации нечетное, что оставляет Сакуру без кольца и без партнера для миссий. Она вполне довольна этим, хотя подозревает, что причина в общем недоверии и желании держать её в поле зрения. Она мало что знает о других членах организации, кроме Итачи, но официальные причины её бегства из Конохи не так общеизвестны, как некоторые люди, очевидно, хотели бы. Поскольку Цунаде никогда не признавала эксперименты Сакуры и кражу трупов, не было никаких споров и шума. Для большинства людей она просто однажды проснулась, собрала вещи и ушла. Она не уверена, как Цунаде объяснила её дезертирство, и если она когда-нибудь кому-нибудь рассказывала правду, это лишь означает, что у Сакуры, похоже, нет особых причин ненавидеть свою деревню. От неё ожидали безоговорочной лояльности, и хоть Сакура этого и ждала, она не может не удивиться. Ей все равно, будет ли Коноха процветать или её сотрут в пыль. Как бы то ни было, её нынешнее положение предоставляет достаточно времени, чтобы осмотреть базу и после уважительного расспроса Конан, изучить окрестности. Эта небольшая свобода действий — просто находка, потому что Сакура выживает за счет еды на вынос и абсолютно бесполезна в качестве повара. Она получает ежемесячное жалование и, пока не сошла с ума со своим лабораторным оборудованием, откладывает деньги на еду, второй плащ и немного на косметику. Она пробует много способов, но, в конце концов, останавливается на ярко-красной линии на веках, похожей на изгиб птичьего крыла, и легком розовом оттенке на губах. Она ухаживает за своими секущимися концами и в итоге её волосы становятся шелковистыми, веером развеваясь позади неё, оставляя пару прядей на лице. Кисаме бросает на неё взгляд и смеется. Сакура думает, что он насмехается над ней, но Сасори долго и упорно рассматривает её с ног до головы, а Тоби в своей слегка ненормальной манере предлагает ей «кольцо любимого семпая». Она не понимает, о чем он говорит и решает просто не обращать внимания. Сакура быстро понимает, что большую часть времени она предоставлена сама себе. Постоянные миссии означают, что она остается одна или с несколькими членами, пока остальные выходят наружу совершать преступления и красть биджу. Она не знает, зачем они это делают, но ей все равно. Она почти ни с кем не общается, лишь лечит травмы, за исключением Итачи, который приходит всякий раз, когда возвращается с задания. Работать с ним невероятно интересно. Большая часть дневников посвящена додзюцу, в особенности шарингану, и теперь у неё есть живой образец, с которым можно работать. Мужчина постепенно слепнет и страдает от поистине ужасного случая хронической пневмонии. Последнее легко вылечить регулярными осмотрами, и потихоньку болезнь сходит на нет. Но слепота… Сакура тратит три часа только на анализ глаз и связанных с ними чакра-каналов, считывает и расшифровывает генетический код, тратит несколько часов, подбирая последовательность триплетов для правильного функционирования и пытаясь обнаружить изъян в работе, как причину возможной слепоты. Ей требуется несколько недель и это сводит с ума, потому что все это время она могла потратить на свои собственные исследования, но у неё нет права жаловаться, поэтому она молчит. К тому же, она бы солгала, если бы сказала, что ей совсем уж не понравилось работать. Она спрашивает Итачи, есть ли у него образцы ДНК его семьи, чтобы сравнить с его собственной ДНК, и он молча пялится на неё несколько минут, прежде чем кивнуть. Он протягивает маленький мешочек с тремя крочешными флаконами, нанизанными на простую бечевку. Проявляя столь редкое уважение, она берет лишь необходимое количество, так что импровизированное ожерелье выглядит нетронутым. После этого случая он начинает относиться к ней заметно теплее. Она сидит на кухне, завтракает, потягивая чай и сравнивает последовательности нуклеотидов Учихи Фугаку, Учихи Микото, Учихи Саске и Учихи Итачи. Очевидные сходства доказывают кровное родство, но от количества переменных и спящих признаков ей хочется выцапать себе глаза. Ошибка, которую она ищет, может быть где угодно. Её размышления прерываются появлением Дейдары и Сасори, за которыми следуют Кисаме и необычайно бодрый Тоби. Они спрашивают её, чем она занимается, и после краткого объяснения быстро теряют интерес. Тоби больше не лечепет чушь, а выглядит заинтересованным в том, что она делает, поэтому она возвращается к старой привычке. Много лет назад, когда она только начинала учиться у Цунаде, её проблемы с запоминанием материала легко решались проговариванием вслух, подробно объясняя, что она делает, и к тому же помогало найти новый способ решения проблемы. Поэтому она делает то же самое и сейчас. Сакура похлопывает по стулу рядом с собой, ждет, пока Тоби сядет, и начинает говорить. Она рассказывает ему о слепоте Итачи, обводит на бумаге сходные пары, подводит итог и проводит черту над не относящейся к делу информацией. Тоби сидит неподвижно и слушает, пока она не закончит, затем громко хмыкает и спрашивает, разве глаза Итачи не меняют форму, чтобы выглядеть еще красивее? И может ли еще кто-нибудь делать так же? Тоби — чертов посланник небес. Только много позже она понимает, что его слова были неожиданно вовремя. Это настоящий прорыв. После разговора с Итачи, Сакура придумывает как решить проблему невероятно крошечных и практически невидимых путей чакры, которые формируют Мангекё Шаринган. После того, как она изолирует закупоренные танкецу, Сакура очищает и исправляет их, даже если из-за этого её чакра истощается почти полностью. В каком-то спонтанном порыве она укрепляет пути, чтобы медленное нарастание рубцовой ткани не мешало их функционированию, и теряет сознание. Вскоре она просыпается в своей постели и идет за едой, потому что безумно голодна. Он находит её с коробкой лапши из её любимой закусочной Аме в руках. Сакура принимает подношение в благодарном молчании. Затем он уходит, оставляя её в одиночестве. Единственное, что ей хочется прямо сейчас — это вернуться к своим исследованиям, но её чакра все еще восстанавливается, а бассейны чакры Наруто не подходят для деликатной работы. В конце концов, она снова засыпает. Ей снятся хриплые смешки, звон бутылок, слабый запах лаванды, который иногда перебивается оттенком мяты. Эти сны странные. Она никогда не придавала им особого значения, но в последнее время в них появилась закономерность, которая не имеет смысла. Что еще более досадно, так это то, что она не понимает их причину. Ни у кого на базе нет запаха мяты или лаванды, и она ни разу не слышала хриплый смех ни у кого из членов организации, саке — редкое удовольствие, и ничего из её снов не похоже на обстановку, в которой она сейчас живет. У неё и раньше бывали приступы безумия, и ей кажется, что возможно она снова скатывается в яму. По крайней мере, пока что она не слышит голосов в голове. В общем, Сакура старается не засыпать. Хорошо, что у неё куча дел со вторым носителем. Никто не может сказать, откуда взялся образец, но он очень интригующий. Человеческий носитель яростно отвергает его, настолько настойчиво, что сжигает свои собственные пути чакры. Она испытывает образец на кролике, который в итоге загорается. Неожиданно и эффектно. Она никогда в жизни не признается, что завизжала так громко, что Дейдара из соседней комнаты прибежал на звук. Как только он увидел, что происходит, то начал смеяться над её нелепыми попытками погасить труп кролика. На удивление, огонь не гаснет. Её приходится нести горящую тушу на крышу, но даже под проливным дождем пламя все еще пылает. Она близка к тому, чтобы психануть и просто швырнуть проклятое животное в небо, но приходит Итачи и проясняет ситуацию. Он понятия не имеет, откуда у неё этот образец, но знает, почему это пламя не гаснет. Аматерасу. Техника Шарингана. Она возвращается к изучению его глаз, и он позволяет. Аматерасу — не простая техника. Как и богиня, в честь которой она получила свое название, она похожа на призрак, и заставляет её пыхтеть от негодования. Поток горящих кроликов не утихает, и ей приходится объяснять Конан откуда берутся все эти трупы сгоревших животных. Не двигаться с этой мертвой точки — унизительно, особенно когда все остальные в организации думают, что она пытается совершить какой-то темно-магический ритуал, но её подношения отвергают. Хидан веселится больше всех. Она же гений, черт возьми. Самое простое объяснение — техника просто не может нормально функционировать без шарингана, который мог бы направлять её. Это чистый поток силы, который для нормального использования нуждается либо в додзюцу Учих, либо в какой-нибудь дополнительной поддержке. Если рассуждать в этом ключе, весь фокус шарингана в фокусирующемся зрачке. Силы, уникальные для каждой мутации — случайный набор генов, но он заставляет их работать — огромный поток чакры пропускается через самую крошечную дыру в мире. Множество бессонных ночей исключают её прежнюю гипотезу. Дело не в генетической зависимости. Радужная оболочка и зрачок — вот весь секрет. Контроль чакры Цунаде составляет 95%, что делает её одной из 0,2% шиноби по всему миру, которые на это способны. Контроль чакры Сакуры — 100%. Она умеет манипулировать чакрой так, как никто другой. И поэтому она единственная, кто способен на такую тонкую работу с радужной оболочкой. Эта идея шаткая и ненадежна, и у нет никаких оснований верить в то, что все получится, и, наверное, изоляция просто сводит её с ума. И все же, небольшой шанс на успех есть. Извлечь и очистить чакру легко, процесс, который она завершала бесчисленное количество раз. Следующий шаг…. Раздражает. Её старая борьба, любопытство против морали — постоянное перетягивание каната, и с каждым годом она слабеет. Сакура не хочет об этом думать, но проблема в том, что она пока не может проверить идею на себе, и кроме того, ей не очень хочется сгореть заживо. Она, наконец, достигла той стадии, когда ей требуются живые испытуемые, и голос в голове, убеждающий её в том, что она совсем не похожа на него, и никогда им не станет, медленно, но неуклонно исчезает на периферии. Какузу — неожиданный помощник в её дилемме. Обычно, охотникам за головами нужны только головы. То же самое и с кроликами, думает Сакура, вонзая шприц в мужчину с кляпом во рту, которого она недавно привязала ремнями к столу. Другая её рука лежит у него на лбу, тщательно контролируя чакру. Умрет он от её руки или от руки Какузу — не важно. Смерть есть смерть, и, по крайней мере, она не убивает невинных людей. Бывший шиноби Таки был одним из особо опасных объектов: насильники, убийцы, поджигатели. Конечно, никто не будет против, если он немного пострадает, как страдали безобидные гражданские, которых он мучал. Она говорит мужчине сформировать в кулаке чакру, и он повинуется. Его контроль едва ли достигает среднего уровня, и легкость, с которой он выполняет её приказ, говорит ей, что все работает. Постоянное вливание её собственной чакры не улучшает контроль других людей, просто упрощает маневрирование чакрой. Она подчиняется воле хозяина, принимая нужную форму за считанные секунды, и она делает вывод, что хватит даже простой мысли, чтобы претворить желаемое в реальность. Самое странное — структура. Она текучая и податливая, совершенно не сопротивляется, но каким-то образом все еще имеет четкую форму. Результаты одинаковы у всех испытуемых. Воздух вокруг неё на вкус как победа и она наслаждается каждой крупицей. Открытие знания того, что «контроль чакры» является ошибочной концепцией, помогает развеять загадку вокруг Аматерасу. Контроль чакры — не что иное, как один из типов природы чакры, с которым каждый человек имеет ту или иную степень родства. Именно этот тип природы чакры позволяет Инь части высвобождаться так легко и просто. И хотя две эти концепции похожи, они не являются одним и тем же. Она замечает след контроля чакры и видит, что состав почти идентичен составу чакры элементального родства, что лишь подтверждает её теорию. Она возвращается к своим экспериментам с новым запалом, тратит дни и ночи на то, чтобы найти способ смешать свою чакру с той черной мешаниной, которой является Аматэрасу. Как только она придумывает наиболее устойчивую смесь, она, в буквальном смысле, прожигает насквозь несколько подопытных. Все они тщательно отобраны и заслуживают смерти, и постепенно Сакура перестает беспокоиться о том, что она делает. Инъекция живым субъектам лишь первый шаг. Они перестают гореть, но все еще не могут пользоваться силой. Смесь более или менее мирно сосуществует с врожденной чакрой в теле, но мощная природа Аматерасу постепенно берет вверх и начинает сжигать чакровые пути. Даже если она когда-нибудь найдет способ подавить её, это не та чакра, с которой она сможет спокойно жить. Хранить её в теле нельзя, потому что постепенно носитель начинает разрушаться, а через полчаса все танкецу и пути полностью уничтожены. Конан говорит, что ей не позволено заставлять подопытных использовать силу и Сакура соглашается. Это слишком опасно, и если она как можно скорее не найдет выход из этой ситуации, все пропало. Она ненавидит ограничения. Она начинает любить Сасори. Она учится пользоваться нитями чакры, и овладевает ими за довольно короткий промежуток времени. Она никогда не будет так же хороша, как кукловод, который посвятил этому всю свою жизнь, но этого достаточно, чтобы управлять подопытным на расстоянии. Он остается даже после того, как показал, как использовать технику, и наблюдает, как она возится с экспериментом, как поджигает лес, недалеко от Амегакуре, черным огнем. Сейчас он её смотритель, но он хорошая компания. Такой же тихий, как Итачи, более скрытный, но менее сдержанный. Он любопытный. И резкий. В нем есть что-то неестественное, нечеловеческое, даже если его тело из плоти и крови, как и её. Она замечает мелочи, такие как легкий наклон головы, то, как он редко моргает, намеренная небрежность резко контрастирует с тем, что каждый его шаг выверен до миллиметра. Он ничего не делает без цели, он точен. Совершенен. От этого её пальцы чешутся, постоянный зуд всякий раз, когда он находится в её пространстве, и иногда это мешает сосредоточиться. Аматерасу — успех. Сасори — неизвестный. Через четыре месяца после того, как она надела плащ, прошлое настигает её. Тоби, паникуя и размахивая руками, говорит ей, чтобы она собирала вещи и одевалась, потому что они должны бежать спасти Хидана прямо сейчас. Сакура собирает свои подсумки, вонзает в руку иглу, чтобы заменить половину своей чакры чакрой Наруто, и кладет в карман пару капсул со смесью Аматерасу. В ту же секунду, когда она заканчивает застегивать плащ, мужчина в оранжевой маске хватает её за запястье, мир кружится, и она теряет равновесие. Она инстинктивно закрывает глаза, а когда снова открывает их, то оказывается посреди боя. Взрыв, такой громкий, что её барабанные перепонки горят огнем, сотрясает землю, словно приветствуя её, и она бросается вперед, используя дым в качестве прикрытия, чтобы поймать тело Хидана, прежде чем огонь поглотит его. Через долю секунды к ним присоединяется Какузу, и вид их троих, стоящих бок о бок, заставляет противников остановиться в неверии, когда дым рассеивается. Какаши разрывается между яростью и непониманием, Ино просто смотрит, сузив глаза, Шикамару смотрит с ненавистью. Все, кажется, ждут от неё оправданий или заявлений, но, по правде говоря, ей все равно. Она говорит своим двум товарищам, что им приказано отступить, и мысленно готовится к тому, что ей придется вырубить Хидана, если его жажда крови окажется слишком сильной, когда внезапно все становится еще хуже. Она чувствует его чакру, прежде чем видит его глазами. Внезапно все становится сложнее в тысячу раз. Сакура может убежать от Какаши. Но не от Кьюби. Ситуация неприятная, поскольку на неё смотрит не просто Команда 10 и Какаши, а Команда 7 и несколько ниндзя Конохи. И ни один из них не выглядит счастливым. Красная, обжигающая энергия, которая исходит от Наруто, не предвещает ничего хорошего, поэтому Сакура хватает Хидана за воротник плаща и бесцеремонно бросает за спину, приказывая Тоби отвести их обоих обратно на базу. Она не питает иллюзий, будто сможет выиграть битву, но у неё больше всего шансов из всех троих. Быстрый взгляд говорит ей, что у Какузу осталось три сердца, поэтому она утвердительно кивает, когда он тихо спрашивает, справится ли она. Сакура думает, что на самом деле ему все равно, но она — прибыльный актив, и он не собирается разбрасываться теми, кто приносит хороший заработок. Когда на поле остаются только она и маленький взвод разъяренных коноховцев, Наруто требует ответов, его голос дрожит, и злые слезы стекают по щекам. Сакура вздыхает, потому что она не из тех, кто любит грандиозные речи, и, честно говоря, она оставила его позади давным-давно. Она достает из сумки одну из ампул и втыкает иглу в левое предплечье, чтобы все видели. — Мы давно перестали быть друзьями, — говорит она, — и никогда не были хорошей командой. Вы были настолько заняты, стремясь вперед, что не заметили, что происходит позади. Может я и выросла в вашей тени, но моя собственная поглотит вас целиком. Она складывает печать и шепчет: Аматерасу После этого события начинаю стремительно разворачиваться, а мир — потерянное понятие. Тоби приносит на базу мертвого Дейдару. Сакура корпит над ним три дня и три ночи, работая без перерыва, поедая солдатские пилюли на завтрак, обед и ужин. Когда его приносят в лабораторию, все что от него осталось — отдельные части тела, разломанный организм, и исправить его не проблема. Она должна сохранить ему жизнь, каждой отдельной части, но она не чудотворец и настоящее воскрешение, скорее всего, навсегда останется вне её досягаемости. Ей удается, хотя и с трудом. Сакура спит целую неделю и просыпается с известием, что Саске сражался с ним, едва пережил эту битву и теперь охотится на Итачи. Её сердце разрывается от осознания, и она спрашивает себя, как она может оплакивать человека, которого никогда в жизни не встречала лично. Тоби исчезает, а это значит, что она, наконец, получает свое кольцо. На нем выгравирован иероглиф «небо», оно переливается успокаивающим синим светом. Она красит ногти в ярко-красный, и это заставляет её вспомнить о Цунаде. Она встречает Джирайю в первый и последний раз через неделю после того, как надела кольцо. Это происходит случайно, старик прерывает её очередной эксперимент — регенеративные способности Якуши дополняют её собственные — и лишь верность своему бывшему товарищу по команде заставляет её отступить в сторону и оставить мужчину на милость Пейну, не пытаясь вступить в бой. Это что-то личное. Позже она возвращается к его трупу, снимает хитай-ате и запечатывает её в свиток. Сакура вручает свиток посыльному шиноби и отправляет его в Коноху, надеясь, что этого будет достаточно. Итачи лежит в её постели, истекая кровью. Она не задает вопросов, а он не отвечает. Его ожерелье куда-то пропало, но он, кажется, спокоен. На следующее утро в комнате не остается ни единого следа его пребывания. С их последней встречи прошло четыре года, и когда она вновь видит Саске, то ничего не чувствует. Его глаза расширяются от шока, когда он видит её подле Пейна и Конан, вместе с другими членами организации. Его первая реакция, как всегда, гнев, но у неё нет желания разбираться со всем этим, поэтому она разворачивается и оставляет его на произвол судьбы. Он ничего для неё не значит, не значил уже давно. Его побег оставил пустоту в её сердце, но затем она нашла те дневники. Дыра заполнилась человеком, к которому он сбежал, человеком, который научил её большему, чем когда-либо учил его. Они не набирают членов, поэтому ему отказывают, но все же разрешают действовать в качестве партнера для миссий. Когда он впервые замечает, что она использует Аматерасу, он пытается напасть на неё. Сасори рядом, он быстрее и едва ли не душит его. Саске плюется на неё, проклиная, и ярость лишь усиливается, когда он натыкается на её лабораторию. Из-за его вспыльчивости и почти осязаемого желания убить её, его вышвыривают. Сакура не грустит. После этого её жизнь разваливается на части. Пейн нападает на Коноху, уничтожает деревню, Наруто уговаривает его воскресить всех погибших ценой собственной жизни. Акацуки остаются без руководства, а Конан пребывает в трауре, и их эфемерная цель разбивается на кусочки. Они не что иное, как прославленная группа наемников, и постепенно они отдаляются друг от друга. Некоторые из тех, кого в организацию затащили насильно, немедленно уходят: Хидан и Какузу остаются напарниками, что удивляет всех. Дейдара собирает вещи и улетает на глиняной птице. Кисаме решает отправиться в путешествие по миру. Зецу исчезает так же, как и Тоби. Конан остается в родном городе и пытается взять бразды правления в свои руки. Сасори уходит последним. Он стоит напротив неё, сбросив плащ и переодевшись в стандартную форму шиноби Суны, протягивая продолговатую коробочку. Это мягкая красная лента из высококачественного шелка с двумя крошечными колокольчиками, свисающими с каждого конца. Она скользит сквозь её пальцы, как вода, цвет в точности как кровь, что покрывала её руки. Он уходит, не сказав ни слова, и несколько часов спустя Сакура с восхищением смотрит в зеркало, как красный цвет контрастирует с белизной её шеи. Ей тоже пора уходить, и она ненавидит, что потеряла еще один дом из-за капризов и игр во власть людей, которые думают, будто могут изменить мир. Последние её сбережения она тратит на свитки хранения, в которые запечатывает четыре тела, и еще один, чуть поменьше. Она не может взять собой всю лабораторию, но, по крайней мере, она сохранит свои ампулы, снимки, заметки и дневники. Сакура обнаруживает, что ей не хочется избавляться от плаща, потому что несмотря ни на что, ей нравится быть частью чего-то большего. Одна из группы неудачников. Однако, плащ нарисует на её спине огромную мишень, поэтому она просто запечатывает его в свиток. Вернувшись на свободу, Сакура чувствует себя странно потерянной и плывущей по течению. Ей снятся странные сны, которые сбивают с толку, и большую часть дня она не понимает, мерещится ли ей плоть, которую она видит перед глазами и запахи, которые она чувствует носом. Она чувствует запах людей, которых никогда не видела, хоть и путешествует одна. Она задается вопросом, сможет ли она когда-нибудь вновь стать нормальной. И вообще, была ли она когда-нибудь нормальной? Она в маленьком городе где-то в Стране Травы, пополняет запасы, когда слышит новости. Годайме Хокаге в коме, Шимура Данзо заменяет её, грядет война. Удивительно, как мало она узнает о политике и события в мире, путешествуя из одного места в другое, словно какой-то кочевник. Она не знает, что случилось с биджу, но, по-видимому, никто не пытался их вернуть, так что Собрание Каге неизбежно. Все это её не интересует. Сакура платит за упаковку такояки, втыкает иглу в бедро и срывается с места. Ей требуется меньше суток, чтобы добраться до нужного места, и как только она замедляется, Сакура жадно впивается в еду, позволяя чакре успокоиться. Сейчас ей нужно быть скрытной, а это никогда не было её сильной стороной, поэтому она дожидается темноты и вспоминает все, что знает о своей бывшей деревне. Патрулей больше, чем она помнит, что заметно усложняет её задачу. Она проскальзывает между шиноби и прячется в тени, выбирая самый быстрый путь в больницу, почти хихикая от восторга, когда понимает, что никто не удосужился обнулить её разрешение на вход. Это не может быть простой случайностью, думает Сакура, пролезая через окно и прячась в шкафу, расширяя свои чувства. Она никогда не была сенсором, но эту чакру она узнала бы где угодно. С ужасом она замечает свою цель в крыле, защищенном сильнее всех остальных, и почти отчаивается, что не сможет проскользнуть мимо всех АНБУ, когда понимает, что что-то здесь не так. Если подойти поближе, это становится очевидным. Здесь нет охраны. Вообще. Это настолько подозрительно, что Сакуре хочется развернуться и убежать. Тихо проклиная всех и вся, чувствуя нарастающую паранойю, она приближается к своей цели. Она без приключений добирается до палаты, открывает дверь и проскальзывает внутрь… освещенная лунным светом, бледная, почти белая и старая женщина лежит в постели, и все же она невероятно красива. Прикусив губу, Сакура подходит ближе и устраивается на правой стороне кровати, лицом к двери, прежде чем положить ладонь на лоб, прямо поверх бьякуго. И она чувствует. Это больше, чем просто истощение чакры. Тело, должно быть, в какой-то момент впало в шок, судя по повреждению путей в результате внезапного и моментального опустошения резерва, за исключение крошечной частички чакры, которая поддерживает в женщине жизнь. Мало что могло вызвать такой всплеск, но Сакура готова поспорить, что Цунаде пожертвовала своей жизнью ради деревни и своих людей. Такая преданность и альтруизм чужды Сакуре, но она знает, что такое верность. В конце концов, именно поэтому она здесь. С заботой и нежностью, которые она редко проявляет, Сакура посылает свою чакру в блондинку, принимая приятное покалывание, которое она чувствует, как только вступает в контакт со свежей и успокаивающе прохладной мятной чакрой Цунаде. Она сплетает нити чакры вокруг повреждений, латает и посылает энергетические всплески в различные области тела, восстанавливает печень. Некоторые из повреждений так стары, что женщина не могла их залечить. Сакура заставляет организм работать, восстанавливает кожу и делает многое другое, на что больше никто не способен. На её глазах разглаживаются морщины, исчезают ямы и пигментные пятна, седина меняет цвет на привычный блондинистый, возраст откатывается назад, возвращая молодость. Закончив, Сакура осторожно снимает с головы повязку с перечеркнутым символом листа и повязывает её на запястье Цунаде. Затем она встает с кровати, наклоняясь над ней. Розовые пряди щекочут только что омолодившуюся кожу, её губы нежно встречаются с фиолетовым бриллиантом, и аппараты, к которым подключена женщина, начинают дико пищать. (Когда она просыпается, то вспоминает звон колокольчиков, мягкие губы на лбу и свежий, резкий запах, напоминающий раннюю весну. Когда она открывает глаза, в палате никого нет.)