Погребальный Нефрит

      У прибывавших в Золотой Павильон заклинателей возникало дежавю. Некоторые главы во всеуслышание заявляли, что подобные собрания, целью которых будет «обличение гнусных преступлений Старейшины Илин» станут ежегодной, если не ежемесячной традицией, покуда не будет уничтожен их виновник. Особо одаренные заходили уже в полном боевом облачении, от чего совещание глав кланов более походило на пир богов войны. Или же на клоунаду, как уже успел подумать Цзян Ваньинь, занимая место в первых рядах.       После двух дней нахождения в Башне Кои Цзян Чэн понял, как сильно ненавидит золото. Не в самом его проявлении, а режущие своей аляпистостью щегольство и показную роскошь, от которой начинало тошнить. А уж в головах обитателей этого павлиньего загона ее было столько, что от скуки Ваньинь успел придумать легенду, дескать, отпрыски, носящие на груди «Сияние средь снегов», с каждым поколением становились все надменнее. Да настолько, что вскоре были придавлены собственной важностью, и тогда выпустили половину своей напыщенности в мир, которая обернулась золотом, сделав Ланьлин Цзинь богатейшим из орденов. Но даже подобный шаг не сделал Великий Орден хоть немного благочестивей. Лишь облегчил их собственное существование.       Глава Юньмэн Цзян безумно скучал по спокойной, но величественной Пристани Лотоса, и невозможность встречи с сестрой усиливала эту тоску. После приезда Цзян Чэн сумел таки пересечься с Цзысюанем, который рассказал, что Яньли сейчас обитает в Палатах Утонченной Благодати, вдали от основных помещений, чтобы в последние месяцы беременности оградить роженицу от возможных тревог и мирских забот. Подобная участливость по отношению к его сестре заставила Ваньиня признать, что Цзинь Цзысюань, каким бы придурком тот ни был во времена их совместного обучения (да и чего таить, даже во время войны), смог встать на путь исправления. Разумеется, благодаря воздействию Цзян Яньли.       Обстановка в зале накалялась с каждой минутой, когда в Золотой Павильон вошли, излучая ауру благонравия, Два Нефрита Ордена Гусу Лань. Лань Сичэнь не изменял себе, оставаясь спокойным и утонченным в любой ситуации, точно изморось при утренней заре. Привычно улыбаясь, Глава Лань издали поприветствовал Цзян Чэна и направился к своему месту. Ответно поклонившись, Ваньинь невольно засмотрелся на Второго Молодого Господина Лань. Тот был безупречен настолько, насколько только позволяло человеческое воображение, но не это привлекло внимание главы Юньмэн Цзян. Привычное всем выражение полной отчужденности сменилось на настолько траурное и в то же время гневное, будто перед Лань Ванцзи только что обрушили Стену Послушания, а после плюнули на каждое из трех тысяч правил.       «Поди жалеет, что не забрал тогда Вэй Усяня, пускай и силой. — мысленно фыркнул Цзян Чэн. — Надо было все же на время отдать его этим монахам. Выбили бы ферулами всю дурнину, так мозги бы на место и встали.». А вот иные высказывались более радикально.       Злобные шепотки слышались со всех сторон:       — Правы были те, кто еще год назад предрекал подобное…       — Так я говорил! Стоило снять с рук Вэй Усяня кандалы со знаменем Юньмэн Цзян, да ненадолго отвести взор, так из-под них вышел Призрачный Генерал, а теперь и новая тварь.       — Его должны были придать суду еще за убийства на Тропе Цюнци! Но, вместо осознания дарованной ему милости, он вытворяет такое!       — А вдруг он весь Луаньцзан населил ими? Что ему стоит создать вместо двух разумных мертвецов две сотни? Еще и Стигийская Печать…       — Верно подмечаете, Глава Чжугэ, это уже не просто его забавы с темной энергией. Мы сейчас говорим о балансе всего заклинательского мира, который легко может пошатнуться из-за действий этого наглого юнца.       — Да что тут говорить? Ясно же, что сын слуги просто ополоумел от жажды власти.       — Это уж точно. Все думали, что после своей выходки два месяца назад Вэй Усянь не посмеет напомнить о себе, а он все это время готовился к мести. Подумать только, что было бы, не узнай мы о его планах.       Хотелось встать и напомнить этим ублюдкам, что именно из-за подобных им Вэй Ин и покинул прошлое Собрание Кланов, находясь в крайней степени гнева. А Цзинь Гуаншаню нужно было не выдвигать условия, а радоваться, что тогда, вместе со своим уходом, тот не обрушил всю Башню Кои на их головы. Цзян Чэн был ошарашен поведением Вэй Усяня, но не стал вмешиваться, потому что… да вашу мать! Он не желал думать о том, что испытал страх к тому, кто шел с ним рука об руку с самого детства.       — Тварей я вижу лишь напротив себя. Возможно, стоит уподобить вас им еще больше? — жестко усмехался юноша, играючи покручивая черную флейту с алой кисточкой.       В попытках отвлечься, Ваньинь стал обводить взглядом помещение, прикидывая, через сколько они смогут начать. Ради глав небольших кланов никто не будет тратить лишнее время, а из Великих Орденов на месте было трое. Цзинь Гуаншань восседал на своем троне, беззастенчиво наслаждаясь красотой прислуживающих ему дам, а то и вовсе нагло трогая глупо хихикающих барышень. Старый лис мог не волноваться — Мадам Цзинь не почтила их своим присутствием. По правую сторону сидел хмурый Цзинь Цзысюань, явно недовольный необходимостью быть здесь, а не рядом со своей женой.       За последний год все крупные собрания проводились в Башне Кои, так как именно орден Ланьлин Цзинь понес наименьшие потери в Аннигиляции Солнца, сумев сберечь резиденцию и сокровищницы в полной невредимости. Возможно, факт вынужденной локализации сбора кланов был одной из причин, почему Глава Цзинь уже вел себя как Верховный Заклинатель, хотя обсуждения велись до сих пор. И, в отличие от наследника Цзинь, его отец видел в сегодняшнем еще один шанс приблизиться к заветной цели, потому не поскупился на проведение, устроив из срочного военного совета пиршество.       Мэн Яо, ответственный за все это, сновал от одного стола к другому, проверяя организацию, а параллельно выслушивая смешки в свою спину. Спрашивая о самочувствии у «дорогих гостей», он неизменно клеймился сыном шлюхи, бастардом, изредка пополняя коллекцию грязных оскорблений себя и почившей матушки новыми. Если бы не сучья натура Гуанъяо, Цзян Чэн бы даже посочувствовал ему. Совсем немного.       Отсутствовал лишь глава Цинхэ Не. Чего Цзян Чен боялся, так этого того, что вспыльчивый Не Минцзюэ и вовсе не посетит совет, отправившись с армией сразу на Луаньцзан. Глупо и поспешно, но не невозможно. Однако, стоило только подумать о подобном исходе, как стража во всеуслышание объявила о прибытии Главы Не.       Градус обсуждения заметно снизился, и почти все устремили взоры на резные створы позолоченных дверей, которые вскоре отворились, впуская непомерно высокого заклинателя со своей свитой. Не Минцзюэ, не обращая внимания на звучащие тут и там приветствия, тяжелым шагом пересек зал, опускать на сидение рядом с Лань Сичэнем.       — Приветствую, брат. — Лань Сичэнь повернулся к главе Цинхэ Не, кланяясь. Вслед за этим Глава Лань заинтересованно оглядел прибывших вместе с Минцзюэ заклинателей, отметив, что все были далеко не новобранцами. — Вижу, ты решил не брать Хуайсана с собой?       Не Минцзюэ лишь саркастически фыркнул:       — Толку от него здесь как на плацу. Не только не защитится, но и сам себя прирежет.       — Пусть А-Сан и слаб в заклинательстве, но в нем всегда можно развить навыки дипломатии. — Сичэнь всеми силами старался помочь Минцзюэ найти талант в брате, безмерная любовь и опека к которому, однако, не мешали главе Цинхэ Не считать того бесполезным для ордена.       — Если только речь будет идти о закупке тряпок да побрякушек. Вот благодать наступит! Будем питаться шелком, а сражаться бумажными веерами. — ответил Глава Не, отпивая налитый слугами чай. Раздражение, исходящее от мужчины, ощутимо давило на сидящих позади глав небольших кланов и орденов.       Лань Сичэнь вздохнул на такой ответ, но был совсем не удивлен. Подобные разговоры всегда заканчивались одинаково. С другой стороны, Хуайсан сам не проявлял стремления к делам своего ордена, праздно проводя досуг, а его шерстяная кисть была тверда лишь при росписи или стихосложении.       Говоря о Хуайсане, Лань Сичэнь не мог не вспомнить про своего младшего брата, что не вымолвил и слова с самого прибытия в Ланьлин, а теперь статуей сидел позади него. Ситуация удручала, но за шесть месяцев пришло какое никакое смирение. Хоть Глава Лань стал видеть изменения в Ванцзи уже давно, ему так и не удалось узнать причин слишком аскетичного даже для адептов Гусу Лань поведения. Лань Ванцзи практически не проводил времени в Облачных Глубинах, разбираясь с засильем нечисти на северных границах, тем самым укрепляясь в звании прославленного Ханьгуан-цзюня. Но Сичэнь чувствовал, что его брат пытается сбежать. И не от кого-то извне, а от себя самого и своих мыслей, изнуряя тело и дух постоянными Ночными Охотами.       Что же произошло полгода назад? Единственным, что припоминал Лань Хуань, была Ночная Охота в Илине, куда Ванцзи вызвался лично… И где через три дня появилось известие о создании Призрачного Генерала, Вэнь Нина. Зацепок было мало, ответов и того меньше, а вот вопросов — хоть отбавляй. Одно Глава Лань понял точно: весь этот клубок плелся вокруг Вэй Усяня. Только Молодому Господину Вэй было под силу пробудить такие эмоции в его брате, но Сичэнь уже не радовался этому факту так, как несколько лет назад, когда, заметив интерес на невыразительном лице, позвал первых учеников Юньмэн Цзян на вылазку в Цайи. Тогда он был уверен, что Вэй Усянь способен стать другом, которого так не хватало Ванцзи. Тем, кто пробудит в нем дух соперничества наравне с желанием совершенствоваться. Но желание, которое, к своему стыду, Глава Лань проглядел в глазах младшего брата, было далеко от того, что он мог вообразить.       Но не стоит думать о нем дурно! Лань Хуань не был категоричным приверженцем привычных устоев. Вовсе нет. Дело было не в клейме обрезанного рукава, которым бы нарекли Лань Ванцзи, а в том, что человеку, для которого он взращивает эти чувства, они были не нужны.       Вэй Усянь был хорошим товарищем, который не гнушался любых авантюр. В противовес этому, такой человек как он навряд ли мог осчастливить одного единственного, не только получая, но и отдавая всего себя без остатка.       Казалось, он ненавидел само понятие рамок и ограничений, олицетворяя девиз своего бывшего ордена.       «Стремись достичь невозможного»       Собрание началось с выступления Цзинь Гуанъяо, который еще раз повторил информацию, изложенную в отправленных кланом Цзинь письмах. Не отвлекаясь на незначительные гневные выкрики, Гуанъяо поведал о расследовании, проведенном кланом Шиянь Наньгун, в ходе которого стало известно о существовании на горе Луаньцзан как минимум одного нового мертвеца с пробужденным сознанием.       — Основываясь на докладе Главы Наньгун, существуют опасения, что боевая мощь Вэй Усяня имеет намного больший потенциал, чем известно на данный момент. — декларировал Мэн Яо. — Нам неизвестно, кем является человек, сознание которого пробудил Старейшина Илин, при каких обстоятельствах это произошло, и имело ли место убийство со стороны Вэй Усяня. — Цзян Чэн бросил свирепый взгляд на Цзинь Гуаншаня. Что это значит?! Его задачей было не высовываться раньше времени, а не еще больше зарывать репутацию Вэй Усяня. Глава Цзинь, заметив направленный на него поток яростной ци, ухмыльнулся и чуть кивнул, давая понять, что все под контролем. — Призрачный Генерал, некогда бывший заклинателем ордена Цишань Вэнь, Вэнь Цюнлинем, был преображен примерно полгода назад. Орденом Ланьлин Цзинь был выделен отряд, направленный в Илин и близлежащие населенные пункты, чтобы убедиться в отсутствии странных случаев, связанных с пропажей людей, в особенности девушек, в данный период….       После оглашения уже известной всем информации настал черед выступления свидетеля и непосредственного участника тех событий. Казалось, Наньгун Мубао все эти дни занимался медитациями, в ходе которых копил силы на это выступление. Его речь была резкой, от нее кололо в ушах, и многие кривились, не скрывая своей реакции. Но никому не хотелось покинуть павильон, ведь рассказ был по-настоящему красочный.       — Ни для кого во всей Поднебесной не было секретом, кем при жизни являлся Призрачный Генерал. — вещал мужчина, поднявшись со своего места. — И потому я был потрясен, когда нас настиг разумный лютый мертвец, который, к тому же, определенно был женщиной!       — Может, из-за отсутствия супруги под боком, Глава Наньгун уже и в Призрачном Генерале готов разглядеть юную деву? — усмехнулся один из глав. Его поддержали язвительными смешками, от которых по лицу Наньгун Мубао пятнами пошел яростный румянец. Тема личной жизни была для него крайне болезненной.       Повернувшись к говорившему, глава Шиянь Наньгун заверещал:       — Глава Яо, коль вы так уверены, так почему бы самому не отправиться на Погребальные Холмы? Ваш наметанный на разглядывание женских тел взгляд точно сможет отличить деву от юноши! Хотя, вы более привыкли делать это тайно, а не во весь обзор.       — Да как вы смеете…! — задетый мужчина уже готов был подняться, как из-за своего стола заговорил Лань Сичэнь.       — Давайте не будем тратить время на ненужные споры. — Первый Нефрит Гусу Лань не улыбался, но и не выказывал недовольства, а взор его был таким же спокойным, как и голос. — Глава Наньгун, можете рассказать поподробнее, как выглядел это мертвец?       Мубао заметно подобрался, обращая взгляд на заклинателя в траурных одеждах.       — Конечно-конечно, Глава Лань. Дева эта была высока, да настолько, что ни один из известных совершенствующихся не сравнится с ней. — многие скосили взгляд на Не Минцзюэ, что, пусть и на пол цуня, но возвышался над каждым присутствующим здесь. — Лицо ее было скрыто, но по одежде можно сказать, что это был пес клана Вэнь!       — Мертвец был одет в клановые одежды Цишань Вэнь? — задал вопрос Цзысюань.       — Именно так! И не в те, которые были у каждого адепта. Судя по узорам, такие одеяния носила только правящая ветвь клана! — Глава Наньгун обратился к Цзян Чэну. — Прошу прощения, Глава Цзян, что не поведал ранее, но я сам обратил внимание на эту деталь гораздо позднее нашего с вами разговора.       Точнее, об этом главе рассказал один из заклинателей, что участвовал в разборах завала Знойного Дворца, но все заслуги подчиненных Наньгун Мубао успешно считал своими.       В зале поднялся гам. В тот момент до кончика языка хотелось отпить не чаю, а крепкого вина, чтобы не думать о том сумасшествии, что они только что услышали.       — Да как это вообще возможно.       — Никто в здравом уме не наденет на себя это поганое тряпье узурпаторов.       — А если есть еще спасшиеся представители клана?       — Наследники?       — Чепуха! Даже проклятый Вэнь Чао, будь этот песий сын еще жив, отрекся бы от собственного имени, зная, какие гонения его ожидают.       После этих слов сквозь гомон прорвался яростный голос Не Минцзюэ, пошатнувший своды Золотого Павильона. Брови его были нахмурены так, что почти сходились, рука неосознанно тянулась к сабле, а глаза, что горели лютой ненавистью к почти истребленному клану, смотрели на вмиг сжавшегося Наньгун Мубао.       — Именно. Вэнь Чао был уничтожен вместе со Сжигающим Ядра еще в первый год войны. Вэнь Сюя я казнил лично, а Вэнь Жохань был убит в Безночном Городе. Правящая ветвь клана оборвана, так о каких наследниках Цишань Вэнь вы, черт вас всех дери, сейчас говорите?!       Дабы успокоить вмиг разъярившегося Главу Не, Лань Сичэнь пододвинулся в сторону соседнего стола, чтобы быть в состоянии положить руку на плечо названного брата, и начал передавать светлую энергию, тем самым пытаясь привести бушующую в теле Не Минцзюэ ци в норму.       — Господа, прошу всех успокоиться. — заговорил Лань Хуань. — В своих предположениях вы начинаете говорить о том, чего нет и в помине. Единственной женщиной в правящей семье была почившая задолго до Аннигиляции Солнца Мадам Вэнь, а более детей, тем более девочек, у Вэнь Жоханя не было.       — А если мы говорим о бастарде? — задал вопрос кто-то из собравшихся.       — Точно! Не удивлюсь, если у такого человека был личный гарем, да и что мешало ему оприходовать наследниц завоеванных кланов? Не бордели же ему посещать.       — Да уж, по этой части у нас уже есть мастак. — тихо проговорил Глава Чжугэ. — И, в отличие от него, Вэнь Жохань не стал бы портить свой род, признавая детей от первой шлюхи провинции.       Все это время Цзян Чэн сидел и пытался обдумать возможность того, что девушка, что той ночью охраняла Луаньцзан, была ему незнакома. Он уже успел принять тот факт, что Вэнь Цин присоединилась к своему брату, и такой вариант событий был намного лучше, чем неизвестность, в которую его вновь кинул глава Шиянь Наньгун.       Цзинь Гуаншань же молчал, давая выговориться всем и каждому. Мужчина вальяжно пил свой напиток, наблюдая, как собрание движется от серьезного обсуждения в сторону балагана. Дождавшись, когда разговоры на тему личности разумного мертвеца достигнут своего апогея, Цзинь Гуаншань с громким звуком закрыл веер, привлекая внимание глав. Мог ли он сказать, что ему понравилась покорность, с которой практически все правители мелких и средних кланов, что были здесь, отреагировали на его сигнал прекратить разговор? Безусловно.       — Господа, к чему столь ненужные разговоры. Уверен, совсем скоро и этот вопрос окажется разрешенным. Прежде всего, нам необходимо выяснить мотивы поступка Вэй Усяня.       — И что вы предлагаете, Глава Цзинь? — спросил Глава Яо. — За чашу чая его не пригласить, если и придет, то только чтобы подкинуть нам всем яду. А пытаться притащить силой — все равно, что объявлять войну.       Некоторых вполне устроил и такой вариант:       — А почему бы и не войной? Я считаю, что настал момент раз и навсегда избавиться от этой падали.       На такую реплику в сторону Вэй Ина Цзян Чэн уже не мог промолчать. Усмехнувшись, глава Юньмэн Цзян заговорил, при этом даже не смотря на дерзкого главу мелкого клана.       — Пока ваш клан считает то и это, Великие Ордена будут подсчитывать могилы и разоренные амбары. Ведь именно их поставят на передовую, восклицая о мощи «Четырех Столпов Заклинательского Мира». — за монологом юноша отыскал того, кто позволил себе подстрекательство к осаде Луаньцзан. — Знаете, почему Великие Ордена получили свое могущество? Как раз потому, что их главы умели просчитывать последствия на несколько шагов вперед и не бросались на каждого, кто им был не угоден. А также выбирали диалог, если сражения можно было избежать. — Цзян Чэн поднялся с места, начиная подводить к тому, ради чего пошел на сделку со старым лисом. — Вэй Усянь обладает невероятной мощью, которая в данный момент может нанести огромный урон и сравниться с объединенными силами четырех Великих Орденов. Но также, за последние полгода с его стороны не было ни единого прецедента.       Гуаншань легко вплелся в речь Цзян Ваньиня, вкладывая в умы слушавших их заклинателей нужные мысли:       — В данный момент никому не выгодно вступать в новую войну. — глава Ланьлин Цзинь театрально вздохнул, обмахиваясь веером. — Вы правы, Глава Цзян. Пускай поступок Вэй Усяня по отношению к нашему ордену и другим пострадавшим на Тропе Цюнци был вопиющим, но с того момента прошло много времени. Мы должны пытаться найти новые точки соприкосновения. — Ваньинь согласно кивнул, проглатывая очевидную шпильку в адрес темного заклинателя.       — Поэтому, Орден Юньмэн Цзян предлагает отправиться на гору Луаньцзан с делегацией. На роль посла я предлагаю себя.       Говоря все это, Цзян Чэн ждал звуков и поддержки, и несогласия, но резкий треск дерева застал заклинателя врасплох. Не Минцзюэ, который, казалось, пришел в успокоение, одним ударом разломал надвое тяжелый деревянный стол, при этом не двигаясь ни на фэнь в попытке подняться. Увидев подобное прямо рядом с собой, Лань Сичэнь не вздрогнул, лишь был готов в любой момент начать играть Покой.       — Глава Цзян, вы смеетесь над нами? — с угрозой спросил глава Цинхэ Не. — Вам напомнить, чем закончилось прошлая попытка разобраться с Вэй Усянем? Собственный шисюн сломал вам руку и покинул орден, отрекшись от вас, как от своего Главы и названного брата. И такой человек пойдет на переговоры?!       — Брат, прошу тебя, не гневайся. Уверен, Глава Цзян справится со своей задачей… — Цзинь Гуанъяо, как мог, старался сгладить гнев мужчины, но Не Минцзюэ был непреклонен.       — А ты вообще молчи! — рявкнул он, заставляя улыбку Мэн Яо сделаться чуть вымученной. — Это уже не просто проблемный заклинатель Юньмэн Цзян. Один орден не может в одиночку решать подобное. — и через мгновенье выдвинул собственное условие. — Орден Цинхэ Не согласится на переговоры только в случае нашего соучастия в них.       Да чтоб его! Цзян Чэн буравил взглядом сидящего в обломках мужчину и не мог понять, что творится в голове у этого человека. Единственной причиной, по которой тот мог хотеть отправить своих людей на гору Луаньцзан — притащить в Цинхэ и снести голову безмозглому Вэй Усяню, который и подумать не мог, какая борьба сейчас шла за «право встречи со Старейшиной Илин».       Слова самого Ваньиня сейчас не имели для заклинателя большого веса, поэтому нужно было брать количеством. Выразительно глянув в сторону Цзинь Гуаншаня, Цзян Чэн своим видом пытался показать, что, если у того есть идеи, то пора бы уже их применить. И, хвала Небожителям, его потуги были замечены.       — Глава Не, если вам так важно присутствие… м-м, независимой стороны между Вэй Усянем и орденом Юньмэн Цзян, то мы всегда можем отправить А-Яо и несколько наших адептов…       — Вы можете отправить хоть весь проклятый Ланьлин. — рыкнул Минцзюэ. — Меня не волнует, войдут ли в отряд люди одного клана или же десяти. Это никак не влияет на мое требование.       Никто не хотел уступать, но глава Пристани Лотоса понимал, что видимых причин для отказа у него не было, и в глазах других заклинателей вся ситуация выглядит странно. Одно уже то, что Цзинь Гуаншань встал на его сторону, могло вызвать ненужные сейчас подозрения. Если они начнут сейчас спорить, а Ваньинь продолжит гнуть свою линию, Не Минцзюэ точно поймет, что тут что-то не чисто. С горем пополам, из двух зол пришлось выбирать то, что не утопит сразу и с громким всплеском. Цзян Чэн отрывисто кивнул, показывая свое согласие.       — Хорошо. — произнес он. — Тогда, есть ли те, кто не согласен с тем, чтобы в качестве делегации были выбраны представители Великих Орденов Юньмэн Цзян и Цинхэ Не?       Видя натянутую обстановку между двумя главами, никто так и не решился предложить свою кандидатуру. Ваньинь все ждал, когда Лань Ванцзи тоже проявит неутомимость в желании встретиться с предметом свой головной боли, но тот так и сидел, отрешенно смотря на гладкую поверхность стола. Хм, жутко странно, но сейчас были проблемы поважнее ушедшего в себя Второго Нефрита.       А, заслышав разговор Главы Цзинь и Не Минцзюэ, Цзян Чэн позабыл обо всем, кто и как там сидел.       — Глава Не, позвольте поинтересоваться, кого же вы хотите выбрать в свои представители? — лилейно спросил Цзинь Гуаншань.       — Никого. Я лично отправлюсь в Илин. Хватит с меня ваших скрытых игр.       В зале раздались покашливания. От неожиданности подобного известия, главы, решившие в тот момент промочить горло, выплюнули содержимое чаш обратно. Неслыханно! Был ли это первый случай, когда Глава Не брался за нечто подобное, не считая дел своего ордена? Каждый знал: Не Минцзюэ жил сражениями и редко встревал в политические игры, а дипломатия не была его сильной стороной от слова совсем.       Многие уже сочувствовали Старейшине Илин, которого вместо приветствия ожидал жгучий блеск Бася.       Заклинатели расходились, увлеченно обсуждая произошедшее на Совете. Цзян Чэн не желал вести праздных бесед, поэтому решил сразу направиться отдавать указания своим адептам. Отбытие планировалось на вечер следующего дня, и Ваньинь уже предвкушал, как все оставшееся до него время проведет в своих временных покоях, медитируя или просто отсыпаясь — неважно. Возможно, он даже решит утолить свою жажду по хорошему, но не слишком крепкому вину. С такими планами, грядущие перспективы путешествия с главой Цинхэ Не уже не казались такими ужасными, но и заманчивее выглядеть не стали.       Пересекая очередной сад между павильонами, Цзян Чэн удивился, заметив, что в нем не было привычных для всего Ланьлина «Сияния средь снегов», да и в принципе любого иного сорта пионов, являвших собой отличительный символ Великого Ордена. Каменистые дорожки очерчивали незатейливые лиловые цветы, а одна тропа вела к небольшому пруду, в котором, изредка выползая на гладкие камни, обитали столетние черепахи. Ваньинь неспешно прогулялся вдоль водоема, отмечая, что подобная простота выглядит куда изящнее привычного убранства Башни Кои.       Задумавшись, он не заметил, как подошел к очередной клумбе, по итогу затоптав несколько цветков. Они показались смутно знакомыми и, наклонившись, Цзян Чэн понял. Колокольчики. Нежные сиреневые лепестки, на которых еще не успела высохнуть утренняя роса, были похожи, но все же отличались от тех, что видел он на груди Вэй Усяня в тот день. Те были менее… благородными, скорее даже полевыми. От воспоминаний захотелось рассмеяться.       Да уж. Такое было сложно забыть не только ему. Кто бы мог подумать, что Облава на горе Байфэн окончится не подсчетом добычи и торжественным чествованием победителей, а дракой между его полоумным шисюном и — представьте себе! — благочестивым Лань Ванцзи. Лань Цижэнь свалился с приступом сразу, как только увидел покрасневшее от удара и крови лицо своего племянника. Вэй Усянь выглядел не лучше, но тот был последним, что волновало отходящего в мир иной старика. Оба любителя кулачного боя молчали, будто воды в рот набрав, в итоге, пересуды о причине того конфликта всплывают до сих пор. Хотя, у Цзян Чэна была мысль на этот счет.       Вернувшись в исходное положение, Ваньинь продолжил свою прогулку, которая прервалась довольно скоро. Выкрик раздался совсем неподалеку, будто приглашая невольного слушателя подслушать занимательный диалог. И если Ваньинь еще колебался, нужно ли ему выслушивать чужие перебранки, то голос плешивого Мэн Яо заставил Цзян Чэна забыть, что он, так то, глава Великого Ордена, и ему не пристало рыскать по кустам в поисках укромного места для слежки. Пришлось впопыхах спрятать собственную ци, но, притворившись частью большого и, черт возьми, колючего шиповника, он смог лицезреть прелюбопытнейшую картину, от которой брови невольно поползли вверх.       У самого края сада, в зарослях пышных кустарников, стояло двое. Юноша, чей голос услышал Ваньинь, был одет в золотые одежды приглашенного ученика Ланьлин Цзинь. Совсем еще юнец, своим ростом он возвышался над Цзинь Гуанъяо, однако, по одному лишь взгляду можно было понять, что именно сын шлюхи был хозяином положения, слушая громкие угрозы с легкой усмешкой.       — Чэнмэй… — обманчиво ласковым голосом сказал Гуанъяо, прерывая поток ругательств. — со своими похождениями к ней ты, видимо, позабыл, кто ты есть и на каких правах. — взгляд хлесткой плетью прошелся по лицу адепта. — Я говорю «идти», и ты бежишь со всех ног; я говорю «сидеть», и ты забываешь, как ходить. Ты хоть видишь, что с тобой стало? — задал вопрос Мэн Яо, наконец убирая с лица бесящую до скрежета в зубах улыбку. — Столько раз уверял, что в нужной ситуации сразу свернешь ей шею, но в итоге, именно на твою эта девка набросила хомут.       — Закрой свою вонючую пасть, а лучше засунь язык в то место, которое ты нализываешь своему папаше. — рыкнул юноша, обнажая небольшие клыки. — Я следую всем поганым условиям, остальное колыхать никого не должно, в том числе и тебя.       Гуанъяо на это лишь хмыкнул, а Цзян Чэн, все это время сражавшийся с шипами, упершимися ему во все мягкие и не очень места, мысленно болел за незнакомца.       — Красноречие не покинуло тебя, в отличие от разума. — сказал Цзинь Гуанъяо. — Но оставь свои бранные слова для завсегдатаев постоялых дворов. Мне нет времени слушать тебя. Это окончательное решение: ты не покинешь пределов резиденции, и о всех твоих передвижениях мне будут докладывать лично. Выйдешь за пределы хоть на чжан — за тобой отправят отряд.       Именуемый Чэнмэем готов был рассмеяться в тот же миг. По его нахальному выражению лица можно было прочитать весь скепсис по поводу того, что хоть кому-то из ордена удастся догнать и вернуть беглеца.       Юноша было открыл рот, желая озвучить очевидное, но был прерван ехидным голосом собеседника:       — А если не найдут тебя — отправятся в Илин. Я давно мечтаю познакомиться с девой, что так бередит твои думы.       Самоуверенность сменилась раздражением, а на лицо вновь нашел оскал словно у лютого мертвеца.       — Жду не дождусь, когда увижу твою голову, болтающуюся в петле.       — В таком случае, на плаху мы отправимся вместе, мой дорогой А-Ян. — фальшивая улыбка вновь озарила лицо заклинателя, но стремительно уходящий адепт ее уже не увидел.       Цзян Чэн не шевелился вплоть до того момента, пока звук шагов Мэн Яо не перестал быть слышим. Высвободившись из плена веток и шипов, Ваньинь, не обращая внимание на слугу, который выронил стопку свитков от неожиданного появления главы Великого Ордена из ближайших кустов, быстрым шагом направился исполнять незаконченные дела, от которых его оторвал очень странный разговор.       Сложно было строить догадки, но подобные отношения между обычным приглашенным заклинателем и бастардом Главы Цзинь, определенно, настораживали. Слух зацепился не столько за вопиюще фривольное и грубое обращение к старшему, сколько за одно единственное слово. «Условия». Какие еще дела проворачивает этот выродок? Цзян Чэн давал руку на отсечение, что это что-то явно не несло в себе ничего хорошего для остальных кланов и орденов.       Сделав мысленную пометку разобраться с этим вопросом, Ваньинь на время забыл о новой проблеме, возвращаясь к утке, которую ему подбросил Вэй Усянь. ***       Промерзлый утренний воздух помогал уставшим в дороге адептам не заснуть прямо на мече. Если Не Минцзюэ выбрал в сопровождение самых сильных бойцов, то Ваньинь исходил из расчета выносливости, да и только. Он знал, что шанс того, что их всей толпой радостно примут и отведут прямо к Старейшине Илин, был ничтожен. Еще на подлете к Луаньцзан Цзян Чэн думал о том, как ему быть, если дорогу перекроют мертвецы. В прошлый его визит он был единственным, кого пропустили. Теперь же глава Юньмэн Цзян думал, а не аннулировалось ли это разрешение с выходом Вэй Усяня из ордена? Что ж, это было бы вполне логично.       Во время привала Цзян Чэн поделился со своими спутниками мыслями об охране Погребальных Холмов, обрисовав возможность вторжения туда силой. Главу Не, казалось, даже порадовала перспектива пробиваться на гору с боем: его сабля устала от томления в ножнах и искала выход своей ярости не на простой Ночной Охоте, а в настоящем сражении, где кровь ее хозяина будет закипать от возбуждения, а сам клинок сможет испить крови врага.       Но жажда так и осталась неутолимой. Об их прибытии знали и уже ждали.       — Для нас большая честь приветствовать сразу двух глав Великих Орденов заклинательского мира. Позвольте поинтересоваться, что привело вас к нам в столь ранний час, Глава Ордена Юньмэн Цзян, Глава Ордена Цинхэ Не?       Не Вэнь Цин. Другой голос, другая фигура, другое все. Единственная схожесть — бело-красные одежды, пусть и другого покроя. Доули, одеяние Вэней — все, как и описал глава Шиянь Наньгун, вот только…ха.       Наньгун Мубао так бахвалился своим орлиным взором, но в итоге ввел всех в глубокое заблуждение, говоря о внешности лютой. Было видно, что девушка довольно высока сама по себе, но основную роль играла обувь с платформой, по форме напоминающей конские копыта, а в высоте достигающей минимум пяти цуней. Ходить на таких нормальному человеку не представлялось возможным, но лютый мертвец перед ними не испытывала трудностей, держа осанку почти на уровне благородных дам.       Порыв ветра всколыхнул темную ткань, на жалкие мгновения показав небольшую часть лица девушки. Но этого было достаточно.       В открывшемся просвете на Цзян Чэна неотрывно смотрел мертвый взгляд нефритовых глаз.