троллейбус №8

— галя, отпусти меня. — не-а. рогозина не хочет выпускать супругу из объятий. так долго не быть вместе... самоубийство просто. — галь, я понимаю, что ты соскучилась, но меня не было всего два(!) дня... — всего?! это много! — проговаривает ей она в шею, и всё так же не выпускает. — а, то-есть твои командировки на месяца, это ничего?! — валя возмущается, чуть прихлопывает ладошками по галиным лопаткам. — не пытайся, не получиться. — что не получиться? — не получиться тебе сделать мне больно.... — но я не хоте-, — антонова не успевает договорить, как рогозина в миг выпускает еë из объятий, и уходит в другую комнату, — галя, постой... — ты уже это сделала, — шёпотом звучат эти слова из уст полковника *** сейчас не поймешь. обиделась ли рогозина, или нет. но валя точно знает одно — она её задела. у них было много разговоров по поводу командировок полковника, с ними ничего поделать нельзя. ну никак. от них не избавиться, не избежать. остаётся только принять. галя стоит на кухне к окну лицом. что же, значит точно задела. смотрит на уходящий закат. скоро будет править царица ночь. — я не хотела, — валя стоит в дверном проёме, боясь подойти ближе. спугнуть эту нагтетающую тишину. брюнетка поворачивается к ней в пол оборота, смотрит, — я знаю, — и поворачивается обратно к окну. антонова боится. нет, не супругу, а эту угнетающую тишину между ними. стоят они так минут 5 от силы. блондинка решается. подходит к ней, и касается своей чуть дрожащей ладонью талию рогозиной, и кладет свой подборок на еë плечо. полковник замерла. опять эта тишина. глаза всё так же направлены вдаль. галя поворачивает голову чуть влево [на левое плечо валя и положила свой подбородок], и касается чуть шершавыми губами щеки своей возлюбленной. она спокойна, даже как-то расслаблена. улыбаются. чуть смеются даже. — не злишься? — я и не злилась.