Бамбук

После того как Юленька уселась и Директрисе позволили дальше говорить. Некоторые люди заметили, что она мнётся, от чего возникает вопросы к их внимательности. Возможно у них был заторможен мозг. Прижитый микрофон к груди. Сначала обхватывала правой рукой, а затем, такай-же малюсенькая, левой. Руки были взрослые, лет тридцати пяти, а может и даже все сорока одного. Пока ещё не старые, но к этому всё движется. Отдавая лёгкой серостью и холодностью. А ладошки напротив, были детские и не потрёпанные. Это было заметна, когда она поднимала свою ручку и махала ею. А на ноготочках был хорошо сделанный маникюр. Конец ногтя был в белой линии, а сам ноготь бежевый. Хорошая работа. Видимо сама сделала. Глаза её бегали туда-сюда и как у маленького ребёнка постоянно хотели опуститься, в особенности тогда, когда он где-то нашкодил. Так как она прижимала свой маленький, но остренький подбородочек - ещё больше делал её маленькой девочкой. Которая обижалась, что её нельзя уйти. Свои миниатюрные ножки она как солдат держала вместе и ещё ни разу не разомкнула. Ну если только так, чтобы туфли не соприкасались. Глеб Глебы, со своим чутким нутром и додумчивым умения. Раскусил это. Вернее, оно и так лежала на виду, но никто не обращал на это внимание или просто не вдавался в подробности. Глеб же - напротив. Его это увлекала. Он был одним из таких типов людей, которые не то пассив, не то актив. Расцветал в кругу друзей и мог быть даже инициатором некоторых поступков. Но с незнакомцами или первовстречными забирался в скорлупу так, чтобы только одни волосы торчат. И как тут человека то увидеть? И вот эти первые знакомства часто использовал для личных целей. Пример тому был месячный давности случай. У Глеб Глебыча встал в нелёгкое положение. Как и у всех молодых людей семнадцатилетнего возраста находясь в долгих отношения с противоположным полом, а именно с девушкой и только с девушкой. Возникают проблемы друг друга. И повлиять на это может всё что угодно, но как правило это: запреты ходить куда-либо, огромное количество времени нахождения вместе, спиногрызство, неуважение, да и сам возраст. Люди, когда растут они умнеют и их взгляды переламываются. Начинают смотреть всё с разных углов, прорубать платину устоявшихся понятий. Да в конце концов люди начинают себя изменять. Линять. Сбрасывать ветхость с плеч наговоренное родителями, обществом и порядком. Начинают делать посвоему. И под это попадают отношения. Что собственно и произошло с сероголовым. Находясь на гране разлуки или по крайне мери находясь очень близко к этому. Парню как раз, не так давно до вылета, пристроилась незнакомая девушка. На что он быстро сообразил что, иногда гуляя с ней он может попробовать что-нибудь новое. Вкусить то, что запретно. Но все говорят, что этого того стоит, что это необычайно сладко. И узнать, как на самом дели дорога ему вторая половинка. Да и ктому-же простые посиделки в кафе не критичны. Он даже пару раз звал с собой Данилу, когда собиралась небольшая компания. Таким образом он использовал её ради себя. Но когда дошло осознание, что чем больше людей со стороны он вовлекал, что бы те расценили ситуацию с их точки зрение. Тем больше людей про это стало знать. И тем быстрее об этом узнает она. Без измен, без какого-либо предательство. Всё могло закончиться в один миг. И ладно бы если бы было бы за что. Но, к сожалению даже чистый и не порочный интерес расценивается порой людьми, как порочный грех. Поняв, что не хочет прокола с такой мелочи. Всё общения было прекращено в туже секунду. — Что-то она притихла... —Тихо сказал Глеб соседу. Тубур в свою очередь отложил вытирание пятна на штанине и в согнутом состояние вопросительно посмотрел на парня. А затем выпрямившись на Директрису. Посмотрев на неё десять секунд Тубур сказал: — Да не притихла она. Вон она микрофон брала. Сейчас скажет. — Она уже минуту так стоит. — Ну и что? — Тухнущим звуком, спускаясь обратно к брюкам спросил Тубур. — А должна говорить... Зашуганная, что-ли? — Вот чё ты к человеку прицепился, А? Ну, Глеб, ну ты ж не такой! Зашуганная, не зашуганная. Тебе какая разница? Может она из-за того, что в кабинете сидит целыми днями-на людях боится выступать. Ты не думал? — Не, ну... — А может у неё это с детства?! — Перебил он его. — Чего вы к людям пристаёте?! — Да кто престаёт? — Да вы, Глеб. Вы! — Я?! — Да нет! Вот ты спросил почему она такая зашуганная? А потому что всё кричат, матерятся, плеются. Ещё поебаться на глазах не хватает! От сказанного Глеб закатил глаза, поднял брови и шлёпнул себя ладонью по лбу. — А что?! Посмотри... Дрожит вся! А всё от вас горилл! — Тубур, ты как начнёшь! Так и не остановить. — Просто, если делать вывод о человеке. То перепроверять его надо! — Святоша... Святоша... — Тихо сказал парень, выдыхая нагреты в легких воздух. — Ой, блядь! Взамен Глеб лишь посмеялся. Он знал, что это слово он больше всего ненавидит. Вдруг, как разрыв бомбы, включился микрофон. Это было слышно по жужжанию колонок над головами. — Что касается общежития, всё понятно? — Да, дЫ, дА, дЕ, да. — Хором ответили ребята. — Х-хорошо... Что касается стипендии. Вдруг всё резко замерло. Как будто кто-то время остановил. Будущие ученики застыли, как восковые фигуры. Устремив свой взор неё. Марина Иванновна и Юленька также застыли замертво и смотрели на неё. Да даже автобус, по ощущениям, перестал ехать. И попутные машины тоже. В голове у Директрисы проскочила мысль с грубым жестоким и твёрдым голосом. "Что, серьёзно?!". И вдруг ей захотелось потянуть этот момент подольше. Она осмотрела всех хитрым взглядом. Почувствовался запах власти. Она почувствовала, что может управлять этими псами. Что может контролировать этот инородный ураган. Она чувствовала силу в своих руках. Это были странные чувства. Которые она прежде не испытывала. Да, она самый главный в школе. Директор между прочем. Глава организации, которой всё подчиняются. Но такой власти она ещё не ощущала. В своей японской школе её, конечно приходилось отчитывать учеников, но это бывала крайне редко и по своему характеру она была спокойной и миролюбивой, и не очень то хотела ругать детей. Её приходилась руководить учителями, но делала она это без жесткости "Начальника". Она была как бы не на своём месте. Если представить директора школы, то это должен быть большой сильный человек. Способный работать с большим количеством бумаг или грамотно пораздавать их другим. Это человек серьёзный и не любящий помилования. А она была прям его противоположность. Маленькая девочка, которая хорошо выполняла свою работу. Была зажата в общении и неуклюжлива с преподавателями из-за груза ответственности и главнокомандования. Стеснительна, Любящая кошек, теплый плед, кофеёк и мультики. По темпераменту схожа была с флегматиком, но проскакивали и меланхолия. И тут приезжают иностранцы со своим менталитетом и просто разносят тебя в пух и в прах. Ты и на работе чувствуешь себя маленькой сошкой, а тут тебя вообще за человека не считают. Но как только разговор зашел о деньгах. Они как послушные козлики встали перед тобой и готовы без единого бекание слушать и слушать. И в эту самую секунду в тебе просыпается монстор. Ты можешь отдать любой приказ и не сомневайся! Они его выполнят. Все твои неуверенности, стеснения, заикивание, холодок в коленках. Превращаются в прах и ты чувствуешь, что покончила с собой прежней и переродилась в исчадье. В твоём мозгу после принятия этой силы начинает химико-биологическая реакция. Твой мозг начинает думать-думать-думать, вспоминать. Ты уже практически присутствуешь на заседании и одной подписью исключаешь тысячу учеников. Одним собранием - ты перебросила всю свою работу на бедных и несчастных учителей, которые должны оставаться после уроков до поздна и делать твою же работы. Одним только взглядом ты указываешь родителем, что угрозы и просьба по типу "Наш мальчик так много старалась", "Да вы хоть знаете какие мы деньги платим за его образование?!" или "Может вы передумаете" не прокатят. «Встали и пошли на выход! свободны!» А затем, после окончание смены и получение зарплаты. Ты идешь домой. Переодеваешься в чёрное и соблазнительное. Выходишь на улицу. Ловишь такси. Заходишь в клуб. Заказываешь что-нибудь по вкусую И по вкусу как раз водка... И просыпаешься в комнате. На полу разбросанные вещи. Под подмышкой спит обнаженная азиатка. Душ. Кофе. Такси. Дом. Безпамятство. Завтрак. Отказ от работы на сегодня. Шекучушие смакование, что произошло вчера. И осознание, что так должна кипеть жизнь. Что должны исполняться желания. Что лучше быть боссом, чем работником. И всё благодаря этой силе, этой власти, этой уверенности. Да так, что аж лимоном под языком отдаёт. Щипет-щипет. Кисла-кисла. Коблучками по полу стучишь, всё ни как лимон достать не можешь и не хочется. Хорошо, всё-таки что приехали эти русские ребя... С онемевшим ртом Директриса пыталась разживать слова. Она как будто проглотила кирпич сливого масла и от этого покраснела. — Стипендия у вас будет. Волна удовлетворения и расслабленности прокатилась по салону. — Ну, слава тебе Боже! — Выкрикнул Стас — Ну хоть работать не придётся. — Сказал Жора. — Я не думаю, что там уж высокая стипендия. — Ответил Александр. — Всмысле? — Подслушав разговор вмешался Мороз. — Стипендия будет маленькая?! — Я не знаю. Может быть. — Извините! — Выкрикнул Мороз Палыч директрисе. — А сколько у нас стипендия. — Сто тысяч ен. — Это сколько по курсу?! — ЭТА ТЫСЯЧА ДОЛЛАРОВ, БЛЯДЬ! — Крикнул Савинов держа телефон, но тут же его выронил и потянулся за ним. В это время всё повернулись к нему и были в смятении. Он крикнул, а его нет. Подросткам стало страшно. Регулярно, ежемесячно получать такие деньги. Ребятам, которые привыкли проживать на родительские тристо-четыреста долларов в месяц. Воровать в магазинах сухую лапшу. Считать каждую копейку. На стреливать у незнакомцев на жетон в метро. Ходить пешком до школы экономя на маршрутке. Категорически и со всей жестокости ораторского искусства требовать от соседа жвачки. Вламываться в столовую к бесплатникам и есть их еду. Причем ещё взяв с соседнего стола и не мало. Копить на телефон несколько лет. Пить дешевую водку практически без закуски. И экономить на презервативах, что самое страшное. Но не просить у мам с пап чтобы они тебе давали денежку на погулять. Так как видишь, что они живут в кредит. И сказанные им цифры вселяли страх. А как? А почему? За что? Когда Савинов выпрямился и засветился для наблюдавших. Они онемели. — Тысяча?! — Спросил он у директрисы. — Да. Звук оваций выбивал стёкла. Детский счастливый смех полился рекой. — Но учтите, что и цены здесь разные. — Произнесла сопровождающая. — Здесь люди хорошо зарабатывают и платёжноспособны. Этим пользуются все. — Заебись! — Недовольно высказался Савинов. — Чё ты? — Поинтересовался Казневич. — Это значит, что это выходит теже "триста" что у нас, только здесь тысяча. — И? — Что "И?" неужели ты не понимаешь? — Понимаю. Это ты не… — Данила попытался его перебить, но он не дал ему это сделать. — Не перебивай. Это ты не понимаешь. Тебе по сути люди просто так деньги дают, а ты ещё возмущаешься. Да это главная цель бизнеса! Чтобы люди тебе бабло несли. Тебе несут - ты не доволен. — Да просто... Данила уставшим взглядом посмотрел на соседа. И его тут-же перекосила. Спорить с Артёмом о деньгах было бесполезно. Он жил, варился, спал с деньгами. Он знал, как они работаю и как сделать, чтобы они работали. Ты мог разве что что-то добавить на счет этого. Какой-нибудь интересный маркетинг. Стратегический ход банков в обход своим же вкладчикам. Бандитские разборки с предприятиями. То что интересное. Но не то какие они плохие и что из-за них все беды на земле. Артём было не интересно. Ему было глубоко наплевать. "Мне всё равно как там бедные. Я хочу быть богатым" Говорил он. И в его понимании он был прав и только прав. Он встречался с такими же людьми, которые говорили точно также, но были уже при деньгах. И всё вот это откладывалась в его мыслях и сознании. Но в данном случае он был прав. И тщательно подумав Данила не мог не согласиться.