Бамбук

Дверь распахнулась и первые вошли кастрюли и сковородки, а потом уже люди. — О, обед! — Сказала Зинакчка. — Не, не, не. Скажи нормально! — Улыбаясь доносился голос Саша Зина прокашлялась встала в уверенную позу и возбуждающим женским доминирующим голосом произнёс — Оу... Ммм... О-б-е-д! — Вавррр. — Как волки зарычали все. Комнаты уже были прибраны, осталось только помыть вёдра и поставить всё на место. Тарелки чудным образом уже стояли на деревянном столике и готовились ко своей работе. Еда была незамудрёной, а самая простая, что можно было приготовить быстро и легко. Только на 11 человек. Ребята сели и медленно, не спеша принялись за трапезу. Откинувшись на спинки стульев и дивана, они быстро работали челюстями. Атмосфера уюта сошла на них в этот час. После достаточно трудной и долгой уборки и приготовления, было высшим кайфом посидеть и наслаждаться пищей. Запивая при этом водой из под крана. — Слушайте, а ничего такая водичка... Мне нравится. — Начал Артём. Вслед послышалось довольное мычание Стаса. Когда он допил до дна то с причмокиванием оторвал кружку от рта и проговорил: — Вкусная-вкусная. — Но все услышали лишь довольные питьё. Более-менее наевшись парни сложили всю посуду вместе, а сами развалились на мебели. Саше вдруг стрельнуло что-то в спине, и он решил лечь на пол и подложить что-нибудь мягенькое под себя. Увидев его, наверное, одно из самых удовлетворенных лиц. Несколько ребят повторили за ним. Тяжесть с живота ушла моментально. — Как рука? — Спросил Глеб Глебыч. — Нормально... — Тихим и бессильным голосом ответил Шиза. — Нормально... На секундочку всё застыло. И все поголовно рассеяли свой взгляд. Смотрели на пол, сквозь человека, на валяющие шлёпки, на толщу стен. И задумались на секундочку. Только мысли не строились в слова. А просто ждали. Поток мозговой и физической активности обнулился и не двигался. Спустя ещё секунду краска опять вернулась в жизнь. — Ладно. Что с окном будем делать? — Начал Савинов. От его голоса вмиг все проснулись. Сбросили внутренние переживание и зашевелились. — "Что делать? Что делать?"... Сказать надо. Иначе никак. — проговорил Тубур, уже окончательно отрезвев. — Так штраф влупят. — Усталым голосом пробулькал Казневич. — Ну да. Ну и что? После сказанного молодняк замешкался. Спустил серьёзно брови и поджал губы, собирая ладошку в кулачок или вовсе пряча руки. Не хотелось платить. Да и денег было не так уж и много на первый месяц. Жалко было. — У-у-у. — Кликнул Данила. — Жалко да?! А вот в следующий раз будете знать, как стекла бить! Да, Шиза?!. — Тот лишь стыдливо опустил глаза. — Хе-хе... Первые сутки, а нас уже можно выселять... — Если не исключить. — Добавил Жора. — Вот-Вот! — Подхватился круглоголовый. — Ещё и первый день пропустили! Во, бля, путешествие выдалось у нас. Ахуенно. — Ты тоже как бы пил, малой! — Борза сказанул Мороз Палыч. — Пил! признаю! И грех совершил! В нетрезвом состоянии богохульничал! Но бутылку кто разбил?! — Тон юноши звучал настолько суровым и чугунным, что желание спорить с ним было категорически отрицательным. — Спасибо, что убрал хоть! Ох-х-х... Значит так, ребятки... Надо, чтобы кто-то спустился и сказали, что окно разбили. И это ты Шиза! совесть твою пробудим. — Да ему и так стыдно! — Встрял Савинов — Ничего! Ничего! Лишним не будет. Если за окно платить придётся, то скидываемся всё вместе Вдруг все разговорились. И речь была их не добрая и корыстная. — С какого хуя!? — С такова, блядь?! Почему не отвели его спать, когда этот вмазался!? Почему его не привязали?! Вы ж, блядь, знаете, что он наркоман. Хули вы ему не помогаете и от этой дряни не избавите?! — Сорвавшись на крик он продолжил. — Какого хуя я один должен постоянно за ним следит?! Утырки вы, блядь! Бестолочи, мусор... Дети, блядь! Он так разошелся, что стал подпрыгивать на стуле. Виски и челюсть краснела, а голос всё больше и больше стал хрипеть. Связки слабые. Из-за них он не любил ходить в места где невозможно не поголосить. Будь то какой-нибудь матч или простая дискотека. От совестных криков этого маленького дьяволёнка, который уже чуть-ли не багровел, парни не могли поднять глаз. То потирали пальцы, то внимательно перебирали спички, то без конца крутили замочек от ветровки. Когда голос его стал проседать и Тубур стал часто откашливаться, мальчишки набравшись немалой смелости, стали его успокаивать. Давая воды или похлопывая по плечам и прося спустить пар. — Ну... мы тоже помогаем... — Безобидным чувством в голосе сказал Саша. Не имея ничего плохого. От услышанного Тубур кинул в него попавшую под руку тарелку. Саша быстро среагировал и успел укрыться руками, до того как она попала бы ему в переносицу. Молниеносное затишье и раздались громкие, по настоящему сыгранные юношеские смеха. Они гоготали, угорали, довились. И от этого были похожи на настоящий музыкальный ансамбль. Ноты брали высокие и страшно продолжительные. Такие-же долгие как симфонии Бетховена . Ритмичная и высокая композиция из гитар, барабанов, труб, флейт, свистулек, балалаек и органа играла в блоке. Звонкие хихиканье начинали раскачку. Потом средний и привычный звук. Затем тяжёлый и увесистая концовка. И потом водопад из всего подряд. Ноты бежали, не звучав друг с другом ну никак, а были в одной строчки. Играл и рояль и три барабанщика сразу. Подъехал похоронный марш. Потом свадьба. Всё и сразу. Конца и края не видно. Слёзы, музыка, смех и слёзы. Так и продолжалась эта песня ещё долго, пока сама не затихла бы или не разбили инструменты. Но, благо, постучали в дверь. Но благом для парней это не было. Опыт многолетних посиделок показывает, что быть диалогу. То ли с милицией, то ли с соседями. — Ну вот и допрыгались. — Сам себе сказал Артём. А рядом сидящий громила в очках тяжело промычал. — Зина... Ну успокойся. — Послышались за спиной у Кадика, который встал открыть дверь. Там стояла девушка, которая их приветствовала у входа в общежитие. Она показалась им мышью при первом знакомстве, но сейчас она, наверное ели доставала мусульманину до груди. А за ней из других дверей блоков выглядывали молодые лица учащихся. Видимо терпение их кончилось, и они позвали коменданта или смотрящию. Девушка не сердитым, а достаточно простым голосом стала жаловаться на шум. Они её кое-как выслушали и сказали, что так больше не будут. Перед самым уходом, Тубур встали подошел к неё и начал говорить про окно. Что, конечно, всех сконфузило. Узнав об этом смотрительница прошла в комнату где было совершенно порча имущества и стала что-то быстро трепетать и быстро выскочила за двери. — "Что она сказала?" "Я ничего не понял", "Она так быстро говорит, что разобрать невозможно", "Мне показалось или она..." Стала сыпаться русская речь после характерного щелчка дверной ручки. — Тубур, что она сказал? — Я сам почти ничего не понял. — Поди и разбери этот их язык! Сломаешь пока выговоришь! Ещё это "ЛЯ-ня"! — Глаголил Мороз, а затем совсем не разгорячившись искусственно плюнул на пол. — Завтра уже идти надо. Куда идти то? Хоть кто-нибудь знает? — Тяжёлым от беспокойства заговорил Глеб Глебыч. — Разберёмся уж как-нибудь. — Задорным и полного сил басом ответил Савинов. — Сказали, что не далеко от общаги. Двадцать минут на автобусе и мы там. — На каком? И Савинов тут-же потух, скрючился и обиделся. — Ну тогда пешком. — Сказал Саша. Все вопросительно посмотрели на него. Нахмурились и стали мозговать. Зиначка от нехотя два раза его переспросил, на что два раза получил твердолобый ответ. — Решено - так решено! — Проговорил Артём Казневич. На что никто не возразил.