Ушёл в себя, а там ты

Песни: "Нас бьют, мы летаем" (Наргиз)

На кухонном столе стоит бутылка, полная наполовину. На полу в спальне валяется другая – выпитая до дна. Распластавшемуся на кровати Арсению снится сон. Он плывёт в небесах, наслаждаясь солнечными лучами и синевой вокруг. За спиной – крылья, как он всегда мечтал. Солнце не слепит, но греет умопомрачительно нежно, так что изнутри тело щекочет счастьем. Вдруг одно крыло что-то пронзает: как будто кто-то с Земли стреляет из ружья. Арсений невольно вскрикивает – больше от неожиданности, чем от боли – и начинает терять высоту. Кое-как выровнявшись, он всё же продолжает полёт, изредка кренясь на одну сторону. Чувство лёгкости исчезает. Арсению обидно и больно. Но солнце вскоре вновь окутывает его своим теплом. Лететь становится проще. Рана, по ощущениям, заживает: Арс даже пробует сделать несколько трюков в воздухе. Получается восхитительно. Воодушевлённый, он устремляется ввысь, желая испытать свои возможности. Останавливает его новая вспышка боли – теперь уже в двух местах: втором крыле и левом плече. Здесь Арсений не может сдержаться и, страдая, начинает спускаться на Землю. По щекам струятся слёзы, по рукам – кровь. Вступив на траву, он тотчас падает на колени и принимается осматривать плечо и крыло. В обоих дыры, и теперь Арсений чувствует не только обиду, но и собственное бессилие, так как крови утекло много. Приходится припасть к земле – страшно хочется избавиться от болезненных ощущений. Однако солнце находит Арсения и тут: через некоторое время дышать становится немного легче, как и шевелить раненными конечностями. Арс утирает слёзы и смотрит в небо. Оно всё так же прекрасно. Решив не противиться манящей дали, Арсений встаёт на ноги, отряхивается и взмывает вверх. На этот раз ему хочется подняться как можно скорее: страх, что опять не успеет, холодит сердце. И вот, одно из облаков совсем рядом – дотянись рукой, как вдруг снизу опять стреляют. На этот раз в правое лёгкое. Такой агонии Арсений уже не выдерживает, вскрикивает громко, корчится в воздухе, задыхается и хватается за простреленную грудь. Кровь из неё течёт непрерывным потоком, смешиваясь с падающими из глаз слезами. А небо наверху приобретает ещё большую привлекательность – туда, за облака, за орбиту, ввысь… Арсений медленно падает вниз, но боится наткнуться на того, кто стрелял, поэтому изо всех сил взмахивает крыльями и летит обратно в вышину, рыдая. Больно невыносимо, но страх сильнее. Перья сзади сталкиваются с потоками воздуха, а Арсений машет всё более остервенело, лишь изредка разрешая себе немного попарить и отдышаться. В груди болит. Солнце тянется к ней своими лучами, но Арс не даёт дотронуться, стремясь за облака; и вот они позади. Однако сил больше нет: выдохшийся Арсений приземляется на ближайшую тучу, выглядящую хорошим убежищем. По прошествии некоторого времени становится чуточку лучше. Первоначальной окрылённости давно нет, но жажда двигаться дальше настойчиво подталкивает к очередному полёту. Арсу страшно; однако воспоминание о солнечном тепле заставляет его выбраться из тучи и сделать шаг в пропасть. Ничего особенного: так – без страховки – в любви живут миллионы. Но только Арсений даёт целительным лучам залечить рану в груди, как вдруг в неё попадают снова. Теперь уже – в сердце. Арс больше не кричит, лишь глухо стонет и со взмахом перьев падает в небо. Он летит отчаянно, от боли – всё выше, расправляя над собой крылья, сводимые судорогами. Свобода… Ему так хочется свободы и лёгкого дыхания… Долго это продлиться не может: вскоре Арсений снова теряет высоту. Он уже не борется. Солнце остаётся далеко наверху, до удара об землю – совсем чуть-чуть, но Арсу всё равно. И вдруг его подхватывают чьи-то руки. Арсений не успевает их разглядеть, но чувствует, как чужие ладони осторожно проходятся по его изувеченной груди и замирают на ране. Боль потихоньку унимается; Арс бессильно откидывает голову назад, хочет увидеть лицо спасшего его человека, но глаз открыть не может. А когда всё же открывает, видит над собой белый потолок собственной спальни.

***

Арсений собирается этим утром особенно нехотя. Настолько, что даже не заботится перед выходом о том, чтобы хоть как-то позавтракать или выбросить бутылки. Ему плохо, и Оксана сойдёт с ума в поисках гримёров, которые смогли бы замаскировать его похмелье под лёгкую усталость. Благо сегодня просто техничка, не съёмки. Но несмотря на разбитое состояние, Арсений выпинывает себя из квартиры и решительно отчаянно выходит на улицу. Серёга Матвиенко уже ждёт. Идя к его машине, одетый не по погоде Арсений ёжится от холодного ветра. Тот неприятно обдувает безымянный палец, на котором больше нет кольца, поэтому Арс прячет руки в карманы и ускоряет шаг. Серёжа хороший друг. Он берёт разговор на себя: сначала поддерживающе хлопает по плечу, потом сочувственно смотрит в глаза, затем заводит машину и всю дорогу, от души матерясь, высказывает своё отношение к оборвавшейся личной жизни товарища. Тот молча слушает. Пустой взгляд скачет по мелькающим за окном домам. Дима тоже хороший друг. Он обнимает Арсения за два плеча, ведёт в гримёрку и сидит с ним долго: в этот раз говорят оба, потому что Позов умеет выуживать из собеседника слова и чувства. Арс ведёт себя как взрослый, разумный, трезвый (но не вчера) человек, однако Диму этой маской не обманешь. «Возникнет ещё желание высказаться – зови», – деликатно роняет он перед тем, как выйти из комнаты. Арсений кивает и продолжает тупо рассматривать свой палец. Без золотого ободка он выглядит слишком непривычным, а сам Арс – до хрупкости беззащитным. Стас хороший начальник. Он немного сдвигает время начала технички (то ли из-за Арсения, то ли из-за опаздывающего Шастуна), недолго сидит возле Арса, говорит ему несколько слов, и тот даже отвечает. «Точно хочешь сегодня выступать? Мы можем перенести», – предлагает Стас. «Хочу выступать», – следует хриплый ответ. Техничка проходит на нерве: не для Арса – для остальных. Арсений шутит хлёстко, как будто хочет отметелить этими плетьми самого себя, и смеётся над шутками парней до тех пор, пока из глаз не текут слёзы. Парни же незаметно переглядываются, не зная, что с этим делать. Арсения бесит, что все вокруг так сочувственно на него смотрят; бесит, что все хотят его пожалеть, и даже немногочисленные зрители подозревают неладное – хлопают громко, а хохочут неуверенно. Арсений выжимает себя до нитки. После технички плетётся переодеваться и остаётся сидеть в пустой гримёрке, пялясь в одну точку. В голове тупая тишина и звенящая боль.

***

– Арс? Антон словно боится привлечь внимание: стоит в дверном проёме робко, готовый в любой момент оказаться выгнанным. Арсений поднимает на него глаза. Шаст мнётся ещё несколько секунд и решается сделать пару шагов навстречу. Арсению не хочется новых разговоров, поэтому он молчит. Внутри что-то начинает с треском ломаться. Но Антон не говорит ничего. Просто ищет взгляд, стараясь не так явно выражать на своём лице сочувствие. Да это и не сочувствие даже: Арсений с удивлением обнаруживает в чужих глазах боль сострадания, и она мучительно похожа на его собственную. Тут-то Арса и пробивает. Антон неловко переминается с ноги на ногу, понимающе поджимает губы и немного протягивает руки вперёд, предлагая. Арс поднимается со стула. Медленно подходит. Расслабляет каменное лицо и, наконец, позволяет себе заплакать. Шастун осторожно притягивает его за предплечья, крепко прижимает к себе и не даёт возможности отстраниться. Да Арсений и не пытается. Он тихо рыдает Шасту в толстовку, хватаясь за ткань на спине, как за спасательный круг. Щека Антона греет Арсово ухо; он закрывает глаза, чувствуя через футболку холодок от побрякушек на чужих руках. Так проходит много времени, но Арсению нет до этого дела. Он просто рад, что ему становится легче. У них с Антоном странная связь, благодаря которой слова теряют смысл и хватает одних лишь взглядов, но в тактильном плане Шаст подпускает к себе в последнее время не так часто. И сейчас, после слов поддержки друзей днём и этого безмолвного понимания и неловкой нежности со стороны Шастуна, Арсений чувствует бесконечную благодарность за то, что рядом с ним есть эти люди. Жизнь завтра не кончится, хотя вчера казалось, что так и будет. На обломках можно построить что-то новое. Друзья помогут. Ведь в сложных ситуациях остаётся только импровизировать.

***

Когда Арсений засыпает вечером, то видит над собой всё то же синее небо из утреннего сна. Сердце пока ещё ноет, но уже не болит. Арс понимает, что лежит в чьих-то объятиях, и наконец может перевести взгляд на сложенные на его груди руки. Пальцы на них увешаны кольцами, запястья – браслетами. Влияние сегодняшних событий, не более. А на следующий день Антон по-тихому суёт Арсению одну из своих печаток, которую тот с молчаливой благодарностью надевает на безымянный палец и обещает себе никогда не снимать.