Победа над Великим Королем

Две недели Иваизуми не возвращался в бар. Не потому, что он не хотел видеть Ойкаву. И не то чтобы он хоть в какой-либо степени жаждал его встретить. Это не имело к Тоору никакого отношения. Иваизуми был занят: работой, помощью родителям, своими делами. У него не было времени, даже когда он два раза в неделю освобождался пораньше. Даже в пятницу. Он был занят. Когда Иваизуми наконец вошел и не увидел Великого Короля, он вздохнул. Вздох вышел странным. Хаджиме не был уверен, на что он был похож. И он совсем не был уверен, что у вздохов вообще есть привкус… Стоп. Так ли обычно думает его мозг? Неужели он так сильно нуждается в виски? Иваизуми упал на свое место с впечатляющей тяжестью, резко потянув за узел галстука с такой силой, что его шея чуть не дернулась вперед. Глоток виски, — и легкое будоражащее тепло разлилось по горлу изнутри, постепенно спускаясь все ниже. Мышцы спины расслабились. Дымка перед глазами, размывающая всю картину словно вода акварель, была желанной, необходимой. Иваизуми чувствовал, что последние две недели он слишком перетруждался, как будто его разум и тело преследовали и подгоняли, но он не понимал, чем и почему. Он все время куда-то торопился, о чем-то беспокоился, и теперь возможность сесть и позволить своим мыслям раствориться в тумане дыма казалась благословением. Он просидел там, наверное, с полчаса, прежде чем услышал, как дверь распахнулась, ударившись ручкой о стену. Громкое радостное приветствие заставило его сосредоточить совершенно рассеянное до этого внимание на нарушителе спокойствия. Иваизуми перевел взгляд в сторону, следя за вошедшим в бар Ойкавой Тоору. Тот сел у барной стойки рядом с каким-то мужчиной, разговаривая с ним достаточно свободно. Настолько, что можно было бы предположить, будто они знакомы и за пределами «ночной жизни». Иваизуми позволил своему взгляду ненадолго задержаться на них, прежде чем снова поднять глаза и сделать обжигающий глоток. Бóльшую часть вечера Ойкава его целенаправленно избегал: вместо того, чтобы раскачиваться на своем высоком стуле от смеха, он сидел прямо, вместо того, чтобы изучающе разглядывать помещение, он уставился на полки с алкоголем, как будто боясь случайно встретиться с Хаджиме взглядом. Прекрасно. Иваизуми это вполне устраивало: он избегал всего, что могло бы помочь разрушить и без того почти только воображаемую связь между ними и вернуть все на свои места. На заднем плане тихо звучало что-то вроде джаза. Иваизуми предпочитал металл и рок, но джаз тоже был хорош. Глаза Хаджиме были закрыты, грудь и щеки горели: он уже начал думать, что пора бы ему уходить. Было не особенно поздно, но он не мог достаточно расслабиться и сомневался, что сегодня это вообще у него получится. Совсем рядом вдруг послышался скрип искусственной кожи и тяжелый вздох. — Неужели мы не можем прекратить весь этот фарс? «Я определенно не занимался с тобой сексом и совсем тебя не знаю»? Губы Иваизуми сжались в жесткую линию. — Если кто и ведет себя странно, так это ты, — прокомментировал он, глядя на раздраженное лицо Ойкавы. — Я нахожусь на своем месте, занимаюсь своими обычными делами. Голова Тоору тяжело склонилась набок, волосы чуть растрепались, а губы надулись. — Я подумал, ты захочешь, чтобы я вел себя так, Ива-чан. Иваизуми точно не понравилось, как его грудь сжалась при этом ласковом прозвище. Его взгляд скользнул в сторону, глаза уставились на полированное дерево барной стойки. — Чего ты хочешь, Ойкава? — Сегодня просто скучно, — пожаловался тот, подавшись вперед. Иваизуми поджал губы, испустил слабый, сдавленный вздох и кивнул в сторону другого мужчины в баре: — Ты его знаешь? Глаза парня широко раскрылись, а губы растянулись в полуулыбке. — Да, мы работаем вместе, — затем он прищурился и лукаво улыбнулся. — Ива-чан ревнует? Иваизуми закатил глаза и продолжил: — Кем ты работаешь? Ойкава откинулся на спинку сиденья, расправив плечи. Лицо его светилось гордостью. Иваизуми вытащил сигарету и привычно щелкнул зажигалкой. — Руководитель маркетинговой компании. — А, — начал Иваизуми, отрывая взгляд от сигареты и делая первую затяжку, а после выдохнув дым прямо перед собой. — Имеет смысл. Тоору наклонил голову. — Почему ты так говоришь? — М-м, — хмыкнул Иваизуми, пожимая плечами. — Ты действительно харизматичен. Новоявленный собеседник моргнул, что-то неясное промелькнуло на его лице. — О, — махнул он рукой в сторону Иваизуми, — ты льстишь мне, Ива-чан. Иваизуми хмуро посмотрел на него. — Это не лесть, — заявил он, скрестив руки на груди. Сигарета безвольно свисала из угла рта. Он указал на остальную часть бара коротким кивком головы: — Это наблюдение. Любой, кто видел, как он общается с людьми, мог сказать, что тот обладает неким… магнетизмом. Глаза Ойкавы округлились чуть больше, чем, по мнению Иваизуми, должны были. Парень снова моргнул, глядя на Хаджиме. Что странно, обычная дерзкая ухмылка отсутствовала. — Хм, — произнес он, делая паузу. — Спасибо. — Лоб Хаджиме сморщился от странного ответа, но Тоору уже продолжал, улыбка снова будто приклеилась к его лицу: — А чем занимаешься ты, Ива-чан? — Главный редактор, — не задумываясь ответил Иваизуми. — О-о, Ива-чан такой модный, — Ойкава снова откинулся назад, скрестив руки на груди и ухмыляясь. — Держу пари, все твои подчиненные боятся тебя, но ты, наверное, просто большой добряк, не так ли? Иваизуми бросил на него острый недовольный взгляд, и отчасти потому, что Тоору казался настолько высокомерным, как будто уже знал, что был прав. И отчасти потому, что тот действительно был прав. Когда Ойкава снова начал о чем-то болтать, дверь в бар в очередной раз открылась. Иваизуми окинул взглядом проходившего мимо парня: высокий — возможно, не ниже Тоору, — линия губ слегка приспущена вниз, как будто гнев и легкое презрение ко всем окружающим были неотъемлемыми частями его лица, чернильно-черные гладко уложенные волосы и напряженные глаза, окрашенные в синий цвет. Как будто его обычное выражение лица всегда было просто раздраженным без всякой причины. Уютная и неторопливо-спокойная атмосфера бара расступалась перед ним так же, как и перед Ойкавой. Единственное их отличие было лишь в том, что этот человек казался пугающим. Иваизуми не видел его здесь раньше и был заинтригован (в значительной степени) его атлетическим телосложением. Как человек, который так же имел склонность всегда выглядеть почти разозленным, Иваизуми не был сбит с толку его взглядом. На самом деле, так было даже проще: честные хмурые брови вместо сияющих фальшивых улыбок. Иваизуми перевел взгляд на Ойкаву, который болтал что-то о… новом научно-фантастическом фильме, который только что вышел? — и увидел, как глаза Ойкавы метнулись в сторону, чтобы рассмотреть новоприбывшего. Затем он наблюдал, как у Тоору перехватывает дыхание: фраза слетела с его губ, застыв на середине, словно он забыл, о чем говорит. Иваизуми прищурился: — Ойкава? — спросил он, озадаченный и еще более заинтригованный. — Ах да, о чем это я? — он несколько раз моргнул, переводя взгляд на Хаджиме. Однако последний точно мог сказать, что на самом деле Тоору не смотрел на него. Его улыбка стала слишком широкой и натянутой, отчего Иваизуми захотелось влепить ему пощечину, чтобы он вернулся к реальности. Ойкава снова заговорил, слова срывались с его губ, сбиваясь с ритма его обычной речи. Именно тогда Иваизуми заметил, что новоприбывший остановился перед стойкой и вполоборота уставился на Тоору. — А, Кагеяма-кун! Давно не виделись! — человек, с которым ранее разговаривал Ойкава, энергично хлопнул черноволосого по плечу. — А-а, — ответил, по-видимому, Кагеяма, поворачиваясь к мужчине, успев скользнуть по Иваизуми быстрым оценивающим взглядом. — Верно, — его голос был приятно глубоким и ровным, и вовсе не грубым. Когда Иваизуми наконец перевел взгляд на Тоору, тот заламывал руки над столом, улыбаясь так широко, что это даже выглядело болезненно. — Ты меня совсем не слушал, да, Ива-чан? — спросил он с наигранной веселостью. — Фильмы про инопланетян, — мгновенно ответил Иваизуми. Глаз Ойкавы дернулся, но улыбка не дрогнула ни на миллиметр. — Пойдем куда-нибудь, — без промедления предложил Ойкава. — Что? — недоверчиво спросил Иваизуми. — Здесь слишком накурено, — пожаловался Ойкава, размахивая рукой перед лицом, — и ты дымишь прямо на меня. Пойдем куда-нибудь, где ты сможешь спокойно курить, а я дышать. Иваизуми провел пальцами чуть ниже линии волос и оперся на локоть. — Ойкава, я не хочу никуда идти. До того, как ты подсел, я собирался пойти домой. Ойкава слегка наклонился в сторону, уголки его губ потянулись вниз: — О-о-о, да ладно тебе, Ива-чан… Иваизуми тяжело вздохнул, уже предчувствуя сожаление, которое несомненно испытает в ближайшем будущем. — Гипотетически, чем мы будем заниматься в такое время ночи? — Хм, — Ойкава скривил рот и постучал пальцем по губе, а затем широко улыбнулся, подпрыгивая на стуле от своего мысленного открытия: — Караоке! — Нет. — Ива-чан! — парень перегнулся через стол и легонько потряс Иваизуми за руку. — Я не пою. — По крайней мере, на публике. — Ива-чан, это будет весело! Клянусь, я не буду смеяться над твоим ужасным слухом. Иваизуми медленно поднял глаза и встретился взглядом с Великим Королем. Тот смотрел на него со странным и необычным выражением лица. Хаджиме практически видел, как его маска дрожит от напряжения в челюсти и слишком искренней надежды в глазах. Иваизуми метнул взгляд к чересчур напряженной спине Кагеямы — тот сидел на барном стуле, словно не понимая, как расслабиться. Затем он снова обратился к Ойкаве, который сжал губы в тонкую линию. Иваизуми почувствовал, как на душе у него начинают скрести кошки. — Хорошо, — выдохнул он, прежде чем окончательно смириться со своим решением. Лицо Ойкавы мгновенно вспыхнуло радостью: — Да! Ива-чан, я просто в предвкушении! — он подхватил свое пальто и пружинкой выскочил из кабинки. Иваизуми не смог сдержать легкой улыбки. Тоору уже был в пальто, и поэтому без промедлений подхватил под руку Хаджиме, прежде чем тот успел сунуть ее в рукав. Иваизуми смог лишь тихо хмыкнуть, удивляясь такой прыти, встряхнуть рукой, чтобы натянуть пальто на конечность, прежде чем Ойкава вытащил его из бара. — Ура, я так взволнован, — пробормотал ставший вдруг слишком тихим парень себе под нос. — Да-да, дай мне полсекунды, там холодно. На выходе из бара Иваизуми чувствовал взгляд Кагеямы спиной.

— — - — - — - — - — - — ⊱❪ 🦊 ❫⊰ — - — - — - — - — - — -

Эта ситуация еще раз доказала: Иваизуми не подготовлен к таким вещам. Он просто не был хорош в случайных связях. Когда они подошли к караоке-бару, выбранному Ойкавой, — потому что «что вообще Иваизуми знает о караоке»? — Ойкава чуть ли не прыгал от радостного возбуждения. Он заскочил в открытую дверь, приветствуя работника с совершенно искренней веселостью. Он заплатил за них обоих, потому что «это ведь я притащил тебя сюда, Ива-чан», а затем направился в нужную ему комнату. Иваизуми уже очень давно не был в караоке. Целенаправленно. Когда они вошли, Ойкава бросил свое пальто на сиденье, повертевшись, прежде чем взять пульт: — А-а-а, что я должен спеть первым? Его голос сорвался, и Иваизуми не смог удержаться от смешка. Ойкава посмотрел на него и ухмыльнулся, его щеки покраснели от холода, возбуждения и алкоголя. — Неужели взрослые люди все еще приходят сюда? — спросил Иваизуми, скрестив ноги и откинувшись на спинку сиденья, рассеянно наблюдая, как Ойкава загружает песню. Тот резко повернулся к нему, прищурив глаза: — Ива-чан! — прикрикнул он со всей серьезностью. — Караоке — неофициальный национальный вид спорта Японии. Иваизуми хмыкнул: — Конечно, конечно. Ойкава начал петь какую-то ужасную «джей-поп-чепуху», но его голос был высоким, звучал неплохо, несмотря на ужасную лирику и посредственную композицию. Закончив, Тоору одарил его выжидательной улыбкой, которая стерлась с его лица, когда единственным ответом Иваизуми стало: — Твой музыкальный вкус такой же дерьмовый, как и твой характер. Певец-самоучка отшатнулся, прижав руку к груди в театральной обиде. — Слушаешь что-нибудь из рок-музыки? — спросил Хаджиме, игнорируя его мнимую обиду и разочарование. Ойкава по-совиному моргнул: — Я в курсе всех трендов. Иваизуми вздохнул и встал, чтобы взять у Ойкавы пульт. Он полагал, что так и должно быть, если ты работаешь в сфере маркетинга и все такое. — Выбери что-нибудь из этого списка, — велел Хаджиме, возвращая ему пульт. Ойкава прислонился к его плечу: — О, так ты хочешь услышать, как я пою снова, Ива-чан? Иваизуми отошел в сторону и посмотрел, как парень покачивается на месте: — Ты хорошо поешь, если не обращать внимания на бессмысленную попсовую чушь. — А, Иваизуми любит, чтобы в его музыке присутствовали глубина и смысл, — сказал Ойкава, сверкая глазами и улыбаясь, — какой романтик. Иваизуми схватил с дивана подушку и швырнул в него. Ойкава взвизгнул. — О, я знаю эту, — радостно прощебетал он после короткой паузы. Он включил песню, и Иваизуми сразу узнал музыку. Он слушал ее несколько лет назад, но это все еще приятно. Наблюдая за Ойкавой, он не мог не задуматься о взаимодействии — если это можно так назвать — между ним и Кагеямой в баре. Иваизуми не стал утруждать себя рассуждениями: это не принесет никакой пользы. У него все равно не было бы на это времени, потому что когда Ойкава начал петь, Иваизуми внезапно и совершенно неожиданно даже для себя вытянулся по стойке «смирно». Голос Ойкавы, лишенный бурлящего счастья и энергии, был на самом деле довольно низким, словно скользящий по коже шелк, от звуков которого по рукам Иваизуми побежали мурашки. Иваизуми вздохнул и уставился на то, как поет Ойкава. Он не так хорошо знал песню, поэтому его глаза были прикованы к экрану, наблюдая, как слова светятся и исчезают в такт музыке. Когда Ойкава закончил, он обернулся лицом к Иваизуми, ткнув микрофоном в его сторону. — Твоя очередь, — категорично заявил он. — Нет. — Ты не можешь просто сидеть и смотреть, как я пою! Хаджиме очень надеялся, что минутный жар, который он почувствовал на своем лице, не был заметен. — Все в порядке. — Нет! — громко воскликнул парень, плюхаясь на сиденье рядом и тыча в него микрофоном: — Одна песня. Ты должен спеть одну песню, — Иваизуми издал страдальческий стон, и Ойкава потряс его за плечо. — Ну же, — взмолился он. Иваизуми вздохнул. Он заметил, что у него завелась привычка сокрушенно вздыхать всякий раз, когда этот несносный Тоору снова и снова его побеждал. — Хорошо, но только одну, и не будь придурком. Ойкава просиял, протягивая ему микрофон и пульт. Иваизуми принял его, раздраженно перелистывая песни. Ему не нравилось, как звучит его голос, когда он поет. Он просто чувствовал себя голым без грубого тона и привычной усмешки на губах, и это состояние сложно было назвать чем-то приятным. Наконец он выбрал одну. Его лицо уже раскраснелось. Что он делает? На самом деле ему не нужно было смотреть текст, но он все равно смотрел, лишь бы не видеть лицо Ойкавы в этот момент. Эта песня была более медленной, без каких-либо странных высоких нот, на которых он мог бы споткнуться. Несмотря на смущение, петь было приятно, и Иваизуми винил в этом небольшое опьянение после бара. Когда он закончил, его лицо было багряно-красным. Он шагнул назад к месту Ойкавы в кабинке и всучил ему микрофон: — Счастлив? Когда Тоору не сразу принял микрофон, Иваизуми пристально посмотрел на него. Ойкава смотрел на него снизу вверх большими щенячьими глазами и со слегка порозовевшими щеками. — Твой голос, Ива-чан, он такой… — Не надо, — простонал Иваизуми, закрывая глаза и снова протягивая ему микрофон. — Красивый, — Иваизуми открыл глаза, недоверчиво моргая, и Ойкава неловко пошевелился. — Вроде… приятный. Успокаивающий, наверное. Иваизуми тяжело опустился рядом с ним с абсолютно алыми ушами и уже привычно вздохнул. — Не подлизывайся ко мне. А теперь пой. Ойкава взял у него микрофон, чтобы отложить в сторону. — Ива-чан не умеет принимать комплименты. — Только когда я им не верю, — проворчал Иваизуми. — Зачем мне врать тебе, Ива-чан? — спросил Тоору, но прежде чем Иваизуми успел что-то сказать, вдруг наклонился и сильно сжал одними губами мочку его уха. — Эй! — Хаджиме вздрогнул от неожиданности. — М-м, Ива-чан, — промурлыкал Ойкава, словно внезапно опьянев, почувствовав запах Иваизуми, — у тебя действительно приятный голос, — затем парень притянул лицо Хаджиме к себе, соединяя их губы. Ойкава скользнул языком по нижней губе Иваизуми, и тот, не раздумывая, разомкнул губы, освобождая место. Иваизуми почувствовал, как Ойкава повернулся и перекинул ногу через его колени. Тепло чужих подтянутых бедер по обе стороны от его собственных заставило Хаджиме вздрогнуть. Устроившись на его коленях как следует, Тоору начал слегка, игриво покачивать бедрами, возбуждая длину Иваизуми под брюками. Ойкава выдохнул в его рот, как будто нашел именно то, что искал. Иваизуми на мгновение отстранился, тяжело дыша. Открыл глаза — не помогло. Вид Ойкавы на его коленях с затуманенными глазами и розовыми губами заставил его член дернуться. — У тебя тоже, — пробормотал Хаджиме, тяжело дыша в густой тишине. В ответ парень лишь медленно моргнул, его взгляд был рассеянным. Тоору явно потерял нить разговора. Так какого хрена он вообще говорит? Хаджиме почувствовал, как его щеки обдало жаром, и его взгляд скользнул в сторону. — Хороший голос, — хмыкнул он, не зная, как скрыть накатившее смущение. На этот раз Ойкава быстро моргнул, затем тоже слегка покраснел, робкая улыбка промелькнула на его лице совершенно машинально. Иваизуми не мог не оценить, как чертовски привлекательно смотрелась скромность на лице Напыщенного Короля. Ойкава снова вжался своими губами в губы Хаджиме, его рука скользнула по подбородку Иваизуми на шею, пальцы запутались в волосах. Иваизуми хмыкнул, одной рукой ухватившись за бедро Ойкавы, чувствуя легкие волнообразные движения его тела. Другая скользнула вверх по его талии, бесстыдно наслаждаясь мышцами, которые непрерывно сокращались под его ладонями. Губы Ойкавы двигались, исследуя шею, уши и челюсть Иваизуми, в то время как его свободная рука начала скользить вверх по чужой груди. Теперь он терся об Иваизуми еще сильнее, крепче прижимаясь к нему. Зубы Ойкавы вновь сжали мочку его уха. Дрожащий вздох вырвался из горла Иваизуми, и он почувствовал, как его руки сильнее прижимают тело Ойкавы к себе. — Я помню, тебе это нравилось, — промурлыкал Тоору, уткнувшись ему в шею и обдавая кожу горячим дыханием. Дрожащие вздохи вырывались из его рта, а грудь тяжело вздымалась и опускалась, не давая спокойно дышать. — Я помню, тебе нравилось все, что я с тобой делал, — прорычал Иваизуми, прежде чем повернуть голову и укусить Ойкаву за шею. Спина Тоору выгнулась под ладонью Иваизуми, а сердце Иваизуми заколотилось о грудную клетку с новообретенной решимостью и отчаянием. Он кусал кожу шеи Ойкавы достаточно сильно, чтобы почти наверняка оставить синяк, но не мог остановиться. Не тогда, когда бедра Ойкавы извивались рядом с его собственными, и тихие стоны слетали с его губ, как похвала. Ойкава принялся расстегивать пуговицы на рубашке Иваизуми, время от времени отвлекаясь на обнаженные участки кожи. Он провел ладонями по груди, пальцы скользнули по твердым мышцам, исследуя гладкую кожу. Иваизуми вдруг понял, что тоже хочет снять рубашку с Ойкавы, хочет кусать его грудь, мучить поцелуями и засосами и слышать это бесконечное «Ива-чан». Его пальцы расстегнули первую пару пуговиц, и Ойкава едва не хмыкнул, словно ему было бесконечно приятно освободиться от рубашки. Его дыхание стало еще тяжелее, когда его глаза впились в верхнюю часть тела Иваизуми, сканируя каждый дюйм его тела, как будто запоминая. Затем руки Иваизуми замерли над третьей пуговицей, а глаза моргнули, прогоняя туман похоти. Как будто его мозг только что осознал, что делает тело. Ойкава остановился посреди расстегивания ремня Иваизуми, находя глазами его лицо. — Что случилось? — спросил он с искренней невинностью и замешательством. Хаджиме, глядя на Ойкаву, моргнул. — Прошлый раз должен был быть последним, — неуверенно припомнил он низким голосом. Ойкава усмехнулся и навис над губами Иваизуми: — Один раз, два раза — какая разница, если это не отношения? — его рот снова накрыл его губы, раздвигая языком и скользя внутрь. Иваизуми почувствовал, как его сердце бешено колотится в груди, а руки без устали ощупывают и сжимают бедра Ойкавы. — Но, — сказал Иваизуми, целуя его в нижнюю губу, — это место… — он вернулся и провел языком по небу Ойкавы. — Звуконепроницаемое, — хрипло выдохнул Ойкава между поцелуями, покусывая губу Иваизуми. Иваизуми отстранился, поцеловал его в уголок губ и провел зубами по шее. — Мы не можем причинять никому неприятности. Ойкава фыркнул. Его грудь драматически вздымалась и опускалась. — Я не буду устраивать беспорядок, — выдохнул он, собирая в кулак волосы Иваизуми, когда тот провел языком за его ухом. Иваизуми должен был спросить простое: «Каким образом?» — этого было бы достаточно. Но он этого не сделал. Вместо этого он сорвал с Ойкавы рубашку и грубо притянул его к себе за бедра. Он укусил Ойкаву за грудь, за светлую кожу, пока тот извивался, а затем лизнул сосок, втянул его в рот и осторожно сжал зубами. Ойкава издал звук, похожий на нечто среднее между стоном и рычанием, и его руки выдернули ремень Иваизуми из петель. Дрожащими руками он расстегнул молнию и несколько раз провёл ладонью по возбуждённой плоти Хаджиме сквозь ткань белья. Иваизуми фыркнул в плечо Ойкавы, но тот, казалось, только наслаждался этим, обхватив пальцами его эрекцию через боксеры. Иваизуми отчаянно захотелось снять их, чтобы почувствовать горячую ладонь Ойкавы напрямую. Ойкава провел большим пальцем по головке члена Иваизуми, заметив, что ткань потемнела от предэякулята. Его веки затрепетали, а дыхание сбилось. Внезапно он спустился с колен Иваизуми, расстегнул свои штаны и заставил их упасть на землю: — Снимай штаны, — сказал он. Иваизуми подчинился, стягивая штаны и боксеры ногами. Скорее ловко, чем грациозно. Ойкава тут же набросился на него, и для них двоих это было уже слишком. Теперь все было кожей к коже, теплом к теплу. Их члены соприкоснулись, и они ахнули в унисон, прижавшись друг к другу грудью. Влажные открытые рты оставили технику в стороне, уступив место чистому желанию и похоти. Ойкава взял лицо Иваизуми в ладони, испуская легкие вздохи между поцелуями. Рука Хаджиме соскользнула с бедра Ойкавы, чтобы обхватить их члены рукой, поглаживая в ритме вращающихся бедер неугомонного Короля. Ойкава тихо застонал, уткнувшись лицом в шею Иваизуми и подрагивая от возбуждения. Иваизуми покусывал кожу на плече Тоору: его рот просто не мог оставаться пассивным, когда перед ним открывалось такое пространство красивой кожи. Дыхание Ойкавы было горячим, его пальцы прижимались к плечам Иваизуми. Честно говоря, сам Хаджиме был бы не против кончить и так: кожей к коже, с влажными членами друг против друга, с движущимися бедрами и соединенными ртами. Они так и сидели, прижавшись друг к другу, пока Иваизуми постепенно ускорял темп. Ойкава прервал его хриплый вздохом: — Ива-чан, — прошептал он, — остановись… — М-м-м, — промурлыкал Иваизуми, проводя языком по его уху, — но тебе хорошо рядом со мной. У Ойкавы перехватило дыхание, и он отстранился, чтобы посмотреть на Иваизуми более пристально. Его лицо покраснело сильнее, глаза потемнели, а дыхание стало слишком быстрым. — Но я хочу, — моргнул Ойкава, отчаянно пытаясь сфокусироваться на лице Иваизуми, — почувствовать тебя, — выдохнул он, когда Иваизуми провел большим пальцем по головке его члена. Наконец он торопливо выдохнул: — Внутри. Иваизуми выдохнул, и вместе с этим раздался какой-то звук, звук из глубины его груди, который прогремел на кончике языка. Он ослабил хватку вокруг их членов, как бы это ни огорчало, и снова положил руки на талию Ойкавы. Ойкава приложил пальцы к губам Иваизуми, и тот, не раздумывая, взял их в рот, обводя языком и втягивая щеки. Ойкава заскулил, а затем убрал пальцы. Он слегка приподнялся с колен Иваизуми и начал оглядываться. Наконец лампочка в голове Иваизуми щелкнула: — Тоору, позволь мне… — Нет, — тихо ответил тот. Его рука замерла, а сухожилия на предплечье напряглись, когда пальцы незаметно задвигались, — в прошлый раз ты сделал все сам. Иваизуми оставалось только наблюдать, как безмятежное лицо Ойкавы искажается, а все его тело напрягается в ответ на собственные прикосновения. Сухожилия на его руке снова напряглись, а позвоночник изогнулся сам по себе, пока с губ Ойкавы срывались тихие измученные стоны. — Хм, — хмыкнул Ойкава, прижимаясь лбом ко лбу Иваизуми, — у тебя это получается лучше, чем у меня, Ива-чан, — выдохнул он с легким смешком. — Так позволь мне, идиот, — сказал Иваизуми, однако его тон был нежным, а руки медленно оглаживали талию Ойкавы. — Расслабься, — прошептал он, легонько обхватив его член. Тем временем его язык двигался по соску Ойкавы медленными, неторопливыми кругами. Ойкава немедленно откликнулся, выдыхая разом весь кислород из легких. Он откинулся назад и вскрикнул, но возглас был пронизан удовольствием и удовлетворением, когда он скользнул глубже в самого себя. — Вот так, — пробормотал Иваизуми. Рука Ойкавы напряглась, а дыхание начало вырываться изо рта неравномерными выдохами. Он удовлетворенно застонал, когда его бедра начали двигаться против руки, подхватывая ритм. — Согни пальцы, — приказал Иваизуми все еще мягким голосом, и Ойкава, очевидно, подчинился, так как протяжно застонал, а его спина выгнулась от прикосновения. Он судорожно втянул воздух, как будто отчаянно нуждался в нем, зажмурился и прикусил губу, чтобы не застонать. Иваизуми смутно подумал: не впервые ли Ойкава растягивает себя? Иваизуми не мог не смотреть на него: изящно выгнутая назад спина, твердые напряженные линии мышц вдоль бедер и пресса… Его кожа была такой гладкой и безупречной, что Иваизуми мог поклясться, что она выглядела почти непорочной, если бы он не знал об обратном. Его соски были твердыми и розовыми, а член слегка покачивался от движений. Иваизуми почувствовал, как у него пересохло во рту. Блестящие от влаги губы Ойкавы были приоткрыты, щеки покраснели, а глаза сощурились от удовольствия. Его тихие стоны казались сладкой мелодией, которую Иваизуми не хотел останавливать. — Ты прекрасен, — не подумав, выдохнул он. Ойкава остановился и заморгал, глядя на него с нескрываемым удивлением, но Иваизуми не испытывал никакого смущения. Он ровно смотрел в ответ, сердце и член болели от желания оказаться внутри парня перед ним. На губах Ойкавы заиграла легкая улыбка, возможно, даже застенчивая, и он наклонился для поцелуя, застонав, когда вынул из себя мокрые пальцы. Ойкава отстранился, и руки Иваизуми задрожали в попытке сдержаться и не прижать его к своему члену. Ойкава легонько коснулся рукой стоящего члена Иваизуми, и его глаза расширились, когда он понял, насколько он влажный. — Кое-что из этого — из-за тебя, — заявил Иваизуми хриплым голосом. Ойкава улыбнулся мягким изгибом розовых губ. — Ах, — шепнул он низким, шелковистым голосом и прильнул поближе. — Неужели? — он направил член Иваизуми к своему входу слегка дрожащей рукой. Сердце Иваизуми официально вышло из-под контроля. Он не думал, что что-то на этой земле сможет подготовить его к следующим нескольким мгновениям, поэтому он просто должен был пытаться дышать, не паниковать и определенно не трахать Ойкаву, потому что, Господи, все это было… слишком… — Ойкава, — выдохнул Иваизуми и почувствовал, как по коже пробежали мурашки. — Задавай нужный себе ритм. Тот моргнул, уставившись на него в ответ, а затем опустился на его член, и Иваизуми откинул голову назад. Стон вырвался из его груди. Руки Ойкавы протянулись и схватили его за плечи. Мгновение он тяжело дышал, не шевелясь. Руки Иваизуми впились в бедра Ойкавы, чтобы они не дрожали. Иваизуми стиснул зубы, чтобы не поддаться животному инстинкту в животе, который велел натянуть его на свой член. — Боже, Ива-чан, — выдохнул Ойкава, и Иваизуми снова перевел взгляд на его лицо: лоб блестел от тонкого слоя пота. — Так хорошо… Затем он опустился еще ниже, и стон удовольствия вырвался из его горла. Он уткнулся лицом в шею Иваизуми и запустил пальцы в его волосы. Иваизуми положил одну руку под бедро Ойкавы, а другую на талию, чтобы помочь ему. Ойкава сделал еще одну короткую паузу, прежде чем начал ритмично двигаться. Сначала это было медленно. Иваизуми почти чувствовал, что задохнулся бы, если бы Ойкава был еще уже, но он был таким горячим и скользким… Лицо Иваизуми было прижато к его плечу, а зубы слегка прикусывали нежную кожу, чтобы не позволить бесконечному потоку стонов вырваться наружу. Тоору любил, когда его кусали. Его бедра вздрогнули от этого ощущения, и короткие возбужденные стоны наполнили воздух. Между ними, должно быть, было больше ста градусов. Жарко. Они вспотели и тяжело дышали, как в разгар летнего зноя. Ойкава бездумно покрывал плечо и шею Иваизуми влажными поцелуями, напрасно старясь хоть немного остудить почти раскалённую кожу. Затем он подхватил ритм, двигаясь немного быстрее и скользя чуть глубже. — Господи, — выдохнул Иваизуми ему в плечо. Они были тесно прижаты изгиб к изгибу, цепляясь друг за друга с отчаянием и ненасытностью. Иваизуми хотелось и целовать его, целовать везде. Долгое мгновение Иваизуми просто наблюдал за его действиями, растянувшись от удовольствия и затаив дыхание. Он смотрел, как Ойкава скакал на нем, красивое тело подпрыгивало на его члене, а лицо то и дело морщилось от стонов. Иваизуми внезапно вспомнил о своей миссии и наклонился вперед, покусывая сосок Ойкавы и проводя пальцами по его спине. Ойкава удовлетворенно всхлипнул. Затем Иваизуми положил одну руку на член Ойкавы и обхватил его, хмыкнув, когда почувствовал, какой он мокрый: его рука скользнула вниз с минимальным трением. Ойкава ахнул, выгибая спину и цепляясь за плечи другого. А затем его руки скользнули вверх, схватив Иваизуми за подбородок и притянув его к себе для поцелуя. Свободная рука Иваизуми скользнула к волосам Ойкавы, сжимая мягкие пряди. Теперь он мягко входил в Ойкаву, а тот подмахивал бедрами, синхронизируя их ритм. Стало невероятно душно. За закрытыми глазами Иваизуми взрывался фейерверк. Он стонал в поцелуй, и Ойкава стонал в ответ, сжимая кулаки в его волосах. Все было идеально: все эти ощущения, все эти звуки, все, что было связано с этим моментом, будет выжжено в венах Иваизуми навсегда. — Ива-чан, — прошептал Ойкава, прежде чем задвигать бедрами быстрее. Иваизуми замурлыкал и оттянул нижнюю губу Ойкавы зубами. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо испытывал такое удовольствие от связи с кем-то, и пока он исследовал рот Ойкавы языком, мимолетная мысль мелькнула в его голове — осознание, масштаб которого не должен был коснуться его. Волей-неволей, но у него не было времени думать об этом прямо сейчас. Не было времени делать ничего, кроме как слушать, как Ойкава начал тихонько выдыхать «да-да-да». — Да, — выдохнул Ойкава более отчетливо, — Ива-чан, я сейчас… А затем он вдруг гортанно застонал, и по руке Иваизуми потекла горячая сперма. — Черт, — прошипел Ойкава, подрагивая и слегка впиваясь ногтями в кожу головы Иваизуми. Сам Иваизуми был на грани. Он прижался лбом к плечу Ойкавы и начал быстро вбиваться в него. — Ойкава! — сорвалось с губ Иваизуми, и он впился зубами в плечо Ойкавы, чтобы не застонать слишком громко, кончая внутрь. Все напряжение мгновенно отпустило его тело. Ойкава выдохнул с отчётливыми нотками счастья. Они не шевелились, лишь тяжело дышали, прижавшись друг к другу. Через некоторое время Ойкава посмотрел вниз на месиво спермы, которое Иваизуми в основном удалось сдержать. Он моргнул, и Иваизуми осознал, что тот пытается понять, как выйти из этого положения, не создавая беспорядка. Наконец он осторожно наклонился и схватил ближайшую одежду, тщательно вытирая их. Он вздрогнул от прикосновения к себе, все еще сверхчувствительный после оргазма. Иваизуми моргнул, глядя на Ойкаву. — Это было твое пальто. — Ага. — И твое пальто в сперме. Тоору пожал плечами, широко улыбаясь. — Ничего не поделаешь! Иваизуми провел рукой по лицу, и Ойкава медленно отстранился. У обоих всё еще подрагивали мышцы от содеянного. Неспешно одевшись и убедившись, что все чисто, они покинули помещение. Ойкава скрестил пальто на груди. — На улице слишком холодно, — заметил Иваизуми, пока они шли по коридору к передней части здания. Ойкава глянул на него краем глаза: — Теперь я ничего не могу с этим поделать, не волнуйся так сильно, Ива-чан. Иваизуми моргнул и наконец покачал головой. Когда они добрались до приемной, глаза работника были невероятно широко раскрыты. Иваизуми почувствовал, что краснеет. — Приятного вечера! — счастливо проворковал Ойкава. — В-вам тоже, — заикаясь, выдавил тот, густо покраснев. — Черт, — пробормотал Иваизуми, когда они скрылись за дверью. Когда они шли к вокзалу, Иваизуми снова покачал головой: — И как ты думаешь, насколько звуконепроницаемой была эта будка на самом деле? — проворчал он. Ойкава просиял, глядя на него: — По-видимому, не очень! Иваизуми вздохнул: — Тебе просто наплевать, что люди думают о тебе, правда? — Только когда я их не знаю и на кону стоит феноменальный секс. Такой честный. Иваизуми услышал собственный смешок. Он случайно взглянул на Ойкаву, который широко улыбался, несмотря на то, что его неудержимо трясло от холода. — Черт возьми, Ойкава! — выругался Иваизуми, останавливаясь. Тот моргнул, в недоумении уставившись на него в темноте. Иваизуми скинул свое пальто и сунул ему: — Я же говорил. — Я не могу взять! Ива-чан тоже замерзнет, — пробормотал Ойкава, отступая от него, словно это было кощунством. Иваизуми закатил глаза. — Я переживу. Просто надень чертово пальто, пока я тебя не ударил. Ойкава наконец взял его, накинул на плечи и аккуратно подоткнул. Он посмотрел на Иваизуми и улыбнулся, его щеки порозовели, а улыбка стала невероятно широкой. — Ты ведешь себя раздраженно, но на деле ты очень хороший, не так ли, Ива-чан? Иваизуми почувствовал, как его сердце сжалось в груди. Он уставился на Ойкаву, надеясь, что тот не слышит его сердцебиения. О, черт. Иваизуми прервал зрительный контакт, решив уставиться в землю. — Ничего подобного. Лучше следи за тем, чтобы не замерзнуть насмерть. Ойкава хихикнул, и они снова двинулись вперед. До железнодорожной станции было недалеко, и Иваизуми решил, что они успеют на последний поезд. — Дай мне свою почту, — прощебетал Ойкава. — Не дам. — Я должен вернуть тебе пальто! — Увидимся в баре. — Мы не бываем там каждую неделю. Просто дай мне свою почту, в чем проблема! — Оставь себе, — сухо ответил Иваизуми. — Ива-чан, перестань ворчать, — фыркнул Ойкава, потянув его за ухо. — Ауч! Это больно, — Иваизуми бросил на него донельзя раздражённый взгляд: Ойкава все еще улыбался. Вытаскивая телефон, Иваизуми тяжело вздохнул. — Смотри, я даю тебе свой рабочий e-mail. Так что не шли мне фигню, или я тебя заблокирую. — Ура! — воскликнул Ойкава, выуживая телефон из кармана брюк. Они послали друг другу информацию, и Ойкава радостно пискнул себе под нос. Когда они прибыли на вокзал, Ойкава сел первым. Воротник пальто Иваизуми был поднят до ушей, а щеки все еще розовели от холода. — До встречи, Ива-чан! — Двери закрылись, и поезд тронулся со станции. Иваизуми проводил его взглядом и тяжело вздохнул. Он сел на скамью и закрыл лицо руками. Он не мог так поступить с собой. Он не мог так поступить с кем-то другим… Иваизуми поднял глаза, провожая взглядом поезд, который уже давно ушел. Иваизуми не умеет заводить интрижки на одну ночь. Иваизуми не очень-то умеет держать себя непринужденно. Иваизуми привязался. Он откинулся на спинку скамьи. Тихий шум поезда был едва слышен вдалеке. Он вытащил из кармана пачку сигарет, радуясь, что не забыл вытащить их до того, как Ойкава забрал его пальто. Он вытряхнул одну сигарету из пачки, прикурил и затягивался до тех пор, пока у него не заслезились глаза. Иваизуми не возражал против интрижек время от времени. Но он не готов к большему, потому что ему попросту было нечего предложить. Хаджиме выпустил дым изо рта и стал думать о покрасневших щеках Ойкавы, о его плечах в его пальто. Иваизуми понимал, что то, как он смотрит на Ойкаву, становится опасным. Он просто должен положить конец всему этому, ради своего же блага. Иваизуми снова затянулся сигаретой, недовольный собой. — Дерьмо, — задумчиво произнес он вслух, выпуская дым из ноздрей.