Днём не видно звёзд

      Армин так ничего и не сказал. Просто постоял рядом, подышал табаком, а потом их с Леей позвали. Он так часто вздыхал, будто бы хотел что-то сказать, но так и не решился.       Теперь их послали связывать вместе бочки, которые Эрен в форме титана должен будет взвалить себе на плечо и затолкать прямо в глотку титану Рода. Правда… план этот не прост и не надёжен, впрочем, его и не Жан придумывал. Это всё, что они могут сообразить из имеющихся сил и ресурсов. Одна надежда на то, что канаву за собой Род роет прямо лицом, поэтому у него не будет носа и прочих мешающих элементов, а сразу глотка. Был мобилизован весь запас пороха с оружейных складов небольшого городка. Его распихали по бочками, и эти бочки уже стали связывать вместе на огромной сетке, чтобы не развалились раньше времени.       Случайно дёрнув верёвку слишком сильно, Лея рассерженно зашипела, когда по ладони будто полоснули ножом. Только в предрассветном солнце мало что видно. Но уж чтобы понять, что Лея обожглась — много ума не надо. Горячая боль обожгла руку, не давая успокоиться. — Что такое? — Армин оторвался от работы и обернулся на подругу, присел на корточки, чтобы они были на одном уровне.       Лея лишь удручённо протянула ему ладонь с красной полосой поперёк. — Тут где-то должны быть бочки с водой, сходи, остуди… стой, это там капитан Китс? — Армин нахмурился, выглянув из-за спины Леи. Она растерянно обернулась за его взглядом, молясь всем Стенам, что Армину просто почудилось. Сердце провалилось в живот, пробило его и стену, несясь куда-то под землю.       Но, к сожалению, Армину не показалось. К ним по стене шагал отец собственной персоной, весь нахохлившийся и с высоко поднятым носом. А за ним неуклюже семенили двое молодых солдат Гарнизона. Лея поёжилась, отвращённо надув губы и пытаясь стать меньше и незаметнее, лишь бы не попасться отцу на глаза. Но она так давно не видела его самого, что невозможно было не подглядывать хотя бы украдкой.       Лея присобралась, мысленно пытаясь спрятать такую броскую голову Армина куда-нибудь в бочку с порохом. — Что он забыл в Орвуде? — всё не унимался Армин, хотя папа почти с ними поравнялся. Лея едва остановила себя в одном шаге, чтобы зажать Армину рот, но подумала, что это немного слишком. Редко в ней просыпалось чувство меры, но именно сейчас оно достигло наивысшей точки и ей даже захотелось отодвинуться от Армина подальше.       Однако папа просто прошёл мимо, направляясь к командору Эрвину. Лея облегчённо выдохнула, пока в голове всё ещё крутились всё новые и новые вопросы. — Это… иди, — Армин не спеша похлопал Лею по плечу, подталкивая встать на ноги.       Лея послушалась, быстро вскочила на ноги. Почти не сгибая колен, чуть не строевым шагом пошла в другую сторону от отца, в поисках заветных бочек с водой. Правда, рука уже почти не болела. Вся боль забылась, а силы были брошены на то, чтобы расслышать едва уловимый голос отца, как он разговаривал с командором. Скрипучий бас сильно контрастировал со спокойным грудным голосом Эрвина.       Пометавшись из угла в угол, Лея всё-таки нашла несколько небольших бочонков с водой, припрятанных за какими-то ящиками. Села на корточки и опустила ладонь в заветную прохладу. Будто морозец стал покалывать руку, но было приятно. Не так, как ей отморозило руки во время тренировок в снежных горах. Тогда пришлось почти десять минут у костра отогреваться.       Завитав в приятных воспоминаниях, Лея и не заметила шаги за спиной. — Давно не виделись, доча, — послышалось над головой, и Лея невольно завалилась куда-то вбок, едва не опрокинув на себя воду. Быстро поднявшись на ноги, она оказалась почти лицом к лицу с отцом. Только Лея упёрлась в его шею — выше не достала.       Подняв голову, Лея смогла во всех подробностях рассмотреть его лицо. Кожу на лбу и вокруг глаз тронули морщины, но седины в волосах ещё не было видно. Впалые серо-зелёные глаза вперились в Лею в нечитаемом выражении. Слишком близко, и даже отойти некуда. Но папа, кажется, никакого дискомфорта не почувствовал, сгрёб Лею в объятия. А она даже шелохнуться не смела — ей сделалось как-то страшно и непонятно. Оттолкнуть или обнять в ответ? — Да… привет, — едва выдавила из себя она, слабо ответив на объятия, носом утыкаясь в ворот его куртки. Пахло едва уловимым терпким ароматом алкоголя, пороха и… дома. Почему-то пахло домом.       Приходя с долгих прогулок или возвращаясь от Жана и только ступая на порог, Лея всегда чувствовала этот запах. Что-то вроде мыла, которым мама мыла посуду, нового ковра, постеленного в зале, и дерева, из которого папа сколотил Лее кровать в комнату. А ещё это был запах новых платьиц, которые для неё шила госпожа Кирштайн, и запах постиранных мамой гольфиков, а ещё запах расчёски, которой она причёсывали Лее волосы, прежде чем собрать их в два хвостика.       Дом почти никогда не ассоциировался с папой. Но сейчас Лея будто бы… снова оказалась там, в своей красивой комнатке в Тросте. Она снова листает книжку с картинками, украдкой наблюдая, как мама пришивает к шарфику оторванную голову лисички. Ещё Лея помнила, что папа тогда на кухне разделывал гуся. Он был. Но кое-где не был. Она не помнила точно, когда папа ушёл. — Я хотел тебя поздравить. С прошедшим днём рождения, дочурка, — отец отстранился, нащупал что-то шуршащее в кармане куртки. Лея лишь в непонятках проследила за его движениями, пытаясь понять, как ей вообще нужно на это отреагировать. Внутри столько всего. Гнев, страх, и, кажется… надежда? Да, ей хотелось верить, до дрожи в коленках хотелось верить, что папа правда любит её. Что он одумался, что он теперь другой.       И в подкрепление её мыслей шёл теплеющий тон отца, когда он заговорил с ней. Бас больше не скрипучий, а такой… родной? Отеческий даже. До жути тёплый и мягкий. Как одеяло. А тот случай в Тросте уже немного подзабылся… да и вообще много что подзабылось. — Вот. Это было твоей мамы, но теперь носи его сама, — папа протянул Лее колечко. Совсем простенькое, кажется, серебряное. Без камней и прочей лабуды. Просто блестящее кольцо. Лея осторожно надела его на указательный палец, стала рассматривать. На внутренней стороне гравировка «М.К». — Что это значит? — сощурилась Лея, жадно разглядывая каждый миллиметр украшения. Ещё одна вещь, связывающая её с домом. С мамой. — Это гравировка наших имён. Марлен и Китс. Я подарил его ей… как обручальное, — тепло ухмыльнулся папа, шевельнув усами. Взял руку Леи в свою. А у неё внутри всё перевернулось, и новыми волнами накатили воспоминания из детства. — Тебе в самый раз, — он так бережно гладил колечко на пальце Леи. — А что там был за мальчик? — отец взглянул куда-то за спину дочери.       Лею будто молотком по голове ударили, оглушая. Он же говорил про Армина. Про Армина, про её Армина, которого тот чуть не угробил. Отказывался слушать, вёл себя как полный трус. А Лея всё это видела. Тайком, но видела. Отец не знает. Он правда не помнит того, кому чуть не подписал смертный приговор? — Армин, — сквозь зубы ответила Лея, не отрывая взгляд от кольца. — Мой друг, — выделив последнее слово, она сжала губы. — Вот как, — голос отца стих. — Хорошенький. Знавал я его. Ну, когда женихов-то домой приведёшь? — он быстро переключился, потрепал Лею по голове.       Мысленно она вся сжалась, живот скрутило в спазме. Просто «знавал» и всё? Это всё? — Нам по шестнадцать, — недовольно буркнула Лея, пытаясь сделать вид, что всё нормально. Она бы пошутила про то, что Армину до сих пор пятнадцать, но теперь точно не в тему. — Да ладно тебе! Вы хорошо вместе смотритесь, не стесняйся, — резво ответил отец, взял обе руки Леи в свои большие лапищи. На его безымянном пальце такое же кольцо, только побольше. Почему он так усиленно делал вид, что всё хорошо? Так быстро смирился с утратой? Может, нашёл себе ещё кого-то? Отвратительно. Гадко. — Где ты сейчас живёшь? — твёрдо спросила Лея, сжав кулаки. Подняла голову, разглядывая его морщины на лбу, длинную бороду, большой нос.       Он был похож на незнакомца. Но это же её папа. Её папа, которого она не видела и не слышала последние несколько лет. Он появился так же внезапно, как и пропал. А сейчас он так тепло поздравлял её с прошедшим шестнадцатилетием, будто бы никогда и не исчезал. Снова это чувство, как в Тросте.       Так близко и так далеко одновременно.       Две мысли столкнулись в мучительной борьбе. Да, она всё чаще вспоминала детство. Как папа о ней заботился, когда ей было лет шесть. Потом вспоминала более взрослый возраст, когда с ней часто сидела госпожа Кирштайн, или они с Жаном целыми днями были предоставлены сами себе, потому что мама постоянно пропадала где-то на работе. Зато у Леи всё всегда было, и она никогда не жила впроголодь, в отличие от некоторых соседских ребят. У неё всегда было чистое платье и новая пара туфелек. У неё были красивые резинки для волос, яркие заколки и много-много книжек. Но мама… была ли у неё мама? Конечно, она часто читала Лее сказки на ночь, всегда готовила вкусный ужин, часто запекала рыбу из своей лавки.       А ещё она много курила и часто допоздна сидела с госпожой Кирштайн вечером на их кухне.       Лея бы не хотела так жить. Вот так изо дня в день пахать, лишь бы обеспечить ребёнка… Лея искренне не понимала людей, которые желали привести новую жизнь в такой жестокий и кровавый мир. Растить и холить дитя, чтобы его хрупкое тело потом разорвали титаны. Хотя чувство благодарности ей всё равно вдолбили в голову. Вдолбили многими рассказами товарищей о том, что их семьи либо гибли у них на глазах, либо их вовсе не было с рождения. Многие приютские дети шли в кадетское, потому что там обещали еду и жильё, а ещё одежду и будущее трудоустройство с хорошим жалованием. Лее даже вдолбили стыд за хорошее детство. Хоть Армин и сказал ей не винить себя, всё равно. Сытый голодного не поймёт. — В штаб-квартире Гарнизона, конечно. Но у меня есть домик в одной деревушке в Сине, приезжай как-нибудь. А дом в Тросте я закончил. Постарался всё воссоздать как было. Ключи у Хильды, заберёшь потом, — отец осторожно хлопнул Лею по плечу. Она всмотрелась в две алеющие розы на гербе, вышитом на кармане его куртки. Вообразила в голове крылья свободы, что всегда развевались за спинами разведчиков.       Может быть, если бы она тогда вступила в Гарнизон, всё было бы хорошо? Она бы жила рядом с отцом и не пришлось бы пережить всё это. Папа бы готовил вкусные ужины, как мама когда-то. С другой стороны, оглядываясь назад, Лея думала, что она ни за что не вступила бы в Гарнизон. Она бы не оставила Жана одного и сама бы ни за что не осталась одна. — Он пытался убить тех, кто дорог тебе. Он пытался убить тебя.       Такой чёткий. Это даже не шелест. Это почти голос. Вот только чей? И почему он стал таким отчётливым?       Лея взглянула на отца, он пленил её своей выглядывающей из-под усов тёплой улыбкой. — Убийца. — Где ты был? — холодный вопрос сорвался с губ.       Лицо папы тут же потеряло тепло и веселость. Он взглянул серьёзно, прищурившись. Лея заметила влажные капли, застывшие в уголках его глаз. — Я… где я был? — Да. Почему оставил меня? — Лея старалась подражать спокойному голосу майора Леви, но получалось не то чтобы успешно. К горлу подобрался ком, но она его усердно глотала, лишь бы не выдать себя. Нет, она не заплачет перед отцом. Она же не маленькая. Она ни за что не покажет свою слабость. — Прости меня, Лея. Пожалуйста, прости, если сможешь, — голос папы дрогнул, он прижал Лею ближе.       Простить? Он всё-таки узнал, что Лея видела? И к чему тогда было всё это представление? Или… он извинялся за то, что ушёл? — Это было для вашей безопасности, — отец прижимался к Лее, словно промокший котёнок, несмотря на свой рост. — Я писал тебе письма, но ответа никогда не получал, — нервно проговорил он, отлипнув от Леи. — Письма.? — изумлённо произнесла она.

Какое-то время назад.

      Пишу дочери письмо. Место не самое подходящее, но она не должна терять связь с отцом. Марлен вряд ли передаст ей эти письма, но я хотя бы попытаюсь. Утираю кровь с лица какой-то тряпкой. Оказалось, это был плащ того паренька. Да уж, рог у единорога теперь не очень белый. Ну ладно, ему уже не понадобится.       Окунаю перо в какие-то полузасохшие чернила. Свечка почти догорает, вот же ж… Другой тут нет. Подвал сырой, мерзкий. И стол вот-вот развалится, только дунь на него. Знала бы Лея, где её папа оказался… но сейчас не об этом. Вдохновение что-то не идёт, а мысли крутятся вокруг трупа, лежащего за спиной. Он так и останется здесь. Может, его даже не спохватятся. Какие же глупцы. Отправили какого-то хилого новобранца. А если бы я был по-нормальному вооружён, даже времени на драку тратить бы не пришлось. Теперь домой не скоро вернусь… и с Марлен придётся оборвать контакты. В принципе, пока она и не нужна, сам разберусь. А Лею лучше не подвергать опасности. Или скрыть, чтобы до неё точно не добрались. Нет… доберутся, рано или поздно, даже если пока не знают, что у меня есть семья. Значит, пусть будет готова. Она сможет за себя постоять, всему научится.       Достаю из нагрудного кармана потрёпанный шуршащий листок. Развернув, вижу уже изученный вдоль и попрёк рисунок. Пять человечков и подписанные имена. Сначала женщина с тёмным каре. Снизу подписано «Марлен Верман (мама)». Потом мужчина с бородой. Подписан как «Кист Китс Верман (папа)». Потом маленькая девочка с двумя хвостиками и надпись «Я (Лея Верман)» над головой. Рядом с ней мальчик с коротким ёжиком волос. Имя Жан написано детскими неаккуратными буквами, а фамилия Кирштайн выведена тонким изящным почерком. Рядом с Жаном женщина с хвостом из тёмных волос. Тем же изящным почерком она подписана как Хильда Кирштайн.       От рисунка почему-то тепло на душе. Дочурка, у меня есть дочь. Она так забавно улыбалась, когда я ставил ей под нос тарелку с ужином. Так неаккуратно носилась по двору с Жаном и никогда не плакала, если падала. Наоборот, всегда искала где-то рядом подорожник, потому что я как-то раз сказал ей, что если приложить листочек — ранка заживёт. Сказал по собственной глупости, а она это крепко запомнила. Дети — удивительные существа.       И как на неё смотрит Марлен… она никогда не смотрела на меня так, как смотрела на дочь. Как смотрела на Хильду. Впрочем, мне это не нужно. Может быть, по молодости ещё да. Но сейчас нас связывает только Лея и общее дело. А если нас и дело перестанет связывать… посмотрим. Пока Лее нужна мать.       Вернувшись к промозглому подвалу, освещаемому лишь слабой свечкой, снова окунаю перо в чернила, принимаюсь писать на пожухлой бумаге. Береги Лею, Жан. Только береги.

Настоящее время.

      Лея не знала, что ответить. Простить? Простить после всего? Простить за Армина? Простить за предательство? А что взамен? Взамен только детские воспоминания и ничего в настоящем. Но… он же хочет нагнать прошедшие года, так ведь?       Во всяком случае, ей не пришлось отвечать, потому что папу окликнули его помощники, поэтому он спешно сказал что-то вроде «Береги себя, я тебя очень люблю» и убежал.       Лея на ватных ногах зашагала обратно к Армину. Он встретил её недоумённым взглядом, оторвавшись от верёвок. Солнце неспешно выглядывало из-за горизонта, словно не желая начинать новый день. Ветерок был игрив и весел, подхватывал прядки волос солдат, игрался с ними и вовсе не брал во внимание огромное ползущее нечто за стеной. — И как? — Армин, очевидно, видел, как папа обнимал Лею. — Ну… паршивенько, — стеклянными глазами Лея пялилась то себе под ноги, то на недоумевающего Армина. — Что он хотел? — Я… он… просил прощения. За всё, — она быстро спрятала лицо в ладонях, ссутулившись. — Я предательница, — глухо продолжила. — Почему? — Армин свёл брови вместе, сделал шаг навстречу.       Лея провела руками по лицу, подняла взгляд на Армина. Голова гудела, всё почему-то плыло. Сделалось отчего-то так страшно, что холодный пот градом полился по спине. — Я хочу простить его.

***

      Род полз, гарнизоновские пушки стреляли. Но ветер совсем некстати сменил направление, и пар от титана попёр в сторону города. Всё так расплывчато, чересчур ярко и страшно. В голову ударил звук ломающихся камней, означающий то, что Род стал подниматься во весь рост. В городе мгновенно началась паника. Жарища от пара на стене стояла неимоверная. Громче, ещё громче и ярче.       Конни выливает Лее на голову ковшик воды, чтобы остудиться после паротерапии Рода. Однако всю стену рядом заволакивает паром, да так, что ничего дальше носа не видать. А отец снова сбежал, его тут нет. Он где-то в Орвуде, где-то там, далеко. А Лея тут, на стене, почти лицом к лицу с опасностью. Но разве папа не должен защищать её от всех невзгод, разве это не он должен стоять тут, вместо неё?       Когда командор пустил красный сигнал и бочки с порохом, к которым были приделаны приводы, устремились прямо в огромные ручищи титана. Потом мощный взрыв, потом ещё много шума и взрывов.       Яркий свет ослепил Лею, заставил зажмуриться и зажать уши руками. Так по-детски. Род взорвался и сотни маленьких кусков титана взлетели на воздух. Один за другим под горячей сталью они падали на землю, пока разведчики искали тот, где сидел Род. Нужно найти кусок как можно скорее, иначе Рейсс снова закроется от них паром, подобно Колоссальному, и восстановится.       Оказавшись на земле, Лея будто проснулась. Приземление не самое мягкое, но она вроде как даже не расшиблась. Только до сих пор жарко. Оглядываясь по сторонам, Лея быстро оценила обстановку: вокруг только дома Орвуда и несколько горожан, что уставились на неё. Они ждали, наверно, каких-то слов, внимательно разглядывали разведчицу, как дикого зверя. — Это… — растерянно пробормотала Лея, хлопая глазами на гражданских. Убрала клинки в ножны. — Разведкорпус справился со своей задачей: титан уничтожен, можете быть спокойны! — крикнула, горделиво отдав честь.       Горожане переменились в лице: недоверие осталось, но в глазах мелькнуло едва уловимое удовлетворение и даже улыбка. Послышалось попеременное «Слава Стенам, хвала Троице», и жители стали дальше разбредаться по своим делам, будто ничего и не было. А Лея даже не была уверена, что Разведкорпус справился: ничего не видать. В тот же миг над стеной прогрохотал ещё один взрыв. Кажется, вот теперь они точно справились. Где-то рядом снова упало несколько кусков горячей плоти. День вступал в свои права, солнечным одеялом окутывая город. Солдаты говорили, что рассвет — надежда человечества.       Лея поспешила покинуть улочки Орвуда, по крышам пытаясь найти ещё кого-то.

***

      Дышать стало легче. Наконец-то штаб. Лея так давно здесь не была, что даже успела соскучиться по белоснежным простыням своей кровати, по полке Саши в шкафу, где всегда царил бардак, и даже по общей комнате, где они постоянно играли в карты по вечерам с майорами. Леви, правда, постоянно выигрывал, а Ханджи часто оставалась в дураках. Но почему-то именно к этим воспоминаниям Лея сильно привязалась.       И баня, наконец-то любимая баня. Снова можно часами болтать с Сашей. — И всё-таки всё хорошо вышло. Хотя до сих пор рожа Рода перед глазами! — Саша поёжилась, поправляя туго затянутое на груди полотенце. — Жуть… — Ага, а я только приземлилась, на меня сразу пять гражданских вылупились, страшно так же! — Лея пальцами оттягивает кожу вокруг глаз, открывая их больно широко. Саша засмеялась, проводя по мокрым волосам, сгоняя воду вниз. — Ага… теперь всё по-другому будет, — Саша довольно потянулась. В бане больше никого, только она, Лея и бочки с тёплой водой. — Мне жаль Хис, — Лея помрачнела. — она как марионетка. Я слышала, что Военный совет изберёт настоящих правителей, которые будут оглашать свои законы голосом Её Величества. Вот так из кителя и УПМ в королевскую мантию. Не знаю… я бы не смогла. Она, наверное, скучает по Имир, — Лея вдумчиво смотрела на деревянный пол перед собой. — Я бы тоже не смогла, — пожала плечами Саша. — Во-первых, государством управлять, а во-вторых, так долго нянчиться с Имир!       Обе захихикали. — Столько всего выучить надо, я серьёзно! Этикеты-шметикеты и всё такое, ну скука смертная, согласись, а? — Ага, а у нас ну очень интересно, — Лея ухмыльнулась. — Да я не про это! — в голосе Саши выступил Дауперский выговор. — Ну просто я уже привыкла рисковать, а там никакого риска. Может, мы просто натренированы быть воинами, а не королевами. — А нам никто и не предлагал королевами быть, — прыснула Лея. Саша махнула рукой. — Но ты права. Даже не знаю, что лучше: рисковать каждый день или не рисковать вообще. — Вместе веселее, вот, что главное! — Саша повела плечами, явно не желая скатываться в пессемизм. — Это точно, — поддакнула Лея. Умирать вместе бы не хотелось.

***

      Следующим же утром Микаса позвала Лею потренироваться. Не очень-то хотелось, конечно, но Микасе лучше не перечить. Тем более, что уже пора бы.       Конец августа нёс за собой приятное потепление, поэтому можно было тренироваться даже на улице в одних шортах и топе. Теперь Микаса будет учить её рукопашному бою, потому что ей не очень понравилась история о том, как Лею палкой по голове отлупила Хитч.       Конечно, без привычной разминки не обойтись, поэтому решили сначала сделать всю обычную тренировку, а потом преступить к рукопашке. Микаса как всегда до жути серьёзно относилась к занятиям, кажется, ей даже нравилось наставничать над Леей. — Теряешь форму, — причитала Микаса, когда Лея обессиленно упала на траву, не сделав и половины положенных отжиманий. — Я не выспалась, — пробурчала Лея, не поднимая головы. Через секунду она вскрикнула, когда Микаса села сверху и заломила ей руки. — Ай, Микаса-а-а-а, отпусти! — Ровная осанка тебе тоже не помешает.       Лее не разобрать тон Микасы. То ли она правда хотела сломать ей руки, то ли она… смеялась? В первый вариант верилось больше. — А сломанные руки помешают, — просопела Лея, пытаясь сдвинуться с земли под весом тела Микасы. — Ну, вставай. Сможешь встать в планку со мной на спине — разрешу больше не отжиматься, — Микаса отпустила руки Леи, тяжело упираясь ладонями в лопатки.       Лея тут же оживилась. От такой халявы она никогда не откажется! Всего-то встать в планку, когда на твоей спине шестьдесят килограмм веса! Ну, оно того стоит, так?       Пыхтя и вздыхая, Лея попыталась упереться в землю. Микаса даже пальцем не пошевелила, чтобы облегчить ей задачу! Ну ничего… Лея и не с таким справлялась! В битве за Трост подхватила же Конни на лету, и Микасу поднимает! Давай Лея, ты сможешь, поднимайся!       Мысленно подбадривая себя искушающей наградой, Лея, едва не надорвавшись, но встала в планку. Правда, ногами в землю упираться не стала, иначе точно пальцы переломает. Микаса наверху проронила лишь пару подбадривающих слов. — А теперь простой так… минуту, — в серьёзном голосе Лея слышала самую жестокую издёвку. — Чего?! Микаса, я же так умру! Кого потом тренировать будешь?! — взревела она, не сдавая позиций. Лицо у неё, наверное, уже точно как помидор. — Скажи, что ты пошутила, пожалуйста-а-а! — Ладно-ладно, всё. Вставай, будем отрабатывать рукопашный бой, — Микаса молниеносно слезла со спины Леи, отряхнулась. — Может не надо? — жалостливо хлопнула глазами Лея, поднимаясь с земли. Всё тело ныло, а в руки как будто сунули ещё одну Микасу! — Надо Лея, надо. Вставай в стойку и сосредоточься, иначе я тебя в два счёта уложу, — Микаса принимает нужное положение, готовясь к бою. В глазах её сверкнула сталь. Лея мысленно сжалась до размеров крошки хлеба. — Если я сосредоточусь, то ты меня в три счёта уложишь… — не унималась она, всё-таки встала в стойку.       Ладно, не всё же так плохо, да? Она смогла уложить двух взрослых мужиков, значит и Микасу когда-нибудь сможет!       Правда, насчёт Микасы Лея погорячилась, потому что спустя полминуты после начала боя перед глазами поплыли облака, а лопатки заскребли мягкую траву. — Не так всё и плохо, как ты говорила, — Микаса склонилась над распластавшейся по траве Леей. — Эй, Микаса-а-а! — послышалось вдалеке. Микаса сразу же обернулась на голос, Лея тоже привстала на локтях.       Через небольшое поле к ним шли Армин, машущий рукой, и Жан позади него. Странное и неприятное открытие тогда сделала для себя Лея: когда она увидела, кто идёт, что-то внутри сжалось, а в животе появилось странное чувство. И не из-за Жана. — Чего разлеглась тут? — подойдя ближе, Жан обошёл Микасу и Армина, склонившись над Леей. — Меня тут пытают, — Лея театрально смахнула воображаемую слезинку с глаза. — Я вижу. Слушай, это… Микаса, — Жан поднял Лею с земли, параллельно обратился к её «наставнице». — А ты ещё принимаешь учеников?       Микаса вопросительно обернулась, обвела его взглядом с головы до ног. — Можешь с Леей потренироваться, — она хотела было вернуться к Армину, но Жан схватил её за запястье. — Я уже не новичок, тоже что-то смыслю! Могу и с тобой в рукопашку! — нахмурился он. Лея легонько стукнула его по спине. Тоже мне, профессионал нашёлся!       Микаса, видимо, сегодня в хорошем настроении, потому что оставила Армина, который сказал что-то про Эрена, чтобы провести пробный бой с Жаном.       Только Микаса разогрета и в подходящей одежде, а Жан в рубашке и брюках, ещё и в жилетке сверху. Лея растеряно посмотрела на Армина, сделала пару шагов навстречу, освобождая площадку для поединка. В его глазах горит какой-то вопрос, но Лея ничего не говорит. Просто оставляет эту недомолвку между ними и встаёт рядом. — Ваши ставки? — Армин переключился, подставил ладонь.       Значит, забыли. — Ставлю на Жана, — вздохнула Лея, хлопнула Армина по руке. Ставка заведомо проигрышная, но друзей в беде по имени Микаса не бросают.       Естественно, с Жаном Микаса закончила даже быстрее, чем с Леей, поэтому он ещё раньше оказался уложенным на лопатки. — Видишь, ты даже до Леи не дотягиваешь, — пожала плечами Микаса, помогая злому и раздосадованному Жану подняться с земли. Даже с растоптанной гордостью он не отказался от руки Микасы. — Я просто поддался… — пробурчал себе под нос Жан, отряхивая рубашку. — Ладно, мы это, пойдём. Дела, — Армин в последний бросил на Лею взгляд, полный недосказанности, и они с Микасой оставили их.       Как же, чёрт возьми, странно. Армин будто бы должен был сказать куда больше, чем эта жалкая пара слов. И Лея будто бы даже очень хотела, чтобы он остался. Ладно, плевать, потом. — Эх ты, Жанчик, пока не станешь сильнее — сердце Микасы тебе не покорить, — Лея обхватила шею Жана рукой, другой перед его глазами рисуя воображаемые перспективы их совместной жизни. — Ты же была такая хилая! Как это я до тебя не дотягиваю?! — снова насупился Жан, вырываясь из рук Леи, ещё раз принял боевую стойку. — Я не буду поддаваться, Жан, — хитро сощурилась Лея, тоже встала в нужное положение. — Вот и не надо! — цокнул Жан, бросился на подругу.       Микаса учила, что главное в стрессовой ситуации — спокойствие. Чем больше спокойствия, тем больше ума для трезвой оценки сил, координирования движений и чётких ударов. У Жана спокойствия после того, как его уделала Микаса, маловато, поэтому его атаки пусть и быстрые, но неточные. Лея может даже предугадать, куда он ударит в следующий момент. А потому ей не составляет труда в нужный момент сделать верхний захват, подобно Микасе уложить Жана на траву. Он уже, видимо, подуспокоился, поэтому просто растянулся по земле и не двигался. — Как же так… — шмыгнул носом. — Я же говорила. Если хочешь, я могу уговорить Микасу, чтобы ты был с нами. Будешь просто смотреть, а потом вольёшься, — Лея уселась на траву рядом с Жаном, щекоча ему шею. Он напрягся, но не подал виду. — Хочу.