«Подлинные чудеса не шумны. И самые важные события очень просты.»
Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц»
***
Аудиенция у королевы прошла как положено, хотя от неё прошло уже пару дней. Встретиться с Хисторией было так приятно, словно они снова где-то в кадетском, разоделись аки высокопоставленные лица и просто притворяются, что всё это происходит. И без нападок на Армина не обошлось. Прямо перед торжественным вручением таких себе галстуков-боло, которые носили все особо выслужившиеся перед страной, Флок решил над Армином ещё поиздеваться. Но, кажется, Лея так много говорила с Армином не зря, потому что он смотрел Флоку прямо в глаза, пока выслушивал всю его тираду о том, что Армин не заслужил сыворотки, и что майор Леви поддался эмоциям, и ещё бла-бла-бла… Лея с некоторой гордостью смотрела, как он выслушивает Флока, сама стоя у рыжего чёрта за спиной. Она даже нашла в себе силы едва заметно улыбнуться Армину, на что он тоже ответил мимолётной улыбкой, чем ещё больше разозлил Флока. Там, конечно, разозлился и Эрен, Жану пришлось разнимать, а Армин так и не сказал ни слова. Но когда Лея после всего вечером спросила Армина, было ли ему обидно из-за слов, сказанных Флоком, он ответил, что ему ни сколечки не обидно и поблагодарил за это Лею. Она лишь вымученно улыбнулась, пытаясь поскорее уйти. Ей… больно смотреть на Армина, ведь она, как бы не старалась убедить себя в обратном, не может ответить ему тем же. Лея чувствует липкую вину. Она часто думает о Ханне и Франце, понимая, что не хочет так же. И вообще никак не хочет. Ей тяжело и совсем не хочется смотреть на Армина. Каждый зрительный контакт ощущается как погружение под воду. Звенящая пустота в сердце отражается в голову: одиноко и беззвучно, и вот вообще это не похоже на буйство чувств и красок при настоящей влюблённости. У Леи всё прозаично, тихо и черным черно. Это даже не чувства, даже не кривое их подобие, которое Лея показывает Армину в виде усталой улыбки, что она с трудом из себя выдавливает. Это просто ни-че-го. Она как-то продолжает жить, и вроде Армин жив, и нужно радоваться, влюбляться и бросаться ему на шею, но Лея просто не может: она его не любит. Признаваясь себе она думала, что может раньше и правда любила, на том последнем дежурстве. Когда подарила ему звёздочку, она ощущала что-то хорошее, тёплое и светлое. Может, это была любовь. Но сейчас этого чувства нет, а на месте в сердце, что было отведено для Армина, выжжена дыра. Лея пытается отвлечься. Она плюёт на всё, она избегает Армина, стараясь не попадаться ему на глаза и разговаривать с ним по минимуму. Она знает, что это делает ему больно. Горячие слёзы собираются в уголках глаз от осознания того, что она делает то, чего больше всего не хотела: причиняет Армину боль. Пытается отвернуться от жгущей глаза правды. Но она всё равно плюёт на всех и целыми днями торчит в палате у Саши, не вылезая даже на обед. Потому что в столовой придётся встретится с ним. Она завтракает раньше, чем он спустится в столовую, ужинает уже после того, как он оттуда уйдёт. Лея не хочет это обсуждать. Вообще ни с кем. Она уходит от порой возникающих вопросов Жана, игнорирует Эрена. Конец октября холоднее, чем обычно. Осталась неделя до дня рождения Армина. Лея кутается в плащ, что отдала ей госпожа Кирштайн, потому что своей тёплой одежды у неё не было. А бежевый шуршащий плащ, оказывается, был мамин, но она отдала его Хильде пару лет назад. Лея пытается ощутить родной запах какого-то сладкого парфюма, что раньше витал дома. Но вместо этого она чувствует обычный запах мыла, которым госпожа Кирштайн всегда стирала вещи. Под плащ Лея надевает детский потрёпанный шарф, тот самый, с нашивкой лисы и розы. Во время проливного дождя шагает по лужам в новёхоньких кожаных сапогах, что выдали вместе со свежей формой. Это было как нельзя кстати: старые сапоги Леи начали просить каши. Ханджи решила, что старый замок стал для них десятерых великоват, поэтому ребят послали туда собирать свои монатки и перевозить в Трост. Лее эта идея понравилась: так ближе к дому, ближе к госпоже Кирштайн и вообще. Стены штаба стали какими-то странно-родными. Она шагала по коридорам казармы и невольно вспоминала все приятные события, с которыми был связан замок. Как они дрались швабрами с Конни и Сашей, когда мыли пол, как Микаса потом поскользнулась на мокром полу, как Жан гавкал на них троих за то, что Микаса ушиблась, а за его спиной поскользнулся и Армин с горой книг наперевес. А Эрен, желающий узнать причину кипиша, даже проехался по мокрому полу на заднице. И их с Сашей комната стала до боли родной за пару месяцев, что даже не хотелось собирать вещи. Однако Лея всё равно в полной тишине складывала одежду из шкафа в сумку, аккуратно утрамбовывая, чтобы вместилось всё. Собирала мелочёвку из своей и Сашиной тумбочек, разглядывая всякие вещички. Внезапно в руках Леи оказался тот кусочек стали, похожий на сердце, что ей в Шиганшине отдал Эрен. Она остановилась, рассматривая его. Внутри что-то неприятно заныло при воспоминании о том, как Армин поцеловал её в щёку. Надо бы вернуть ему эту штуку. Лея бросила кусочек в сумку, берясь за другие вещи. Закончив с одеждой и другими вещами, Лея сняла белое постельное бельё, с трудом запихнула в сумку. Она остановилась у окна, смотря вниз, на горную реку и то самое дерево, где они часто сидели с Армином. Боль понемногу притуплялась, снова превращаясь в ничего. Но боль и то лучше, ведь боль — тоже эмоция. А ничего это ничего, и от этой паразитической пустоты становилось тошно. Но тошно — тоже эмоция, хотя и плохая. Порочный круг.***
После того, как они перевезли все свои вещи в Трост, Жан слёг с простудой, и его положили в ту же палату, что и Сашу, чтобы им было не так скучно. Хильда, конечно, хотела оставить его дома, но Лея заверила, что она сама будет за ним ухаживать, и что дома он помрёт со скуки. — Лея, не хочешь перейти на службу в военную медицину? У тебя хорошо получается, — пролепетала рыжеволосая женщина, наблюдая, как Лея делает Жану укол. — Я бы могла попросить Ханджи, чтобы она тебя перевела со статуса разведчицы в статус полевой медсестры. — Госпожа Майер, а как же мы без Леи-то на вылазках будем?! — взмолилась Саша с соседней кровати. — Ну, она же будет с вами, просто будет работать в медкорпусе штаба, — женщина лукаво улыбнулась. — Можете звать меня просто Латград, мы с вами равны. И давайте на «ты», — она сложила руки на груди. — Ага, просто добавит мне работы, я как-нибудь обойдусь, — Лея фыркнула, Жан слабо усмехнулся, немного приоткрыв глаза. — Латгард, а почему ты пришла к нам работать? — сиплым голосом спросил он. — Почему-почему, да по кочану. Ваша же прошлая уволилась, когда вы в Шиганшину засобирались. Бедная Лея, пришлось тебе всех латать самостоятельно. Ну, мы с Ханджи давно знакомы, вот я к вам из полиции и перевелась, — она стала прохаживаться по палате, пока Лея делала укол и Саше. — А ты что, не рад? — Рад, конечно! — шепнул Жан. Из-за Латгард Майер Лее в медкорпусе скучно не было. Эта женщина лет тридцати бегала здесь так энергично, что Лея едва за ней поспевала. Только и успевай замечать, как где-то рядом блеснёт длинная копна рыжих волос. По правде говоря, Лея немного заряжалась её позитивом, поэтому и сама понемногу начала шутить и больше болтать. Латгард много учила её: иногда она рассказывала Лее, как делать настои трав, показывала, как правильно сушить растения, что и с чем смешивать, какие ингредиенты где можно купить — словом, знала Латгард много, и Лее определённо стоило бы у неё поучиться, что она и делала. Она так же много болтала о себе: рассказывала истории из военной полиции и о том, что там все лентяи приходили со скучными проблемами, а тут для неё наконец-то нашлась стоящая работёнка. Делилась забавными историями с Ханджи: как Лея поняла, они вместе учились в кадетском, а потом Латгард осознала, что это не её и благодаря баллам из училища поступила в академию медицины в Стохесе. Лея заворожённо слушала её истории, расспрашивая, как поступить в академию и сложно ли там. Но Латгард лишь отмахивалась и отвечала, что там уже давно не осталось хороших учителей, и она сама научит Лею всему. Ну, может, оно и к лучшему: Латгард быстро завоевала доверие Леи и Саши с Жаном. — Слушай, Лея, а это… можно и мне тоже? — неуверенно спросила Саша, когда Латгард ушла. — Что тоже? — Лея сняла белый халат и, повесив его на крючок в подсобке, уселась на кровать Саши у окна. — Ну… медицине учиться. Латгард такая хорошая! — она мечтательно вздохнула. — Ты можешь её спросить?! — Ты хочешь копаться в чужих кровавых, мясных ра-анах? — Лея почти зашептала заговорщическим голосом и начала дёргать руками, изображая опарышей, которые копошатся в ране. — Или ты хочешь под покровом ночи вспороть Конни брюхо, чтобы съесть его внутренности?! — она театрально подпрыгнула с кровати Саши. — Или ты упыриха?! — Лея громко вздохнула, начиная пятиться назад. Саша на это лишь рассмеялась, а когда Лея запнулась об кровать Жана и рухнула прямо на ничего не подозревающего спящего друга, который проснулся со страдальческими охами, Саша расхохоталась ещё сильнее, задыхаясь. На звуки умирающей собаки от Жана пришла Латгард, отгоняя Лею с его кровати, проверяя, жив ли он после такой атаки. Жив конечно, что с ним могло случиться? Заодно Лея и спросила, можно ли взять Сашу ученицей. Латгард обрадовалась ещё больше, сказав, что чем больше учеников — тем лучше. После Лея ещё спросила, знала ли Латгард Гришу Йегера. Та задумалась, но потом припомнила. — Тот врач, что работал в Шиганшине? О, он здорово им всем помог. А я тогда ещё училась в академии, так что искренне им восхищалась. Мы даже виделись один раз, когда я на практику приехала в Шиганшину, он меня многому научил, хороший был человек, — улыбнулась она. Лее казалось, что Латгард всегда улыбается.***
Когда слёг и Жан, Конни совсем взвыл, что вот, мол, ему в штабе скучно. Лея тогда стала почаще вылезать из медкорпуса, шатаясь вместе с Конни. Они вместе устраивали Саше и Жану представления, чтобы им не было нудно, да и просто так гуляли почти каждый день. Конни познакомился с госпожой Кирштайн, а она всё причитала, что вот, мол: «Когда ж ты мне Армина покажешь, а, Лея?», на что Конни тихо хихикал, уминая приготовленную Хильдой на ужин кашу, а Лея лишь вздыхала. Когда Конни уходил, Лея оставалась у Хильды. Вечером выходила на крыльцо с пачкой сигарет, накинув на короткую сорочку плащ. Ей казалось, что госпожа Кирштайн знает о её увлечении, но просто ничего не говорит. Прошло пару дней, и Лея начала понемногу отходить: работа помогает отвлечься. Смех друзей даёт понять, что всё не так плохо и ничего ещё не потеряно. Она всё ещё шугается Армина, но думает, что однажды наберётся сил, чтобы с ним поговорить. Она расставит все точки над «i», просто… позже. Не сейчас. И тогда всё будет понятно, и она всё ему объяснит, когда будет готова. Лея пытается вернуться к обычной жизни. К той, которой жила в короткие перерывы между вылазками. Мозг как-то быстро расстался с тяжёлыми воспоминаниями из Шиганшины, отложив их подальше, затоптав, как тлеющий окурок на земле. Голос появлялся всё реже, лишь подгоняя Лею, что вот, мол, она не успеет и всё такое. Отбросив все переживания за Армина на пару дней Лее стало даже как-то спокойнее дышать и легче жить. Такой забавный парадокс, если подумать.***
— Ну, бей сильнее. Лея и так изо всех сил дубасила грушу, но Микасе было мало. Помимо работы в медкорпусе (за которую ей никаких надбавок не полагалось), Лея не оставляла спорт. Со всей силы бить всё, что попадётся под руку, помогало снять напряжение. Если до очередной тренировки Лея думала, что она абсолютно спокойна и ничего не чувствует, то как только она видела грушу, что была подвешена в спортзале в штабе, в ней начинала бурлить странная агрессия. Микаса говорила, что в последнее время удары у Леи чётче и сильнее. Ну, оно и понятно: стандартным комплексом тренировок их больше не обременяли, поэтому шеи больше рубить некому. Рукопашный бой Лея не очень полюбила: бездумно бить грушу ей нравилось как-то больше. Но её излюбленное занятие не везде пригодится, поэтому всё равно приходилось вставать в стойку и готовиться к удару. Лея чувствовала, что снизившееся зрение сказывается на её концентрации: часто болит голова. Латгард после того, как Лея поведала ей обо всех своих ударах головой, даже удивилась, как она ещё не ослепла. Микаса тоже спрашивала, не хочет ли она попросить Ханджи заказать ей очки, но Лея лишь отмахивалась, мол: «Ещё чего, очки носить начну так и кулак твой скоро не увижу, ну уж нет». Лея часто щурилась, пытаясь сфокусировать зрение на объектах вдали. Но это в обычной жизни. Во время тренировок зрение её словно заново восстанавливалось, поэтому она редко пропускала удары Микасы. Конечно, стремиться ещё есть куда, но Лея, по словами Микасы, с каждым разом становилась лучше и лучше. И даже перевязка на правой руке не мешала тренироваться, даже наоборот: смягчала некоторые удары. Латгард сказала что, скорее всего, место шрама перестанет быть чувствительным к боли и прикосновениям, потому что при зашивании Армин перелопатил ей там все нервы (в прямом смысле), поэтому в том участке их просто нет. И правда: при прощупывании через бинт, Лея чувствовала прикосновения хоть и не везде. Паршивенько, конечно, но что поделать? Голову Армину отрубить? А он лёгок на помине — как только Лея о нём подумала, отрабатывая удар ногой с разворотом, за спиной послышался знакомый голос, зовущий Микасу. Она остановила Лею, отошла поговорить с Армином. Лея же, не оборачиваясь, размяла плечи, промокнула пот с лица полотенцем, распустила маленький хвостик, в который были собраны короткие отросшие волосы. В конце концов выдохнула: и правда, стало как-то даже чуть полегче после вымещения всей злости на бедной груше. Лея и сама не знала, на кого так злилась, но вымещать агрессию таким способом ей даже нравилось. — Ты в спортзале совсем другой человек, Лея, — донеслось из-за спины. Лея от голоса Армина, обращающегося к ней, немного сжалась. Но всё-таки обернулась. Сколько они не виделись? Пару дней точно. И всё-таки время, наверное, лечит. Или это Лея быстро отходит. Она и сама замечает, как резко скачет её настроение: ещё недели две назад она чуть не протянула ноги в Шиганшине, а сейчас уже почти даже вошла в обычную колею жизни: мозг — удивительная и такая неизведанная штука. — А что, боишься, а, кролик? — шутливо пролепетала Лея, завязала новый хвост, подошла чуть ближе. На стене в спортзале висел календарик. Первое ноября. Лея сделала пару несерьёзных выпадов руками почти перед лицом Армина, на что он попятился назад, выставив руки вперёд и смеясь. Микаса лишь едва заметно улыбнулась, наблюдая за ними. На мгновение Армин поймал взгляд Леи, одними глазами почти заставляя смотреть на него. Это длилось, должно быть, пару мгновений, но по ощущениям прошло секунд десять. Лея прекрасно могла видеть всю палитру эмоций Армина сквозь его глаза, словно читая простую и всем понятную книгу. Удивительно, а Эрен говорил, что ему порой сложно понять Армина. Здесь же всё как на ладони! Лея понимает, что он рад их мимолётному контакту, она и без него знает, что её избегание делает ему больно. Лея так много может разглядеть через его глаза, что, кажется, не смог бы разглядеть никто. И всё это за пару коротких мгновений. А сама она… чувствует что-то? Кажется, что да. Иногда она делает поспешные выводы. Или её мозг сам же себя обманывает. — Пора бы перестать мучать его и себя, — в очередной раз затараторил шелест, что становился с каждым днём все дальше и дальше. Но теперь Лее кажется, что и правда надо. Что она уже почти готова. Пора бы всё это завершить. Давно пора. Оставшаяся тренировка прошла без происшествий, Армин ушёл, Микаса не стала дальше про него разговаривать, за что Лея её мысленно поблагодарила. Домой Лея шла в приподнятом настроении. Она всё поняла! Может, это эффект того, что после каждой тренировки её посещали жизненные силы, или того, что погода весь день была такая ясная и солнечная, или того, что она шла в любимом с недавних пор бежевом плаще, а может того, что всё это случилось сразу и в один день. Лее почему-то резко подумалось, что грустить ей незачем — всё складывается хорошо. С Армином проблему можно решить: она же тоже не лыком шита, язык подвешен! Она сможет сказать всё как надо, немного от себя отодвинуть, но ничего страшного. — А тебе точно нравится он, а не его внимание? Всегда найдётся тот, кто всё испортит. Лея, до того шагавшая по улице широким шагом, сразу же споткнулась о какой-то камешек. Это ещё к чему? — Тебе же нравится думать, что ты нравишься ему в этом самом смысле, — едва различимо зашелестел голос. Что? Нет! Это… это не так! Что за чепуха?! — Тебе давно стоит перестать врать себе. Тебе нравится внимание, признай это. Признай! — голос изо всех сил старался быть громче. Лея надавила на виски, пытаясь заглушить острые слова. Неправда, не нравится. Ничего ей не нравится. Её тяготит внимание в этом смысле, вот! — Но это не мешает тебе мучаться, когда ты избегаешь его. Ты жаждешь его внимания, потому что знаешь, что он к тебе привязан. Может, тебе нравится причинять ему страдания, потому что так он ещё сильнее привяжется? Ты сначала отталкиваешь его от себя, а потом даёшь ему заветное внимание, которым он взахлёб наслаждается. Самой не противно от своей грязной игры? Лея сжала губы. Неправда. Это не так. Ей не нравится лишнее внимание. — Именно поэтому ты постоянно паясничаешь и даже когда тебе плохо остаёшься среди людей. Она выдохнула, начала неторопливо шагать дальше. И что ему от неё нужно?! — Объяснись с ним, — твёрдо прошелестел голос. Лея сжала кулаки, пошла быстрее. Ладно, ладно, она всё сделает! Дома её ждал приятно-неприятный сюрприз. Разувшись на пороге и пройдя вглубь дома, Лея заметила отца, что сидел за столом рядом с госпожой Кирштайн. Только этого не хватало. Она застыла в дверях, не решаясь приблизиться. Снова погружение под воду, шум в ушах. А папа, завидев Лею, сразу же поднялся из-за стола и стал обнимать Лею, приговаривая по пути какие-то нежные слова вроде: «Давно не виделись, дочурка». И запах всё тот же: алкоголь, порох, дом. Это добило Лею окончательно. Она была не в силах больше сопротивляться. Поэтому приобняла папу в ответ, шепча: «Привет, пап». Она всё ещё носила кольцо, что он отдал ей пару месяцев назад. Она много думала о папе за это время. И… если он пытается что-то сделать, чтобы восстановить общение, то почему она должна отказываться? Он — единственное напоминание о детстве, не считая Жана и госпожу Кирштайн. Они, конечно, тоже ей как семья, но папа — он самая настоящая семья, родная кровь. Ужинали втроём. Жана ещё не выпустили из медкорпуса, но Лея рассказала про Латгард и уверила, что Жан в надёжных руках. Лея чувствовала, что между Хильдой и папой есть какое-то странное напряжение. Они продолжали общаться как обычно, но ей казалось, что что-то не так. Что они недоговаривают, но она не стала спрашивать. Всё равно ничего не скажут. — А что, Лея, не хочешь пойти работать в госпиталь? Всё равно быть разведчиком теперь незачем: можешь вернуться в Трост и обосноваться здесь. Жан, может, в полицию переведётся, а ты за ним, — пролепетала Хильда. — Слушай, в Стохесе же академия медицины есть, которая при Церкви стен, может, туда поступишь, а? — поддакнул папа. — Латгард сказала, что там уже не осталось хороших учителей, и что она сама меня всему научит, — Лея хмуро ковыряла макароны в своей тарелке. Она призадумалась. Академия при Церкви стен? Той самой, что скрывала секреты стен до того, как они нашли подвал в Шиганшине? Может, Латгард отговаривала её поступать именно поэтому? Но какой теперь в этом толк, если они всё равно всё узнали? И как обычно её окружают люди, которые знают гораздо больше неё, хотя казалось бы: она из первых уст узнала всё об «ином» мире. Но как всегда найдутся те, кто знает в сто раз больше. Не очень приятно знать то, что ничего не знаешь. Когда они расправились с ужином, папа стал собираться. Он сказал, что живёт в доме неподалёку, но не в их родном. А Лея туда ещё ни разу не заходила. Она и сама не знает, чего ждёт: подходящего момента? Может быть. — Не хочешь со мной? — спросил папа, накидывая куртку. — Покажу тебе свою берлогу, выпьем чаю. Лея с пару мгновений подумала, потом закивала, обернулась на госпожу Кирштайн — она, однако, смерила Лею не очень доверчивым, немного даже хмурым взглядом. Да что же между ними произошло? — Да, давай, — несмотря на взгляд Хильды сказала Лея и кинулась в прихожую надевать сапоги.***
Просто так болтать с папой по душам на кухне оказалось здорово. И дом его был похож на тот, в котором они жили раньше. Папа рассказывал истории из Гарнизона, но неустанно увиливал от темы своего отсутствия в жизни Леи. Она уже отчаялась что-то из него вытягивать, поэтому просто смирилась и не спрашивала об этом. Впрочем, слушать забавные байки со службы тоже было здорово. Лея тоже делилась историями из разведки. О майоре Леви, при словах о котором папа как-то не очень довольно сводил брови и чесал бороду. Рассказывала о майорке Ханджи, что теперь главнокомандующая. Папа сказал, что уже успел её поздравить. Лея не удивилась: должно быть, папа знаком со всей военной верхушкой, потому он тоже её часть. Лея умолчала о Сэме и похождениях в кадетском, связанных с ним, но Лее подумалось, что Шадис, верно, и так всё ему доложил. Ей больше нравилось, что папа увлечён её историями. Он задавал дополнительные вопросы, а не пускался в нравоучения, чего Лея боялась. Она чувствовала себя с папой… на одной волне, что ли. Чувствовала, что он понимает все её тревоги, хотя и не спешила выкладывать всё, что чувствовала. Но это всё равно было достаточно приятно — понимать, что у тебя есть родители. Спала Лея в гостевой комнате на втором этаже, но обошлось без происшествий и даже без кошмаров. Встала она довольно поздно, что папу удивило. — Так быстро отвыкла от армейского режима? — бросил он через плечо, стоя у печи, когда заспанная Лея спускалась на кухню по лестнице. — Мы же поздно легли, па-ап, — протянула Лея, зевая. Она подошла ближе к отцу, пробубнила что-то вроде: «Доброе утро» и собиралась было уйти, но папа остановил её, бегло потрепав по голове. Около него пахло блинчиками и чем-то сладким. Но хорошим сладким, а не трупами. К счастью. Ей понравилась эта атмосфера: утро, папа готовит блины, наверное, с вареньем, а Лея, как самый обычный ребёнок, поздно просыпается и ничего не делает. Ей нравится эта игра в обычную жизнь. Но в голове всё равно иногда видятся оторванные руки, висящие на остатках мышц, а нос порой улавливает тот сладко-тухлый запах, вызывающий тошноту. Лее шестнадцать. Обычные дети в таком возрасте заканчивают школу и думают, кем будут дальше работать. У них жизнь только начинается. Но Лея не обычный ребёнок, уже нет. Война бывает страшной. Война людей с людьми. Даже если казалось, что враги — это нечто иное, нечеловеческое. Оказалось, что люди — верх пищевой цепочки и они истребляют сами себя… ради чего? Она не знала. Парадокс. Календарь на стене напомнил день: второе ноября. Позавтракав, Лея быстро умылась и рванула в штаб. Сердце её колотилось так, словно стучалось в грудную клетку с просьбой её покинуть.***
Весь день Лея была как на иголках, будто бы ей совсем скоро придётся пережить весь ужас Шиганшины заново. Но от дел она не отлынивала: полдня проторчала в медкорпусе. Латгард сказала, что Сашу уже можно выписывать, поэтому завтра она вернётся к прежней жизни, где её не кормят сытной больничной едой. Перед обедом Латгард попросила Лею зайти к Ханджи, мол, есть у неё какое-то дело. Лея, последовав указаниям, после медкорпуса сразу же отправилась к новому кабинету Ханджи, едва успев снять белый халат. — Да, проходите, — помахала рукой Ханджи после стука в дверь, не отрываясь от бумаг. — Это я, — Лея быстро юркнула в кабинет, прикрыв за собой дверь. — Латгард сказала мне зайти. — Латгард? А, да, да… — немного потерянно протянула Ханджи, пару секунд смотря в одну точку на столе, пока Лея терпеливо ждала, что же она скажет. Тут Ханджи резко дёрнулась, сгребая все бумажки со стола в одну кучу и отставляя её от себя. — Так. Латгард прислала тебя, ага, — она внимательно оглядела Лею в гражданской одежде. — А зачем прислала… — Ханджи почесала затылок, приподняла очки и потёрла глаза. — О, точно! Да, всё, вспомнила. Ты-то мне и поможешь, светлый ты мой ум. Заходи, — она кивнула на стул около своего стола. Лея послушно присела на него, разглядывая Ханджи: судя по всему, ей теперь несладко приходится. — Что-то случилось? — Да, случилось. И случилось то, до чего мне сейчас совсем-совсем нет дела… — Ханджи стала ворошить листы, что только что сгребла в кучу. Потом она выдохнула, помассировав виски. Лея терпеливо сидела на месте, понимая, как Ханджи нелегко. — В общем, в Подземном городе какие-то мутные дела назревают. Сама понимаешь, Хистория, конечно, всё сейчас там реформирует, но так быстро этот апогей бедности и преступности там не искоренить. Говорят, там зреет какое-то дело против разведчиков, и мне нужно, чтобы кто-то в этом разобрался. Понимаю, это не наш профиль, но нужно смириться — нам теперь всякой белибердой заниматься придётся. — А-а-а… кто разберётся? — Лея уже смутно представляла, кого же она собирается затолкать в эту пещеру искать то-не-знаю-что. — Я думаю в ближайшее время отправить вас с Армином. Вы вместе думать умеете хорошо, у тебя физической силы достаточно, в общем, и вдвоём, если что, справитесь. Конечно, оружие мы вам выдадим. Но сами понимаете, работать придётся под прикрытием — особенно с твоей фамилией, Лея. Вот уж не знаю, кто там ошивается, но лучше вам будет совать нос в дела врагов незаметно, а отца твоего все знают. Ты это, надеюсь, понимаешь? — Ханджи устало потёрла переносицу. — Понимаю… — вздохнула Лея. Из кабинета Ханджи она вышла такая же потерянная. Командующая, конечно, уверила, что займётся этим в ближайшие пару месяцев, поэтому Лея может не торопиться, но всё равно было как-то не очень весело думать о том, что их с Армином закинут в такую глушь, где даже света белого не видно. По крайней мере, к тому моменту она успеет наладить их отношения, так что работать можно будет в нормальных условиях. Весь оставшийся день Лея бегала как заведённая: ждала вечера. Пару часов до ужина она проторчала у себя в комнате, сидя на кровати и залипая в окно, читая книги в попытках отвлечься, но мысли всё равно возвращались к кусочку стали, что лежал в кармане рубашки. Сидели они за столом с Конни без Саши и Жана, но даже вдвоём было весело. Шутили какие-то абсолютно идиотские шутки, разрываясь при этом от смеха. Конни успел спросить, придёт ли к нему Лея ещё раз на стрижку, но она решительно отмахнулась: волосы она оставит. И тема пла-а-авно подошла к завтрашнему дню рождения Армина. Лея уже знала, что они с Эреном, Сашей, Жаном и Микасой готовят для него примерно такой же подарок, как и для Леи, но теперь Конни предложил принять участие в церемонии поздравления и Лее, даже про себя удивившись, когда она начала мяться, думая, что Лея должна была обязательно прийти. Конечно, она согласилась — по-другому быть и не могло. Лея пока не стала раскрывать свой план, потому что тогда Конни бы всё было кристально ясно насчёт их с Армином «отношений», а он пока был единственным, кто не пошутил на эту тему. С ужина Лея ушла раньше, договорившись с Конни ещё раз обсудить план с Эреном и Микасой позже вечером. Она спешно, своими излюбленными широченными шагами, пошла в казармы, чтобы подловить там Армина. С ужина он обычно возвращался один, поэтому Лея стала ждать его в коридоре. — Ты не думаешь, что он может отказаться пойти с тобой завтра встречать рассвет? — как обычно зашелестел голос, как-то уж больно чётко отдаваясь в тишине коридора. — Ты ведь сам сказал, что он ко мне привязан. Значит не откажет, — мысленно ответила ему Лея, фыркнув. Она больше не разобрала ни одного слова шелеста. Значит, ей всё-таки удалось его уделать. Волнение заставляло её нетерпеливо стучать носком сапожка по полу, сложив руки на груди и, привалившись к стене, глядеть в потолок, уже практически считая секунды. Ноги слабели от предвкушения, но она продолжала упорно стоять и ждать, отгоняя все эти глупые симптомы непонятно чего. Она просто волнуется, потому что разговор, скорее всего, будет сложный, только и всего… Наконец она услышала шаги на лестнице — Лея так к ним прикипела, что точно могла распознать, кто же идёт. И в этот раз сомнений тоже не было. Она быстро пригладила волосы, немного отошла вглубь коридора, делая вид, словно их встреча будет случайной. Боже, как же это глупо. — О, ты то мне и нужен, — Лея приблизилась к Армину, когда он ступил с лестницы в коридор. — Могу я тебя кое о чём попросить? — она осторожно прихватила Армина под руку, потому что он, видимо, собирался пройти мимо, витая в облаках. — А? Лея, привет. Ты что-то хотела? — он захлопал глазами, глядя ей в лицо. — Да-а. Ты… не хочешь завтра с утра выйти за стену? Прогуляться там… рассвет встретить, — Лея отпустила Армина, немного не зная, куда себя деть. И когда разговоры наедине стали такими… странными? — Ну, если ты остальных сможешь с утра пораньше поднять, то давайте. Будет здорово, — Армин усмехнулся и закивал головой. — Нет, никаких остальных, только мы. То есть ты и я, — на последних словах Лея сглотнула, не выдержала и отвела взгляд. — А-а-а, — Армин на пару мгновений замолчал. — Хорошо, эм, давай, — он кивнул своим мыслям, тоже отвёл взгляд и на щеках выступил едва заметный румянец. — Тогда буду ждать тебя здесь часов в пять, — бросила Лея и, не прощаясь, ушла. Она зашла к себе в комнату и медленно присела на кровать, пялясь в противоположную стену. Было как-то пусто. Вещи Саши не перевёрнуты вверх дном как обычно, а аккуратно уложены Леей на полках в шкафу, постельное бельё бережно заправлено. Поскорее бы она вернулась. Лея встала, навернула пару кругов по комнате, сложив руки за спиной и смотря себе под ноги, на деревянный пол. Она начала представлять, что скажет Армину. Представлять, что он ответит и чем закончится их разговор. Последнее представить было сложнее всего. В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, распахнули. Конни застал Лею в крайней стадии задумчивости, расхаживающую по комнате. — О, а чего делаешь тут? — он бесцеремонно прошёл в комнату, плюхнувшись на идеально заправленную кровать Саши. За окном совсем стемнело, а комнату освещала пара лампадок на прикроватных тумбочках, так что Лея слонялась в полутьме. — Думаю… — протянула она, безучастно плюхаясь на свою кровать. — Значит подумай о том, как бы нам с утра отвлечь Армина, чтобы он не пришёл в столовую, пока мы готовим там всё. О, слушай, может ты его позовёшь с утра пораньше прогуляться, а потом приведёшь в столовую? Только глаза закрой ему перед этим! — Конни заёрзал на кровати. Лея немного попялилась на Конни, потом в окно. — Хорошо. Я всё сделаю, — бросила она. — Ты чего такая понурая, э? — Конни нахмурился, пересел с кровати Саши на кровать Леи. — Предстоит тяжёлый разговор… кое с кем, — она сжала губы. — Да ладно! Все разговоры рано или поздно заканчиваются, так что и твой закончится, и всё решится, не боись, — Конни легонько толкнул её кулаком в плечо. Лея улыбнулась, глядя в пол. — Да, ты прав. Спасибо, Конни, — она подняла на него взгляд. — Кулачо-о-ок? — Конни подставил ей сжатый кулак. — Кулачок, — Лея отбила его своим, слабо улыбнулась. Они пожелали друг другу спокойной ночи и распрощались, а Лея быстро переоделась в пижаму и завалилась спать.***
Мама такая красивая. Тёмные волосы, зелё-ё-ёные глаза. И Лея. Чем-то они и правда похожи. Мама изящно облокачивается о балку какого-то резного забора. Кажется, они на набережной. А если посмотреть вдаль — там всё до самого горизонта заполнено водой. Это море? Лея чувствует такое странное умиротворение, что даже сложно поверить, что это происходит наяву. — А это и не наяву, — прозвучал мелодичный голос мамы. — Мама? — прошептала Лея, подходя ближе. На её короткое каре отсвечивало закатное… или рассветное солнце, но в любом случае красиво. — Прости, милая, что я ушла так рано. Не волнуйся, ты сама скоро всё узнаешь, — она коснулась плеча Леи рукой, но та не почувствовала тепла конкретно руки, это было лишь что-то приятное и тёплое, но словно не имеющее плоти. — Мама, что мне делать? — как-то обессиленно произнесла Лея, тоже облокачиваясь на тёплые перила. Ей показалось, что мама может дать совет. В уголках глаз собрались слёзы. Она оставила её слишком рано. — Следовать за сердцем, а не за головой. Если всем нам уготована неизбежная смерть — не лучше ли умереть счастливым и любимым, как думаешь? — мама мечтательно смотрела вдаль. Лея задумалась. — А ты умерла счастливой и любимой? — Я? — мама обернулась на Лею, лукаво улыбнулась. — Я — да. У меня была ты и кое-кто ещё. Я хочу, чтобы и ты была счастлива. Есть те, кто тебя безмерно любят, так полюби же и ты в ответ. — Но как, мам? Я… ничего не чувствую, — Лея вздохнула, склонила голову. Пара слезинок скатилась по щекам. — Тебе только так кажется, милая, — мама погладила её по голове, но лишь тёплый ветерок перебрал волосы Леи. Она утёрла ей слёзы, но они лишь смахнулись одним порывом воздуха. — Любовь бывает разной. Бывает яркой и страстной, бывает тихой и плавной. Как думаешь, что даёт тебе силы просыпаться по утрам? — она ласково улыбнулась. — Я не знаю. Я скучаю по тебе, мам, — Лея прижалась ближе, но не ощутила тела мамы. Лишь что-то эфемерное и тёплое. — Любовь, ласточка моя, любовь, — прощебетала мама. — Выживает тот, у кого есть воля к жизни. А она у тебя есть, даже если тебе кажется, что нечему двигать тебя вперёд. У всех в этом мире есть своё предназначение, и у тебя тоже. Не бойся идти вперёд. Я тоже скучаю по тебе. Но ты знай: я всегда рядом. Знаешь где? Вот тут, — она своей призрачной рукой указала на сердце Леи, и там во мгновение разлилось тепло.***
— Тут… — прошептала Лея, открывая глаза. Больше не было ни набережной, ни мамы. Но было тепло, оставшееся в сердце. И чёткое воспоминание о каждом сказанном слове. Наверно, и правда стоит умереть счастливой и любимой, а не мучать себя. Лея села в кровати, взглянула на часы: четыре тридцать. Она чувствовала себя… уж больно бодро. Слова мамы придали немного уверенности, будто снова поставили на землю, которую из-под ног Леи когда-то выбили. Теперь она всё поняла. И всё равно волнительно. В казарме тихо: все спят. Лея слышала стук своего сердца, когда осторожно шла в общую ванную, стараясь не шуметь. Лея была уверена, что Армин поднялся ещё полчаса назад и уже умылся, поэтому она почистила зубы в полном одиночестве. Пути назад нет, но Лея готова: она скажет всё-всё. Одевалась она неспешно, глубоко дыша и пытаясь унять трясущиеся руки. Всё в порядке, это просто разговор. Ничего такого, успокойся, Лея. Это просто разговор… Накинув плащ, она посмотрелась в зеркало: вещи идеально отглажены, рубашка сидит как надо, чёрные брюки с ровными стрелками. Голова чистая и волосы причёсанны и собраны в хвост. Всё как надо. Выдохнув, Лея сунула руку в карман плаща, проверив наличие подвески, на которую она прикрепила новую цепочку, и вышла из комнаты на ватных ногах. Лея не могла понять: приятное это волнение или всё же не очень. Оно разливалось по всему телу, немного щекотало живот, не давало спокойно дышать. Лея слушала тишину и ждала Армина у лестницы. Наконец, спустя пару минут, из дальней комнаты вышел Армин: на нём Лея разглядела бежевое, немного потрёпанное пальтишко, белые брюки и белую рубашку с пиджаком. Издалека выражение его лица Лея не рассмотрела, но когда он приблизился, она увидела улыбку. Такую же ласковую, как у мамы. — С днём рождения, — Лея краешками губ улыбнулась в ответ, хотя волнение уже зашкаливало. Она не высовывала руки из карманов плаща без надобности, чтобы Армин не заметил, что они дрожат. — Я больше не могу шутить про то, что тебе пятнадцать, — она театрально смахнула воображаемую слезинку с глаза, улыбка Армина растянулась ещё шире. — Через восемь месяцев сможешь, — усмехнулся он, останавливаясь у лестницы и словно не решаясь что-то сделать. — Идём? — он кивнул на спуск. — Да, да, идём, — Лея первой пошла вниз. На улице стояли предрассветные сумерки, и вышли они на абсолютно пустой проулок: было воскресенье, поэтому лавки открывались позже, следовательно, в такую рань выходить на улицу никому не требовалось. Лее очень нравилось это время: когда на улице никого нет и постепенно начинает светать. Кажется, что целый мир предоставлен только им двоим. Прохладный ветер поднимал редкие листья с деревьев, что начинали медленно терять свою зеленость, желтея и краснея. Птицы в Тросте пели круглые сутки, поэтому даже сейчас они щебетали где-то в глубине зелёно-жёлтых крон, сопровождая Лею и Армина. Розоватое небо ещё отражало осколки звёзд и округлую луну, что постепенно отходила назад, уступая место восходящему солнцу и новому дню. Они болтали обо всякой ерунде, неспешно идя по городу и словно откладывая самый важный разговор. Армин рассказал, что пару дней назад ездил в Шиганшину, разбирал вещи дома. Сказал, что пальто это дедушкино. Они шли к воротам на восток, словно гнались за рассветом. Лея то и дело показывала на лавки или дома и рассказывала какие-то истории из детства. Это умиротворённое состояние снова посетило её, она немного расслабилась, чувствуя себя словно рыба в воде. Трост, родной Трост. Армин слушал завороженно, смеялся, когда она рассказывала про обряд клятвы на мизинцах. Он попросил Лею поподробнее рассказать о том, что было после того момента, как Бертольд превратился в титана, потому что только она помнила всё в подробностях, но не спешила рассказывать. — Мы с Микасой пытались вступить в ближний бой с Бертом, но он в итоге рассёк мне всё предплечье, ты это помнишь, — Лея сложила руки за спиной. — Потом он начал превращаться, вы с Микасой затащили меня в какое-то здание, ты укрыл меня собой от взрыва, а потом мы стали решать, что нам делать. — Укрыл от взрыва? — Армин задумался. Видимо, с того момента он ничего и не помнит. — Ага, ты встал в планку надо мной, так что осколки стекла и прочий мусор летели тебе на спину, а не мне на рану, — Лея смотрела перед собой. Они приближались к её родному району. — А потом? — А потом мы решили, что рану мне надо зашивать, Микаса ушла, а ты остался врачевать. — Да, это мне Микаса сказала. Там всё настолько плохо? — Армин замялся. — Да нет, но шрам останется приличный. — Прости, — пробормотал Армин. — Главное что жива, а на шрамы плевать, — спокойно пожала плечами Лея. Она и сама каждое мгновение удивлялась, как резко отступили все тревоги. — Вон там мой дом, кстати, — она указала на одноэтажный домик метрах в ста от них. — А это дом Жана, — она ткнула в двухэтажное строение напротив. — Здорово… — прошептал Армин. — Если хочешь, приходи как-нибудь, познакомлю тебя с госпожой Кирштайн. Она о тебе частенько спрашивает, — Лея усмехнулась, вспоминая недовольно лицо Жана в тот раз, когда последний кусок омлета достался Армину, а не ему. — Да? Было бы здорово. А… папа? — неуверенно спросил Армин. — Он уехал в Стохес недавно, поэтому не представится тебе такой «чести», увы, — снисходительно пожала плечами Лея. Для их знакомства пока немного… рановато. Пройдя ещё чуть дальше, Лея заметила какое-то рыжее нечто, пробежавшее мимо дома. — О, это кошка! Пойдём погладим! — и, не дожидаясь ответа, Лея первая рванула в сторону угла, куда забежала животинка. Найдя кошку сидящей около стены какого-то дома, Лея, узнав её, довольно присела на корточки и осторожно поднесла руку к мордочке. — Привет, Эйке. Что ты здесь делаешь? — когда кошка понюхала руку, Лея стала гладить её от загривка и по спине. — Эйке? — Армин только подошёл, тоже присел на корточки рядом. — Ага. Это кошка нашей соседки, она часто ходит гулять по утрам. Погладь её, — почти скомандовала Лея. Армин тоже протянул Эйке руку, и, когда кошка его одобрила, потеревшись щёчкой о его пальцы, он стал чесать ей подбородок. — Она похожа на тебя, — Лея разглядывала рыжие бочка кошки, белое пузико и полосатый хвост из рыжих и тёмно-рыжих полосок. — Почему? — Армин смотрел то на Эйке, то на Лею, словно думая, что вместо Леи будет зеркало. — Не знаю, похожа же, — Лея осторожно подняла Эйке на руки. — Тяжелая ты, Эйке. Хорошо тебя кормят, да? — она стала сюсюкаться с ней, чуть ли не целуя. — У неё даже глаза голубые, как у тебя, — Лея вручила кошку Армину. Он немного нелепо, словно первый раз, взял её на руки и встал с корточек. Лея чуть наклонилась, легонько гладя Эйке по переносице ко лбу и почёсывая подбородок. Та же благоговейно прикрыла кошачьи глаза, наслаждаясь вниманием. — Она мурлычет, — Лея умилённо сдвинула брови вместе, целуя кошку в нос, склонившись над ней. — У тебя никогда не было домашних животных? — Армин держал спокойно лежащую на спине Эйке одной рукой, другой чуть поглаживая её пушистое пузико. — Не-а, папа не разрешал. А сейчас я и дома-то не живу, поэтому не смогу давать котику должного внимания. А так я бы хотела, — Лея жалостливо стала чесать Эйке пузо вместе с Армином. Кошка же переодически мяукала, словно выражая своё удовольствие. — А у тебя? — У меня раньше была собака, когда-то давно, когда родители были… ещё живы. А потом она умерла, потому что уже старая была. Её дедушке на работе выдали когда-то там, поэтому я её особо не помню, — вздохнул Армин. — Но я бы тоже хотел кота или кошку. — Эйке, ты же не будешь против, если мы будем приходить и иногда тебя ти-искать? — Лея стала двумя пальцами гладить её по щёчкам. Эйке мырлыкнула в ответ. — Ты ей определённо нравишься, — усмехнулся Армин. Лее в голову быстро пришла шутка в духе «Это то, что вас с ней объединяет», но она решила, что Армин не поймёт. Расставаться с Эйке было тяжело. Ей так понравился Армин, что когда он хотел опустить её на землю, Эйке брыкалась и когтями цеплялась за пальто Армина, оставляя зацепки. Но они договорились, что будут приходить ещё. А Армин так и не признал их с Эйке схожесть, но Лея-то знала, что они похожи. За стену вышли спокойно. Там их встретил невероятной красоты яркий, ало-розово-оранжевый рассвет, что лениво плыл из-за горизонта. И большое-пребольшое поле ромашек и одуванчиков, что ещё не отцвели. Лея при их виде немного сжалась, но не подала виду. Их покрывала небольшая, плавная и чуть размытая дымка тумана, словно облако упало с неба и распласталось по траве. — Можно где-нибудь присесть, — Лея указала на участок чуть подальше со скошенной травой. В воздухе витал запах свежескошенной травы и утра. Тёплый ветерок щекотал затылок Леи, перебирал волосы, целовал щёки и нос. Она рядом. И тогда Лее ничего не страшно. Они присели прямо на траву, не боясь, что светлая верхняя одежда станет зелёной. Армин с глазами навыкат любовался солнцем, а Лея старательно глотала комок лёгкого волнения в горле. Она теребила подвеску в кармане, всё не решаясь начать говорить. И Армин молчал. Ей почему-то вспомнился день рождения Жана. — Слушай… — сказали они одновременно. Лея дёрнула головой. — Давай ты, — спешно сказала она, что Армин и рот открыть не успел. Он кивнул своим мыслям, глубоко вздохнул. — Я хотел спросить… почему ты стала меня избегать, — он немного нахмурился, склонив голову и вырывая из земли травинки. — Что-то случилось? Почему ты… ничего не сказала? — продолжил он с обидой в голосе. Лея стала бродить взглядом по горизонту, по домикам по правую руку, пару мгновений думая, что ответить. Лгать уже нет смысла — он быстро раскроет обман и это только всё испортит. Где-то в траве затрещали, на удивление, цикады. Или кузнечики, так сразу и не понять. Неловкости, которой Лея боялась, не было. Она ощущает, что… они чувствуют что-то похожее. Может, поэтому Лея взялась судить об эмоциях Армина. От этого понимания стало как-то легче. И она даже подумала, что уже знает исход разговора. — Я не хочу оправдываться, так что не буду говорить, что я тебя не избегала. И я знаю, что это причиняло тебе боль, — она вздохнула. Армин нехотя закивал, подтверждая её слова. — Ты и сам видел, что наши с Эреном отношения стали… чуть теплее. Я думала, что ты и вправду умрёшь. Это меня… — она шумно выдохнула. — Я готовилась к худшему. И Эрен мне всё рассказал, как ты и просил, — Лея нашла в себе силы поднять на Армина глаза. Она медленно наблюдала, как он сначала непонимающе сдвигает брови, вперив взгляд в землю, а потом его глаза округляются, а брови поднимаются. — Вот как, значит… А я уже и забыл, — он как-то криво усмехнулся. — Ты просто не знала, как мне отказать… тогда всё встаёт на свои места. — Нет, подожди, — Лея перебила его, когда он снова открыл рот, чтобы добавить что-то ещё. — Я не хочу тебе отказывать. Я просто… не знаю, я не могу понять, что со мной. И мне было больно на тебя смотреть из-за того, что я не могу в себе разобраться и дать тебе чёткий ответ, поэтому я отдалилась. Прости, что ничего не сказала. Я не хочу тебе отказывать, — затараторила Лея. — Ты просто хочешь остаться друзьями? — Армин внимательно склонил голову набок, тоже перебив её длинный поток слов. — Да, то есть не совсем, нет! Я-я просто, чёрт… — Лея потёрла переносицу, сглотнула. Она развернулась, чуть подвинулась и села прямо напротив Армина, что сложил ноги почти в позе лотоса. У Леи уже плохо получалось скрывать свои трясущиеся руки, поэтому он их заметил. Дыхание участилось, по спине побежал холодный пот. Странная тревожность душащей волной прошлась по телу, словно бы сейчас Армин осыплет её горой ругательств. Но он наоборот настойчиво взял её руки в свои и немного сжал. А у него ладони как всегда горячие. — Лея, у тебя руки ледяные! Ты так волнуешься? — он обеспокоенно стал поглаживать чужие пальцы своими большими пальцами. Лея заметила, что и его руки мелко подрагивают. — Да… мне как-то… страшно, — она согласно выдохнула, склонив голову. Ему она может доверить это непонятное ощущение. Тревожно. Армин снова ласково улыбнулся. Кажется, он почти абсолютно спокоен. Лея даже немного позавидовала. — Я не требую от тебя какого-то чёткого ответа. И даже если ты откажешь, я всё пойму, Лея. Мы всегда будем друзьями. И мне жаль, что всё вышло таким образом для тебя. Я честно не думал, что это на тебя так надавит, пожалуйста, прости. И если это не будет чересчур эгоистичным, то просто… будь рядом, это моя единственная просьба, — Армин с маленькой частичкой надежды взглянул на неё. — Обнимемся? Как раньше. Лея, недолго думая, без сопротивления приблизилась, ощутив тепло его тела даже сквозь два слоя одежды. Вот оно, то самое тепло. Но Лея не чувствует более… забвения. Нет, она здесь, но она всё ещё рядом. От какого-то резкого и полного понимания, что с ними произошло, она не смогла удержаться от слёз. Горло немного саднило, ещё и сдавило от слёз, но плевать. Армин стал гладить её по спине, когда она всхлипывала ему чуть ли не на ухо, холодными руками касаясь его открытой шеи. Лея и сама не поняла, почему плачет. Но в этот раз было так легко просто разреветься, не думая о том, что она покажет свою слабость. Было плевать. Было так тепло и так плевать. Он здесь, пусть даже на тринадцать лет — плевать. Она больше не уйдёт. По крайней мере постарается. Словно бы Лея позволила себе наконец выпустить всё то, что она держала глубоко внутри под замком, думая, что ничего не чувствует. Ещё как чувствует, оказывается. Плечи Леи мелко подрагивали, когда она в очередной раз всхлипывала. Армин шептал что-то успокаивающее и нежное ей на ухо, продолжая гладить плечи и спину. Он шептал что-то совершенно бессмысленное, но для Леи это было так важно и… нужно. Жизненно необходимо. Её руки дрожали, судорожно хватаясь за ткань пальто. Пахло мылом и травой. Лея шмыгала носом, снова всхлипывала, дрожала. Сглатывала вязкую слюну и снова всё по новой. Армин перестаёт что-то шептать, осторожно касается губами виска Леи, целует ухо, горячо дышит. Лея понемногу унимает слёзы. Она старается восстановить дыхание. Иногда плакать бывает хорошо, оказывается. Помогает снять напряжение. Всё снова ощущается как раньше. Армин не незнакомец, он — самый близкий, черт бы его побрал. И где-то в районе сердца стало тепло. — Лея, мы можем отложить этот разговор, если ты хочешь всё взвесить и выдать мне чёткий ответ. Я могу подождать, в конце концов, уже пару лет жду, — он усмехнулся. Лея отстранилась. — Пару лет? — она выпучила на него красные глаза, всё ещё периодически слабо всхлипывая. — Примерно с предпоследнего года кадетского. Ну, как жду. Ты мне нравишься, очень. Думаю, ты и так это поняла, — он хмыкнул. — Не знаю, можно ли это назвать любовью, но мне нравится быть рядом с тобой. Нравится говорить обо всём на свете. Не знаю как ты, но мне кажется, что у нас другая связь, как у друзей, безусловно, но… другая. Может это не любовь, но кто знает, что вообще такое любовь? — он слабо улыбнулся, осторожно протягивая к Лее руки и бережно утирая слёзы с её щёк. — Я не хочу загонять себя и тебя в какие-то рамки. Как мне казалось, нам было хорошо вместе, так почему бы… не продолжить быть вместе? Без этих глупых ярлыков «любви», «влюблённости» и всего такого. Просто вместе. Кажется, эти слова Лее и нужно было услышать. Ведь он прав, им хорошо вместе. И сейчас Лее чертовски хорошо, если так подумать. Так почему она… избегает этого «хорошо»? Ей подумалось, что она слишком много думает. — Мне кажется, что я чувствую что-то… похожее. Чувствую, теперь да, — Лея кивнула своим мыслям, приблизилась к лицу Армина и оставила один короткий поцелуй на его розоватой щеке, сразу же чуть отстранившись, но это всё равно было близко. Неприлично близко. Армин после заулыбался сильнее, немного недоумённо смотря на Лею. Она снова чувствует что-то приятное! Чёрт, как же это… здорово! — У тебя так много веснушек, — Армин чуть прищурился, стал бродить взглядом по лицу Леи. — Веснушек? — она неловко коснулась своих щёк. Лея никогда и не думала об этом. — Ага. И ещё родинок на руках много, — Армин коснулся её запястий, продолжая разглядывать лицо. — Мне не нравится, когда загорала раньше сильно, смотрелось некрасиво, — Лея пожала плечами. — А мне нравится. Можно знаешь что делать… — Армин немного отстранился, с позволения Леи чуть приподнял рукава плаща и рубашки, держа левую руку за тонкое запястье. — Что? — Лея непонимающе следила за его действиями. Холодный ветер прошёлся по голому предплечью. — Можно соединять из родинок созвездия, — он заворожённо стал водить от точки к точке на белой коже (этот год Лея проходила в форменной куртке, поэтому о загаре не было и речи), одним лишь кончиком пальца создавая вооброжаемый узор. Лее было немного щекотно: его едва различимые горячие прикосновения приятно контрастировали с прохладной кожей. — Вот, это большая медведица, — Армин провёл несколько невидимых линий между родинками. Лея участливо наблюдала, как он водит пальцем по её руке. Лее нравилось наблюдать за его руками: пальцы тонкие и длинные, а ещё теплые и всегда согревают Лею. Ей казалось, что Армин никогда не загорает ни на тон, поэтому и кожа у него всегда белая-белая, словно снег в горах. И ресницы чёрные и пушистые, что Лея даже иногда завидовала. Почему-то так сложилось, что у неё самой ресницы не чёрные, а тёмно-коричневые, и при должном рассмотрении это хорошо видно. Как стоило ожидать, никаких отметин прошлого в виде следов от выспаний на лице или шрамов у Армина не было, теперь не было. Лея даже немного опечалилась, что и шрамов на его руках тоже больше нет, как и этой их маленькой общей тайны. Лее они тоже нравились: красивые узоры были. Ну, в общем-то, были и были, пусть. Главное, что он сам живой, правда остался теперь совсем без… изюминки. Да, Лее казалось, что шрамы и прочие отметки были чем-то вроде изюминки, что отличали одного человека от другого. И отличительные черты Армина Лею раньше как-то привлекали. — А у тебя теперь ничего нет, — озвучила свои мысли Лея. — А? Ты про что? — Армин поднял голову. — Ну… про шрамы, — Лея сама осторожно придержала его за запястья, приподняла рукава пальто и рубашки. Огладила кожу на стыке предплечья и кисти. Раньше тут были ожоги с причудливыми узорами, известными на все сто лишь Лее. А теперь абсолютно гладкая кожа, видно только синие вены. — Они тебе нравились? — Армин склонил голову набок, наблюдая, как Лея трепетно гладит его руки. — Ага. Красивые были. Сразу вспоминались мои самые первые кривые перевязки, когда я на тебе тренировалась, — она улыбнулась своим мыслям. — Вот ту-ут была ложбинка, и тут, — она медленно водила по коже кончиком пальца, вычерчивая бывшие шрамы по линиям вен, немного задевая их ноготком. — Ай, щекотно, — захихикал Армин, когда Лея поднялась чуть выше, ближе к локтю. Лея убрала руки, одёрнула рукава своей рубашки и плаща, немного посмотрела на Армина. В голове как-то больно отдались слова Эрена. — Я много думала о том, что Эрен сказал на гауптвахте, — она стала рыться в кармане плаща. — Что тебе осталось тринадцать лет, — Лея незаметно вытащила подвеску, сжала в кулаке и снова поглядела на Армина. Он немного помолчал, опустил взгляд в траву. — Я и сам об этом много думал. Я вижу воспоминания Бертольда во снах и… я не хочу умирать, ты это и сама понимаешь, — он немного печально вздохнул, чуть жалостливо взглянул на Лею. — Я понимаю, что ты не хочешь снова пережить ужас Шиганшины. — Да, не хочу. Но… если всем нам уготована неизбежная смерть, не лучше ли умереть счастливым и любимым? — Лея разжала кулак и протянула ему подвеску. — Эрен сказал, что похоже на сердечко, — она глупо улыбнулась. Армин приоткрыл рот от удивления, даже не сразу понял, что это. Но потом бережно взял подвеску из её рук и стал рассматривать. Лея подняла на Армина взгляд: в его глазах отражался рассвет, что давал ей маленькую надежду. Кожа приобрела приятный цвет от фиолетового неба. И всё вокруг ощутилось каким-то особенным. Она чуть потянулась вперёд, одной рукой коснувшись щеки Армина. — Я не хочу, чтобы ты уходил, — Лея с мольбой взглянула прямо ему в глаза. — Я тоже не хочу, чтобы ты уходила, — он мимолётно прошёлся глазами по её лицу, повёл плечами, всё ещё сжимая в руке подвеску. — Можно я… — он чуть прищурился, накрывая руку Леи своей ладонью. Она сглотнула, быстро кивнула. Вот он, тот самый момент. Переступив последний барьер, она наклонилась ещё ближе, немного нерешительно касаясь его губ своими. Сначала коротко беря на пробу, несмело, затем чуть увереннее. Лея понятия не имела, как это делать, но сам факт уже добавлял какой-то заветной интимности этим нескольким мгновениям. Армин словно был гораздо опытнее и увереннее, поэтому взял инициативу на себя, будто осторожно ведя Лею за собой. Она прикрыла глаза, и ей виделись разноцветные, яркие картины. Это был немного отчаянный шаг, Лее очень хотелось быть ближе настолько, насколько это возможно. Но не так важно было воображение, как то, что она чувствовала телом. Его тёплое дыхание, рассыпающееся так близко, его мягкие губы, что, оказывается, до беспамятства приятно целовать. И его руки, осторожно касающиеся её плеч. Армин словно специально растягивал момент больше, чем нужно, целуя неспешно, заставляя Лею самостоятельно жаться ближе. Внизу живота начало что-то щекотать, не давая усидеть на месте. Сердце билось, такое ощущение, уже и не в груди, а по всему телу. Так громко, так сильно, так влюблённо. В ноябре Лее внезапно стало жарко. В ноябре она наконец почувствовала себя живой. Ей было отчего-то так важно пытаться потрогать Армина целиком, что она не могла устоять от того, чтобы наощупь двинуться к его шее, немного поворошить волосы на затылке, но сделать это уж больно ласково. Армин пару раз оставил короткие поцелуи с придыханием мимо губ, мазнув по уголку или попав даже в подбородок. Поцелуй — гораздо, гораздо лучше, чем просто объятия. Гораздо ближе. Гораздо заветнее, интимнее и желаннее. И он словно бы воплощение того самого «быть вместе», высшая его стадия. И теперь Лея точно поняла, что ей хорошо. Ураган стих, а она спокойно сидит на островке в глазу бывшей бури, мирно покачиваясь из стороны в сторону, чувствуя каждое колебание островка, будто это был точный, высший момент единения. Она сделала всё как нужно. И ей действительно плевать, что будет через тринадцать лет, и любит ли она действительно Армина — ей достаточно быть рядом. И ещё, может, поцеловать его ещё пару раз. Отстранившись, Лея захлопала глазами, дыша через рот. Армин смотрел на неё не менее ошеломлённо, дыша примерно тем же образом. — Лучший подарок на день рождения, — он глупо рассмеялся, запуская пальцы в волосы. — А ты… будешь рядом? — выпытывающе спросила Лея. — Буду, — Армин заулыбался во все тридцать два. Он выставил мизинец. Лея немного застопорилась, но всё-таки протянула мизинец в ответ, скрепляя новую клятву. — Прости, что нарушил то обещание. Но это — никогда. Когда они разъединили мизинцы, Лея помогла Армину снова надеть подвеску, затем немного отодвинулась, села не напротив, а обратно рядом, положила голову на плечо Армину. Протянула руку, чтобы Армин вложил в неё свою. У неё теперь ладони тоже чуть тёплые. Впереди большое-пребольшое поле, за спиной Трост, дальше стена Мария, а там и море… свобода. И больше никаких преград. А там, за морем — совсем новый мир. До этого они и так были точно птицы в клетке, но, как оказалось, их ещё и сверху накрыли платком, что они не видели ничего вокруг. А теперь платок сняли и клетку открыли. Но птица, всю жизнь сидевшая за решёткой, летать не может. Хотя это дело времени. Лее больше понравилось, что… можно строить планы на двоих. И снова вместе молчать, наслаждаясь звуками вокруг. Лея любит молчать, особенно с Армином. И вместе это делать как-то комфортнее. — Подожди здесь, — Армин спешно поднялся на ноги и унёсся в ту часть поля, где трава не была скошена. Лея кивнула и осталась сидеть там где сидела, лишь только подставив лицо восходящему солнцу. Яркое зарево выплывало из-за горизонта, оказавшись уже на середине неба. Внезапно Лея вздрогнула, по спине прошлись мурашки. До сих пор было сложновато полностью понять и осознать, что произошло. Она провела руками по лицу, вздохнула полной грудью, коснулась места, где располагалось сердце: теперь всё как прежде. Почти. Лея боялась потерять Армина насовсем, но теперь она думает, что они всё так же друзья, просто немного… другие, только и всего. И нечего было бояться. Напряжение сбросилось, и Лея больше не думает, что так уж ничего не чувствует. Это тепло, что разливается по телу в приятные моменты, вернулось. И мама была права. Лея подняла взгляд в небо, на розоватые редкие облачка. Рассветы — такая классная штука. Тело было тяжелым и одновременно таким лёгким, что эффект выходил забавный. Но Лее нравилось: она старалась запомнить каждый момент, чтобы позже вспоминать этот рассвет и эти новые чувства. Тёплый ветер прошёлся по лицу, словно нашёптывая что-то на ухо. Лея прикрыла глаза, чувствуя эту тонкую нить, что связывала её и природу. Её и маму. Она всегда была и будет рядом. Спустя пару минут Лея услышала позади торопливые шаги. Обернувшись, она разглядела, как Армин с наидовольнейшим лицом шагает по траве и держит что-то за спиной. Она смотрела на него снизу вверх, ничего не говоря. Когда он приблизился, Лея поднялась с травы, оказавшись даже чуть выше самого Армина. Она с вызовом на него взглянула, улыбаясь одним уголком губ. Армин же продолжил довольно улыбаться, прищурившись. Спустя мгновение он показал ей три большущие ромашки, что держал за спиной. Лея сначала открыла рот от удивления, потом заулыбалась, забирая букет. Она на мгновение почувствовала лёгкий… страх за то, что сейчас цветы начнут жечь ей руки, но этого, к счастью, не произошло. Ромашки эти почти ничем не пахли, но зато на вид были просто очаровательными. — Можно ещё раз? — Армин лукаво улыбнулся, переминаясь с пятки на носок. Но Лея первее оставила парочку поцелуев на его щеках и носу. Всё ещё было немного… неловко, но она, всё-таки, делает это третий раз в жизни. — Вернёмся в штаб, день подарков не закончился, — подмигнула она, направляясь обратно к воротам. Шли они неспеша, хотя стоило бы поторопиться. Выйдя обратно в город, Армин, отведя взгляд, взял Лею за руку, сплетя пальцы в замок. Не потому, что кто-то из них пьян, а потому, что действительно хочется. Хотя Лее придумалась какая-то слащавая фразочка а-ля «Они были пьяны любовью и друг другом», но это было уже слишком. Вернувшись в штаб, Лея запрягла Армина подняться в казармы и поставить цветы в воду, а сама ринулась в столовую, чтобы проверить приготовления. Когда Лея открыла дверь, на неё обернулся Конни. — О-о-о! С днём рожде-… — заорал он, но Лея замахала руками, обрывая его. — Это я, я, — прошипела она, проходя ближе к праздничному столу и по пути расстёгивая плащ. — Где Армин? — к ней подлетел Эрен. — Всё под контролем, сейчас я его приведу. У вас всё готово? — Лея отодвинула от себя Эрена, оглядела стол с тортом. — Ага, если не считать Сашу, которая залила слюнями весь пол, — Микаса кивнула на Сашу, что за руки держал недовольный Жан. — Всё, я пошла, ведите себя тихо! — пригрозила им Лея, выйдя из столовой и излюбленными широкими шагами направляясь в казарму. Поднявшись наверх, Лея залетела в свою комнату, где Армин стоял с вазой у её прикроватной тумбочки и выбирал положение для цветов, что покрасивее. Лея быстро кинула плащ на кровать и, не подавая вида, манерно склонилась, подав Армину руку. — Приглашаю вас, месье, в увлекательное путешествие до столовой, — протянула она намеренно искажённым голосом. Армин хохотнул, вазу отставил, но руку, аки манерная дамочка, протянул. И Лея повела его в столовую. В коридоре перед заветной дверью она прикрыла ему глаза. — А где все остальные? — спросил Армин, щупая руки Леи на своём лице. — Их же Ханджи забрала, не помнишь? — на ходу придумала Лея, немного запаниковав. — И не вертись. — Да? Я не помню… — удручённо протянул Армин. — У меня бровь чешется, — Армин потянулся, чтобы убрать руку Леи, но она была беспощадна, поэтому легонько хлопнула его по руке, потом закрыла оба глаза одной ладонью и почесала ему бровь. Дверь в столовую была открыта. Лея одним взглядом приказала всем молчать, хотя ребятам уже натерпелось начать орать поздравления. Лея заметила, как на Армина зыркнул Эрен, увидев ту самую подвеску поверх рубашки. Подведя Армина к столу, Лея нарочно сказала: — Не очень, конечно, роскошно, но думаю, что тебе понравится, — в это же мгновение она убрала руки в его глаз, а ребята хором закричали: «С днём рождения!». Армин поначалу в растерянности замотал головой, обернулся на Лею, на радостного Эрена и Сашу, что кинулись его обнимать вместе с остальными, а затем заулыбался во все тридцать два, кажется, даже заплакал. Лея осторожно положила руки на его плечи, зажатая между Конни и Микасой, прошептала: «С днём рождения, кролик» и незаметно ото всех оставила на его виске крошечный поцелуй.