Suis moi. Fuis moi.

      Девушки сидели на кухне, каждая была погружена в свои мысли. Чай уже давно остыл, как и ужин, к которому Ванда даже не притронулась. Она думала лишь об очередной дозе таблеток, которую не могла получить из-за вечного контроля со стороны Наташи. Да и оставшиеся крупицы совести не позволяли ей назначить встречу с Эдди, пока староста была на учебе.        Родителям, на случай звонка из школы, младшая Максимофф соврала, что сильно заболела и пока не может посещать занятия. Романофф старательно ограждала свою девушку от внешнего мира. Им предстояло много работы, учитывая то, как блондинка успела накосячить за прошедшие месяцы. До своего «исчезновения» Ванда перессорилась практически со всеми, начиная с Пьетро и заканчивая самой Нат. Вот только рыжая бестия, догадывалась, что могло настолько сильно повлиять на поведение одноклассницы. Сама не раз видела похожее состояние у тех, кому когда-то продавала таблетки. А нечаянно найденный пакетик с голубыми капсулами в кармане рюкзака Максимофф сразу расставил все точки над і.               В их школе поставкой легких наркотических средств занимались четверо, включая когда-то и саму Романофф. Не сложно было вычислить, кто именно продает Ванде её чудо таблетки.        «Несколько недель назад       Разгневанная Романофф мчалась по заполненным учащимися коридорам школы. Она направлялась в сторону мужской уборной, где, — как ей любезно сказал один щуплый девятиклассник, когда та прижала его к стенке, угрожая рассказать руководству школы о том, чем он балуется дабы оставаться в числе тройки лучших своего класса, — находился Эдди Брок. В зеленых глазах искрились молнии еще со вчерашнего вечера, когда рыжая бестия нашла в кармане школьного рюкзака Ванды небольшой прозрачный пакетик с весьма знакомым содержимым. Сама она никогда не бралась толкать такую дурь, зная о побочных эффектах, включавших в себя сильнейшую зависимость и целый букет иных отрицательно воздействующих на организм симптомов. А вот Броку всегда было плевать.       Резко распахнув двери кабинки со звонком на урок, Нат буквально влетела в помещение туалета, до жути напугав девчонку, стоявшую перед русым парнем, который был на две головы выше.       — Вон отсюда, — зашипела она.       Дважды повторять было не нужно. Миниатюрная шатенка подхватила с пола свою сумку и поспешила удалиться, оставляя двоих старшеклассников наедине.        — Романофф, ты дверью ошиблась, — усмехнулся Эдди. — Или у тебя недержание и пофиг куда бежать.        — Завали, Брок, — злобно ответила рыжая, вынимая из кармана толстовки злосчастный пакетик.        — У меня своего добра полно, твое мне не нужно, — проследив за её действиями, снова отшутился парень.       — Эту хуйню ты продавал Ванде, паскуда, — закипала Наташа, кинув пакетик в его сторону. — Еще раз я тебя сука рядом с ней увижу…       — Ха, несколько недель не замечала, и тут вдруг раздуплилась, — хохотнул старшеклассник. — Малышка Максимофф входит в мою лучшую клиентуру. Пусть девочка сама решает, уже взрослая как ни…       Звонкая пощечина прервала тираду парня. За ней последовал не менее сильный удар кулаком, но уже в правую щеку, рассекая губу Эдди и оставляя на красный след на коже.       — Я сказала завали ебало, — злобно и тихо произнесла староста. — Повторяю дважды для таких ебанатов. К Ванде не приближайся блять или вообще ходить не сможешь.       Едва русоволосый отошел от шока и занес руку дабы нанести ответный удар, как получил ногой по ребрам, от чего согнулся пополам. Девушка была проворнее, а ярость и ненависть, что она испытывала к этому человеку только придавали сил. Да, и не будем забывать, что Романофф посещала восточные единоборства какое-то время. Некоторые приемы всё ещё помнит.       — Уловил? — в очередной раз зашипела она.       Ответом послужило молчание.       — Я блять спрашиваю, ты меня понял, сука?       — Да, — нехотя сказал Брок, сплевывая кровь в один из умывальников.       Не сказав ни слова, рыжая бестия вышла из уборной, на сей раз направляясь в сторону кабинета литературы.       Возвращаясь в события настоящего, на кухне в доме Наташи Романофф было все также тихо. Максимофф по-прежнему не притрагивалась к еде, что очень беспокоило старшую.        — Не хочешь позвонить Пьетро? Он места себе не находит, хотел зайти сегодня, но я его пока отговорила, сказала, что нужно еще немного времени, — нарушила тишину староста.        — Не хочу с ним говорить, — пробурчала девушка.       — А Питеру? Он тоже очень переживает о тебе. Винит себя в вашей ссоре.        — Нет.        Питер первый начал подозревать, что у подруги проблемы. Парнишка даже гуглил симптомы и поведение подростков с суицидальными мыслями. Однако быстро откинул эти догадки. Он же и надоумил Наташу обыскать вещи Ванды, при этом обвинив саму рыжую бестию в том, что якобы она подсадила лучшую подругу на наркотические вещества.        Наташа тогда не сразу поверила Паркеру, и по сей день кается перед ним, называет себя идиоткой, ведь послушай она тогда Питера, всё обнаружилось бы раньше, чем когда поведение Ванды явно выдавало её маленький секретик. Может не всем, но ближнему кругу точно.       Учитывая реакцию Максимофф на предложения поговорить с друзьями, Романофф решила сменить тему на более, как ей казалось, безобидную.       — Ты ела сегодня вообще? — как можно мягче спросила Нат.        — Ела, — коротко ответила блондинка.        — Можешь, пожалуйста, сказать, что именно ты ела?        — Мы завтракали вместе, — отстраненно, вполголоса, сказала Ванда.       — То есть, кроме двух панкейков и чая ты ничего больше не съела?       — Апельсиновый сок и несколько печенек с шоколадом.       — Солнце, так не пойдет. Тебе необходимо питаться нормально…       — Да не хочу я есть, — вспылила младшая близняшка, кинув вилку в тарелку.       Стул, на котором она сидела с грохотом упал от того, что девушка резко встала, однако это никак её не смутило. Она развернулась и пошла обратно в комнату.       Романофф лишь тяжело вздохнула, прежде чем подняться со своего места. Староста помыла за собой посуду, выкинула не тронутый Вандой ужин, подняла стул и заварила чай. Мысли о том, как можно помочь возлюбленной, ни на секунду не покидали её голову. Порой начинало складываться впечатление, словно единственный способ — рассказать обо всем родителям близнецов. Они отправят Максимофф к специалисту, который точно сможет решить проблемы.       Будем честны, у Нат не было ни капли опыта работы с зависимыми людьми. Девушка и сама еще школьница. Что она может сделать? Ничего. Вот только, когда всё только началось ей, пришлось дать обещание Ванде — ни при каких обстоятельствах не рассказывать о произошедшем родителям. В тот день у блондинки случилась одна из сильнейших истерик, в порыве коей она и выпросила сие обещание у рыжей бестии.       Теперь Наташа металась меж двух огней, в надежде хоть как-то помочь любимой. Получалось, мягко говоря, не очень.        Завершив все действа на кухне, староста также пошла в комнату, где застала Ванду лежащей на кровати в позе эмбриона и тихо всхлипывающей.        Она подошла к девушке, присела рядом, осторожно обнимая ту.        — Я не могу… не могу… не могу… — шептала Максимофф, вытирая влажные дорожки с щек рукавом пижамной кофты, но новые слезы всё продолжали скатываться по бледной коже.       — Поговорим? — аккуратно, тихо задала вопрос Нат.       — Мне нужны таблетки, пожалуйста, хотя бы одну, — навзрыд просила девушка. — Я не хотела срываться, не хотела кричать, без них я не контролирую себя. Нат, пожалуйста, пожалуйста, прошу тебя, хоть одну… — всхлипы при этом не прекращались, наоборот становились интенсивнее.       — Нет, — твердо высказала Романофф. — Из-за них сейчас происходит это. Тебе не нужны таблетки, чтобы…        — Нужны! Как же ты не понимаешь, еще как нужны, — повышая голос, захлебывалась слезами младшая. Она резко села на кровати, упираясь спиной в стену. — С ними я та, кто тебе нравится, с кем тебе весело, с кем всем весело и классно. С ними у меня не было проблем по учебе.        — Ты себя слышишь? Я влюбилась не в ту тебя, которая срывается на друзьях, когда дозы не хватает, и которая заваливает каждый тест без употребления наркотиков. И уж точно не в ту Ванду, которая ради веселья мешает наркотики с алкоголем, чтобы всем понравится, — сорвалась Нат.       — Ты теперь меня не любишь, да? — задрожала девчонка.       Это был её самый большой страх. Услышать, узнать, что дорогой сердцу человек больше не испытывает тех же чувств, которые испытывает она. Стать ненужной. Быть брошенной по собственной глупости.