Suis moi. Fuis moi.

      «Не любит, не любит, не любит, не любит…», — проносилась одна и таже мысль в голове Ванды Максимофф, пока она лихорадочно металась взглядом светлых глаз по комнате, куда угодно, лишь бы не встретиться с зелеными изумрудами возлюбленной.        Паника нарастала все больше, воздуха в легких катастрофически не хватало, а поток непрекращающихся слёз усложнял задачу сделать хотя бы один глубокий вдох. Блондинка сжала руки в кулаки, впиваясь короткими ногтями в кожу ладоней, оставляя следы, похожие на тонкие месяцы.        — Нет, Ванда, я не это имела ввиду, — поняв свою ошибку, кинулась к ней Нат, в попытке успокоить. — Я люблю тебя, безумно сильно люблю.       Рыжая бестия как можно ближе придвинулась к девушке, обвивая руками трясущееся тело, прижимая к себе в теплые, такие родные и необходимые Максимофф объятия. Мысленно староста уже всячески костерила себя за то, что сорвалась. Она должна быть более спокойной и терпеливой, ведь её девушка всего неделю не принимает злосчастные наркотики.        Тот разговор с Броком в туалете не увенчался колоссальным успехом. Парень продолжал толкать Ванде дурь, каждый раз, как девчонка просила его об этом. Он не соврал, когда сказала Наташе о том, что младшая близняшка одна из его особых клиенток. Более того, ему удалось подлить маслица в огонь, наябедничав Максимофф о том, что Нат приходила защищать её. В тот день была их первая ссора, в которой досталось не только Романофф, но и Пьетро с Бартоном.              Парой недель ранее        В кафетерий вошла злая как черт Ванда. Она быстро нашла компанию своих друзей, быстро минуя столики с другими, ничего не подозревающими учениками школы. Старк и Питер что-то оживленно обсуждали, не обращая внимания на остальных членов компании. Клинт, Пьетро и Стив обсуждали предстоящее свидание Роджерса с Шерон, которой, к слову, за столиком не было. Нат же время от времени вкидывала свои фразы в разговор парней, ожидая свою девушку, которая как-то сильно задерживалась после урока математики.       — Какого ебаного черта, — с ходу начала на повышенном тоне блондинка.       Все разговоры моментально прекратились, подростки устремили удивленные взгляды на младшую Максимофф.       — Ван, ты чего? — первым отошел от шока Пьетро.       — Ты не имеешь никакого блять права встревать в мои личные дела, — не обратив никакого внимания на брата продолжала девушка, адресуя все свои реплики рыжей бестии.        — Я не понимаю, о чем ты, — как-то неуверенно произнесла в ответ староста. — Что происходит?       — Да ладно, — брови блондинки взметнулись вверх, выражая наигранное удивление на лице. — Ты не понимаешь? Идем выйдем, я тебе все доступно поясню.       — Ванда, что случилось? — встрял в разговор Бартон, будучи всерьез обеспокоенным поведением всегда спокойной и рассудительной девушки.       — Не лезь в это, — грубо отмахнулась она.       — Да какого, — не выдержал Пьетро, встав со своего места. Он подошел к сестре, взяв её за предплечье и развернул лицом к себе. — Что за концерты ты устраиваешь? С утра ведешь себя странно. Давай поговорим, мы все о тебе беспокоимся. Последние недели ты сама не своя.       — Заткнись, — выдергивая руку зашипела младшая. — Не нужно строить из себя заботливую компанию. Еще несколько месяцев назад рядом был только Питер, а сейчас вдруг все так волнуются, что я перестала тихо и молча ходить по коридорам и выполнять домашку. Ахуенно просто, не находишь?        — Хватит, — громко крикнула Нат, все это время немного растерянно наблюдавшая за происходящим, как, собственно говоря, и большая часть учащихся. — Пошли, — она резко встала из-за стола, схватила Ванду за запястье и повела за собой, к выходу со столовой.       Девчонка пыталась вырвать руку, но хватка старосты была сильнее, в отличии от Пьетро, который и не намеревался применять силу в сторону сестры.       Дойдя до восточной лестницы, Романофф наконец-то отпустила блондинку, предварительно толкнув её к стене.       — Ну и какого черта это было?        — А сама не понимаешь? Какого хуя ты лезешь не в свои дела?       — Ты головой ударилась утром? Внятно объясни, что происходит с тобой? — хотя, в глубине души, Наташа уже заведомо знала ответы на все свои вопросы.        — Мне Эдди все рассказал, как ты к нему в прошлом месяце доебалась. Приказала не тусить со мной. Я тебе не собачка, вечно рядом бегать, — каждое слово было пропитано ядом. Перед старшеклассницей будто бы стоял совсем другой человек. Она не узнавала свою любимую.        — Во-первых, выбирай выражения и смени тон. Во-вторых…       — А то что? Снова меня бить начнешь? — удар ниже пояса. Девушка знала все больные места Романофф и умело этим пользовалась сейчас.       — Это все из-за таблеток, которыми он тебя кормит. Неужели ты сама не замечаешь, что превращаешься в гребанного торчка, Ванда?        — Тебя спросить забыла блять.       С этими словами младшая Максимофф грубо толкнула плечом Наташу и поспешила удалиться в другое крыло здания школы.       Девушки сидели все в той же позе. Комната уже успела погрузиться в полумрак, так как темнело на улице по-прежнему рано. Ванда успокоилась и теперь прижималась к рыжей бестии, боясь хотя бы ненадолго отпустить ту от себя. Слезы уже не текли из глаз, однако на щеках всё ещё оставались влажные дорожки, свидетельствующие о том, что плакать она перестала не так давно.        В голове был шум из мыслей и одновременно пустота. Не хотелось ничего, лишь только поставить этот момент на паузу, дабы остаться в нем навсегда.       Как она могла облажаться настолько сильно? Перессорилась со всеми и не хочет идти на контакт. На самом деле не из-за того, что считает себя правой во всем происходившем, а из-за того, что боится ненависти со стороны близких ей когда-то людей. Боится непонимания, осуждения, и страх довольно часто съедает её целиком. Более-менее спокойно девушка ощущала себя в присутствии Нат, но при этом все равно устраивала такие скандалы, за что позже ненавидела себя только сильнее.        — Прости, — неловко, тихо прошептала Максимофф, уткнувшись в шею старосты. — Мне очень жаль.       — Все в порядке, солнце, — солгала старшая, натянуто улыбаясь.        — Не оставляй меня, прошу, я буду стараться, не оставляй, — сбивчиво говорила Ванда, не меняя своего положения.        — Не оставлю. Мы справимся со всем, — в какой-то момент показалось, словно она и сама не верит в свои слова.       Признаем честно, они обе всего на всего дети, на которых свалилось слишком много всего. Как бы старшеклассницы не убеждали себя в том, что справятся со всем самостоятельно, все мы понимаем — такое происходит в сказках и романах, но никак не в реальной жизни.       Ближе к вечеру вернулась Елена. Младшая сестра ночевала у Кейт несколько дней подряд, однако не может же она переехать к ней, будучи несовершеннолетней и имея свой собственный дом. Блондинка резво зашагала в сторону кухни, открыла холодильник и очень огорчилась, не увидев там ничего съестного, кроме остатков пюре и запакованной ветчины. Миссис Бишоп каждый день накрывала на стол, балуя девчонок чем-то до безумия вкусным и домашним, тем самым немного разбаловав Белову.       Закрыв дверцу холодильника, на которой пошатнулась одинокая бутылочка йогурта, она направилась в сторону комнаты сестры.       — Я ни на что не намекаю, но… — беспардонно врываясь в помещение начала было свою тираду Елене, но заметив уснувшую на руках Наташи Ванду, тут же замолчала. Сестра молча поприветствовала коротким кивком. — Как она? — шепотом спросила девушка.       — Не лучше, — коротко вздохнула Романофф.       — Пойдем, поговорим, — предложила Елена.       Уже через минут двадцать обе сидели на диване в гостиной, перед выключенным телевизором. Нат заботливо уложила свою возлюбленную в более удобную позу, предварительно накрыв пледом, и оставила созерцать сны в царстве Морфея, при этом надеясь, что та не проснется в ближайшее время.       — Не знаю, что делать с ней, — честно призналась рыжая бестия, начиная нелегкий разговор.       — Я не эксперт, но в таких случаях стоит обратиться к специалистам, врачам, психологам. Ты не можешь держать её здесь вечность, как принцессу в замке.       — Да, но я обещала ей… — как-то отстранено ответила староста.       — Обещала, что?       — Не рассказывать никому, особенно родителям.       — Хм. И что же ты будешь делать, когда они вернуться из командировки? Или им позвонят с оповещением о прогулах уроков.       — Мы сказали, что Ванда сильно болеет.       — Она будет болеть до конца учебного года? А потом каким-то чудом излечиться от зависимости, сдаст материал за пропущенные несколько месяцев, и все будут жить долго и счастливо?       Наташа молчала. Ей нечего ответить, ведь она понимает — каждое слово, сказанное сестрой является бредовым сценарием какого-то сериала о подростках. Ничего такого не случиться.       — Ей просто нужно преодолеть этот период ломки.       — А ты веришь в это? Когда я познакомилась с Вандой, она была совершенно другой. Подумай сама, если что-то заставило её подсесть, то нет никаких гарантий, что это не повториться вновь. Ей нужна помощь, и как бы сильно ты не хотела, ты не дашь ей необходимого, — каждое слово давалось Беловой не без труда, однако она старалась держаться уверенно. Максимофф младшая была дорога ей по-своему, кроме того, девушка беспокоилась и за старшую сестру, теряющуюся и угасающую на глазах.       — Елена, я…       — Прости конечно, но влюбленность заткнула твое трезвое мышление. Ты обязана сказать её родителям, иначе потом будешь винить себя во всем произошедшем.       — Уже виню. Если бы я не задирала её постоянно…        — Так, стоп. С чего ты взяла, что это стало причиной? Вы ведь не говорили об этом нормально. Не обсуждали. С ней сейчас вообще невозможно ничего обговорить. Она потерялась в себе и да, ты можешь отдать ей всю свою заботу и поддержку, но вытащить из этого дерьма самостоятельно не сможешь, — последнее, что сказала Елена.        Сестры просидели в тишине еще некоторое время, показавшееся обеим целой вечностью. Младшая хотела сказать, что если Наташа не позвонит родителям Ванды, то она сделает это сама, однако вовремя остановилась, приняв решение не давить на родного человека так сильно. Про себя Лена решила дать время до конца недели. Четырёх дней вполне достаточно. С данной мыслью блондинка приобняла сестру, после чего ушла в свою комнату.       Утро следующего дня началось для всех обитателей дома с приходом слегка неуклюжей брюнетки приблизительно часов в семь. Кейт проснулась довольно рано и подумала, что как раз успевает по дороге в школу забрести в гости к девушке на чашечку ароматного чая. Безусловно Белова обрадовалась, встретив на пороге Бишоп, однако до этого посылала во всех известных и неизвестных направления того, кто приперся в такую-то рань, разумеется, до момента открытия входной двери.        Все четверо в неловком молчании сидели за столом на кухне, допивая чай и доедая завтрак, состоявший из наспех сделанного омлета. Кейт пыталась разрядить обстановку, рассказывая историю о том, как прошел урок химии в понедельник, когда они с Еленой чуть не взорвали кабинет, конечно же случайно. За это девушка поплатилась пинком по коленке от сидевшей напротив неё Беловой. Ванда бессознательно рассматривала узоры на пустой тарелке — Наташа убедила её поесть хоть немного. А сама Романофф продолжала размышлять над словами сестры.       У старосты выдалась бессонная ночь. Она взвешивала все «за» и «против» в том, чтобы позвонить Олегу или Ирине, обдумывала, как бы правильно объяснить всю ситуацию, кому из них лучше набрать. По итогу, рыжая бестия решила обратиться за помощью к Пьетро. Ему то наверняка лучше знать, как преподнести происходящее родителям. Но с ним девушка пообещала себе поговорить завтра. Сегодня Нат не собиралась идти в учебное заведение. Ей хотелось провести весь день с Вандой наедине.       — Ну ладно, мы пойдем, ни то опоздаем, — нарушила тишину Кейт, выводя каждого присутствующего из их собственных мыслей. — Спасибо за завтрак.       — Я зайду к мисс Хилл, предупрежу её о твоем отсутствии, — напоследок кинула Елена, и уже через пару минут за обеими хлопнула входная дверь.