"С болью утраты придется жить. От этой боли нет спасения. От нее не скрыться, не убежать. Рано или поздно она снова накрывает и хочется только одного – избавления."
...
С каждым днём при приближении к сказочно-белому времени года для детей по всему миру, погода становилась суровей и мрачней, пугая новомодных чистюль в светлой обуви своей слякотью и грязью, а на следующий день одаривая сладким десертом с вишенкой в заключении - умопомрачительно-сшибающим с ног гололёдом. Вечером становилось до невозможного, зашкаливало так, что без шарфа хрипота и сухой жёсткий кашель были обеспечены. Маленькие ростки уже дали свои плоды, брехая в кулак, когда под висящим в горле язычком чесалось от мокроты. Переводя взгляд в лево, парень глубоко затягивается, чуть не давясь от спирающего приступа новой порции отхаркивания, стоя около мусорного бака со значком табака, означающим зону для курения, где помимо него ещё один мужчина, заросший колкой щетиной и поблёкшим серым взглядом. Хмурясь на раздающиеся поблизости крики, внимание цепляется за разгорающуюся картину, подпалённую мелкой бытовой ссорой. Какая-то помотанная после тяжёлой работы мамочка сердито зыркая на школьные брюки, обляпанные в чёрно-коричневые разводы от неизбежного попадания на них после весёлого скакания по лужам, трясла маленького мальчишку с громадным портфелем за плечо, что бултыхался в разные стороны, громко ругаясь на его безответственность к новым вещам и совершенное неумение вести себя прилежно. Надув пухлые губы и стараясь не проронить всхлипа, юноша, сгорая со стыда от косящихся на них прохожих, смотрел строго себе под ноги, на такие же изгвазданные туфли, купленные на замену старым две недели назад. Устало выдохнув и что-то пробубнив себе под нос, упоминая бога и высшие силы, женщина присела на корточки перед заплаканным сыном, объясняя, что на данный момент у них нет финансовых средств на новую одёжку на случай, если эта не отстирается от пятен. Вытирая опухшие глаза мальчонки, дамочка смягчилась, обещая на ужин приготовить его любимую пасту, приправленную кетчупом с маленькими кругленькими фаршированными тефтельками, растапливая ледяную стену и измученно улыбаясь на крепкие тиски объятий, что обрушились незамедлительно после данного ей мини-завета. — Чёрт. – вырвалось тихо, вгрызаясь перед глазами параллелью из прошлого благодаря лицезрению чужой семейной перепалки, частично напоминающую давно забытое и похороненное. Переминаясь с одной ноги на другую, пальцы которых в обычных ботинках уже давно окоченели, Киришима выдохнул облачко пара, смотря по сторонам и ища определенного человека, туша бычок и пряча красновато-обмёрзшую руку в карман, уставившись на мерцающие лужи в отражении которых при мелком колебании играла палитра уличных фонарей. Перед взором, прямо около полосы тротуара, остановилась чёрная затонированная машина, опуская стекло водителя и обнажая опоздавшего на встречу старого взлохмаченного друга, что без слов кивнул на сиденье рядом. — Чего так долго? Сам же позвал. – недовольно буркнули, усаживаясь на пассажирское рядом с водительским кресло и чувствуя как расслабляются мышцы в нагретом заранее салоне авто. — Заезжал за папкой о собранном за последние дни. – выруливая одной рукой обратно на проезжую часть, Бакуго поглядывает в зеркальце, дабы избежать столкновения. — По поводу подозреваемых лиц, круг сужен. Я предполагаю, что наш серийник мог действовать не в одиночку. Папка, что одиноко валялась посередине сидений была перемещена в чужие руки, открывая досье на первого попавшего под прицел полиции. Подозреваемые собранные с самого первого дела о старушке Сецуро и последующие, имели связующие нитья с преступлениями, оставив хоть и не сильно выраженный, но заметный для опытных сыщиков след. Обитали в той же среде, были замечены в конфликтах с убитыми и тому подобное. Мелочёвка, но есть за что ухватиться. Молодой паренёк, плюс-минус двадцать пять лет, каштановые волосы, смуглая кожа и светлые глаза. Среднего телосложения и метр шестьдесят восемь роста. — Первого со вторым отметай, на них можешь даже не смотреть. Результат следствия - это не окончательный вариант, утром внесли поправки. Потом нужно будет там перепечатать. – указывает на бумажки, вновь возвращаясь к дороге. — У них есть алиби, которое при мне подтвердил свидетель. – сжимает кожаный руль, вспоминая этого самого допрашиваемого и всеми силами стараясь держать свой гнев в узде. — И какое же алиби? Бакуго молчит с минуту, настукивая пальцами в ожидании появления зеленого человечка на светофоре и холодно чеканит: — Торчали в тот день у одного на голой обшарпанной квартире, пока пятнадцатилетка присматривал кабы те кони не двинули передознувшись найденной дряни, что и случилось, когда парниша в школу умотал. – сведя светлые брови к переносице, блондин несколько раз проморгался, чувствуя срочную необходимость вздремнуть пару тройку часиков. — Почему у богатеев всегда из наследников избалованное быдло, в то время как у таких выблядков получился действительно хороший и воспитанный ребёнок. — Не знаю. – честно ответил, не хотя размышлять на эту обширную тему и рассматривая трое следующих, что были как на подбор. Двадцать шесть лет, зеленые глаза, чёрные волосы, рост сто восемьдесят пять, крепкого телосложения, покатые сильные плечи. Этот вполне мог завалить того бугая, отдербанив ему голову, а потом заманить и двух девушек. У Бакуго вместо мозгов рисовая каша съеденная утром за подвернувшейся свободной минуткой, распухшая в воде из ненужной дрянной информации, что он впитывал, словно губка, за последние несколько дней проведённые в Департаменте за документами и компьютером с базой нарытых данных. Нужно отвлечься и отдохнуть, но впереди ждёт самое главное, то, к кему они все стремительно вместе шли. Вот-вот и пятница, которая обозначена днём икс, когда он и группа выбранных людей отправятся в тот гадюшный клуб, по слухам в котором на этом вечере будет самый разгар, куда сбегутся вся чернь преступных группировок для торгов и общего собрания. Только на данный момент это не особо заботит, не вызывает колющей боли в районе висков и не зудит надоедливо под ложечкой. Больше всего волнует совершенно другое. Его слепо водят за нос недели так две, а он и ведётся дурак дураком. — Как он там? – прерывает глухую тишину, впиваясь своим хриплым низким тоном в мыслительный процесс судмедэксперта, сбивая с толку на несколько секунд. — Кто? — Ты прекрасно знаешь кто. – выходит слишком резко. Уже нет сил сдерживать отрицательные эмоции, гамма которых так и просится вырваться наружу. Необходимо выплеснуть их, снять гудящее во лбу напряжение, что отображается гармошкой из еле видных складок. Киришима издаёт тихое протяжное "а", закрывая папку и отворачиваясь к окну, где мельтешат прохожие, подпирая подбородок кулаком: — Должен прилететь во вторник. — Неужто у нас теперь до другого квартала при помощи авиа добираются? – монотонно басит белокурый, боковым зрением замечая повернувшуюся красную макушку. — До чего дошёл прогресс.. — Не понимаю о чём это ты. — Поздно идти на попятную, мне всё уже рассказали. Как бы не хотелось сохранить всё в секрете. Огородить Бакуго о неприятных подробностях, чтобы не вызывать новых споров, недопониманий и напускной жалости из-за старых долговязых чувств из прошлого. Киришима сглатывает, думая как теперь будет неловко перед Тодороки, что даже такую мелочь он не смог до конца уберечь, спрятать от единственного вредителя. Работник морга лишь откидывает голову назад, смотря из-под полуприкрытых век на дорогу. — Вот как. — Да, оказывается не на всех приказы Энджи распространяются. – хмыкает, набирая оптимальную для погодных условий скорость. — Я вот только одного не пойму, зачем была эта ебучая конспирация от меня? Недовольство в голосе набирает обороты, стекая в стиснутые ладони вокруг руля, что не жалеют, жмут со всей дури. — Неужели теперь он решил провести черту и дальше? Вконец меня от себя отрезать? – цедит сквозь зубы, стискивая челюсти, желваки которых перекатываются туда-сюда. Видел бы он своё противоречивое поведение со стороны. — Это была моя инициатива, Бакуго. Раздражение, подобно неваляшке качается от одного к другому, перекатываясь в сторону судмедэксперта сильнее. Киришима складывает руки на груди, сидя в закрытой позе и стараясь не спустить курок, переходя на личности, как другой любит постоянно демонстрировать при накалявшихся недомолвках. — На кой чёрт, спрашивается, нужна была твоя инициатива? – поворачивается чуть-ли не всем корпусом. — Ты с какого хера влезаешь-то, а? Я же сказал, что мне уже по барабану на него в плане отношений, но я так же остаюсь далеко не крайним человеком, ясно? Или ты, типо, новым опекуном ему заделался? — Я хотел как лучше, вот и всё. Угомони свой пыл. – льёт бензин в разгорающиеся искорки с углями, чувствуя левой стороной жгучую ярость. — Ну да, конечно. Вот только твоё "как лучше" - ему нахуй никуда не вписалось, понял? – разгоняется, дыша через нос, вспоминая последнюю перепалку с Тодороки. — Ему, блять, никто не нужен кроме себя любимого. – горько усмехается со своих же слов, ядовито улыбаясь. — Пока задницу смачно подлизывают дотошным вниманием, всегда будет со вздёрнутым носом ходить, созрей уже, идиотина. – смотрит с осуждением, презрением и надеждой на окончательное понимание всей абсурдной ситуации. — Твои благотворительные походы к нему в больничку ради проверки не свернулся он ещё там гусеницей - ничего не значат. Уж пойми ты, дорогой мой Эйджиро, но ему, дылде, что ещё несколько лет и тридцатник стукнет, абсолютно поебать на твои переживания, на наше совместное прошлое и тем более на наставления, которыми ты его так добросовестно облагораживаешь. – палит самым действенным оружием, добивая и самого себя в придачу. Говорит не только старому закадычному другу, но и вбивает в собственную голову, убивая двух зайцем одним махом. Напоминает о принятом решении на чужой счёт, ставя жирный крест всем развилкам в их с Тодороки будущем. — Не говори то, чего не знаешь, Бакуго. – холодно отрезает Киришима, не желая опускаться до уровня разгневанного блондина. Озлобленного на весь мир, утратившего надежды на всё светлое. — А ты не защищай этого высокомерного ублюдка, тогда то я и сам рот на замок захлопну. – пожал плечами, поворачивая за угол и заезжая во дворы. — Если он тебе не дал, то это вовсе не значит, что до конца своей жизни нужно его чморить и мусолить пройденное. – спокойно выплёвывает красноволосый, победно наблюдая за сузившимся зрачком блондина. — Ха-а..– выдыхает тяжко, аккуратно паркуясь и глуша мотор, опуская следом лицо к сложенным рукам на руле. — Слушай, я тебе скажу в самый последний раз, так что внимай мне чётко и, блять, крайне сосредоточенно: Тодороки Шото - самый эгоистичный и самовлюблённый человек, что живёт только по своим узаконенным им самоим правилам и порядкам. – уже более серьёзно, осознанно и обдумано составляет предложения, не выбрасывая ругательства на право и на лево. — Если бы его не перевели, он бы про нас и не вспомнил даже. – видит, как лицо Киришимы смягчается, расслабляя мышцы. — По этому, пожалуйста, не лезь из кожи вон ради того, что никогда не последует. Усвой урок по моему примеру и оставь глупую затею вернуть всё на круги своя. – более тихо себе под нос. Судмедэксперт молчит, сдержанно подбирая слова, чтобы не сильно задеть. Чтобы без ссор и ненужного гнева. — Ты не прав, Кацуки. – уцепившись за ручку, собираясь уже выходить, Киришима жалостливо воззрился на мрачного мужчину. — Прокол в том, что он не желает тебе такого зла, которое ты себе успел выдумать. Так же как и то, что твой усвоенный урок сформулированный собственноручно из всплывших наружу недо-фактов его отношения к тебе - вовсе не одно и то же, что глубоко думает сам Шото....
Свесив грузную куртку и шумно швырнув ключи на тумбу, вместо того, чтобы повесить их на крючок ключницы, где находились ещё одни с маленьким пушистым брелком кролика, Бакуго лениво разувается, проходя в неуютную темноту квартиры и видя приглушённый свет от салатовой лава-лампы из приоткрытой спальни. В носу стоит приятный шлейф ещё не успевшего выветрится жаренного запаха курятины приправленной ароматными специями, заботливо приготовлена и оставлена на одной из конфорок сенсорной чуть загваздавшейся во время процесса готовки плиты. Спину нещадно ломит, как и шею, которую начинают разминать, делая круговые упражнения, надавливая подушечками пальцев на ноющие точки и слыша несколько раз характерный хруст суставов. Хозяин наверняка уже давно спит, а по этому дожидаться совместного ужина нет надобности. Бакуго и сам-то уже привык есть в одиночку, считая, что так намного комфортнее. Включив маленькое освещение на кухонном гарнитуре, наложил себе перекусить и вытащил из холодильника баночку холодного пива из прикупленной связки упаковочной коробки, направляясь к дивану и устало опускаясь на него, ожидая скоротать время за просмотром телевизора и ночных прошлогодних программ, что крутят по несколько раз. Выкинув слова Киришимы куда подальше, что только хуже делали, каждый раз всплывая в мозгу и медным набатом напоминая о себе, блондин убавил звук и принялся наматывать на вилку спагетти, отправляя здоровый шматок себе в рот, распластав кончиком кетчуп чуть дальше уголка губ и открывая банку светлого. Не успевает глотать, заливая пенную жидкость в глотку, боясь, что вот-вот и отберут даже этот спокойный отрезок личного времени, бесцеремонно вторгаясь. Мысли стали громче, навязчивее, ловко штурмуя рыболовными сетями воспалённый недавней перепалкой мозг. — Блять..– громко цыкнул, раздражённо ставя банку и тарелку на журнальный столик, ретируясь в прихожую и вынимая из карманов верхней одежды пачку сигарет с телефоном. Идёт босыми стопами на балкон, на ходу залезая пальцами в задний карман джинс и рыская зажигалку, коей не обнаруживается. Контакт, что первый всплывает перед лицом, долго искать не требуется. Раздел "избранные" включает в себя всего лишь несколько номеров, некоторые из которых уже не принадлежат никому. Смотрит с минуту на солнечно-яркую фотографию сделанную много лет тому назад, сглатывая от наплывшего волнения из-за сумасбродной идеи в самый разгар тёмного времени суток. Не задумывается над временем, тыкая на значок звонка и успевает тысячу раз передумать перед тем, как слышит короткие гудки и замирает, переставая дышать, когда на той линии вопросительно отвечают, ожидая пока собеседник первым подаст признаки жизни. — Думал ты спишь. – единственное что получается выдать, нервозно сжимая пачку в ладони и проводя ногтём по острым краям. — Если так думал, то зачем позвонил? – с лёгкой отдышкой, непонятно шумя на заднем плане. — Надеялся, что всё же возьмёшь. – надломано шепчет, пустым взглядом смотря в тьму ночных переулков Даунтауна. Повисшая тишина нагнетает, душит своими прошлыми недосказанностями и тем, чего говорить и делать вовсе не стоило. Бакуго, изрекая ошибки из прошлого вынесенного жизненного урока, тщательно думает несколько раз перед тем как сказать, вспоминает ненароком то упущенное и стискивает пачку сигарет, безжалостно сминая оную вместе с оставшимися парой бумажных палочек. — Что..нового? – хрипит бессильно, понимая, что разговор продлится не так уж и долго, как того хотелось. И требовалось в данный момент. С ним не желают общаться и вовсе, чисто из приличия поддерживая завязавшуюся недо-беседу. Он это знает, прекрасно знает. Напоминает каждый раз, как табу для себя, внося человека в список сладкого запретного плода. Собеседник тягуче молчит. Заставляет Бакуго чертыхнуться раз десять из-за своего напряжённого молчания. Тяжёлый вздох следует с лёгкой усмешкой на губах: — М-мм, да всё как обычно трудно и запарно. Делать ремонт в одиночку то ещё удовольствие для моих-то лет. – блондин прикрывает глаза, выдыхая через нос. — Вот, вспомнила на днях, что у меня в Бостоне один взрослый лоб ошивается там в своём супер-пупер важном Департаменте с крупными шишками. Думаю поручить ему грязное дельце со старым сараем, а то доски уже совсем прогнили. – улыбка прорезает уставшее лицо, да глаза щипать начинают, пока его тело не пронзает мелкая дрожь. — Думаю, он не против поручиться за него. Звучит очень захватывающе. – мокро шмыгает носом, кусая губы в надежде не дать услышать жалкий звук собственного всхлипа. — Он точно справится? Тут ещё ого-го сколько работёнки, я его так просто не отпущу отсюда, учти. Женщина, что безостановочно начала рассказывать про переделку дома и множество ещё не сделанного, словно сошла с той самой фотографии. Та же, не измученная пройденными событиями и не покалеченная душа, счастливо улыбающаяся прямо в камеру. Блондинка, придерживающая уносящую ветром соломенную панаму, грозит наподдать негоднику нехилую взбучку из-за намокшего подола своего цветочного сарафана в ходе развязавшегося озорничества второго, что только больше начинал бесить, плескаясь уже и ногами. Мужчина, наблюдающий за очередной бытовой ссорой, собрал пластиковую посуду в плетённую корзинку и ждал, пока младший набегается и наконец соизволит попозировать для общего фото на память. Не имея стойкого терпения, мадам ухватив мелкого балбеса за ухо, сгребла в сильную охапку под подмышку и навела телефон, попросив всех произнести "сыр", улыбаясь во все тридцать два. Запечатлённый семейный отдых, включающий в себя пикник на берегу моря, что приобрело более тёмный оттенок при оранжево-лиловом закате на фоне плывших нежного оттенка облаков, был нацелен на троих людей. Гримасничающего второкурсника полицейской Академии под боком матери, целующего в щёку любимую жену работника бухгалтерии и счастливого высококвалифицированного флориста в объятиях двух самых близких мужчин. Бакуго убирает телефон от уха, накрывая лицо ладонью и бесшумно роняя солёные кристалики слёз по щекам, что стремятся на пол балкона, снуют по открытым локтям. У него второе дыхание просыпается, слыша заветный пыхтящий низкий тон, буднично ворчащий о соседке приехавшей из отдыха на райских Филиппинах. — Мам. – дрожа, выскальзывает из жестоко покусанных губ, останавливая говорливую светловолосую женщину, у которой дух спирает от услышанного родного зова, что давно был затерян в утекающих песках прошлого. — Как насчёт нескольких пачек рамёна, в качестве извинений за долгое отсутствие того самого лба? — Если же он удосужится сам мне его приготовить, то я, может быть, подумаю над этим....
Утро благоухает свежим морозным воздухом из открытого окна, поставленного в режим "проветривания". Согнувшись в три погибели сидит у изголовья кровати, подмяв обмёрзшие из-за холодного кафеля ноги под себя, пока выслушивает речи нового визитёра. Киришима, что забегал некоторое время назад буквально на пять минут, убедился, что всё со старым другом в порядке и волноваться не о чем, предупредил о завтрашней операции по поводу поимки в клубе связующего звена в этих всех преступлениях. На самом деле, он был единственный кто хоть как-то посвящал в курс дела, довольствуясь информацией полученной от главных источников - тобишь Бакуго, который не знал о данных махинациях и решил, что Тодороки и не нужно быть ознакомленным. Легенда про уезд за вещами скорее всего действовала лишь с самого начала, не производя никакого дальнейшего фуррора, поэтому всплывшие подозрения, что он догадывается где на самом деле сейчас находится бывший следователь, имели место быть. Тодороки просто понятия не имел как они пришли к выводу с клубом и какая идея у тех в мозгу. Убийца пятьдесят на пятьдесят может появится у них на глазах. Как они вообще поймут, что это он, ведь всё что у них есть - те подозреваемые, лишь крупица, которую они решили соединить и приписать к делу. Маленькие доказательства хоть и были, но противоречий на счёт действий Бакуго было больше, которые озвучить он был не в состоянии. Попросту не мог. Тодороки знал больше, имел намного больше представления о делах, что происходят на данный момент, о корне всех насущных проблем, а его отец так точно. Он должно быть просто-напросто свихнулся, раз позволил такому случиться. Чем он думал, когда отдавал Бакуго согласие на проведение данной спец.операции? Уж точно не мозгами. — Ох, ну как же так можно-то было? – ахала встревоженная женщина, прижимая маленькую морщинистую ладошку к аккуратно подведённым губам тёмно-бардового цвета, рассматривая бледное лицо своего квартиранта, что только легко улыбался и заверял миссис Мори, что всё в полном порядке. Хозяйка нагрянула как гром среди ясного неба, совершенно без приглашения и с горой претензий, что её не предупредили о такой масштабной беде. Пакетище с продуктами, на который недовольно косились мед.сёстры и радостно накинулось маленькое нечто, что ворвалось так же неожиданно, был смело вывален на помятую и наспех заправленную койку после её прихода, оценочно разбирая витамины и разные полезные вкусности, что не нарушат больничный рацион. Должны, как считала обеспокоенная чужим здоровьем старушка. Лениво поднимаясь со спального места, Тодороки закрывает окно, шикая маленькой оборванке залезть на кровать, а не стоять спиной к холодному потоку, что ложился на пол и обдувал открытые щиколотки. Резво сняв большие мягкие тапки, та запрыгнула без надобности выслушивать ругания взрослого во второй раз, уминая какой-то батончик с орехами и запивая соком из квадратной маленькой пачки, что принесла мама утром, а затем крепко обняв, ускакала на работу, пообещав обязательно познакомиться с тем самым братиком у которого та чуть-ли не обжилась и все уши родителям протрещала. — А я и гадала, чего же друг твой бедняжка, как в воду опущенный ходит. Домой только под самую тьму возвращается и с утра пораньше бежит из дому. – вспоминая состояние Мономы, удручённо лепетала старая, сложив руки на колени. — Он у меня здесь на постоянке, так что переживать не о чем. – заверяюще приулыбнулся двухцветный, облокачиваясь о подоконник. — Извините, что потревожил, не стоило вам всё это покупать, я уже скоро вернусь. Кудрявая покосилась на того, попутно открывая шоколадную сладость и подняла многозначительно светлые брови вверх, отмечая всю ту дружелюбную приветливость с которой он к ней так не относился. Встретившись с ней взглядом, взрослый лишь угрюмо прищурился, намекая, что может в два счёта отобрать сладость у той изо рта. — Нет-нет! Что вы такое говорите! Мне только в радость видеть, что с моими мальчиками всё в порядке. – ласково отозвалась та, не думая, что это прозвучало слишком громко, отчего у Тодороки мурашки по спине проскочили, навевая некоторые воспоминания того времени. Пальцы сжались на предплечьях, стараясь как можно скорее причинённой болью отогнать чувство гулко ухающего жизненно важного органа. — Спасибо. – произнесли довольно тихо и скомканно. Женщина завороженно замерла, уставившись на искренний проблеск благодарности в чужом тихом океане синих блестящих то-ли от игры света, то-ли из-за других неизвестных ей причин, радужек. В груди прогремела приятная волна, растекаясь тёплыми каплями по всей клетке и отражаясь в яркой, широкой улыбке. — Ой, вот эта конфета очень вкусная! На попробуй! – протянула пухлую ручку с белым шоколадом, намереваясь разделить такую сласть с Тодороки. — Перестань пытаться заделать мне диабет и визжать аки припадочная. – закатывал глаза хозяин палаты, скрестив руки на груди и выгнув бровь, когда увидел капризно высунутый язык в знак того, что ей абсолютно фиолетово на его причитания. — Бе-бе, лучше бы конфету поел, итак ничего толком не кушаешь. – обидчиво пробурчала младшая, запихивая сладкое тому под подушку. Растает - его проблемы. Ощущая себя как никогда лучше, миссис Мори удовлетворённо наблюдала за мелкой смехотворной ссорой, слезливо улыбаясь, вспоминая своих давно повзрослевших и разъехавшихся кто-куда детей, что тоже так же брынчали друг на друга, а потом, словно их подменили, садились вместе поглощать мамин ужин, смотреть комедийные передачи, забывая о былых обидах и смеясь с чужих шуток, с нарастающим хохотом добавляя свои. Что звучали ещё смешнее. Здесь было так до боли оживлённо и.. Спокойно....
Ранее утро было началом серьёзной и ответственной операции, создавая мрачно-напряжную атмосферу в Департаменте, что уже весь был поставлен на уши. Бакуго, строго озирающийся на каждого аки самый настоящий лидер, руководитель труппы актёров, волков в овечьей шкуре, что предстали перед ним в своём новом образе, новыми личностями - был сдержаннее как никогда. — Ведите себя максимально естественно и расслабленно. Не смейте и вида подать, что вы легавые. – серьёзно чеканит Бакуго, одетый в тёмно-зелёный бомбер и чёрную кепку, что закрывала половину лица. — Я смешаюсь с толпой, а вы будете вести переговоры на счёт товара. Вместо имён позывные. Надеюсь все придумали себе их? – чёткий ответ хором. — Лео и Рич вы главные по переговорам. Они скорее всего запомнили вас больше всех, так как частенько встречали за передачкой. Что-то странное - сразу мне. Нил, выставишься поблизости со входом, прикинувшись пьяницей. Давая всем и каждому указания, Бакуго так же отличился своим гримом - темными кругами под глазами, словно у заядлого торчка. Не смог сомкнуть их всю оставшуюся ночь, проведя время за тщательной подготовкой к завтрашнему утру, что наступил слишком быстро, гремя своей напряженной важностью в черепушках у всей группы отобранных копов. Вечером тот самый клуб должен быть в разгаре пиршества галлюциногенными препаратами и прочего грязного омута развращённых молодняков и тех, кто крутит на этом свой обмызганный чёрными деньгами бизнес, кто живёт и пользуется уличным авторитетом, тем самым провозглашая себя "Королями преступности Бостона", что орудуют нелегалом. Умело скрыты от глупенькой полиции, которую осрамили долбанные СМИ в прямом эфире, нагадив на общественное отношение и вызвав негативный ажиотаж среди гражданского населения районов поблизости. Численность преступлений растёт, а вот закрытые дела, ровным счётом - не пополняются ни на процент, оставаясь на этапах "рассмотрения" или же покоясь бесчинное количество времени в ящиках, а так же собирая пыль на рабочем столе. Энджи Тодороки, как глава Департамента, пытался разрешить распри между репортёрами и представителями закона, защищая их и свою честь, когда давал интервью на пресс-конференциях. Слишком яро накидываясь, старший Тодороки часто давал повторяющийся словно заевшая аудиодорожка ответ, стоя за деревянной трибуной с маленьким встроенным микрофоном: — Без комментариев. — Господин, Тодороки! Господин, Тодороки, пару слов! – поднимая руки один за другим звала крикливая пресса с разных сторон, шумя записными блокнотами, жирно чиркая ручками с карандашами на них каждое подковыристое слово, отрицательно сказывающееся на репутации. — Господин, Тодороки, жалеете ли вы, что смерти неповинных сирот теперь легли на ваши плечи и вините ли вы в этом своих непрофессиональных сотрудников? — Без комментариев. – образуя морщинку между бровями, цедил мужчина под давлением ярких молниеносных вспышек каждую секунду, общего гомона и камер, транслирующих это на главный новостной канал города. Огромное количество пар глаз неумолимо желало разлинчевать, сорвать куска полакомей, добраться до гниющей лжи из оборванных и неуверенных ответов, что только раззадоривали интерес у людей, собранных в помещении из-за набора материала для новостей. Бакуго вздыхает, выключая плазменный телевизор с трансляцией, атмосфера которой передалась теперь и в отделение, нагнетая их действующим положением у общественности в данную минуту. — Мы не виноваты, что у кого-то крышак поехал и они побежали резать людей на право и на лево. – шипит кто-то из копов, когда тишина становится слишком давящей, стискивая ладони в кулаки от несправедливой клеветы в их адрес. — Тщеславные ублюдки, да если бы не мы, всех бы в фарш перекромсали. — Это уже не имеет никакого смысла, виноваты или же нет. Из-за всеобщего страха они будут срываться на того в кого пальцем тыкать начнут даже не удостоверяясь фактами. – бесцветно проговаривает белокурый со сложенными руками на груди. — Стадный инстинкт, Томми. Бакуго разминает мышцы лица, накрывая его ладонью и устало мычит: — Что по поводу ФБР? — Пока и носа ни кажут. – сцепив руки в замок мрачно отвечает конопатый брюнет. — Плохо будет, если заявятся. — Если уж прознают о том, что дела устаревшей давности из другого штата как-то связаны с новыми, то мы будем обязаны передать их им в руки. Сегодня у нас последний шанс положить конец всей конторе мышеловов, что утягивает к себе с помощью долгов смирившихся нищих, а потом творит самосуд. — Уверены, что это относится к тому убийству в квартире? Мне кажется дело с мисс Сецуро не переплетено с ним ни коим образом. — Тот пожар и расправа в квартире были подкреплены записками, что прямо говорили об одном и том же преступнике, а вот на счёт бабки не уверен. Блондин вспоминает ту шляпку, найденную при вскрытии и хочет было напомнить о сей находке, но вспоминает просьбу Тодороки-младшего не разглашать ничего даже отделу, полагаясь на мнение о фальшивых ушах. — Бакуго-сан! Новое убийство! – несётся взволнованная Рейчел, виляя хвостом русых волос и оповещая всех остальных на этаже, что недоумённо озираются на главного. — Три человека за мной. – бесцветно командует белокурый, ухватив жестом полицейских с собой и удаляясь на место происшествия....
Опечатанный жёлтой лентой переулок с кишащими копами и криминалистами, усердно корпящими над своей тяжёлой работой с утра пораньше, был вдоль и поперек пропитан мерзким смрадом, что тянулся в высоту ещё метр-полтора, расползаясь по узкой улице между домами. Какофония из запаха помоев с трупным - была самым настоящим Адом. К которому, как оказалось, можно привыкнуть. — Решил сделать нам предупреждение. – озвучивает свои мысли Бакуго, изучая тело и другие малейшие зацепки по близости, видя несостыковки в прошлых уликах с только что найденными. Дата на той бумаге была завтрашняя. Безликий труп бездомного мужчины, жестоко изрезанный в подворотне был подкреплён, идентичной прошлым двум уликам, запиской, что заботливо оставили в маленьком пакетике, всунутом прямиком в разрез грудины, ровно торчащий из неё и ожидающий пока вытащат и раскроют. Убийство от силы сделано было не более двух часов назад, что намекало на некоторые пришедшие выводы по поводу мотивов сих действий их серийника. — Поиграть вздумал, сукин сын. – садится на корточки Томми, сурово оглядывая представшую перед взором искромсанную картину. Удары были словно в приступе гнева, истерии, что накатила внезапно и без предупреждения. Мужчина не был в чужих планах, он просто оказался не в том месте не в то время, попавшись под руку свихнувшемуся ублюдку во время пришедшей агонии. Бакуго сразу понял, что вторая записка должна была быть более умно распланирована, подплетена с событиями былого времени, но какой-то фактор, видимо, сорвал у убийцы былое желание заумного аккуратиста и великого Маэстро. Словно сломило тот порыв, наскучило стремиться показать свои раскиданные пазлы тем, кто не в курсе этой нашумевшей темы с Аляской, а значит и представления о картине со всеми собранными пазлами не имеют. Будто убийца это вершит для того единственного своего верного зрителя и слушателя. Обожателя закрученных поворотов и разгадок запутанных клубков тайн. Бакуго хмурится, походя на грозовую тучу и сжимает в кармане мобильный телефон. Он догадывается кому предназначен этот сольный концерт, впопыхах устроенный обделённым вниманием шизофреником. Отсутствие Тодороки, словно ранит самолюбие ублюдка. Бакуго уверен на сто один процент, что сегодня вспорит кишки этому палачу, ухватив его в гадюшном клубе....
— Все на позиции. – отдал так называемый старт Бакуго, вальяжно выдвигаясь из тёмного угла ко входу с полученным билетом благодаря хорошим и отточенным актёрским мастерством своих коллег. Сразу же кивнул вышибале, протягивая поблёскивающую бумажонку и получая возможность проникнуть внутрь без опасений на косые взгляды и возникнувшего у остальных не нужного подозрения. Данные билеты даются не абы кому, а на сегодняшний вечер и вовсе только проверенным людям из узкого круга. Втереться в доверие было не так-то уж и просто, но некоторым свезло с врождённым талантом длинного подвешенного языка заполучить авторитет у пары тройки барыг, ухватив при этом несколько билетов на закрытую вечеринку. Внутри ужасно душно. Воздух смешанный с множествами отвратно контрастирующих друг с другом ароматов разных парфюмов, разных электронных табачных изделий, что курит каждый второй, выпуская из губ клубки дыма и маленькие кольца, что взмывают вверх и рассеиваются со временем в танцующих бликах висящих прожекторов. Всё как по банальному сценарию из триллерных фильмов со вставкой клуба, где пройдёт финальная битва. Некоторые из его группы должны были уже тоже оказаться в здании и начать играть свою заученную роль. Успокаивает то, что здесь ты можешь вовсю вести себя как безумец и тебя не осудят. Посчитают за обычного нарика. Тут ведь такое принято. Громкие басы неизвестной до селе музыки, обдолбанные припасённой дури люди, позабывшие о стыде и бесцеремонно лапающие всё, что попадётся на глаза, перегарный запах от некоторых и желание оторваться на полную катушку. Бакуго не спешит. Медленно пробирается в самое пекло, на ходу качая головой в бит, вливаясь в ночную атмосферу и со свистом шлёпая одну из вульгарно крутящихся рядом девушек, что только зазывно смеётся, больше выгибаясь и оголяя бёдра. Блондин скалится, подмигивая той и направляясь на танцпол, через который он мельком заметил барную стойку. Мидория на том конце не говорит ни слова, боясь, что если задаст хоть один вопрос то потом не сможет остановиться и вовсе, переживая и кусая заусенцы за белокурого, лицо которого кто-то да и мог запомнить. Кепка, что не вызывала ни у кого противоречивых эмоций, позволяла сохранять хоть какую-то конспирацию, скрывая светлые колючки и некоторые черты лица мужчины. Подсвечиваемая стойка с барменом мужчиной в чёрном удлинённом жилете и белой рубашкой с дополнением в виде бабочки, размешивал коктейли, тасуя сразу по нескольким рюмкам и подавая гостям, а затем разворачиваясь к Бакуго, что заказал себе несколько "Текил Бум", которую после каждого принятия бармен делал снова. Проворачивая заученные ещё в давние времена своей бурной молодости действия, блондин накрыл горлышко ладонью и стукнул дно о барную стойку, вспенивая и залпом вливая в себя содержимое. — Вижу вы профи. – хмыкает по правую руку незнакомец, наблюдающий всё это время за бухающим копом. Мужчина заказывает себе того же, что и блондин, пересаживаясь к нему через один стул и протягивая руку в знак знакомства. — Коул. – чуть улыбается краешком губ. Бакуго с минуту смотрит в серые глаза, следом пожимая тому костлявую ладонь. — Хиро. — Почему не взял чего покрепче? Всё равно конец будет у всех одинаковым. – оглядывает присутствующих, что не замечают чужого пристального взгляда, продолжая беззаботно проводить свой вечер. — Люблю растягивать удовольствие. Периферийное зрение позволяет заметить оценивающий игривый взор, что сопровождают с тихим смешком. — О, как. – так же осушивает шоты, закусывая лаймом. — Сегодня тут самые горяченькие собрались, глянь-ка. – оценивает полуголых девушек, кивая в толпу и Бакуго прослеживает за его насмешливыми глазами, встречаясь с какой-то рыжеволосой бестией и принимая кокетливый воздушный поцелуйчик от неё. Ему становится не по себе только от осознания, что все здесь находящиеся накрыты от макушки до пят либо алкоголем, либо наркотой, а может и вообще того - первого смешанного со вторым. Они не отдают отчёт своим действиям. — Сегодня для меня существует только алкашка. – отворачивается, боковушкой видя заинтересованность проскочившую в незнакомце. — И чего по эффективнее. – зыркает в ответ, лисье щерясь и видит такую же полу-улыбку. — Знаю я неподалёку одно местечко. – подзывает бармена, требуя повторить. — Там правда ща подчистить надо будет, утрецом дерьма туда немного занесло. – выдыхает устало, корча недовольную мину. — Ху-у, вот же запара тоже. — И что толкают? – пытаясь казаться не слишком вовлеченным в завязавшуюся беседу, Бакуго оплачивает выпитый алкоголь поднося карточку к терминалу, где красуется его фальшивое имя. Намеревается уже отвертеться от незнакомца, потому что Мидория сообщает о несостыковке. — Не знаю, тебе видней будет, Хиро. Громкая музыка барабанит по перепонкам, обжигая немного затуманенный разум своей расслабляющей аурой. Бакуго смотрит с минуту, хмуря брови: — Не понял. – щурится недоверчиво, слыша по микро наушнику о том, что Рич и Лео не нашли тех людей с кем должна была быть встреча. Все присутствующие отвечают, что таких и с роду не знают. — Сколько же их там было? Дай-ка вспомню..– сделал задумчивое лицо, почёсывая подбородок и смотря куда-то наверх на полку бутылок за стеклом позади бармена, что отсвечивает бликами прожекторов. — Восемнадцать или девятнадцать? Нц, не просчитался надеюсь? – давит смешок, прикрывая рот ладошкой, пока говорит будто сам с собой. — Пытался, правда, в последнюю минуту как-то связать с главным сюжетом, а то получался почерк-то не совсем подходил. — Ты о чём вообще? – не выдерживает блондин, начиная раздражаться от всей этой нелепой ситуации с бредящим. — Не тупи. – в миг холодеет Коул, надменно взирая на нового знакомого. — Я про ножевые. Рядом проносятся веселящаяся молодёжь, не замечая нависшего напряжения между двумя мужчинами, что только обмениваются молчаливыми взглядами. Один насмешливый, расслабленный. Другой же совершенно отличающийся. Бакуго в оцепенении. Не может произнести и слова, пока Мидория в ухе не выдыхает испуганно, выдавая дрожащим голосом тихое: — Это он.