***
Прошло пол месяца после того, как я вышел из ворот пещерного порта Дваргона. Если судить по карте, то мы выплыли с севера, а значит нам нужно плыть возле материка на восток. А на границе карты я видел множество островов. Интересно, сколько я могу исследовать? Кстати, а что насчëт Филицио? Тот вроде бы и оклимался, но его всë ещë качало в разные стороны и кожа его стала ещë бледнее. - Филицио, иди в свою каюту и приляг, - сказал я, пожалев его, - я сам справлюсь. Но тот начал негодавать. - Простите, капитан, но если я вот так возьму и сдамся этой болезни, то я больше не Крéсталь! Понимаете? - Если не будешь вовремя отдыхать от такой тяжбы, то умрëшь через два месяца, - сказал я ему таким голосом, что Филицио больше ничего не мог сказать в ответ. - Вас, понял, - сказал он гордо и ударил кулаком по груди и спустился на палубу. А я продолжал стоять и наблюдать за, казалось бы, бесконечным горизонтом океана. Доски палубы скрипели, моряки сидели и играли в карты. А кто-то, так же как и я, смотрели и наслаждались морем. Но по привычке, я решил спеть то, что я напевал всегда, когда шëл на учëбу. Я помню, Как сказал мне старик: Покинь его, Джони, покинь его. Всë равно завтра Ты получишь свои деньги. Покинь своë судно. Оставь его, Джонни, оставь его! О, оставь его, Джонни, оставь его! Ибо путь наш долог, а ветра молчат. И пора нам оставить судно. Некоторые матросы начали отвлекаться от своих дел и принялись внимательно слушать меня. О, был ветер зол, а море вздымалось высоко, Оставь его, Джонни, оставь его! В него врезались волны, Ни одна не прошла мимо. И пора нам оставить судно! Я решил полностью не петь, так как моя стеснивость сыграла свою роль. Но тут спрыгнул Ростель и посмееваясь, спросил: - Что я слышу? Не у что наш капитан умеет петь? Я улыбнулся в ответ. - А что, нравиться? - ответил я, посмотрев на Ростеля, - Могу написать еë тексты. - Вам очень повезло, - указал тот на меня пальцем, - мы все умеем читать. Хотя у большинства экипажей необученные матросы. - И в правду, - сказал я и заприметив того самого поцана, который однажды врезался в меня и откликнул его: - Ты! Иди-ка, сюда. Матрос подошëл и понурил голову. Он явно ожидал, что его будут ругать. Но у меня для него была другая цель. - Постой, пожалуйста, возле штурвала. Тот удивительно посмотрел на меня и, дрожа от страха, взялся за штурвал. И тут его чуть не унесло за левый борт. Он не смог удержать тяготу штурвала. Корабль начал крениться. Я было хотел достать до штурвала, но тот самый пацан вдруг взял себя в руки и начал разворачивать корабль. Корабль вернулся в своë положение. - И-извените, капитан! - дрожащим голосом произнëс пацан. - Ты что делаешь? - сердито спросил я, - Убить нас хочешь?! - Н-нет! - отрезал тот, - Я впервые за штурвалом и не представлял, с какой силой он меня перевернëт. - Ладно, - смирился я, - каково твоë имя, матрос. - Лебридий, - ответил пацан и покраснел от стыда (как я его понимаю), - можете звать просто Лебри. - Стой на штурвале и если Ростель крикнет, что впереди препятствие, крути в нужную сторону, - сказал я и кивнул Ростелю, чтобы тот поднялся обратно. Тот ударил по груди и полез обратно. А я сам спустился на палубу. - Ну что парни, кто хочет научиться петь? - спросил я у своей команды, которая собралась вокруг меня. Все радостно загудели. - Самое главное в пений — точность хоровых моментов, - начал пояснять я, - можно прерывать только тогда, когда вы переходите с одного абзаца на другой. Я нарисовал им на листе что-то потипо схемы и начал разъяснять им всë более подробнее о пений и такте.***
Прошла неделя. Моя команда уже пела свои песни более-менее хорошо, но проблемы так же были. Лебри бегал и мыл палубу. Единственное дело, которое он хорошо делал без проблем. Было раз, когда я его попросил сбегатл за пушечным ядром, а он его опрокинул и сломал доски палубы. Хоть он всë и заделал, но отвечать за потеряное ядро ему всë же пришлось. Теперь он драит сартир (да он у нас есть и находиться на втором ярусе, т. е. в самом низу). Сейчас он более менее стал разговаривать с командой. Его приглашали в нарды или карты поиграть. А иногда и помощь предлагали. Лично я этому был только рад. Но и без больших проблем в команде не обошлось. Один такой тупой здоровяк по имени Ультер. Не знаю зачем он здесь вообще, наверное палуба для него — это ринг. Он любит только дратсья. Вот я однажды и застал его тогда, когда я должен отдыхать. Я спал и услышал очень громкую суету на палубе, встал и не одев даже рубахи, а лишь только свои кожаные штаны, я выбежал из своей каюты. «Лузеры бывают везде» — вот ещë моë новое правило. Я видел, как Ультер избивает ни в чëм не виновного Лебри. Я сразу подбежал и дал такого тумака, по правой стороне Ультера, что тот, казалось отрубился. Но нет, встал себе, как будто ничего не понимая. - Значит, и капитан за него, - недовольно рыкнул здоровяк и ушëл обратно в каюты. Я посмотрел на Лебри и мне стало его жаль... Нет. Больно на душе. Его разбитое в мясо лицо еле дышало, поэтому я немедленно взял за шкирку (для моих габориотов хоть и был чуть ниже меня, но все же тяжелее) и потащил в свою каюту. Я разбудил так же мирно спящего Филицио, который при отклике мигом проснулся. Я велел ему принести чистой воды и бинты. Положив раненого на свою кровать, я начал искать какие нибудь не нужные тряпки. Найдя такую я услышал, как что-то с глохотом упало. Это как не странно, оказался Лебри. Ползком и кряхтя, он произносил: - Часы... Он украл их... Нужно вернуть. Я мигом подошëл и взяв его за шкирку, вновь его положил. - Сейчас попрошу квартера помочь тебе, - сказал я, - а я не медленно пойду к этому подлецу и всë с ним разьясню и верну твои часы. - Вы мне не... врëте? - уливлëно произнëс Лебри. - Знаешь, я такой же, как и ты, - ответил я, добро улыбаясь, - лузер, позволявший себя избивать или унижать за всë, что ты, по логике нормальных людей, не заслужил. А сейчас мне нужно идти, воздоравливай. Я вышел из своей каюты и окликул Филицио, и он тут же вылез с будылью воды. Я ему сказал идти к Лебри и забинтовать его лицо, промочив раны. Он отдал честь кулаком и ушëл в каюту, а я пошëл на первый ярус, к Ультеру.***
Слыша скрип стен и пола, я увидел Ультера, сидящего на бочке с табаком. Он сидел и точил карманый ножик. Я мигом понял, что он может его использовать не только на мне, но и для того, чтобы скинуть на меня завязанные горы груза. Я подошëл у нему и он ответил: - Сам виноват, оскорбил меня. - Отвесил бы пару тумаков по затылку и дело с концом, - сказал я, - а сейчас отдай его часы. Ультер достал часы и помахал ими в разные стороны. Они были сделаны из серебра с узором гор и лозы винограда. Понятно, теперь откуда родом Лебри. Но тут Ультер заявил: - Я их отдам тогда, когда этот сопляк извиниться передо мной! Иначе Я их выброшу за борт. - Ты его чуть не убил! - воскликнул я, - И ещë перед тобой извиняться должен? - А вам приятно, когда ваших родителей... Нет! Ваш род называют мышыным помëтом?! - Разве ты видишь, из какого я... - хотел сказать я. - Ты брат Римуру Темпеста! - заявил Ультер, тыча в меня пальцем. И тут я решил сделать это. Хитро и во всю щеку улыбнувшись, я ответил: - Надо же, угадал. - По цвету волос и глаз это каждый поймëт, - сказал Ультер, - почему вы скрываете свой род, о котором знает весь наш мир? - Дело в том, что нас с братом разлучили, - улыбаясь, я раздвинул плечи в стороны, - он вырос в деревне гоблинов в нищите, а я в Дваргоне, в роскоши. Но мне не мешало понимать других людей, нищих и больных, и заходить к ним в трущобы, дабы понять, как они живут. - Это не оправдание! - коротко рыкнул Ультер, - Вы не понимаете... - Как жить в дерме богатеньких уродов? - сказал я, - Я не был столь богат, как ты сейчас думаешь, я был в золотой середине. От богачей меня выдовал род фермеров. Поэтому я тоже попадал под гнëт аристократов. Не мне ли тебя понимать? Ультер закрехтел от злости. - И Лебри тоже фермер, - продолжил я, - и получал за ни за что. Он привык. Не то что я. Я резко подошëл к нему и дëрнул его за волосы. Тот уже ничего сделать не мог. И я сказал ему, грозным и угрожающим его жизни, голосом: - И если ты сейчас же не отдашь ему родственные часы и не извенишься, то тебя ждëт кое-что похуже, чем скормление акулам. Ультеру уже стало понятно, чем это в закончится. (И как же у меня, скромного ботана, так получилось?)