Серия 3. Книга 1: Совсем не светлый герой

      Как устранить проблемы с психикой подруги, я представления не имела, могла себе лишь представить усиленную заботу, строго позитивные эмоции и приятные впечатления. Со всеми тремя в Хогвартсе было совсем не густо, а учителям, по большому счёту, было наплевать.       Сегодняшним утром мы обе были невыспавшимися. Приняв ванну и почистив зубы, мы оделись и, зевая, пошли в большой зал. Сонное отупение постепенно сходило на нет, хотя зевать мы перестали лишь к концу завтрака, однако некоторая заторможенность осталась даже после первых уроков по трансфигурации. Как всегда, профессор была серьёзна, напыщенна и начитывала практически голую теорию, от которой не было никакого прока без практики. Она банально зачитывала весь учебник на память. Никаких простых пояснений, никакого объяснения самого явления трансфигурации, да вообще ничего, лишь пояснения в стиле: “Если взмахнуть вот так и продекламировать вот эту белиберду, выйдет такой результат”. Всё это было в стиле натаскивания пушечного мяса на десяток известных заклинаний без понимания последствий.       От занятий по трансфигурации мы смогли отвлечься во время обеда. Весь первый курс бурлил, потому что на вечерние часы у нас были назначены полёты на мётлах. В самих по себе полётах ничего особенно нового для меня не было. Я летала примерно с десяти лет. Не очень часто, так как особого смысла в этом не видела, однако летать я умела и делала это вполне неплохо. Я даже собственный артефакт для полётов смастерила, хотя он не был похож на метлу, а больше напоминал мотоцикл без колёс. У меня было нормальное, мягкое седло, нормальный упор для ног и нормальный руль, потому что стандартную метёлку я считала инструментом для дворника.       Да она действительно таковой была и если вы подумали, что при помощи заклинаний на обычной метле создаётся удобное сиденье, или руль для управления, то вы глубоко ошиблись. Такими удобствами маги не заморачивались, а метла была обычной деревянной палкой, на которой приходилось сидеть сгорбившись. Даже мне, девочке, было весьма неприятно сидеть одним интересным местом на тонкой палке, а уж мальчишки должны иметь поистине титановые яйца для того, чтобы летать и даже играть в квиддич.       Следующий урок, гербология, прошёл как обычно. Мы пересаживали очередные магические цветы, учились убирать лишние листья и подрезать корешки у магического цикутника. Этот невысокий кустарник часто использовали в жаропонижающих и обезболивающих зельях.       После этого мы почистились и проследовали прямиком на площадку для квиддича, где уже лежали старые, затёртые и побитые мётлы, вокруг которых нарезали круги мальчишки с остальных факультетов. Занятие по полётам на мётлах у всех было в одно время, а потому на площадке был достаточно сильный гул, создаваемый толпой гиперактивных детишек.       Некоторые пытались хвастаться своим умением в полётах, некоторые даже старались рассказывать небылицы о том, как хорошо они умеют летать, однако мне на это было в принципе наплевать, и мы с подругами присели прямо на траву, предварительно нагрев землю.       К нашей компании присоединились сестрички Патил и несколько девочек с Гриффиндора, и мы приступили к обсуждению последних слухов, блуждавших по Хогвартсу. Всё, что Парвати успела услышать перед уроком, это то, что Снейп не явился на свой урок у пятого курса, а потом не пришёл и на урок шестого. Я сделала вид, что очень удивилась, однако такой исход для меня был достаточно закономерен, трупы вообще не имеют тенденцию ходить сами по себе без помощи некроманта, но я, естественно, охала и ахала в нужных местах, как и полагалось.       Через пару минут пришла наша учительница полётов, а заодно судья для квиддича. Вот ведь интересная должность у женщины… чем она здесь занимается, неясно никому. Уроки полётов проводят только у первого курса, и их всего три. После этого считается, что ученики постигли науку полётов, однако привозить свои мётлы запрещено до второго курса, что просто охренеть как логично. К чему тогда было учить летать на этих метёлках?       Кроме всего, пойти после уроков и взять школьную метлу полетать — вообще нереально, потому что все мётлы используются на тренировках по квиддичу. За год проводят всего четыре или пять матчей, на которых нужно судейство мадам Хуч, вот и возникает у меня вопрос: чем мадам Хуч занимается всё остальное время?       — Все выстроились напротив своих мётел, — проорала подходящая к нам женщина сильно за тридцать со странными, жёлтыми глазами и ястребиной причёской. Среднего роста, с быстрыми, дёрганными движениями, она напоминала сидящего в засаде хищника.       Большинство из нас уже и так стояли рядом с мётлами, и мы просто подошли поближе.       — Теперь скажите “вверх!”       Со всех сторон начали раздаваться крики. Кто-то кричал громче, кто-то кричал тише, но так как мадам Хуч “забыла” упомянуть, что команду стоит представлять ментально, мало у кого результат вышел приемлемым. Мётлы подскакивали, дёргались, катались по земле, но в руки прилетать не особо желали. Рон Уизли даже получил древком подскочившей метлы по лбу, и это учитывая то, что он как раз больше всех хвастался.       — Герми, подумай о том, как метла прыгает тебе в руки и скажи команду.       Когда девочка повторила своё действие с ментальным намерением, метла тут же прыгнула ей в руки. Остальные девочки, послушав мой совет, тут же схватили свои мётлы руками.       — Теперь сядьте на метлу сверху и немного оторвитесь от земли. Для этого нужно слегка потянуть метлу на себя и, пожалуйста, выше чем на несколько футов от земли не отрывайтесь, — сказала преподаватель.       Народ аккуратно сел на мётлы рядом со мной, а я подсказала своим подругам, находящимся рядом:       — Метла — это артефакт, который считывает ментальные команды. Наклон метлы в разные стороны — это конечно само по себе хорошо, но ей можно отдавать и мысленные команды, вот только эти мётлы совсем старые, не знаю, работает ли тут ещё хоть что-то… и как не развалились ещё.       Рассматривая мётлы магическим зрением, я видела, как некоторые части плетения, наложенные на древесину, либо физически затёрлись от постоянного использования, либо начали рассыпаться от времени. Школьные мётлы не были артефактами третьего типа в чистом виде, где узор закреплялся в физическом носителе намертво, а вместо этого были просто зачарованными деревяшками. Ну что поделать - ширпотреб. Явно ведь не дипломированные артефакторы их изготовили, иначе эти мётлы стали бы просто золотыми по стоимости. Ну не предназначены они служить в школе, полной детей, столетиями. Их, конечно, подновляли и подправляли, я собственными глазами подмечала вкрапления чужих плетений, однако до бесконечности это продолжаться не могло, и все эти мётлы стали постепенно рассыпаться, отказываясь летать одна за одной.       Гермиона присела на свою метлу, ощутив, как древко неудобно впивается в чувствительное место, и резко отклонилась, вызвав стремительные толчок и взлёт метлы. От резкого толчка, деревяшка жалобно хрустнула и надломилась. Устаревшие зачарования наконец частично слетели, и магическое плетение перестало быть управляемым. Я в ужасе увидела, как моя подруга рывками и толчками взлетает всё выше и выше, дико визжа и пытаясь удержаться на натурально брыкающейся и летящей в разные стороны метле.       — Вернись, девочка! — закричала мадам Хуч, а я глянула на неё, как на идиотку. А что, палочку вытащить религия не позволяет?       Метла тем временем рванулась в сторону громадных ворот на поле для квиддича, а я, моментально оседлав свою метлу, на полной скорости стартовала за подругой. Было ясно, что, если не предпринять что-то вот прямо сейчас, девочка обязательно расшибётся, и хорошо, если не насмерть, ведь летела она на достаточно высокой скорости и на большой высоте прямо в одну из колонн, на которых были ворота. Ох… либо она врежется в них, либо в землю, добром это явно не закончится.       Когда я приблизилась на достаточное расстояние для моего телекинеза, метла почти долетела до деревянного поста, используемого как ворота, и наконец перевернулась, сбросив Гермиону, которая с диким воплем полетела вниз, на землю.       Я напряглась, выставив руку в её сторону и телекинезом, аккуратно замедлила её падение, медленно опуская её на землю и подлетая к ней всё ближе, удерживая её всё уверенней из-за сокращающегося расстояния.       Подлетев, я подхватила на руки дрожавшую девочку и крепко обняла её, успокаивая.       — Всё хорошо, Герми, я тебя поймала. Всё хорошо, ты уже не падаешь.       Летя над самой землёй, я подлетела к поляне, где стояли шокированные дети и, сняв с метлы Гермиону, отпустила ненужную деревяшку, которая упала у моих ног.       К нам подбежали все мои подруги и мадам Хуч.       — Гермиона, как ты?       — Гермиона, с тобой всё в порядке?       — Так! Разойдитесь все. Малышка, давай я отведу тебя в медпункт, — обняла мадам Хуч всё также дрожащую Гермиону. — Руки, ноги целы? Всё в порядке?       Гермиона кивнула и отправилась за мадам Хуч. Развернувшись и строго зыркнув на оставшуюся толпу детишек, которая уже начала галдеть, обсуждая происшествие, мадам Хуч произнесла:       — Я скоро вернусь. К мётлам без меня не прикасаться. Тот, кто будет буянить в моё отсутствие, вылетит из Хогвартса быстрее, чем сможет сказать “квиддич”.       Женщина ещё раз орлиным взором осмотрела толпу детишек и, повернувшись, повела Гермиону в медпункт. Когда женщина скрылась за воротами, толпа осмелела и начала галдеть. Девочки окружили меня и стали расспрашивать о произошедшем.       — Что, Поттер, ты теперь центр по спасению грязнокровок? — послышался голос откуда-то сбоку, — надо было дать ей шмякнуться, а мы бы посмеялись.       Хм-м, это кто тут такой умный? Вроде у меня были ровные отношения со всеми, непонятно. Выглянув из-за толпы девчонок, посмотрела на говорившего. Блондинистые волосы, зализанные и приглаженные к голове. Невысокий худой мальчишка с надменной физиономией.       Н-да… вот чего ему не сидится? Можно, конечно, было промолчать, однако ситуация возникла весьма неоднозначная. Магический мир отличается от мира обычного большей простотой и приземлённостью отношений. Если я сейчас промолчу, это станет практически открытым предложением вытирать об меня ноги и оскорблять мою подругу маглорождённую, которой я открыто покровительствовала. Своими действиями Драко по сути заставил меня ответить.       — Мистер Малфой, если я не ошибаюсь? - начала я культурно. Сходу ни с кем отношения я портить не желала. — Я не очень поняла, вы это мне высказали с какой-то целью, кроме того, чтобы показать, что вы неграмотны и не совсем понимаете значение слова “грязнокровка”?       — Что? Я всё очень хорошо понимаю, — сразу завёлся он. — Грязнокровки это такие, как эта Грейнджер, пришедшие из маглов.       — Сожалею, мистер Малфой, однако по всей видимости вас неправильно информировали. Чистота крови никак не зависит ни от того, откуда пришёл маг, ни от того, насколько длинную родословную он имеет. Смысл этого слова как раз и заключён прямо в самом слове. Грязнокровка — от слова грязнокровный. Тот, у кого грязная кровь, а так как раньше среди магов кровью называли саму магию, то прямо так и говорили, человек с чистой, сильной кровью либо человек с грязной кровью, что означало сильный маг, чистый от проклятий, или слабый маг с кучей проклятий на ауре, особенно если учесть, что именно с кровью большинство проклятий и передаётся.       Поэтому грязнокровным волшебником считался лишь тот, чья кровь, точнее, чья магия была грязной, а соответственно чистокровкой, то есть чистокровным волшебником, считался тот, у кого была чистая магия, без порчи и проклятий. Маглорождённым может быть как потомок сквиба древнего рода, давно изгнанного в обычный мир, так и человек, у которого магия проснулась в первом поколении. Так вот, мистер Малфой, спешу сообщить вам, что в данном случае вы ошиблись. Я как потомственный артефактор владею магическим зрением и могу видеть, что магия мисс Грейнджер чиста, словно слеза, а вот о вас, к сожалению, такого сказать не берусь, мистер Малфой.       — Что? Я — чистокровный! — взбрыкнул он. Ох, как же предсказуемы бывают одиннадцатилетние мальчишки.       — Как я и сказала, сожалею, но в вашей магии я замечаю как минимум три очень сильных родовых проклятия и ещё парочку мелких, которые вот-вот рассеются от времени, а потому магом с чистой кровью вы по определению быть не можете. Видимо, в своё время проклинали ваш род часто и много, однако это не ваша вина. Как я и сказала, проклятия вам передались с кровью.       — Что? Ты всё врёшь! — воскликнул парень.       — Ну почему же? Извольте, могу порекомендовать вам литературу, в которой это подробнейшим образом описано, а насчёт ваших проклятий… — я присмотрелась к ауре паренька, — одно проклятие — это точно проклятие единственного ребёнка. В вашей семье не может родиться больше одного ребёнка, сожалею. Ещё одно… э-э-э, мне неловко говорить такое, но вас будет сильно тянуть на, кхм, ну, скажем так, на весьма нетрадиционные отношения, — с сильным намёком осмотрела я двух амбалов, Крэбба и Гойла, окруживших его. — Причём вас будет тянуть скорее, кхм, как бы так покультурнее это назвать… на пассивную роль с большими, крепкими парнями, — сказала я, покачав головой, — н-да, тот, кто проклял ваших предков, был большим затейником, — толпа парней буквально создала волну, совершенно синхронно сделав шаг назад, отхлынув от покрасневшего Малфоя, который остался стоять в центре пустого круга вместе с оглядывающимися с непониманием Крэббом и Гойлом.       Моё лицо ничем не показало юмор ситуации, а лишь наоборот выражало глубочайшее сочувствие.       — Про третье проклятие сказать не могу. Трудно разобрать, что это такое в деталях, опыта в магии крови у меня нет, но тут явно поработал маг крови большой силы. Я весьма сочувствую вам, мистер Малфой, — со скорбной миной провозгласила я, слыша смешки, раздающиеся с разных сторон.       — Ты! Ты всё врёшь! Это всё враньё! Я не такой! — взвизгнул Малфой, порождая ещё больше похабных комментариев.       — Если вы, мистер Малфой, мне не верите, рекомендую вам обратиться к специалисту, дабы вы смогли удостовериться в моём суждении.       С разных сторон начали раздаваться пошлые комментарии. Что-то о слишком крепкой мужской дружбе.       — Она всё врёт! Не слушайте её. Я не такой.       Ко мне приблизилась Падма и заговорщическим тоном спросила:       — Это точно? То, что ты сказала, это правда?       — От первого, до последнего слова, — ответила я. — Но, если мне кто-то не верит, — глянула я на Драко, — я настаивать не стану. Мне в принципе всё равно, — нейтрально пожала я плечами.       Злой и красный от смущения Драко растолкал всех моих одноклассников и подошёл ко мне.       — Ты! Я вызываю тебя на дуэль волшебников, сегодня, в полночь, в зале наград, — выпалил он, а все вокруг затихли, глядя на белобрысого с осуждением. Вызвать человека на дуэль в такой ситуации, тем более когда сам первым оскорбил вызываемого… ну, в общем, это считалось признаком небольшого ума в магическом мире, а уж мальчику вызвать на дуэль девочку — считалось просто ужасным моветоном. Только что Драко опозорил свой род перед всеми и опозорит ещё больше, если я смогу победить его.       — Ты вызываешь на дуэль девочку? — спросила я, с огромным удивлением. — Ах, ну да, с твоими-то наклонностями… — небрежно бросила я, оглядев его дружков-амбалов, а из толпы первокурсников вновь раздались смешки и похабные комментарии. — Ладно, только разреши мне немного ознакомить тебя и с магическим дуэльным кодексом, в котором, как оказалось, твои знания тоже весьма скудны, — с сожалением заметила я. — Вызывающая сторона лишь назначает магическую дуэль. Вызывающая сторона не имеет права назначать место и время, ведь тогда вызываемая сторона окажется в неравном положении. Место и время проведения дуэли назначает именно вызываемая сторона, а я по ночам сплю и шастать после отбоя ради этого не собираюсь. Раз уж ты так сильно недоволен моим объяснением понятия чистокровности, предлагаю встретиться в зале наград, но только вечером, сразу после ужина, согласен?       Выхода я ему в принципе не оставила, и Драко был вынужден подтвердить свой вызов. Когда его более старшие товарищи на факультете узнают о том, что мальчик вызвал девочку на дуэль, он может стать парией на этом самом факультете. Мне на него в принципе наплевать. С ним я особенно не знакома и поддерживать хоть какие-то отношения не намерена. Его отец, как и вся их шайка фашистов, у меня на коротком поводке, хотя они этого и не знают, ведь метка так никуда и не делась, но не думаю, что папуля соберётся сделать мне хоть что-то. Его сынок реально, что называется, сам нарвался.       В этот момент прибежала мадам Хуч и прервала нашу интеллектуальную беседу, продолжив урок, который окончился без происшествий.       Гермиону я застала в большом зале. Как оказалось, в медпункте её не задержали. Мадам Помфри её осмотрела по принципу:       Жив?       Цел?       Орёл! Молодец!       Влила в неё успокаивающее зелье и пинком отправила обратно. Ну а что, ранений ведь нет, вот и нечего лишний раз койку занимать. А я-то ещё подумала, чего она стала какой-то заторможенной, но эффект успокаивающего зелья пройдёт через пару часов.        — Спасибо тебе ещё раз, Роза, — сказала мне Гермиона за обедом, — ты опять спасла мне жизнь. Если бы я упала с той высоты… я бы точно свернула себе шею, — опустила она глаза в тарелку, тяжело вздохнув.       В большой зал вошёл осунувшийся Дамблдор и, присев за свой трон, начал о чём-то шептаться с другими преподавателями. Я спокойно продолжала поглощать сосиски с гречневой кашей и слушала сплетни, которые рассказывала подсевшая к нам Падма. Как оказалось, Драко получил серьёзную головомойку на собственном факультете, и ему намекнули, что его место теперь возле параши. Это если говорить утрированно и весьма грубо. Я по правилам понимающих людей считалась чистокровной, из хорошего рода. На факультете исконных врагов, Гриффиндоре, не числилась и вообще, вела себя весьма культурно и лояльно со всеми, включая и Слизеринцев. Мне было слабо понятно это разделение по характерам, но уж как есть. Не я эту систему придумала, не мне и менять. Правила поведения я знала. Норм морали магического мира придерживалась. Да я даже с самим Драко вела себя подчёркнуто нейтрально, согласно свидетельствам тех же очевидцев, которые не преминули выложить личные впечатления всем желающим, а впечатления эти играли против Драко. Это ведь именно он, первым, совершенно на ровном месте попытался оскорбить меня, на что я прореагировала весьма спокойно и ровно, а вот Драко вёл себя совсем не по слизерински, а как зажравшийся, мелкий мажорчик.       На этом моменте нас прервал поднявшийся со своего места Дамблдор, который постучал ножом по хрустальному бокалу, стоявшему у него на столе.       — Дорогие ученики, — начал он. — С огромным сожалением должен сообщить вам неприятнейшее известие. Сегодня ночью нас покинул декан факультета Слизерин и преподаватель зельеварения Северус Снейп, который скончался в собственной постели от остановки сердца.       В зале начались шёпотки и тихие переговоры, а Дамблдор продолжил.       — Пока что деканом факультета Слизерин назначается Септима Вектор, а вот учителя по зельеварению я буду искать в самом ближайшем будущем и сообщу вам об этом дополнительно. Давайте почтим светлую память Северуса Снейпа минутой молчания.       Весь большой зал с ошарашенными выражениями лиц встал, не произнося ни слова, однако в эмоциональном плане творилась сущая буря, и оттенка негатива эта буря не носила. Наоборот, со временем, когда осознание случившегося доходило до детей, вокруг расцветало всё больше и больше очагов незамутнённой радости, счастья, облегчения и… злорадства. Мне от переполнения чужими чувствами чуть наркотическое опьянение не прилетело, и пришлось срочно блокировать эмпатию. Вот, ведь, талант. Такое количество детей его люто ненавидело. Он явно делал это намеренно. Причём вопреки расхожему мнению три четверти детей с факультета Слизерин точно так же радовались его смерти. Даже там Снейп успел напакостить. Ещё одно подтверждение того, что я поступила верно.       Минута молчания закончилась, и детишки начали вовсю обсуждать последнюю новость. Кто стал временным деканом было ясно, а вот кто теперь станет зельеваром и возможно заменит декана на своём посту, обьявлено не было. Выдвигались разные идеи, одна другой хуже. Как я с удивлением узнала, Снейп совмещал кучу должностей. Варил все зелья для больничного крыла, а уж там они не залёживались надолго, был преподавателем зельеварения у всех семи курсов и деканом факультета, и всё это за мизерную преподавательскую зарплату.       Когда ужин закончился, нас окружили однокурсники и мальчишки с Хаффлпафф. Если я думала, что смерть зельевара хоть как-то отразится на настроении учеников, я ошибалась. Было такое впечатление, что всем на это было наплевать и даже в радость. Вроде как… ну сдох и сдох. Не велика потеря. Наоборот, некоторое время ни у кого не будет уроков по зельеварению.       — Роза, а кто будет твоим секундантом на сегодняшней дуэли? — спросила меня Падма.       — Дуэли? Какой дуэли? — встрепенулась Гермиона.       — Ах да, ты же пошла в медпункт, — вспомнила Падма и тут же начала детально рассказывать произошедшее в лицах, а остальные с энтузиазмом дополняли её.       — Джастин, — обратилась я к парнишке с Хаффлпафф, — будешь моим секундантом? — спросила я.       — Конечно, а что надо делать? — как обычно, ребёнок вначале с горячностью согласился, а уж потом стал задавать вопросы.       — Следить за исполнением правил и условий дуэли, вот только, насколько я поняла, там будет староста Слизерина, так что в принципе, должность лишь номинальная, но если что, я тебе сама подскажу.       Мы поднялись из-за стола и прошли в двери зала, со мной на дуэль решил посмотреть чуть ли не весь первый курс. Более старшим ребятам было как бы не по чину смотреть на драки первоклашек, а мы неспешно поднимались по ступенькам, а сбоку к нам присоединилась ещё одна группка из Слизерина.       Я завязала непринуждённую беседу с Панси Паркинсон, которая вначале опасалась нашего общества. Почему-то она решила, что раз она со Слизерина, я стану её ненавидеть, но я объяснила, что дуэль у меня с Драко, а не со Слизерином, и это он сам меня на эту дуэль вызвал и к ней это никоим образом не относится. Её семья содержала большую ферму, на которой мы с мамой закупали довольно много растительных ингредиентов для наших зелий. В беседу я втянула ещё несколько девочек, включая Милисенту Булстроуд. Её семья занималась выращиванием животных ингредиентов для зелий. Обе девочки были довольно хороши в гербологии, а моя мать много раз хорошо отзывалась о качестве их продукции.       Когда мы дошли до места проведения дуэли, я проверила помост и самого Драко магическим зрением. Мало ли что может произойти и какие артефакты могут быть в загашниках семьи Малфой. Остальные ребята разошлись по сторонам и рассредоточились по углам достаточно просторного зала. Нервничающий Драко вышел на середину помоста, а проинструктированный мной Джастин спросил.       — Стороны желают примирения?       — Мне эта дуэль вообще без надобности, и я совершенно на ней не настаивала и не настаиваю, однако, так как это не мой вызов, не мне этот вызов и отменять.       Всё внимание обратилось на Драко, который молча покачал головой в жесте отрицания.       Он достал палочку и приготовился скастовать какое-то заклинание, моя палочка была в браслете с расширенным пространством и могла оказаться в моих руках мгновенно, по мысленной команде. Это был один из последних артефактов, которые я сделала под руководством грандмастера перед уходом в Хогвартс.       Джастин начал отсчёт.       — Три, два, один, начали.       На слове “начали”, палочку вырвало из рук Драко, и она оказалась лежащей рядом со мной. Имея негативный опыт, я откинула палочку в сторону, продолжая стоять напротив.       — Ты признаёшь своё поражение, Драко? — спросила я. — Ты теперь безоружен.       Набыченный мальчик с ненавистью посмотрел на меня и вдруг бросился на всей скорости в мою сторону. Палочка оказалась в моих руках за доли секунды. Два заклятия одно за другим слетели с неё. Гласио угодило в пол передо мной, сделав его очень скользким, а второе, Локомотор Уиббли, попало прямо в Драко сделав его ноги ватными. На следующем шаге, набравший приличную скорость Драко свалился носом на пол, проехавшись словно по льду прямо до меня, где я остановила его, уперев носок своей туфли ему прямо в темечко.       — А сейчас, ты признаёшь своё поражение, Драко?       — Ни за что! — выкрикнул он, так и продолжая лежать на полу. Встать на ноги он не мог.       — Драко, мне что, придётся тебя действительно побить, так чтобы ты потерял сознание? Мне не хотелось бы доводить до этого. Ты мне не враг, к чему эта бесполезная ссора?       — Крэбб, Гойл! - крикнул тот, а моя интуиция взвыла, заставив отскочить в сторону, от места дуэли, хотя я и стала ближе к Крэббу. Не раздумывая, плашмя, тремя пальцами стукнула бегущему мальчишке в кадык, выводя его из строя. Это не ломающий глотку удар, но близко к нему. Ещё примерно минут пять ему будет весьма трудно дышать и явно будет не до драки. Второй парень нёсся на меня, как паровоз, и я, качнув маятник в сторону, в момент движения его ноги, зарядила подъёмом стопы по коленной чашечке, выбив опорную ногу и заставив Гойла шмякнуться носом об пол со всего размаха.       К нам тут же подскочила Джемма Фарли. Её разгневанный вид испугал даже меня.       — Драко, ты посмел нарушить все мыслимые и немыслимые правила магической дуэли и всё за один день. Как ты посмел впутывать в дуэль один на один своих сквайров? Драко, тебе предстоит очень долгий и обстоятельный разговор о твоём поведении на факультете.       Она повернулась ко мне и сказала.       — Мисс Поттер, от имени факультета я признаю этот поединок за вами. Также от имени всего факультета хочу заявить, что мы никоим образом не поддерживаем Драко, а также я обещаю тщательно разобраться с его поведением. Не думаю, что он вас ещё раз побеспокоит.       — Мисс Фарли, я изначально считала эту дуэль глупой затеей и ни в коем случае не виню ни вас, ни весь факультет в безобразной выходке мистера Малфоя. Род Малфой упал в моих глазах просто ниже некуда, и я надеюсь вы внутри факультета сможете разобраться с вашим представителем лучше. Мне казалось, что вызвать на дуэль девочку уже было низко и падать роду Малфой дальше некуда, однако натравить своих сквайров и бить в спину во время дуэли, которую сам проиграл… я уж и не знаю, как ещё можно пасть ниже этого, — с презрением посмотрела я на Малфоя.       Драко молчал и старался не смотреть на старосту. Его она привела в порядок сняв ватноножное проклятие, а Крэбб и Гойл отошли от моих ударов в течение последующих пары минут.       — Мистер Малфой, хоть это уже никому и неинтересно, однако правила дуэли, которые вы грубо нарушили, диктуют следующий вопрос: “Признаёте ли вы результаты дуэли и готовы ли принести извинения?”       Малфой вскинул подбородок и с ненавистью посмотрел на меня. Так… по-моему, малыш не понял, на кого поднял свой хвост. Как я и предполагала, нормальные разговоры, действующие на нормальных людей, на него не подействуют.       — Мистер Малфой! — крикнула Джемма, одёрнув явно замыслившего ляпнуть что-то не то Драко. — На факультете Слизерин вы уже стали парией! Не усугубляйте своё положение! Мне придётся написать главе вашего рода о безобразном воспитании своего отпрыска.       Драко с ненавистью зыркнул на меня, после чего развернулся и, не говоря ни слова, покинул зал наград.

***

      Время полетело незаметно, войдя в рутинную колею. На место зельевара после сильного давления со стороны попечительского совета наняли шотландского зельевара Ари МакДаффи. Это был очень смешливый рыжеволосый мужчина, который спокойно вёл урок, никого не оскорбляя и не пытаясь возвыситься за счёт одиннадцатилетних детишек.       Я обрастала новыми знакомыми и у меня не осталось возможности жить в вакууме и заниматься только собственными делами, поплёвывая на остальных с высока, глядя на маленьких детей, задрав нос. Детям было интересно. Они прибегали в нашу спальню, они дёргали меня, иногда даже Гермиона не могла оставаться очень серьёзной и детское мышление брало верх. В общем, я плюнула на потерянное время и решила относиться к этому философски. Человеку с остатками памяти взрослого было невообразимо легко занять лидирующее положение среди них, и постепенно дети начали брать пример с меня.       Всё это не заканчивалось моим факультетом. Со мной общались дети и с других. Большинство было с Хаффлпафф, но часть и со Слизерина. Лишь Гриффиндор держался особняком, и только нескольким девочкам оттуда было плевать на условности. Подзуживала там всех четвёрка Уизли. Моя мама накрутила хвосты старшим, а те в свою очередь накрутили хвосты своим деткам, прислав им письма, хотя в голове Рона и бродила мысль, что всё это временно. Но хоть так, хотя надолго этого не хватило. Я стала иногда помогать тем, кому нужна помощь с уроками, а сама продолжала заниматься артефакторикой, ритуалистикой, зельеварением и спортом. Никто ведь не отменял все эти задания, которые присылали мои учителя. На зельеварение мне ходить было без надобности, да и профессор Флитвик проинспектировал мой уровень по чарам и дал освобождение от своего урока до конца года, как минимум.       Гермиона старалась всегда быть поближе ко мне, а по причине снящихся ей кошмаров мне приходилось вскакивать ночью и бежать в спальню Гермионы. По какой-то странной причине, то ли из-за её привязанности ко мне, то ли по причине того, что это я её вытащила из лап той банды, ни разу, когда она спала рядом со мной, ей не снились плохие сны. Когда в очередной раз после той памятной ночи мне пришлось выдирать своё тельце из тёплой постельки и бежать к ней, мне всё это надоело, и я перенесла свою кровать в комнату Гермионы, сделав из двух и так обширных школьных кроватей одну поистине гигантскую.       В конце концов, я приняла решение переделать нашу квартиру. У нас осталась одна просторная спальня на двоих с огромной кроватью и двумя шкафами. Одна большая ванная, скорее напоминавшая бассейн, и один кабинет, где мы с Гермионой занимались. Туда же иногда приходили девочки, которым я помогала с домашними заданиями. Из двух других комнат мы сделали лаборатории по артефакторике и зельеварению на будущее.       Осень закончилась, и довольно быстро пришла снежная шотландская зима. Теперь на перерывах мы бегали играть в снежки и строили снежные замки. Такую активность всячески старался поощрить мистер Дуглас, наш новый учитель по ЗОТИ, которого наняли вместо Квиррелла. Он вообще поощрял любую физическую активность.       Играть в снежки я обожала, а иногда пыталась тренировать свой телекинез, скатывая и бросая снежки именно им, не вылезая из укрытия.       — Эй, так не честно! — воскликнул Джастин.       — Да! Мы ведь магией договорились не пользоваться, — вторила ему Ханна и глядящий с укором Эрни Макмиллан.       — А это не магия, — заявила я. — Вот видите, — показала я руки, в которых не было палочки. — Это телекинез, чисто ментальное умение, — улыбнулась я, и вокруг меня взлетело с десяток готовых снежков.       — Всё равно, так нечестно, — сказал Джастин.       — Ну хорошо, буду только руками, — ответила я, и все снежки упали на землю рядом со мной. Ха! Всё равно при помощи метаморфизма я намного более ловкая и выносливая.       Над поляной стоял ор, визг и хохот. К вечеру я наоралась так, что сорвала голос и нахохоталась так, что у меня болел живот. Гермиона была не лучше. На выходе нам подали руки мальчики, вытащив нас из сугробов, в которые нас с Гермионой закинули всей толпой.       Я ухватила Джастина под руку, а Гермиона подошла с другой стороны, и мы, продолжая хихикать, прошли в замок. Прямо перед входом я остановилась, достала палочку и просушила всех нас, очистив от грязи и снега, а также дала всем по ложечке бодроперцового зелья.       — А нам точно можно? — спросила меня Хана.       — Да, я точно знаю, что можно, и точную дозу для нас. А зелье я сама сварила. Оно точно свежее.       Выпив одну чайную ложку, я забавно выпучила глаза, а у меня из ушей повалил пар. Дети хохотали, как ненормальные. Так каждый по очереди выпивал по чайной ложке зелья и делал забавную физиономию.       Теперь мы были согреты, сухи и чисты. Горло моё перестало першить, а все зачатки простуды у Гермионы прошли, как и не было. Я просто обожаю магию.       Так я и суетилась, как могла. Выполняла расширенное домашнее задание, училась и старалась не забывать и о физическом развитии. Новогодние каникулы нагрянули незаметно, и мы, собравшись, поскакали в Хогсмит. По моему примеру, за нами в чайный пакетик Розы Ли выстроилась целая делегация. За парочку кнатов мы по очереди переместились камином прямо домой. Никто из нас на поезде трястись особо не хотел.       Как только я вышла из камина, я с визгом бросилась на шею маме, после чего поздоровалась с родителями Гермионы и обняла Сириуса. А сама Гермиона шла прямо за мной и вывалилась из камина следующим номером. Когда мы наконец наобнимались, нам пришлось прощаться. Ведь родителям Гермионы не терпелось провести праздник с собственной дочерью. Мы договорились созваниваться, и они уехали.

***

      Мы как раз сидели перед камином с мамой и Сириусом. Мерно тикали громадные часы-шкаф, удобные кресла бордовой расцветки, ворсистый ковёр с хитрым рисунком согревал наши ноги, а чашечки чая с бергамотом добавляли нам приятный вкус и аромат. За окном не торопясь падал снег, а внутри было очень тепло, особенно моим ногам, которые я вытянула к огню.       — Ну как, дочка? Рассказывай, — улыбнулась мама.       — О чём? Я же всё в письмах написала.       — Ну так то в письмах. Что там с Малфоем теперь? — ухмыльнулась она.       — Ну что, ходит опущенный, вынашивает планы страшной и ужасной мсти мне. Считает, что я его перед всеми опозорила.       — А ты откуда знаешь? — удивился Сириус.       — В голове у него пришлось поковыряться. Оставлять потенциальных врагов без внимания опасно. Его на факультете опустили ниже плинтуса, хотя я, вот честно, совсем не желала такого для него. Вообще я не понимаю, чего он завёлся. Как по мне, вот стоял бы он тогда на поляне спокойно и молчал, я бы его даже не тронула. Сам ведь полез ко мне. Петух его в задницу клюнул, что ли?       — Такое иногда бывает, малышка, — сказал Сириус.       Я глянула на него, а он явно о чём-то задумался. Похоже, что-то вспоминал, но лезть ему в голову я не стала. Эмоции у него стали ностальгическими, с налётом грусти.       Я молча забралась к нему на колени и, пристроившись, продолжила.       — Ну вот, теперь он остался там совсем один. Даже до его сквайров дошло, что что-то не так. Странные ребята, кстати. На них какие-то проклятия, из-за которых им весьма туго соображается. Насколько я знаю, у них бывают какие-то просветы, но ненадолго. Им, кстати, хоть как-то можно помочь?       — Есть как минимум с десяток зелий, но тут зависит от ситуации. Для каждой ситуации — своё. Зависит от проклятия. А ты что, хочешь им помочь? Детям пожирателей? — поинтересовался Сириус.       — Эй, кто тут из нас ребёнок? Ты ведь сам только что сказал: дети пожирателей. В первую очередь — это дети, а они за родителей не отвечают, вот, — важно воздела я палец в воздух.       Сириус тут же выдал мне щелбан по носу.       — Эй? Ты опять? — насупилась я.       На что Сириус тут же обнял меня, прижав к себе, пощекотав.       — Ха-ха, так нечестно! — залилась смехом я, извиваясь.       Когда мы успокоились, я продолжила:       — Что я поняла из памяти Волдеморта, так это то, что та самая метка, которую он всем ставил, это по сути рабское клеймо. Так в древнем Шумере клеймили рабов-магов. При помощи него он мог удалённо убить человека, призвать к себе откуда угодно в пределах мира, заставить подчиняться и тянуть чужую ману из других волшебников. Сам по себе он совсем уж сильным магом и не был… Искусным — да, а сильным — никогда. Эту силу он тянул из своих рабов. Первым делом он запрещал своим рабам рассказывать всё, что связано с тёмной меткой, и этот приказ всё ещё действует. В общем, я к чему веду… есть там среди них и нормальные люди. Были там и такие, которых родители привели в пожиратели по приказу Волдеморта, и другого выбора у них не было. Были и те, кто по своей воле и с самого начала осознанно с ним. Волдеморт ведь свой первый крестраж создал, когда ему шестнадцать лет было, и тогда он был хоть и злобным, но ещё более-менее адекватным, и всё у них было чинно и благородно. Это потом, когда он создал второй и следующие крестражи, вот тогда он полностью слетел с катушек и начал кидаться на всех.       — Солнышко, а что такое крестражи? — спросила мама. Хм-м, значит Сириус ей не рассказал. Видать, не хотел беспокоить тем, что убийца её мужа ещё не умер до конца.       — Крестраж, это такой хитрый ритуал некромантии… — начала я.       — Погоди, так получается, Тот-кого-нельзя-называть был некромантом уже в шестнадцать?       — Не совсем. Он и сейчас не некромант… ну-у не маг смерти… эх… сложно это. В общем, истинный маг смерти, это тот, кто может в большей или меньшей степени влиять на чужую душу и все её оболочки. Это такая энергия, которая и не энергия даже. Я её называю намерением, и она позволяет делать... нечто. Я при помощи этой энергии могла двигаться там, могла изменять свою и чужие души. Много чего, — Сириус вскинулся при моих словах. Ему я свою тайну тоже рассказала, хотя совсем недавно. — В общем, если говорить упрощённо, тот, кто владеет этой энергией, может ограниченно влиять на чужие души. Тот, кто не владеет — естественно, не может.       — Я думала там все это могут, — удивилась мама, — ты мне это так описывала…       — Нет, что ты, мамочка. Я тоже в этом очень ограничена, а так вообще, там много всяких душ летает. Возможно нашёлся бы какой-то... пошёл бы пакостить направо и налево. Да вот прямо сейчас ваши души тоже в этом же пространстве находятся, только ощущаете вы только своё физическое тело, а так, душа ведь ваша никуда не делась. А там ведь не только люди. Духи стихий, элементали, призраки, много кто есть, у кого физического тела и нет вовсе. Если бы было так, вы оказались бы абсолютно беззащитны.       Я отпила немного чаю из чашки и поёрзала на коленях у Сириуса.       — В общем, я не совсем уверена в названии… ну, что это магия именно смерти. Я бы сказала, что она больше связана с тем, что делает сам творец и к смерти мало относится, скорее, к самой изначальной магии высшего эшелона. Ведь это творец создавал и менял души. Ну неважно, как назвали, так назвали. Что уж теперь-то? В общем, если ты овладел этой энергией, ты истинный маг смерти, и ты можешь влиять на чужие души хоть как-то. Если нет — то можешь только на свою. Когда вы говорите, а некромант ли он… тут трудно однозначно ответить. Любой маг — ограниченный некромант и любой некромант — маг.       — В каком смысле? — удивился Сириус.       — Вот ты, Сириус, некромант, но ограниченный, как и ты, мама. Вы оба сможете, к примеру, поднять нежить, создать зомби из трупов. Творить кадавров. Практически всё, где не затрагивается душа. Это лишь вопрос обучения. Этому можно научиться так же, как и чарам, которые учат в Хогвартсе. Кстати, ещё лет двести назад этому учили в Хогвартсе наравне с чарами. Сириус, у тебя в библиотеке лежит учебник по некромантии из Хогвартса за тысяча шестьсот пятьдесят четвёртый год. Кроме этого, ритуалы и заклинания, где затрагивается лично ваша, собственная душа, тоже будут вам подвластны. Со своей душой вы сумеете сотворить то, что вам нужно, хотя тоже в ограниченных пределах.       — То есть выходит, что, в общем-то, все маги в некоторой степени некроманты по-твоему?       — Те, кто этому не учились — нет. Они только потенциально способны исполнить некоторую часть ритуалов, но не все. Ну, так и необученные маги потенциально способны творить чары, но, если их не научить, они так ничего и не смогут. Но вот чужие души недосягаемы для всех, кроме истинных магов смерти, как я. Я способна и чужую душу менять, но пока в весьма ограниченных рамках. Теперь более понятно?       — Да, выходит, что Волдеморт, по сути, некромантом или, как ты называла их, магом смерти не был?       — Нет… ни тогда, ни сейчас, — сказала я, — сейчас его основной огрызок уже не маг, он вообще, как я и сказала, не настолько силён, как ему все приписывали. Посильнее простых магов, но не что-то ужасное. Ну вы ведь его не так давно и сами видели. Так вот, вернёмся обратно. Ритуал крестража это ритуал над своей собственной душой. Он отделяет часть ментальной, чувственной и магической оболочки души человека и намертво связывает её с неким артефактом или другим предметом в материальном мире. Обычно, когда человек умирает, его связь, которая канатом привязывает его к собственному телу — рвётся, и его начинает сильно тянуть глубоко в высшие слои астрала, где его душа и обитает до момента своего перерождения. Если человек сумел отделить часть своей души и поместить её в предмет нашего мира, этот предмет служит как бы якорем в нашем мире и тянет его душу обратно, не давая уйти на перерождение.       — Господи, погоди, малышка… ты хочешь сказать, что Волдеморт создал такой крестраж? И что он не умер? — удивилась мама.       — Да, мамочка, и создал он их пять плюс ещё сам его призрак, это шесть. Пока их не уничтожить, его душа не покинет этот мир. Весьма незавидное существование.       — Шесть, — в шоке прошептала она, закрыв рот руками. — Так, получается, при помощи этих крестражей можно обрести бессмертие?       — Нет, нельзя. Начнём с того, что предметы, как и тело человека, можно уничтожить, и поэтому крестражей уже не шесть. Два мы с Сириусом уже уничтожили, а третий я нашла и уничтожу буквально после этих каникул. Он в Хогвартсе. Ещё один — находится у Люциуса Малфоя. Там самая большая часть души Волдеморта, буквально половина. А насчёт бессмертия… таким способом бессмертным стать нельзя. Этот путь — полнейший идиотизм.       — Почему? — чуть успокоилась мать.       — Сейчас объясню, — отпила я немного чаю. — Если говорить с чисто технической точки зрения, крестражи есть у всех без исключения и это — наше тело. Наше физическое тело выступает этаким якорем, который удерживает структуру нашей души близко к слою физического мира, там, где нормальная душа не хочет держаться и старается отделиться и подняться повыше… ну это у нормальных, здоровых психически людей, однако, как видите, бессмертных тут нет, почему?       — Как только тело стареет или другим образом разрушается, связь души и тела рвётся, и душа улетает, как ты говорила, в высший астрал, — сказал Сириус.       — Ты всё верно понял, мой юный ученик, — задрала я нос и поводила пальцем в воздухе улыбаясь.       И тут же снова получила щелбан по носу.       — Эй! Опять?       Я соскочила с колен Сириуса и перебралась на колени матери, обняв её за шею, а оттуда показала ему язык, на что он рассмеялся.       — Так вот. Теперь вернёмся к состоянию Волдеморта. Его призрак в бестелесном состоянии десять лет гулял по лесам и полям, пытаясь восстановиться, но для того, чтобы имелась возможность как-то взаимодействовать с этим миром, человек должен иметь физическое тело. Душа является управляющим органом человека, а физическое тело является как бы глубоководным скафандром, без которого душа не способна взаимодействовать с нашим миром и учиться.       Обычно такое тело достаётся человеку от рождения за счёт самого механизма перерождения, готовую к рождению душу притягивает и закрепляет в теле сам этот механизм, а вот у Волдеморта так теперь не выйдет. Он, можно сказать, выпал из системы, и механизмом перерождения он не воспользовался и своего тела больше не получит. Но, как вы видели в начале года, он сумел найти дурачка, на котором сумел паразитировать. То есть он нашёл чужое тело для себя, к которому смог прицепиться. Такое тоже возможно в некоторых случаях.       Имеется несколько путей получить себе собственное тело без обычного перерождения, однако везде ему нужна будет внешняя помощь. Либо кто-то должен будет вырастить гомункулуса или кадавра, либо при помощи магии смерти прирастить его душу к мёртвому телу, чего сам он, во-первых, не умеет, а во-вторых со своим огрызком он сделать не сможет, ну или вот как с Квирреллом. Единственный его более-менее нормальный шанс, это если найдётся такой идиот, который сварит кучу зелий и сделает несколько ритуалов, чтобы вселить его в кадавра. По-другому никак, ведь других истинных магов смерти кроме меня я тут не видела, а я уж точно не стану ему помогать с вселением в чужое тело. В общем, глупый шаг с его стороны был. Он обрёк себя на существование хуже смерти. И ни туда, и ни сюда.       — И что же делать? — задумчиво спросила мама.       — Если закончатся физические предметы, удерживающие его душу в этом мире, и тот оставшийся огрызок будет ни к чему не привязан, его моментально унесёт в высший астрал, и там он полностью растворится, ведь его вихри - чакры повреждены и не являются цельными и обычное перерождение пройти не могут.       — Ты знаешь, где все эти предметы?       — Да, конечно, ведь у меня — его память, — постучала я пальцем по виску. — Всё, что делал он, теперь знаю и я. Первый крестраж мы нашли дома у Сириуса и уничтожили уже давно. Второй мы нашли в хижине Гонтов в Литтл Хэнгелтон и тоже уничтожили. Очищенные медальон Слизерина и воскрешающий камень должны лежать у меня в комнате. Я тебе потом покажу их. Ещё один — диадема Рейвенкло, лежит сейчас в Хогвартсе. Я смогу поглотить этот крестраж сразу после праздников. Ещё один это дневник самого Риддла, и находится он у Люциуса Малфоя. Этим дневником я озабочусь в следующем учебном году.       По мере моего рассказа мама начинала всё больше нервничать и прижимать меня к себе, однако то, что я весьма близка к разрешению этой проблемы, её порадовало.       — Солнышко, а как же ты думаешь отнять у Люциуса этот дневник? — спросила меня она.       — Если ты помнишь, все знания Волдеморта теперь есть и у меня. Это включает в себя и знания о его метках.       — Погоди… ты ведь не хочешь сказать… — широко раскрыл глаза Сириус.       — Ага, именно, у меня в рабах ходит самая богатая часть магической буржуазии. Я смогу Люциусу просто приказать принести мне этот дневник и приказать никому об этом не говорить, — моя зубастая улыбка была максимально хищной, — и этот павлин поскачет выполнять мой приказ, а иначе — сдохнет.       — Ох, я хочу на это посмотреть, — ухмыльнулся Сириус. — Люциус на дерьмо изойдёт, когда узнает, — расхохотался он.       — Сириус! Следи за выражениями при детях! — всполошилась моя мама.       — Только с самым последним крестражем я не знаю, что делать, — грустно сказала я.       — А что с ним? И где он?       — Он в Гринготтсе, в хранилище Лестрейнджей. Это такая небольшая чаша Хельги Хаффлпафф, — руками показала я размеры. — Этот дегенерат явно не стеснялся поганить бесценные артефакты великих основателей.       — Н-да… задачка, — сказал Сириус.       — Нет, ну в принципе этот призрак никому особо не нужен. Где-то там он себе летает… ну и пусть себе летает. Вон в Хогвартсе же полно призраков. Летают себе и никому не мешают, кроме Пивза. А в таком ослабленном виде он никому опасен не будет, а если он мне на пути встретится, с моими силами я смогу выдернуть его душу даже без того, чтобы достать чашу Хаффлпафф.       — Выдернуть? Это как вообще? Я о таком даже не слышал.       Сириус повернулся ко мне, глядя весьма заинтересованно.       — М-м-м-м, как бы тебе объяснить… ну-ка отклонись в кресле, — сказала я.       Сириус отклонился и уселся в своём кресле поудобней, а я совсем чуть-чуть потянула его духовную структуру на себя, тут же отпустив.       — Ох, господи, что это было? — ошалело заозирался он. — Впечатление такое, что я умираю.       — Вот так Авада ощущается, когда в тебя попадает. Это как раз то, что я и сказала, я могу у любого вырвать душу таким вот образом. Если ты хочешь, я покажу тебе такую книжку у тебя в библиотеке, как раз про магов смерти. Это и есть отличительная способность таких магов. Манипулировать душами других людей.       — Так что, последний крестраж доставать не станем? Слишком сложно? — спросил Сириус.       — Не то слово. Я об этом думала… Есть два пути, либо прорваться в банк к зеленушкам, либо в Азкабан к Белле. К проклятым зеленушкам без вооружённой до зубов армии я не сунусь, да в общем-то и в Азкабан не хотелось бы, хотя, если бы мне как-то пробраться в Азкабан, я смогла бы приказать Беллатрикс подписать доверенность на моё имя, вот только тут сразу несколько проблем. Я несовершеннолетняя, и зелёные коротышки ничего мне не дадут, ну и, понятно, проблема пройти в Азкабан и выйти оттуда.       — Ага, проблема именно выйти… — задумчиво сказал Сириус.       — Для мага смерти, это не такая проблема. Дементоры мне как раз не страшны. Это от меня они будут бегать, а не я от них. Они также могут вытягивать душу, но я намного сильнее. Даже если их наберётся сотня, я их перетяну.       — Даже не думай об этом, — прижала меня к себе мама. — Я тебя не отпущу!       — Да ни в коем случае, — честно ответила я. — Да и вообще, мне что, больше всех надо? Если после моего труда останется всего один крестраж и сам призрак, я не расстроюсь. Я и так уже проделала кучу работы. И самого Волдеморта убила и большинство его крестражей нашла и уничтожила. Ну, в конце-то концов, у нас есть аврорат, мракоборцы, которые что-то там делают… наверное, — на этом моменте Сириус, который когда-то работал в Аврорате, хрюкнул и рассмеялся. — Вот пускай они и разбираются. Если он на меня своих пожирателей натравит, я прямо по метке их могу парализовать или убить, хоть одного, хоть всех скопом, а уж с ним, когда у него настолько дырявая душа… да он даже колдовать будет неспособен. Я десять лет назад вырвала его Ноус, в смысле, магическое начало. В общем, там, если найдётся идиот, который его воскресит в виде гомункула, тогда и будем разбираться, а сейчас — у нас праздники, — подытожила я.

***

      Ага, вот прямо сразу. Разве у меня могут быть праздники? Как только меня увидел мистер Густавсон, мои праздники тут же закончились, а раз уж я всё равно учусь, сверху насела моя мама, да и портреты не отставали. Сириус их даже перенёс в наш дом, поближе ко мне. Как мило с его стороны.       В общем, и так короткие выходные были ещё короче. Ведь мне нужно было закончить кучу заданий, сварить несколько сложных зелий, а в перерывах обязательно создать парочку определителей зелий и ядов, в виде артефактов для себя и для девочек, как подарки на рождество.       По-моему, в Хогвартс я возвращалась словно на отдых, да и Гермиона выглядела замученной.       — Училась? — спросила я подругу первого января, когда мы вновь собрались в гостиной.       — Экзамены сдавала, за среднюю школу… родители заранее договорились, и я сдала со старшеклассниками, которые четверть заканчивали! — тяжело выдохнула она.       А Гермиона молодец. Я сама видела, как тяжело она занималась, и сдать экзамены сразу за четыре года это очень серьёзно. Что же, осталась только высшая школа.       — Я тоже, по артефакторике и ритуалистике.       — Предлагаю сразу пойти спать.       — Поддерживаю.       Мы быстро сполоснулись в бассейне и плюхнулись спать. Завтра будет новый день.

***

      Утром мы помылись, почистили зубы, оделись и покинули свою комнату. Влившись в толпу зомби, неторопливо идущую шаркающей походкой от явного недосыпа в Большой зал за едой, я поглядела по сторонам. Вот ещё бы добавить всем выставленные вперёд руки и нудный голос:       — МОЗГИ-И-И.       Буквально картина маслом. Точно, словно зомби на прогулке. Да и атмосфера самого замка способствует. Голые каменные стены, вечные, непрогорающие факелы. Эхо и холодина вокруг. Хорошо хоть я сделала себе артефакт для обогрева. Теперь окружающий холод я даже не ощущаю. Нет, ну вот я понимаю, почему мы с Гермионой не выспались. Мы учились, сдавали экзамены… а остальные-то чего? Я узнавала, основная масса тут — обычные дети. Они не делают три мастерства сразу и не учатся в обычной школе. В общем, не задротят, как мы. Странно и непонятно.       Как только я села, ко мне тут же подскочила Падма, а потом и Парвати с обнимашками и благодарностями. Всё-таки артефакты моего производства, которые я им подарила, стоят недёшево, если их продать. Тут даже поделка подмастерья уже котируется как крутой артефакт. Сами же тех артефакторов чуть ли не пинками из страны погнали и теперь удивляются. Я их продавать пока не собиралась, а вместо этого послала совиной почтой как подарок на Новый Год или Рождество. Кто что празднует. Индусы вроде как на рождество плевать хотели, хотя они ведь тут давно. Всего с пяток артефактов ушли моим подругам, зато руку я набила капитально.       Вечер после занятий у меня был отведен на поедание крестража, а потому, захватив Гермиону, я оделась в более старые вещи, потому что пылищи в этой кладовке было просто уйма. Моё старое платье как раз подойдёт.       — Гермиона, руками ни к чему не прикасайся и близко не подходи, хорошо?       — А почему? — заинтересовалась она.       — Да мало ли что тут может быть. Артефакты всякие, яды, мало ли. Дотронешься и умрёшь. Лучше не стоит.       Я аккуратно обходила завалы вокруг старых и поломанных парт и досок. В некоторых местах стояли комоды и даже часы, диван, просто какие-то брёвна и пыль… очень, очень много пыли.       — Эванеско, эванеско, эванеско, — раскидывалась я заклинаниями, отчищая пыль. — Ух, ну тут и грязь… эванеско, Гермиона! — подскочила я к девочке, успев ухватить её за руку. — Ну я ведь сказала, ничего руками не трогать!       — Но это ведь просто книга, — удивилась она.       — Ага, ну совсем просто книга.       Я отвела девочку подальше, взяла с пола какую-то палку и дотронулась до книги, которая моментально вцепилась появившимися двухсантиметровыми клыками в деревяшку.       — Ой, мамочки! — ужаснулась девочка.       — Ага, вот тебе и мамочки. Говорила ведь, не трогай. Давай ты встань вот тут, — указала я на свободный участок, — и никуда не ходи пока.       Обойдя несколько больших завалов, я подошла к небольшому комоду, внутри которого стоял бюст и на нём была диадема. Подхватив её телекинезом, я отнесла её на свободный участок, поближе к Гермионе, расчистила пол под собой магией и плюхнулась на него.       — Гермиона, если я на минуту потеряю сознание, не пугайся. Ничего страшного не будет.       Подготовившись, я со всей силы дёрнула осколок души, угнездившийся в диадеме. На этот раз на то, чтобы оторвать кусок магической оболочки, у меня ушло всего несколько секунд. Я даже не упала, видимо, натренировалась. Распотрошила я его и влила в рабочее тело, расширив свой резерв, после чего аккуратно встала и присмотрелась к самой диадеме.       — Н-да, мне до такой чёткости и ровности линий ещё очень и очень далеко, — сказала я, подняв диадему и пристроив её на свой лоб.       Внутренний диалог словно отрезало. В разуме возникла чёткость и ясность мышления. Мысли больше не бегали белками из стороны в сторону, и было легко и быстро думать над чем-то.       — А что это? — указала Гермиона пальцем на диадему на моём лбу.       — Ты помнишь основательницу нашего факультета?       — Ну да, Ровена Рейвенкло, — кивнула Гермиона.       — Именно она и сотворила этот замечательный артефакт, — сказала я, аккуратно надев его на голову Гермионы.       — Ох… как легко стало думать. Что это? Мне теперь ничего не мешает.       — Да, это ментальный усилитель и много чего ещё… позволяет оптимизировать процесс мышления, — сказала я, сняв диадему и спрятав в свою сумку с расширением.       — Надо сюда ещё вернуться.       — А что это за комната? — удивилась девочка.       Я хитро улыбнулась и заговорщически подмигнула.       — Это, Гермиона “Комната по желанию” или как её ещё называют, “Комната так и сяк”. Ещё один шедевр Ровены Рейвенкло. Эта комната позволяет смоделировать любой интерьер, который ты можешь представить, причём берёт она всё из того, что уже побывало внутри Хогвартса. Сам замок это какая-то разновидность умного артефакта. Он запоминает вообще всё, что когда-либо побывало в его стенах, кроме живых существ. Тебе достаточно представить то, что ты хочешь получить, а уж комната сама сможет построить твёрдую иллюзию. Вот смотри.       Я ухватила Гермиону за руку и потащила её за дверь, но далеко мы оттуда не вышли.       — Гляди. Нужно три раза пройтись перед этой стеной, в голове очень чётко представляя, что ты хочешь получить внутри.       Я сделала именно так, как и сказала, и толкнула появившуюся дверь, делая приглашающий жест своей подруге.       — Ух ты! — восхитилась она.       Мы вошли в весьма удобную и просторную комнату с двумя креслами и камином. Посредине лежал толстый, ворсистый ковёр со светло-кремовым орнаментом, а перед креслами стоял столик для кофе. Всё выглядело и ощущалось как настоящее. Всё можно было потрогать, хотя я магическим зрением и видела структуры поддержания твёрдой иллюзии. Только запах мебели отсутствовал, а всё остальное выглядело, как настоящее. Кстати, это заклинание я тоже обязательно выучу. Мы прошли и сели в кресла.       — А как это работает? — спросила Гермиона.       — Я бы тоже очень хотела это узнать, но я совершенно не на том уровне, чтобы понять это. Ровена Рейвенкло была могущественным магом ещё тысячу лет назад, а эта комната — результат её работы. Сейчас такого не делают, но я бы хотела научиться. Записей по созданию такого артефакта я не находила. Может, где-то и есть, я не знаю.

***

      Уже лёжа в кровати я продолжала думать о загадочной Комнате так и сяк. Естественно, артефакты такой сложности я смогу строить совсем нескоро. Даже не зная точно, как она устроена, я легко могла предположить, что наворочено там просто море всего, а из моего опыта обучения у грандмастера артефакторики, я легко могла предположить сложность создания такой комнаты для симуляции реальности.       Однако волновало меня нечто другое. Мой разум и моя интуиция, словно раздражающая дрель в соседней комнате, сверлила мне голову, пытаясь сформулировать нечто, на чём я никак не могла сфокусироваться, однако они оба не давали мне отвлечься на что-то другое.       Раз комната может воссоздать любую вещь, которая когда-либо была в Хогвартсе, может ли она воссоздать, скажем, книгу, ну или вообще хоть всю библиотеку?       Проверить это я смогла лишь на следующий день, когда у всех была пара зельеварения, на которую я не ходила, вместо того, чтобы засесть как обычно в библиотеке, я потащилась наверх, вновь остановившись возле картины с троллями.       Формулировать свою мысль для чего-то, что считывало их я старалась как можно более чётко и ясно и, открыв дверь, встала как вкопанная.       — Э-э-э, — сказала я, обозревая громадные пространства, заполненные шкафами с книгами.       То, что создала Выручай-комната, лишь внешне напоминало нашу библиотеку. Она была похожа на те пыльные залы, в которых мы брали книги, но весьма поверхностно. Оттуда была взята только структура самого помещения и полки.       Запретная секция тоже была на месте, вот только она была открыта и на порядки больше, ну и, естественно, никаких чар или сигнализации там не было. Да и какие могут быть чары на иллюзии? Интересно, а в книгах тут есть текст?       Я подбежала к полке и нашла одну из тех книг, которую раньше брала для себя в обычной библиотеке Хогвартса. Распахнув, начала перелистывать страницы. Всё было точно, ровные ряды печатных букв. Всё, как я запомнила. Может, комната взяла это книгу прямо у меня из памяти? … хотя нет, не может быть. Я эту книгу до конца не прочла. Да мне и не надо было. Мне там понадобилась только одна вещь из целого фолианта, и больше ничего другого меня не интересовало, однако здесь присутствовал весь текст, от начала и до конца.       Я начала осматриваться вокруг более внимательно. Эта библиотека явно была больше… гораздо, гораздо больше. Раз этак в двадцать… примерно. Здесь явно лежат вообще все книги, когда-либо бывшие в Хогвартсе, а за тысячу лет тут побывало просто море книг.       Я ходила между полок, и холод путешествовал по моему позвоночнику… Блин… об этом точно нельзя рассказывать никому и никогда. Начать с того, что, если кто узнает, буквально на следующий же день весь этот коридор зальют бетоном. Около 90% всех книг, которые тут лежат, при современном министерстве магии запрещены. В современном министерстве магии сидят одни идиоты. Ещё немного, и они вообще запретят всё. Да всё, о чём эти неучи не имеют представления, они запрещают без разбора. Чтобы понимать, что запрещаешь, и на что это повлияет, надо же иметь представление, о чём говоришь. А если меня заподозрят в том, что я имею такую информацию, то меня похоронят прямо внутри того самого бетона, которым зальют вход, ну или закроют в тюрьму.       Я читала корешки на твёрдых иллюзиях книг и ужасалась всё больше. Демонология, магия крови, целительство, некромантия, чары. Всё, что тут вот просто так лежит на полках, неспроста было изъято из школьной программы. Если кто это заметит… в общем, даже обычные книги отсюда надо будет прятать. Да практически все маги так делают. Почему все мэноры, в которых живут старые семьи, защищены и находятся под ритуалом Фиделиуса? Почему их практически нереально найти? Там они чувствуют себя в безопасности и могут делать всё, что им заблагорассудится. Именно это они и делают. То, что министерство не знает, не может тебе навредить, главное — держать рот на замке.       С этого момента в моём распоряжении появилась громадная библиотека, в которой я зависала практически всё свободное время. Чтобы меня не замечали, я провела ритуал ненаносимости, и меня перестала видеть карта слежения Хогвартса. Добиралась до библиотеки я при помощи мантии-невидимки и возвращалась обратно так же, и все эти сложности того стоили. Такого количества книг, причём на разных языках, я не видела нигде и никогда.       Современные книги на Английском, соседствовали с книгами на французском и немецком, а рядом валялись папирусы на неизвестном мне языке, который вообще ничего мне не напоминал. Явно какой-то нечеловеческий язык. То, что всё это прочесть даже за десяток лет у меня нет никаких шансов, было ясно сразу. Да даже просто перевести все эти книги не было никакой реальной возможности, потому что некоторые языки я не знала.       Мимо меня пролетели матчи по квиддичу и детские забавы. На них я особо не ходила даже до обнаружения библиотеки, а уж теперь и подавно. Я находила бесценные фолианты по забытым ритуалам и чарам вечной трансфигурации, целительству и всему, связанному с устранением главной слабости магов… волшебной палочки. Любой современный маг, по сути, магом и не является. Да взять хотя бы меня с моим телекинезом… способностью, которая будет работать в совершенно любых условиях, да я и то нахожусь в более выгодных условиях, чем обычные маги. Какие бы умения современный маг не имел, какие бы заклинания не знал, я могу одним усилием мысли вырвать у него волшебную палочку, что и проворачивала уже несколько раз, сразу же делая мага обычным человеком.       Книги по постоянной трансфигурации, которые я нашла, описывали несколько специализированных ритуалов и заклинаний из этой области, которые позволяли создавать, а некоторые копировать готовые вещи, не являющиеся артефактами. Для заклинаний нужно было исходное сырьё, близкое по структуре к конечному продукту или богатое теми же элементами, что и конечный продукт, нужен был исходный экземпляр, который хотели скопировать и магическая энергия… всё!       Это было просто шикарно, и этим я пользовалась, чтобы копировать книги из этой библиотеки на обычную бумагу. Весьма полезное умение, хотя я уже и подумала о том, как использовать этот ритуал для производства алмазов и сапфиров. Маги в те времена не знали о кристаллической решётке вещества и детальной атомарной структуре материала, а потому в те времена все драгоценные камни и металлы, используемые в артефактах, были настоящими, природными. Посмотрим, смогу ли я заменить их на такие же по чистоте, но искусственные альтернативы.       Другой фолиант на староанглийском, что я отрыла в залежах, описывал как раз то, что мне нужно. Как оказалось, вплоть до девятого века волшебных палочек, посохов, жезлов, да вообще ничего вспомогательного не существовало. Маги учились колдовать прямо своим магическим ядром. Большинство древних магов даже не использовало магические каналы, по которым мана циркулировала в теле человека. Первые несколько лет обучения маги учились исключительно магическому зрению, медитации по ускоренному сбору маны из различных источников и расширению своего источника. За исключением некоторых теоретических дисциплин, первое время ничему другому их не обучали. Магическое зрение было первым умением, являвшимся базовым для всех остальных областей магического искусства. Создавая заклинания напрямую в магическом ядре, буквально сплетая готовые структуры и выталкивая их наружу, маги должны были в первую очередь видеть, что именно они делают. Ведь невозможно сплетать сложные структуры, вообще не видя ничего. Так же, как и невозможно было сплести защиту от враждебного мага, не видя, какую структуру сплёл тот, ведь все заклинания создавались молча и без взмахов палочкой. Система была складной, стройной и отработанной. Друиды, жившие тут в те времена, практиковали метод, при котором заклинания запасали прямо в магическом ядре, сплетая их заранее и удерживая там. Оставалось лишь напитать их маной и выбросить структуру заклинаний в обычный мир.       Древние друиды развили и творчески осмыслили эту систему, доведя её до совершенства. Часть сложных заклинаний они создавали прямо в ядре заранее, удерживая там до тех пор, пока в них возникала необходимость, часть заклинаний они научились буквально сплетать на ходу, особенно если они были простыми, но именно так они и работали раньше. Застать врасплох такого мага, у которого прямо в ауре висит готовое защитное плетение и готовое плетение нападения, было очень сложно.       Шли годы, количество населения и магов возрастало, начались более масштабные войны за территории. Племена саксонов, бритов, пиктов и других, более мелких племён начали нападать на, в общем-то, мирные поселения друидов и, в основном, получали от них по сусалам, ведь у друидов были те, кого не было у остальных — маги. В этот котёл в разные времена примешивались и римляне, и даже разные нелюди, воевавшие на обеих сторонах конфликта. В общем, тут был целый зоопарк, и за несколько месяцев перемалывались обширные королевства. Где-то магов ловили и сжигали или убивали, где-то наоборот почитали как богов.       Люди остаются людьми во все времена. Обманом и подкупом, а иногда и силой, магов начали переманивать на сторону более воинственных племён и завязалась гонка вооружений. Война, как обычно не щадит никого, и погибают всегда самые хорошо обученные, самые развитые и мощные. Ведь как бы силён ты не был, забросать одного мага сотнями тел не составляло в те времена особых проблем. Простых пехотинцев никто не считал, бабы ещё нарожают. Подготовка нормальных магов, занимающая от пятнадцати до тридцати лет, уже никого не устраивала. Маги нужны были здесь и сейчас, а ждать, пока мага обучат полезным вещам, было несподручно.       Вот здесь-то и появился такой замечательный инструмент, как волшебная палочка. Огромное количество опытных магов, собравшись, смогли создать начальный эгрегор магии. При произнесении определённой фразы и определённого взмаха палочкой из магического ядра мага бралась мана и посылался запрос в этот эгрегор, который способен выстраивать готовую структуру заклинания, замещая собой колдующего мага.       Какие в те времена шли споры о правомочности нового метода, рассказывать не стану. Достаточно сказать, что было сломано много копий и вырвано много седых волос из бород старцев, ратовавших против создания такого “калечного” подхода, но война показала на практике, что, когда умения хотя бы примерно равны, войну выигрывают количеством. Именно подавляющее количество таких вот калек, которые и были-то способны забросить огненный шар подальше в ряды противника, создали критический перевес в войне. За то время, пока друиды подготовят одного-двух “нормальных” магов, бриты, перенявшие палочковую систему колдовства у римлян могли подготовить полсотни.       Ну и самое главное… мечта всех правителей — секрет изготовления волшебных палочек. Правителям нужны послушные маги, а не своенравные не пойми кто, а как этого добиться? А вот если маг без палочки — это ноль без палочки, и ничего сам по себе не умеет, таких контролировать проще простого. Отними у него палочку, и станет он шёлковым и послушным или очень мёртвым.       Как оказалось, сами друиды и хотели бы спохватиться и тоже начать готовить таких калечных магов, но просто не успели. Вырезали их всех. Вот и канул в лету замечательный подход к магии.       Подход к обучению без палочки долгий? Да, но не так, чтобы уж сильно, особенно когда прошёл первичные стадии и набил руку. Муторный? Несомненно, да, это гораздо сложнее, чем колдовать с палочкой. Выгодный лично мне? О! Тысячу раз да! Я как человек, который сохраняет память после перерождения, от этого подхода не откажусь ни за что. Особенно после того, как я поняла, что все местные палочковые заклинания, по сути, создаются сложным и разветвлённым эгрегором магии, а значит, нигде в другом мире, где такого эгрегора нет, работать они не будут. В другом мире я могу просто до отупения махать палкой и выкрикивать слова. Не произойдёт ровным счётом ничего. Да и в этом мире такая вещь будет весьма полезна. Да, несомненно, научиться сносно колдовать за пять лет — хорошо и удобно, но уметь делать так же где угодно, когда угодно, даже не имея палочки, даже не имея рук и ног… да даже не имея тела… стоит того, тем более первый этап я уже прошла. Магическое зрение у меня и так есть.       За следующие четыре месяца я с трудом сумела прочесть всего двадцать восемь книг. Много времени занимал перевод, запись, подготовка, да и на уроки мне ходить тоже надо было, хоть и не на все.       Я всё больше и больше изматывала себя и носилась в библиотеку словно там лежали россыпи золота на молочных берегах с кисельным дном, окружённые райскими кущами, а мои внутренние часы подсказывали мне, что так я не успею вообще ничего. Да, измотаю свой детский организм, но не успею, не смогу, даже бегло не прочту всё, что есть в этой библиотеке за отпущенные мне максимум семь лет.       Да тот объём книг, что находится в библиотеке, мне не разобрать и за двадцать лет. Даже если прочесть бегло, совсем не осознавая. Согласна, какая-то часть знаний — простая вода, которая не относится к делу. Какая-то — измышлизмы маразматиков, самоутверждающихся на страницах собственных книг, и можно даже сказать, достаточно большая часть — именно таковы, но крупицы знаний, которые возможно оттуда выудить — стоят того. Да и кроме всего, эту воду от нормальной информации ведь тоже надо отделить, а для этого вначале книгу надо прочитать и понять. Да у меня такими темпами не останется никаких сил на жизнь. Я потеряла, наверное, целый килограмм нервов, осунулась и чертовски устала от недосыпания и вообще выгляжу, как зомби.       Гермиона, которая живёт рядом со мной, деликатно молчит, но скоро её прорвёт. Я должна что-то сделать, иначе мне эту библиотеку не прочитать и за всю жизнь… просто нереально. Как говорится, чтобы выучить магию, надо использовать магию, и это совсем не шутка. Хоть что-то из моей работы надо ускорить, а лучше — все. Если рассмотреть сам процесс, каждую книгу нужно прочесть, её нужно понять, возможно даже перевести с того языка, на котором она написана, если это не английский, обработать, убрать всю лишнюю воду и пространные рассуждения автора, оставив лишь основное, и где-то её потом хранить.       А ведь выходит, сама комната по желанию каким-то образом всё это запомнила, причём это не книги, а лишь слепки памяти, которые она мне показывает в виде твёрдых иллюзий. Где-то ведь всё это хранится? Может быть, можно хотя бы оттуда это всё скопировать, тогда постепенно, с годами, я смогла бы всё это освоить. Помощь даже с одним только этим уже была бы полезна, а если бы за меня кто-то книги перевёл и каталогизировал… Этого могло оказаться достаточно, чтобы мне осталось лишь учиться.       А что, если сформулировать свой запрос самой комнате вместо того, чтобы пытаться искать нужные книги? Комната ведь считывает мои пожелания, что, кстати, весьма распространённое заклинание, и даже метла, на которой мы летаем, так умеет. Раз комната запоминает всё, что было когда-то в Хогвартсе и может его воссоздать, думаю, сам Хогвартс в данном случае является тем самым запоминающим артефактом.       Как я и предполагала, я сумела представить очень чёткую картину ментально, и, когда вновь открыла дверь, я увидела абсолютно пустую комнату с каменными стенами, по центру которой стоял стол, на котором лежала весьма увесистая книга.       Я бросилась смотреть, что было внутри, и уж разочарована я точно не осталась. До середины ночи я занимались копированием при помощи заклинаний вечной трансфигурации. Ресурсы я, как всегда, брала с помойки комнаты по желанию, собирая там разные деревянные парты, пергаменты, тряпки. Всё это я очищала, перерабатывала и всё той же вечной трансфигурацией превращала в бумагу. Этой бумаги я наделала уже очень много, но даже не успела очистить и одной сотой этой громадной свалки.       — Эх, опять я буду не выспавшейся завтра, — грустно сказала я, но не угадала. Заснула я прямо с этой книгой, не успев даже прилечь, настолько сильно уморилась.

***

      Весна уже почти закончилась, и на следующий день мы с Гермионой смогли устроиться на улице, вне стен замка. Гермиона трансфигурировала удобные кресла, а я организовала обогрев. Ведь погода всё ещё не позволяла нам слишком долго находиться под открытым шотландским небом. Это было наше место для занятий. Так, разложившись под раскидистым деревом, мы делали домашние задания, читали учебники и писали эссе, ну а заодно я продолжала читать свой фолиант. Чтобы никто ничего не заподозрил, я попросила комнату выдать мне экземпляр на русском. Уж его-то тут никто не знал, а всем я говорила, что это мои занятия по артефакторике, что в принципе было правдой. Нас с Гермионой и так все считали заучками и лезть к нам старались поменьше.       Ещё неделю я читала эту книгу и осознавала то, что было в ней. Начать надо с того, что те книги, которые использовались в создании этого фолианта, были переведены со староанглийского, осмыслены и здесь были приведены лишь конечные инструкции. Я была приятно поражена способностям артефакта Выручай-комнаты. Похожий искусственно созданный управляющий артефакт-голем замка, как оказалось, был в Хогвартсе не один. Да вот, к примеру, та же сортирующая шляпа была таким големом. Как оказалось, это был шлем Годрика Гриффиндора, способный создавать твёрдую иллюзию. Такой же управляющий артефакт-голем был внутри Выручай-комнаты. Ещё один — управлял защитой замка, пока она не разрушилась от старости.       На самом деле оказалось, такие помощники раньше были расставлены даже в некоторых аудиториях для помощи в обучении. Какие-то разграбили сами преподаватели, какие-то за тысячу лет вышли из строя, но часть из них всё же осталась. Да даже все живые портреты были совсем упрощёнными вариантами чего-то подобного. Несомненно разница между живым портретом и Комнатой по желанию была колоссальна, но по принципу создания — подобна управляющему голему. В общем, используя диадему Рейвенкло по несколько часов в день, я смогла продраться сквозь объяснения и чем-то совсем уж новым и принципиально прорывным для меня эта технология не стала. Голем Выручай-комнаты был также напрямую подключён к основному голему замка и мог копировать из его памяти всё, что запрашивали его посетители. Он был не очень мощным, но вмещал в себя матрицы всего, что было в замке, и мог это воссоздать.       Когда я узнала об этом, я начала в буквальном смысле обтекать. Маги сидят задницей на чём-то, что легко может заменить искусственный интеллект, и даже не чешутся. Нет, без доработки он в этом режиме работать не сможет. Сам артефакт заменяет лишь разум очень умного и имеющего бесконечную память человека, хотя к человеку это даже близко не лежит, но зато, если умудриться и прикрутить ему несколько расчётных модулей, специализированных обработчиков и оптимизаторов, обзавестись программным обеспечением, способным делать быстрые расчёты и ещё несколькими модулями… На моём лице расплылась мечтательная улыбка, а я начала представлять себе целые производства, обеспеченные такими големами-искинами. Космические корабли, покорение других галактик. Из мечтаний меня вывел толчок Гермионы, которая пальцем показала мне на шагающего в нашу сторону Рона Уизли. Взгляд у него был решительный, брови сведены в ниточку, а физиономия была красной.       — Бля, — грязно выругалась я. Вот, что называется, облом. — Да сколько же можно?       Это он что… решил меня силой заставить с собой дружить, что ли? Это же насколько надо быть тупым, чтобы не понять вначале мои весьма прозрачные намёки, потом отказ с ним общаться прямым текстом, потом ещё наезд от моей мамы. Всё это время этот неугомонный тупездень лез ко мне, словно банный лист. В последнее время, когда я пропадала в библиотеке, пробираясь туда при помощи мантии-невидимки, я заставала этого сталкера караулящим проходы. И не лень же ему… хотя… всё равно ведь ему заняться нечем.       Каждый раз он искал встречи со мной, пытаясь дождаться возле большого зала, возле гостиной, возле входов в разные классы. Чем чаще мы с ним разминались, тем более настойчивым он становился. Нет, ну а что, он ведь всё равно ничем не занят. Явно учёба для него — понятие странное и совсем ему не нужное. Что-то там такое пытался творить и Перси Уизли, который после нового года решил осчастливить меня подарком от их семейства, то бишь большим праздничным тортом с надписью “Happy Holidays”, от которого таращило в магическом зрении так, что я скривилась.       Перси я объяснила, куда он может засунуть свой торт, напичканный зельями, и пошла в очередной раз жаловаться маме. А что ещё оставалось? Возникали приятные и милые сердцу картины, как я подхожу к их халупе, переделанной из свинарника, достаю палочку и произношу “Адеско Файер”.       Ах, как весело бегают и кричат горящие Уизли, и как всё это вместе сгорает до основания, до пепла… нет… даже пепла не остаётся. Я перевела замутнённый мечтами взор на тупого придурка. Думаю, если они не угомонятся, популяцию этих идиотов придётся сильно сократить примерно до нуля, потому что их желание меня отравить я отказываюсь интерпретировать как невинные шутки. Они враги и никак иначе.       Если с самого начала я просто не хотела разговаривать с Роном и относилась нейтрально, потом это переросло в неприязнь, а теперь его уродский вид вызывал во мне ярость и желание убивать.       Это надо прекратить! Я должна это остановить, иначе следующим шагом станет жестокое убийство.       — Поттер! — выкрикнул подошедший Рон, в его эмоциях крутилась злость и брезгливость. Он что, ещё и смеет выставлять мне претензии?       Палочка скакнула в руку быстрее, чем рыжее чмо смогло понять, что что-то не так.       — Обливиэйт! — заклинание встретилось со лбом Рона, а он застыл с дебильным выражением лица. Ну… в смысле… ещё более дебильным, чем обычно. И так-то не лауреат Нобелевской премии. — Ты забудешь всё, связанное с Розой Поттер, семьёй Розы Поттер и друзьями Розы Поттер. Ты больше никогда не подойдёшь к Розе Поттер. Для тебя Розы Поттер не существует. Здесь ты просто прогуливался по территории замка и случайно упал под деревом.       — Конфундус, — смешала я его мысли окончательно.       Телекинезом, я отнесла остолбеневшего Рона под дерево, а на наш небольшой уголок накинула заглушку и чары, отвлекающие внимание.       — Разве надо было настолько сурово с ним поступать? — спросила меня Гермиона, поглядывая на приходящего в себя Рона.       — Это не сурово. Он ещё очень и очень легко отделался, — ответила я.       — Хех, а как же по-твоему тогда сурово? — спросила улыбающаяся Гермиона.       — Авада… прямо в лоб, — перевела я взгляд на подругу. — Ты пойми, мы в магическом мире живём, а тут всё гораздо прямее и серьёзней. За такие выкрутасы в совсем не таком далёком прошлом могли и всю его семейку вырезать… да и вырезали. Так бывало и не раз.       Гермиона перестала улыбаться, мгновенно став серьёзной и сосредоточенной.       — Вот так всё серьёзно?       — А ты представь, что этому уроду удастся меня отравить, и они смогут провернуть то, что они там со своей поганой семейкой замыслили. Его проклятие перекинется на меня и на моих детей, а я стану вместо учёбы и постижения магии клепать новых тупых придурков, став бесправной рабыней Уизли. Он с его мамашей и семейкой нищебродов достали меня до печёнок, и слов они явно не понимают. На этот раз ему дали задание подлить мне зелье дружбы. Чтобы я вдруг резко начала с ними дружить. Эта проклятая семейка отравителей мне проходу не даёт. Раньше предателей магии в Хогвартс вообще не принимали, но дедушка директор у нас любит раздавать вторые шансы.       — Всё время забываю, что ты можешь читать мысли.       — У друзей и родственников, да и безразличных мне людей я не читаю. Какое мне до них дело?       — А у кого читаешь?       — Драко, Крэбб, Гойл. Вот Рон опять же.       — И что Драко?       — А… — махнула я рукой, — замышляет мстю, страшную и ужасную.       — И что? Ты с этим собираешься что-то делать?       — Ну не знаю. Может, сделаю то же самое, что и с Уизли. С ним и его громилами. Как под настроение попадёт.       — Добрая ты.       — Да с этими мажорами только так и надо. Либо сразу убивать, очищая генофонд.       — Слыхала, на его факультете он теперь всем чуть ли не тапочки приносит, и никакой статус его папочки не помог ему выкарабкаться, опустили его капитально, — Гермиона посмотрела на меня.       Я спокойно пожала плечами, состроив индифферентное лицо.       — На Слизерине это быстро, среди змей его сожрут моментально, только оступись, но опять же… я его, что ли, за язык тянула? Я ему наоборот давала очень много возможностей замять скандал и отступиться. Но каждый раз он, как баран, пёр лбом на меня. Ну так кто же ему виноват?       — Действительно. Мне он тоже не особо нравится.       На этом мы решили закругляться и возвращаться обратно в замок. Всё равно настроение было безнадёжно испорчено и делать нам ничего не хотелось.

*** Интерлюдия. Кабинет Дамблдора. ***

      Директор школы для юных магов неспешно прохаживался из стороны в сторону в своём кабинете. Его планы на этот год пришлось полностью пересматривать в самом начале, и ничего нового пока не предвиделось. Да, когда к нему в кабинет пришёл один из бывших преподавателей магловедения Квиринус Квирелл, он уже хотел отказать ему. Магловедение, особенно по старой, утверждённой министерством программе, было абсолютно бесполезным факультативом. Информация, которую там преподавали, давно и безнадёжно устарела. Уж сколько седых волос он выдрал у этих ретроградов из министерства, призывая высунуть нос и посмотреть, какие изменения произошли в магловском мире, но всё было без толку. Никто не собирался предпринимать ничего. По их мнению, деньги можно было потратить и в других местах.       Каково же было удивление директора, когда Квирелл попросился на должность преподавателя ЗОТИ. Такое сильное изменение в довольно скромном и забитом полукровке насторожило директора, и он решил по своей старой привычке глянуть в его разум. Только привычка всё обдумывать и не пороть горячку не позволила ему скрутить заику на месте и сдать в аврорат вместе с его подселенцем. Начать с того, что ему придётся как-то доказать, что, а точнее, кто находится у него в затылке, и самое главное, ему придётся как-то объяснить источник такой осведомлённости в аврорате.       Да, с годами, многим студентам и его знакомым стало известно, что Дамблдор балуется безобидной легилименцией на детях, но старику это сходило с рук. Ну действительно, какие уж там секреты у детей?       Естественно, за руку его схватить никто не мог, а тут ему бы пришлось буквально самому во всём сознаться, да и постепенно в голове у него начал вырисовываться план того, как можно было использовать несчастного заику в своих целях. Он хотел стравить Тома с исполнительницей пророчества. Да, он знал, что в тот день Том Марволо Риддл не умер. Точнее, не умер окончательно. Да в принципе, любой, кто носил на себе его татуировку, знал об этом, ведь с его смертью эти татуировки должны были пропасть, однако этого не случилось, да и дух-подселенец в затылке Квиррелла был ярким свидетельством этого.       Вот чего ещё не случилось, так это исполнения его плана. Его раскрыли, и слава Мерлину, что его никак нельзя было связать с Квиреллом. Ну мог он не догадываться о том, кто живёт у него в затылке? Мог, конечно. Но Роза Поттер разрушила этот план в первые же месяцы учёбы и обставила всё очень ловко. Директор очень надеялся, что девочка проникнется чувством вины, если ей удастся уничтожить Квиррелла и побежит к нему, директору за советом и руководством, а уж он бы смог направить молодое дарование куда нужно, но всё это осталось лишь в мечтах, а произошло всё с точностью до наоборот. Теперь и Лили и Сириус злы на него за то, что взял на работу одержимого, да и сама Поттер явно не в восторге. Хорошо ещё удалось по горячим следам замять скандал в аврорате. А уж это было нелегко. Что же, в этой партии он вынужден признать, что проиграл. Придётся побеспокоить Люциуса на летних каникулах.

*** Конец Интерлюдии. ***