*** POV Сириус Блэк. ***
Сириус внимательно следил за человеком, который подставил и решил убить его дочь. Сколько испытаний уже выпало на её долю из-за одного ненормального? Скольких обезображенных ненавистью, уверенных в своей правоте и непогрешимости нацистов эта малышка должна была своими руками убить только для того, чтобы её просто оставили в покое? Казалось бы, что в этом может быть такого? Однако Сириус не обольщался. С безумцами всегда так, если уж они вбили себе в голову одну бредовую идею, вышибить её можно будет только вместе с мозгами и никак иначе. Роза подошла к корчащемуся от ненависти привязанному Каркарову и молча вгляделась в его глаза. Через минуту в комнате начало сильно холодать, а из глаз маленькой девочки закапали слёзы. Её лицо стало белым, а давление магии начало скачкообразно нарастать. Ненависть и ярость ощущалась буквально физически, но потом Роза оторвалась от считывания памяти. — Дальше я не полезу. Просто не хочу это видеть, — услышал Сириус хриплый голос. Роза постояла, раскачиваясь, уняв бешеное давление магии, и тяжело вздохнула, вытирая слёзы. — Ну что, всё настолько плохо? — спросил Сириус. — Пап, не хочу говорить и не хочу с ними больше иметь дело. Довольно большой контингент из тех, кто сумел остаться на воле, совсем не прекратили убийства маглов. Все думали, что они тогда, во время войны, были пожирателями, а потом стали законопослушными членами общества. Нет, они гораздо больше пожиратели именно сейчас. Всё, что было раньше, это только цветочки, просто никто этого не видит. Столько людей уже погибло от их руки, это просто кошмар. Она снова вытерла слёзы и посмотрела на брезгливо кривящегося Каркарова, затем взмахнула рукой, и привязанный к алтарю пожиратель моментально обмяк, глядя в потолок совершенно стеклянными глазами. — Что? Зачем? — пробормотал Сириус. — Ну его, пап. Не надо. Просто нет смысла. Они — животные. Хуже, чем животные. Этот, — она махнула рукой на труп, — просто не поймёт, почему ты его режешь. Будет тебя ненавидеть и до самого конца считать, что он прав. Это совсем бесполезно. Вообще никакого толку, — Роза приподняла голову, посмотрев куда-то в угол комнаты, и продолжила, — да, да, это я тебе говорю, уродец. Давай, проваливай на перерождение, а я сейчас подброшу тебе твоих дружков для компании. Мне к твоей душонке противно даже прикасаться. Она развернулась к Сириусу и бросилась в его объятья. Слёзы уже не текли. Она всхлипывала, но слёз не было. — Пап, мне нужна поддержка нормального, живого человека. У меня ещё есть время, и сейчас многие умрут. Мне надоело постоянно гоняться за ними и давать им шансы. Они этого не поймут. Я просто убью почти всех. — Что надо делать? — с готовностью спросил он. — Присядь и возьми меня за руки. Лишь моральная поддержка, больше ничего. Роза села на появившийся прямо на полу мягкий матрац, а Сириус пристроился рядом. — Там что, все такие? — спросил шокированный Сириус. — Почти. Есть двое случайно затесавшихся, и их я оставлю в покое. Девочка сосредоточилась. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и через секунду заявила: — Джагсон… сдох. — Долохов… сдох. — Алекто и Амикус Кэрроу… мрази… сдохли оба. — Лестрейнджей Белла и так убила. — Макнейр… хех, а отдел тайн совсем не так нейтрален, как они заявляют, да и никогда не были. И как они только клятвы обошли? — пробубнила девочка. — Ага, сдох. — Мальсиберы… оба… такое привилегированное быдло ещё поискать надо… всё, род прерван. — Розье! Ух, ур-р-род… подыхай! — Руквуд… мразь… подыхай. — Трэверс… да на тебе клеймо ставить негде… подыхай. — Амбридж… вот кто бы мог подумать, что министерская шишка затесалась в ряды тайных поклонников Волдеморта… эта — самая опасная, явно лучше будет без неё. — О, а вот Фенрир Сивый и вся его банда… под нож. — Эйвери… труп. — Пиритс… труп. — Селвин - тоже. Роза отмерла и взглянула на отца. Сириус сидел бледнее мела. — Там кто-то хоть остался, — хрипло спросил он. — Да, только Крэбб и Гойл остались, они из ведомых, кого родители или знакомые туда притащили, да они и сами не хотели вступать в пожиратели, а вот Яксли я оставила на закуску. Волдеморт у него, но сейчас я уже не успею с ним покончить. Перенесём на завтра. — Побежишь обратно в Хогвартс? — грустно спросил Сириус. — Нет, погоди. Я так жить не смогу. Сейчас я сотру всё, что я увидела в воспоминаниях у этого урода у себя из памяти. Не хочу носить это в себе. Вся эта грязь… мне даже думать о таком противно, а они это делали, и некоторые, кто избежал тюрьмы, до сих пор продолжали делать. Роза присела в кресло, сконцентрировалась и весьма надолго замерла неподвижно. Сириусу казалось, что какие-то тиски отпускают его дочку, атмосфера давления, обречённости, ненависти вокруг постепенно рассеивалась, а поднялась с пола вновь та самая весёлая и улыбчивая Роза, которую он так хорошо знал. — Всё, я побежала, пап, — улыбнулась она. — Спасибо тебе, — она чмокнула его в щёку, вновь надела мантию-невидимку и на лестнице послышался топот шагов. Сириус посмотрел на труп Каркарова, привязанный к пыточному устройству и тяжело вздохнул. — Я тоже так хочу… раз… и всё забыл, — улыбнулся он. После чего встал, очистил комнату от останков и пошёл наверх. Домой он пришёл уже в час ночи, и именно сегодня Лили ни слова не сказала своему мужу на то, что он слегка выпил.*** Конец POV. ***
В постельку под бок к подруге я прибежала только после очень тщательной ванны. Целый час я успокаивала себя, псионикой дочищая все негативные эмоции после чтения мыслей у Каркарова. Гермиона на меня очень внимательно посмотрела, но, тяжело вздохнув, ничего не сказала. Надо будет с ней обязательно объясниться. Это не дело скрывать от своей практически возлюбленной такие вещи. Не хочу потерять её доверие, однако клятву я с неё всё же возьму. Только чтобы никто не смог из неё ничего достать, ни зельями, ни легилименцией. На следующий день с самого утра совы буквально забросали всех выпуском ежедневного пророка. Свою статью мы с Гермионой читали вместе, в нашей гостиной. На завтрак мы сегодня не пошли. Статья во весь разворот сообщала, ну, в общем-то то, что я уже и так знала. Так быстро данные просочились как раз потому, что довольно большая часть этих моральных уродов отбывали абсолютно заслуженные сроки в Азкабане. Естественно, когда у них в тюрьме ни с того ни с сего из ниоткуда взялись совсем незапланированные трупы, всполошились все, особенно сейчас. Я ведь помню, что собственными руками снизила давление на заключённых со стороны дементоров. Казалось бы, для них условия содержания лишь улучшились, откуда же тогда такой падёж? Этого не знал никто. Этой ночью умерли очень многие известные и нашумевшие пожиратели смерти как в Азкабане, так и за его пределами, многие, но не все. Авроры и корреспонденты были озадачены тем, что этим же утром в министерство пришёл ничего не подозревающий мистер Гойл, живой и здоровый. В общем и целом, список имён всё ещё уточняется, но многие из них стали полнейшим шоком, а уж когда вскрылось, что Долорес Амбридж тоже имела тёмную метку и была близка к министру, кресло под ним сильно зашаталось, но главное всем стало понятно, что такой напасти, как пожиратели смерти, можно больше не опасаться. Была я немного невыспавшейся, хотя и приняла бодрящее зелье. Да, полагаю, один раз в году такое можно себе позволить, ведь я ни в коем случае не собиралась этим злоупотреблять. — Ты что-нибудь об этом знаешь? — спросила меня Гермиона, помахав перед моим носом газетой. Я тяжело вздохнула и кивнула. Как я отлично знала, Гермиона дурой не была. Она и до этого могла сложить два и два, а розовые очки она забыла в том подвале перед первым курсом. — Расскажу всё, вот только клятву мне дашь. Это чтобы тебя не прочли и зельями не смогли воздействовать. — Хорошо, но я хочу знать, ты должна рассказать, ты обещала, — уверенно кивнула подруга. Ну я и рассказала. Да и смысл запираться после клятвы? Рассказала и про демона, и всё, что она наблюдала в большом зале, и про то, от какой незавидной участи я невольно спасла всех участников и всех судей турнира. И про то, кто и зачем бросил моё имя в Кубок Огня, и про то, как я это узнала, и про Волдеморта, и про то, как я его убила и как уничтожила все его крестражи, и про то, что эти пожиратели уже запланировали массовый побег из Азкабана, и часть о том, что и почему происходило, и о том, сколько людей они запытали до смерти. Бедная Гермиона от глубины открывшейся правды просто не могла поверить в то, что я ей рассказала. Почти каждый момент поражал её несказанно. И то, как я смогла расправиться с демоном, и то, как обезвредила Волдеморта, а уж про моё перерождение... это совсем повергло её в шок. — Такой серьёзный, солидный человек, директор школы магии Дурмстранг, и оказался такой мразью, — задумчиво сказала подруга. — Да уж… наш тоже не образец честности. Старичок Дамблдор скорее всего тоже имеет целый склад с любовно начищенными до блеска скелетами. Он на этой войне тоже солидно нагрелся и с точки зрения репутации и с точки зрения денег. — Сумасшедший дом этот магический мир. Я вначале ещё думала тут работать, устроиться куда-нибудь, но теперь весьма благодарна тебе за то, что надоумила меня сдать школьные экзамены. Магия — это очень хорошо, и я уверена, что я буду ей заниматься и пользоваться везде, вот только оставаться жить и работать в магической Англии я не хочу, — грустно сказала она. — Знаешь, я тоже. Магический мир, он такой… ограниченный. Как резервация, куда маги сами себя согнали, а люди тут какие-то… они не желают меняться, не желают адаптировать новшества, которых появляется всё больше и больше в обычном мире. Скоро компьютеры будут уже везде, а маги так и останутся в девятнадцатом веке. — И что будет? — спросила Гермиона. — Думаю, скорее всего — война. Развитие технологии пойдёт настолько быстро, что видеокамеры будут на каждом шагу. Причём видеокамеры автоматические. Таким память не сотрёшь. Магов обнаружат и начнут пытаться захватить для собственной выгоды, предположив, что такие люди — одиночки. Не думаю, что всё это кончится добром. Гермиона зябко поёжилась. — И что же делать? — Выходов только два: либо геноцид, хотя бы частичный, либо интеграция. — Геноцид кого кем? — удивилась Гермиона. — А тут уже зависит… кто будет более расторопным. Ты ведь понимаешь, что парочку “Империо” на руководителей стран, и они сами, без чужой помощи, развяжут войну всех со всеми. — И что ты будешь делать? — спросила меня Гермиона. — Начну с того, что добью тот огрызок Волдеморта, который остался, и ещё одного пожирателя, а дальше… дальше я кое-что нашла в древних книгах. — Что-то, что поможет с войной? — в надежде спросила девушка. — Можно и так сказать. Межмировые порталы сидов. — Э-э-э, ты хочешь сбежать? — удивилась подруга. — Ага, самым постыдным образом. — Но… а как же люди? — Тех, кто нам дорог, заберём с собой. — А остальным помочь? — Гермиона, ты меня с кем-то путаешь. Я не какая-то там героиня… — А как же… — Плевать на то, что понаписали эти идиоты обо мне. — Ну да, а что насчёт демона… — Вынужденная мера, — оборвала я её на полуслове, — он сам первый напал. — А все пожиратели? — Да они меня вообще собрались в жертву принести, они же больные на голову. Тут я заметила, как Гермиона улыбается. — Чего? — спросила я у пытающейся задавить улыбку подруги. — Да ну тебя… нет, не героиня я, ни в коем случае, я уже за свою жизнь нагеройствовалась так, что больше уже некуда. Люди всегда и везде будут убивать друг друга. Я не нанималась бегать за всеми и разнимать их. Кроме того, это будет наш дом вне дома. Мы уйдем через портал, только если совсем прижмёт. До этого ещё очень и очень далеко, а так у нас просто будет дачный участок в каком-нибудь месте, где никого нет. Всё и хватит ржать! Я сказала, хватит! Гермиона бросилась ко мне, обняла и повалила на кровать, целуя. — Ну всё, всё, не буду больше, хочешь дачу, ты только найди нам хороший мир, где никого нет, и можешь делать дачу, я и слова не скажу.***
Этот вечер выдался весьма дождливым и был он на редкость мерзким. Что называется, всё те же, всё там же. Мы с отцом вновь находились в той же комнате, а я изо всех сил старалась призвать к себе Яксли, понимая, что нас где-то обхитрили. — Ну что? — спросил меня ожидающий Сириус. — Метки Яксли больше нет, — хрипло ответила я. — Как нет? — удивился он. — Яксли умер? — Не уверена. Совсем не уверена. Думаю, после объявлений в газетах они что-то поняли и затаились. — Думаешь, Волдеморт снял свою метку? Но как? — Снял или перенастроил, не знаю. — Но ты ведь говорила, что он больше не маг? — удивился Сириус. — Не маг, и для того, чтобы это сделать, ему нужен другой обладатель метки. Дай я попробую вызвать Крэбба или Гойла… Через час я убрала останки двух кретинов, а также послала сигнал по метке Крауча-младшего. Их всех постигла та же судьба, что и их друзей по их школьному кружку. Оказалось, что это через них обрубок Волдеморта смог снять печать с Яксли, а уж то, что пожиратель Крауч смог отделаться от Азкабана, и никто об этом ничего не знал, меня сильно удивило. Зато теперь Яксли остался вместе со своим повелителем один. Другой помощи ему ждать больше неоткуда, ведь никого другого он призвать больше не сможет, а новых дегенератов, готовых пойти к ним в рабы, им взять просто неоткуда. Яксли больше метки не имеет. Оказалось, что план этих кретинов остался в силе, и они также хотят похитить меня на третьем этапе турнира. Ну я ведь дам себя похитить, и эти два идиота сильно пожалеют о том, что это сделали. Путь обратно в Хогвартс не занял слишком много времени и заставил меня задуматься. Придётся с последним осколком разбираться в рабочем порядке. Вот ещё только не хватало мне этой ерунды. У меня два мастерства, работу по которым надо сдать в феврале. Я разрабатываю новую версию своего искина. На мне ещё зельеварение, мастерство по которому надо защитить, и те записи, которые я откопала, по межмировым вратам, а я вынуждена заниматься игрищами двух дебилов в большого, страшного, тёмного лорда. Одна отрада — освобождение от занятий как одного из чемпионов. Да, этот глупый конкурс ведь должен иметь хоть какие-то положительные стороны? Должен. Единственная, кто скрипела зубами от злобы, была Макгонагалл. Она позвала меня к себе и сказала, что, несмотря на то, что я там какой-то чемпион, она бы хотела, чтобы я продолжала ходить на её лекции. Я сказала, что я подумаю и подумаю, а потом снова подумаю, и ещё раз подумаю, и всё равно не пойду. Логика моя была проста. Сдавать экзамены по этому предмету в этом году мне не надо. От остальных предметов я освобождена, ну а к следующему году у меня либо будет на руках мастерство, что автоматом избавит меня от всех экзаменов, либо я буду сдавать экзамен комиссии из министерства, и сама Макгонагалл уже ни на что не повлияет. Время до первого состязания пролетело незаметно, и двадцать четвёртого ноября Дамблдор вызвал меня к себе. Он долго толкал лекцию за мир, дружбу, жвачку, и всё это на тему того, что: — Девочка моя, ты должна хотя бы попытаться. Никто не осудит тебя, если у тебя не получится. Ну и замечательно. На поляну перед драконом я вышла совершенно спокойно. Встав спиной к судейской коллегии, я извлекла палочку, и над всем стадионом прозвучали мои издевательские слова. — Люмос… Нокс. Всё, директор, я попыталась, но у меня ничего не получилось. Найдя взглядом на трибунах отца, удостоилась подмигивания и большого пальца, выставленного вверх. Все судьи, включая и господина Владевски, который теперь был новым директором школы Дурмстранг, выставили мне ровно ноль баллов, на что мне было абсолютно плевать. Я спокойно пошла на выход, где встретилась с родителями. Мама обняла меня, а Сириус хихикнул, проронив: — Ну ты и выдала там, дочь. Ты бы видела их кислые рожи, ха-ха. — Я вообще не понимаю всё это, я ведь сразу сказала, что я не буду участвовать, чего эти уроды в меня вцепились? — О, гляди-ка, бежит, — сказал отец, глядя куда-то мне за спину. Повернувшись, я заметила идущего к нам Дамблдора. — Роза, девочка моя... — начал он. — Мистер Дамблдор, мы что, родственники? С каких это пор я вдруг стала вашей девочкой? Вот стоят мои родители, — указала я рукой на папу и маму. — Ну хорошо-хорошо, мисс Поттер, потрудитесь объяснить, почему вы не участвовали в соревновании. — Как не участвовала? Участвовала. — Я имею ввиду не это. Почему вы не предприняли никаких действий для изъятия приза у дракона? — Как не предприняла? Предприняла. Я думала, дракон испугается света с моей палочки, а он не испугался, — продолжала паясничать я, замечая, как директор под шумок пытается пролезть в мозги к моим родителям. Я начинала закипать. Этот престарелый хрен меня уже достал. С методичностью христианского священника он пытался залезть своими щупами через артефакты защиты, которые я создала родителям. — Роза, но вы ведь опозорили Хогвартс, вам не стыдно? — Вы, наверное, запамятовали, но за Хогвартс выступал Седрик Диггори, и вот он как раз выступил блестяще, даже героически, даже вечный, не выводимый ожог получил, и теперь он останется с ним навсегда, — продолжала я отбивать его щупы. Наконец мне это надоело, и я сделала то же, что и в прошлый раз. Обвила и вырвала его щупы, обеспечив ему сильнейшую головную боль. — Мистер Дамблдор, надеюсь, ваша прискорбная старческая забывчивость не распространяется на законы магической Британии, так вот я во второй раз напоминаю вам, что лезть в разум других людей запрещено законом и карается годом Азкабана за каждый случай. Схватившийся за голову директор сморщился от боли, растирая виски руками. — Девочка моя, но ты же простишь старику маленькую слабость, это просто безобидная привычка. У меня это вышло совершенно случайно. — Не прощу. В следующий раз я просто смахну вашу личность, оставив вас пускающим слюни идиотом, — обхватила я его ментальную область, своими щупами и слегка надавила, заставив его побелеть от ужаса, — естественно, совершенно случайно. Ведь у меня это тоже безобидная привычка. — Дамблдор, какого Мордреда вы к нам лезете?! Какого Мордреда вы привязались к моей дочери? — услышала я резкий и злой голос со стороны отца. — Она вам чётко и ясно сказала, что она не бросала своё имя в кубок. — Но ведь контракт… — промямлил морщащийся от боли директор. — Мы всё проверили, никакого контракта нет, — зло процедил он, — да и в конце концов, это не ваша забота, я не понимаю, почему вы настолько сильно вцепились в мою дочь? Что вам с этого? Пожалуйста, потрудитесь оставить её в покое и не лезть к ней впредь. Вы — директор в школе, а не её родственник, а так как в этом году она освобождена от всех предметов, в связи с вашим дурацким конкурсом, всё, что не входит в графу поведение моей дочери в стенах школы, так же не входит в вашу компетенцию. Что и как она делает в своё свободное время, это её личная забота, и мы как её родители ей полностью в этом вопросе доверяем. Крыть тут было нечем, и великий светлый уковылял к себе. После этого страсти успокоились, а делегации покинули Хогвартс до следующего тура состязаний. Работу свою я закончила, дала на вычитку учителю, после чего он отправил целых шестнадцать копий работы своим коллегам в гильдии артефакторов и ритуалистов. Время потекло гораздо медленней, а я наконец получила долгожданный перерыв, который позволил мне засесть за разбор той лишней части, которую я смогла оторвать от демона. Ментальная и магическая составляющая у меня уже были огромными и продолжали нарастать, и к ним тот участок духовных структур не подходил. Исследования настолько захватили меня, что я с головой ушла в медитации. Как оказалось, ухватила я дополнительную, восьмую оболочку души. Самый последний, верхний вихрь, который я успела запустить перед самым своим рождением. Именно этого материала у меня не было так уж много, но я смогла заключить, что, подавая огромный поток магии и ментальной энергии на эту высшую чакру, вихрь тоже раскручивался. Оказалось, что, разбавляя его в пропорции один к восьмидесяти в случае с ментальной энергией и один к приблизительно ста к магической энергии, я получала идеальную скорость роста моего восьмого начала. Каждый день я полностью опустошала мой резерв, наращивая новую для меня оболочку. Магическое зрение продолжало улучшаться, позволяя мне рассматривать структуру строения объектов в деталях. Я бы назвала это “структура структуры объекта”, так как это позволяло мне видеть и изменять что-то в том, что как раз и образует всё, что я могла рассмотреть. До сих пор, я решалась проводить эксперименты лишь на неживых предметах. К примеру, кусках металла, которые я могла сравнивать друг с другом и преобразовывать один в другой. То, что при этом происходило, было весьма и весьма сложно. Даже простой брусок стали имел настолько запутанную и разветвлённую структуру, что мне приходилось выбирать однородные участки внутри этой огромной путаницы пересечений и фигур и проводить изменения там, иначе найти и отличить потом то, где я вмешалась и изменила от оригинальной структуры, становилось просто нереально. Перед рождеством к нам с Гермионой пришёл задумчивый Джастин. Сразу после каникул у нас намечался бал, и бедный парень страдал от того, как и кого из нас пригласить. После трёх недель ужасных переживаний, он решил просто прийти к нам и выложить всё. — Я не знаю, что делать, девочки, пригласить одну, значит обидеть другую, а не пригласить никого — ещё хуже. — Пригласи нас обеих, — пожала плечами я. — Нашёл проблему. Сбоку хихикнула Гермиона. — Роза, как всегда, находит самый простой и самый прямой подход к решению задачи. Ногой в лоб! — Но разве так можно? — удивился парень. — Вот если ты начнёшь этот вопрос выяснять у преподавателей, тебе точно ответят, что нет, нельзя. Не спрашивай ничего ни у кого и всё. — Но что же подумают остальные? — удивился парень. — А тебе не плевать? Если ты реально хочешь получить ответ на этот вопрос, то первые секунд двадцать после того, как они это увидят, какая-то реакция и будет, а после этого всем будет плевать. Люди на 99% заняты только собой, и остальные их интересуют лишь постольку-поскольку. Мы ещё не на таком уровне, чтобы это имело хоть какое-то значение. — Так с твоей стороны это не проблема? — Вообще нет. Я согласна, если что. — Я тоже, — подошла к нам улыбающаяся Гермиона, — а на мнение остальных — плевать. — Вот именно, если кому-то что-то не понравится, они вполне могут залезть на астрономическую башню и спрыгнуть оттуда головой вниз. — Тогда, дамы, не соблаговолите ли пойти со мной на бал? — улыбаясь, поцеловал нам руки парень. — Я — за, — тут же ответила Гермиона. — Я — тоже, — улыбнулась я. Подойдя друг к другу, мы снова начали целоваться втроём. Интересный опыт. Заметно, что поцелуи у двух моих возлюбленных очень разные. Если несколько месяцев назад все мы были достаточно неопытны в них, то теперь, когда мы натренировались, разница стала весьма ощутима. Нежный, лёгкий поцелуй у Гермионы и страстный, утверждающий своё право и берущий у Джастина. Каждый раз, когда я целовала его, внизу живота вновь поднималось то самое, тёмное, тянущее чувство, желание принадлежать, желание отдаваться. Я буквально таяла в таких разных эмоциях, а моё возбуждение раз за разом достигало пика, и трусики приходилось переодевать после каждого раза. Кроме этого, меня начали беспокоить сны весьма определённого содержания, после которых я просыпалась вся мокрая там. Казалось бы, мы с Гермионой довольно часто доводили друг друга до разрядки, однако и это не помогало. Однажды вечером, когда мы с Гермионой вновь легли вдвоём, обнявшись в нашей спальне, она на что-то решилась и завела ответственный разговор: — Роза, я хотела спросить. Что мы будем делать с… ну этим… ну, у нас же есть Джастин… — девочка вся покраснела, сжавшись на моей груди. — Ты имеешь ввиду секс? — я тоже почувствовала, как краснею. — Ну… да. — Как ты смотришь на то, чтобы заманить нашего парня в Выручай-комнату и там… — я нежно поцеловала Гермиону в губы. — Ты хочешь… свой первый раз тоже вместе? — опустила она глаза. Её сердце билось очень часто. — Ну да, а как? — Я… я думала уступить тебе первой, — решительно сказала она, подняв на меня глаза. — Да какая разница, но я думаю, если мы серьёзно нацелились… ну ты знаешь, — она кивнула, — то стоит нормально подготовиться, чтобы не было сюрпризов. — Подготовиться? Это как? — удивилась она. — Ну как, у нас же будут зимние каникулы? Вот на них мы и сходим с тобой в один магазинчик, подруга. Меня туда мама водила, — хихикнула я. — Магазинчик? Какой магазинчик? — Ну ты ведь не хочешь впервые предстать перед нашим парнем в твоих любимых трусиках с ромашками, — захихикала я, а Гермиона с расширенными глазами покраснела ещё сильней. — Кроме этого есть зелье, удаляющее все волосы там, где намажешь, — я скосила взгляд вниз, на промежность. — Да и противозачаточное надо принять… мы же не хотим слишком ранних сюрпризов. Но зелья я сварю, не проблема. А вот за нижним бельём мы с тобой сходим. — У тебя прямо как боевая операция, — хихикнула Гермиона, — ты ещё план напиши, — вжалась она в меня, поцеловав сосок. — А-х-х-х, да. А ты как думала? — ответила я такой же любезностью, заставив Гермиону вытянуться и застонать. — Надо быть готовыми, чтобы наш первый раз сразил нашего парня наповал, и ему больше ни с кем другим не хотелось. Только с двумя такими умницами и красавицами, х-а-а, — я простонала, когда пальчики Гермионы опытным жестом начали возбуждать мой клитор. — Кроме того, а-х-х, да-а, тебе стоит разучить обезболивающее, либо лечащее заклинание, — сказала я, впившись губами в сосок Гермионы, просунув пальчики между ног подруги. — Ох-ха, ах, а это-то зачем? — удивилась она, возбуждённо постанывая. — Это, любовь моя, потому что первый раз будет больно и неприятно, а так нам будет не больно и приятно, — хихикнула я, впиваясь губами в губы Гермионы. Дальше, я сконцентрировалась на моей возлюбленной, а она на мне, и спальню заполнили томные вздохи и стоны. Мы перевернулись и начали поедать нектар друг друга. Язычки порхали по самым чувствительным местам, и мы взлетали на пики наслаждения. Почувствовав, как подступает очередной оргазм, я ускорилась, вылизывая киску моей подруги, ощущая, как она тоже подходит и переваливает через край. Сдвоенный томный стон, меня начинает трясти, и, замерев, мы с Гермионой кончаем вместе. — Любовь моя, я тебя обожаю, — сказала я. — Я тоже, любимая. Так хорошо, что мы будем вместе. Я хочу, чтобы это никогда не кончалось. — И я тоже, солнышко. Оно и не должно кончаться, всё у нас получится. Я перевернулась и легла на расслабленную подругу сверху, укладываясь своими сосками на её возбуждённые соски. — Тогда давай ещё раз? — спросила она. Я молча поцеловала её в губы, продолжив наше соитие.***
— Вам, мисс Поттер, надлежит прибыть на день раньше, чем всем, — выговаривала мне морщащаяся Макгонагалл. — Это зачем? — удивилась я. — Разве вы не хотите подготовиться к балу? — удивилась она. — Нескольких часов мне хватит, — ответила я. — Но вы ведь одна из чемпионов, — удивилась она. — Нет, это вам так только кажется. Я не чемпион и в соревновании не участвую. — Но как же? — удивилась чопорная женщина. Мне уже было реально просто плевать на неё. Её постоянные поучения настолько въелись ей самой под кожу, что, я полагаю, за столько лет она уже отвыкла от нормальной беседы и способна разговаривать только таким поучительно-снисходительным тоном. — Ну вот так. — Но вы ведь не ходите на мои лекции, пользуясь тем, что вы чемпион? — возмутилась она. — Вот такие у меня совершенно честные двойные стандарты, что поделать… учусь у достойных учителей, — оглядела я её взглядом с головы до ног. — Так вы либо чемпион, либо нет, вы должны выбрать что-то одно, — поджав губы сказала она. — Вот я и выбираю… оба, — хихикнула я, заставив Гермиону и Джастина тоже прыснуть со смеха. — Счастливого Рождества, — махнула я ей рукой, оставив открывающую и закрывающую рот от злости Макгонагалл на лестнице и утягивая за собой Гермиону и Джастина. Каникулы пролетели интересно. Маме я, конечно же, призналась в своих планах сходить в магазин и приобщить к декадентской моде “бедную, невинную девочку Гермиону”. — Да она такая невинная, примерно, как и я уже, — хихикнула я. — А вот с этого места поподробнее, — захихикала мама и придвинулась ко мне. А я, краснея и заикаясь, рассказала ей о моих отношениях и “отношениях” с этой самой девочкой. — И она тебя поцеловала? — в полном шоке спросила мама. — Первая? — Ну… да. — И ты ответила? — Ну… да, а что мне оставалось? У меня было такое состояние, а тут меня целует милая и красивая девушка. — Тебе что, девушки тоже нравятся? — Ну вроде как… да, как оказалось. Это высказывание заставило Лили широко распахнуть глаза и уставиться на меня в немом шоке. — Ты не говорила. — Ну да, но это не такой уж и секрет, вот теперь ты знаешь, разве это что-то плохое? — Ла-а-а-адно, — протянула моя мать, попутно я заметила огонек в её глазах, — мне интересно что и Гермиона тоже… — Что… тоже? — удивилась я. — Ну я в смысле, странно, что она себе мальчика не нашла. — Ну так она и нашла… мы вместе нашли… или ты имеешь ввиду… ? Мама улыбнулась и подвигала бровями. — Да ну тебя. Да и мам… ну вот кого там искать? Не знаю, как на других факультетах, но у нас и на Хаффлпаффе мальчишки либо чистокровные, либо полукровки, ты ведь понимаешь, что там без шансов, — заметила я. — К Слизерину лучше вообще не подходить, там точно никто не захочет с ней… ну разве что поиграться и бросить. — А что Гриффиндор? — спросила мама. Она ведь и сама была с этого факультета и мужа себе нашла оттуда… даже двух мужей. — Не знаю, что там происходило в твоё время на Гриффиндоре, но сейчас этот факультет превратился в какой-то отстойник. Хоть там тоже есть чистокровные, но их мало. Эти сразу отпадают. — А почему? — Ни я, ни Гермиона не хотим жить в магическом мире. Понимаешь мам, это резервация… гетто… я ведь помню прошлую жизнь, и какое развитие получат компьютерные технологии. Если маги не изменятся, скоро нас обнаружат. Точнее не так… о нас и так знают компетентные люди среди маглов, но, полагаю, существуют какие-то соглашения. Вот магов и не трогают. Однако скоро камеры и доступный интернет станут повсеместны, и магические проявления начнут ловить на видео. На каком-то этапе станет невозможно всё это скрывать, и статут секретности рухнет. Вот я и хочу быть подальше от скоплений магов. Не хочу жить в резервации. — Страшные ты картины рассказываешь, дочка… — А, — махнула рукой я, — там разберёмся, если понадобится. Я обняла мать и погладила её по спине. — Так вот и выходит, что если и есть маглорождённые, то они такие… прости Господи, идиоты, что лучше всю жизнь оставаться холостой. Там есть Криви, они оба дети фермера. Реального фермера, коровы, козы и все дела. Кто там есть ещё? Томас? Ну если бы там была большая любовь… я бы ещё поняла, но так… да и не хочет Гермиона со мной расставаться, и я не особо хочу, — я хихикнула. — А так у вас всё на мази получилось, — хитро прищурилась мать. — Воспитанный, богатый жених, один на двоих, и расставаться не надо. Хитро всё так само случайно получилось. Я выпучила глаза. — Мам… ну ты же знаешь, я тебе клянусь, я никогда на друзьях никаких воздействий… — я заметила, как вокруг меня мигнула магия. Эгрегор проверил мои намерения, и всё прошло, как и раньше, хотя даже эгрегор не смог пролезть в мои мысли, чтобы удостовериться, что я поклялась честно… хм-м, а это удобно, хотя я и не соврала. Мама отпрыгнула, перепугавшись. — Доча, ты что, что это было?! — Не переживай мам, — махнула я рукой, — клятва магией. Это эгрегор магии проверил мои намерения. — Эгрегор? — Ну да, ты же помнишь, как мы колдуем при помощи палочки. Также и клятвы заключаем. — А если бы клятва была недействительна? Что тогда? — перепугалась она. Я молча подняла руки и зажгла магические шарики в обеих руках. — Не нервничай, всё хорошо, но, если клятва не верна, эгрегор просто перестанет отзываться на твои запросы. Люди считают, что ты теряешь магию, но ты ничего не теряешь. Просто эгрегор от тебя отключится и перестанет исполнять твои запросы. И то, если знать, как, это можно обойти. Но это неважно, я не соврала. Я действительно не предпринимала никаких магических действий над своими родственниками и знакомыми. Ни тебе, ни папе, ни Гермионе, ни Джастину я вообще в голову не лезла. Эмоции я, конечно, считываю, но это оно само получается, я это никак не контролирую. Ну и если слишком уж громкие и яркие мысли в мою сторону направлены. Но так чтобы самой куда-то лезть или уж, упаси Мерлин, что-то менять… такого я вообще ни разу не делала. — Ладно-ладно малышка, я тебе верю. За Гермионой я заявилась на следующий день, и нервничала девушка уже тогда, а уж когда я перенесла нас на место поблизости от того магазинчика, застенчивость в эмоциях усилилась, да и мне тоже было не по себе. Всё-таки магазинчик был особым. Гермиона схватила меня за руку, и так мы и вошли внутрь. Тут у нас вновь разбежались глаза. Лифчики, бюстье, подвязки и чулки к ним. Полупрозрачные пеньюары и чулки в сеточку. Всё это разных цветов. Женщина-продавец, стоявшая за прилавком, бросила взгляд на наши сцепленные руки и на то, как Гермиона жмётся ко мне, и расплылась в улыбке. — Здравствуйте, девочки, — улыбнулась она лисьей улыбкой. — Вам нужна помощь? — Нет, мы просто посмотрим, — пискнула покрасневшая Гермиона. — Ну смотрите-смотрите, конечно. Если захотите что-то примерить — примерочная вон там, — указала она рукой, — можете туда пройти, — кивнула она себе, а потом расплылась в ещё большей улыбке и продолжила, — можете даже вдвоём, — её бровки сдвинулись в суровое выражение, — только не сильно шалите там, в примерочной, хи-хи. Эх, молодость. Гермиона выпучила ошалелый взгляд на продавщицу, потом на меня, ну а я что? Я просто пожала плечами и утянула подругу к стендам с корсетами и красивыми комплектами из чулок, подвязок и трусиков, развешанных каждый на отдельном стенде под хитрые взгляды провожающей нас с какой-то очень нездоровой улыбкой продавщицы. Несмотря на стеснение и ужимки продавщицы, всё, что нам хотелось, мы прикупили и даже в нескольких экземплярах разных цветов, а уж чулок мы набрали с большим запасом сразу несколько пар и даже не постеснялись всё примерить. Выглядели мы в этом просто сногсшибательно. Молодые, пышущие здоровьем тела и так были очень сексуальными, а уж моё исправленное метаморфизмом тело было, как у фотомодели, а в сексуальном белье вызывало немедленное желание раздеть, подмять и трахнуть у любого здорового, половозрелого самца. Естественно, требование Макгонагалл вернуться за день до бала в ненавистный замок я проигнорировала и вернулась в день бала, буквально за несколько часов. Естественно, это ещё больше разозлило декана Гриффиндора, что я совершенно успешно… проигнорировала. На её суровый взгляд и поджатые губы на кислой физиономии я кивнула и молча прошла дальше. Ну а что я ей должна делать? Она любит насаждать свою волю исключительно ради самого процесса насаждения своей воли. Этакий порядок ради порядка, кроме всего это порядок именно в её понимании. Вроде бы она учитель трансфигурации? Вот уже бы давно трансфигурировала какой хлам в стёкла, заделала бы дыры в окнах. В замке ходить невозможно, ну в конце то концов, возьми, трансфигурируй всё, как надо, и заделай прохудившиеся дыры, стало бы теплей, но нет, всё, что она делает, это бесцельно бродит по замку, пытаясь снимать её идиотские баллы, которые особо никого не волнуют, а в данном случае… ну вот что она мне сделает? Никаких школьных правил я не нарушала, с ней не ругалась, не дралась, не хамила, в коридоре не колдовала… ну, точнее, конечно, нарушала, но так, что никто этого не видел. Имея в закромах телекинез и хорошо разученные беспалочковые заклинания из простых, да плюс к этому ритуал ненаносимости и мантию-невидимку, я чихать хотела на все следящие чары замка. Вообще, конечно, в теории защита замка уже давно должна была среагировать на неизвестного и никак не определяемого нарушителя в его периметре, однако то ли она прохудилась со временем, то ли её вообще отключила дирекция, но никаких особых репрессий не было. Так и представлялось, как где-то в глубине замка щёлкают огромные реле, проворачиваются шестерни, отдаются срочные команды на активацию чего-то там, но ничего не происходит, потому как провода где-то перерублены. Я, конечно, утрирую, теперь-то я уже знала, как тут всё устроено, и даже могла повторить… ну не вот прямо сделать так же… до такого я ещё не доросла, всё-таки замок Хогвартс это действительно шедевр, но нечто похожее, попроще, было мне по силам. В общем, замок хоть и был рассчитан на детей, но никак не охранялся по принципу, заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Войдя в свою спальню, я сразу пошла готовиться к балу. Тини уже развесила готовое платье голубого с розовыми тонами до голени, с красивым корсетом до груди. Зайдя в ванную, я обнаружила там отмокающую, нервничающую Гермиону. Сбросив халат, я вошла в воду, тут же обняв подругу. — Что случилось, котик? — обняла и поцеловала я её. — Я нервничаю. Что о нас подумают? А вдруг кто-то догадается? А вдруг что-то не так случится? — Ну и что? Мы что, преступление какое совершаем? Пусть думают, что захотят. — Надо будет сесть подальше, среди своих. Выберем столик в тени. — Не выйдет, Гермиона, для чемпионов есть отдельный стол, а вы с Джастином идёте вместе с чемпионом. Как бы заодно. Гермиона застыла в шоке. — Что же ты раньше не сказала? — запаниковала она. — А что это меняет? Мы будем танцевать и получать удовольствие, а если у кого-то с этим есть проблемы… ну, значит, у них с этим есть проблемы, а их проблемы нас не волнуют. — Ты так спокойно к этому относишься, Роза, — прижалась она ко мне. — Ну а что тут такого? Я строю своё собственное счастье. Моё счастье с тобой, с Джастином, с моими родителями. Почему меня должны волновать остальные? Тем более, что все остальные тоже делают нечто подобное, так что расслабься. Да и ничего мы такого не делаем, очень многие известные маги в истории имели подобные отношения и были счастливы. — Да? Кто? — Вот сходу, навскидку, к примеру, те же основатели. Их там вообще четверо было. — А они что… все там… — расширенными глазами посмотрела она на меня. — Вроде писали, что они были друзьями. — Да ла-а-а-а-дно… друзьями? Ты серьёзно? И это в десятом веке? Друзьями они, конечно, тоже были, только вот дружили они уж слишком крепко, вот как мы. — Не могу поверить… сами основатели? — Ага, — закивала я головой, — так что давай, хватит отмокать, идём одеваться и будем разворачивать головы у парней. Я могла получить зачёт и по прорицанию, потому что как только мы с Гермионой спустились в гостиную, головы всех парней абсолютно синхронно развернулись в нашу сторону. Джастин, одетый в чёрный фрак, уже ожидал нас рядом со входом в женское общежитие. Пройти в гостиную факультета людям с другого факультета не представляет особой проблемы, зато вот в женское общежитие парням ход закрыт. Ну это, конечно, не так сложно заблокировать, и я даже знаю, как, но к чему? Я подошла поближе и рукой в длинной перчатке по локоть закрыла рот очумевшему Джастину, чего он, признаться, даже не заметил. — Ну что, может, понесём его в большой зал мобиликорпусом? — поинтересовалась я у Гермионы. Джастин попереводил свой взгляд с меня на мою подругу и обратно, потом громко сглотнул и проговорил хриплым голосом: — Не надо, я сам пойду… дамы, вы сегодня просто обворожительны. — А не сегодня — не обворожительны? — хитро спросила Гермиона. Мы обе замечательно понимали, какое впечатление наш внешний вид производит на молодой, неокрепший и набитый гормонами до бровей ум. Полупрозрачные, скрывающие стратегические части тела платья голубого с кремовым цвета, струящийся вниз корсет и полностью открытый верх везде выше плеч. Руки в перчатках и белые чулки, прикреплённые к подвязкам. Согревающие я наколдовала заранее, и хватит его на весь вечер, ведь магии я на него не пожалела. Мы взяли Джастина под руки с двух сторон и, подхватив ничего не соображающего парня, утащили его по направлению к большому залу. Макгонагалл встретила нас троих ошарашенным взглядом. — Мисс Поттер, что это всё означает? — В смысле? Мы пришли на бал, с этим-то снова что не так? — осведомилась я. — Вы всё прекрасно понимаете, мисс Поттер, вы представляете школу Хогвартс на балу, что подумают о нас гости? — Ещё раз напомню, что Хогвартс представляет Седрик Диггори. Я к этому никакого отношения не имею, так что какие ко мне претензии? — Мисс Поттер, да как вы смеете… — забулькала от негодования эта старая дева. — Профессор, у меня начинает складываться превратное впечатление. Почему-то всегда, когда я вижу вас, у вас обязательно находится хоть что-то, что вы считаете своим долгом высказать мне. Это что-то личное? У вас какие-то проблемы лично со мной или с моими родителями? Я правил не нарушаю, учусь хорошо, что вам постоянно не нравится? — Да как вы смеете… — аж раздулась она от негодования, но я снова прервала её: — Вот, со мной пришли ещё двое, — указала я на Гермиону и Джастина, — и им претензий вы не предъявляете. — Мисс Поттер! — Ну хорошо, так тогда скажите, пожалуйста, какое именно правило устава Хогвартса я, по вашему мнению, нарушила? — Но вы пришли на бал с двумя партнёрами! — нашлась она. Я осмотрела слегка стушевавшихся Гермиону и Джастина. — Да, и что? Покажите мне правило в уставе Хогвартса, согласно которому это было бы запрещено? Минерва открывала и закрывала рот, вообще как-то странно себя вела, жестикулировала, пытаясь что-то донести до столпившихся вокруг чемпионов, которые весьма внимательно слушали нас. — Так что? Где написано, что так делать нельзя? — Мисс Поттер, но это ведь неприлично, — проскрипела эта старуха. — Это уже наше дело, не так ли? — спросила я. — Профессор, вы чуть ли не с первого курса постоянно придираетесь ко мне, почему-то всегда одёргиваете, и всё же за все четыре года учёбы я ни разу не нарушила правила и устав этой школы, вы согласны с этим? Она молча кивнула, поджав губы. — Тогда какого хера ты, старая карга, ко мне докопалась? Отстань от меня, это моё дело с кем, как, когда и куда ходить. Вы мне не мать, вы не мой родственник, в конце концов, вы учитель в школе, вот и ведите себя как учитель. Ваше дело учить, а не следить за моим мнимым моральным обликом. В это время дверь в большой зал открылась, и мы вместе со всеми чемпионами прошли внутрь. — Ну ты даёшь подруга, — хихикнула Гермиона. — Да пошла она. Уже всю плешь проела за столько-то лет, дура ПМС-ная. Я вообще не понимаю, какое её дело? Ладно бы я училась плохо или безобразничала, но по её предметам у меня всегда превосходно, по остальным я вообще сдаю экстерном, у меня весной будет защита на два мастерства, в то время как у неё вообще ни одного. Да я знаю и умею в сто раз больше неё, но она постоянно лезет ко мне со своими нравоучениями. Что она, что этот старый, седобородый проповедник. Достали оба. — Тихо, солнце моё, мы ведь на бал пришли, — погладил меня по спине Джастин, — не надо выходить на тропу войны и собирать скальпы, — хихикнул он. “Ага, — подумала я, — знал бы ты…” Я подошла к столу, за которым было ровно восемь мест, и взмахнула палочкой, раздвинув стол и добавив ещё один трансфигурированный столовый прибор, заслужив удивлённые взгляды со стороны других чемпионов. Джастин отодвинул для нас сразу два стула, и мы с Гермионой присели рядом с ним. Захотелось сделать этим доставшим меня до печёнок директору и его заму какую-нибудь гадость, и я, присев за стол чемпионов рядом с Флер, Виктором и Седриком, решила провернуть одну авантюру. Наклонившись к Флер и Виктору, сидевшим рядом, я постаралась привлечь их внимание. — Ребята, мне стала известна информация по второму туру. Я хотела бы поделиться с вами. — Прямо так бескорыстно, — удивился Седрик. — А как же дух соревнования? — Меня тянут в этот турнир насильно, вы ведь уже видели, что я не хочу участвовать, а потому мне плевать на баллы, которые мне выставят. Да и хочется нагадить организаторам. — И что же ты хотеть нам сказать? — спросила Флер. — Второе соревнование состоится в Чёрном озере, и что самое главное, у вас похитят человека, который ближе всего к вам. Скорее всего, это будет тот, с кем вы пришли сюда, на бал. Я планирую провести ритуал ненаносимости на моих друзей, — кивнула я на Гермиону и Джастина, — и спрятать их. Все, кто близки вам, могут оказаться в опасности. — Но они же не могут привлекать сторонних участников? — удивилась Флер, а все остальные реально задумались. — Это магическая Британия, тут идиотов просто море. Могут и сделают. Насколько я знаю, их похитят утром в день соревнований и запихнут на дно озеро под чарами сохранности. У вас будет час, чтобы достать своих друзей. — А что будет если мы не успеем? — спросил хмурый Седрик. — Вот этого я не знаю. Я действительно не знала, об этом в башке Бэгмена ничего не было. Он о таком даже не задумался. Ему явно слишком много и слишком долго били бладжером по голове. — Единственное, что я знаю, это то, что никаких альтернативных вариантов на случай непредвиденных ситуаций не предусмотрено. — Они что, идиоты? — спросила Флер, которая на этот раз даже смогла выговорить эту фразу без акцента. — Ага, — обрадовалась я, — именно. Причём полнейшие. Наконец, ужин закончился, и начались танцы. Мы с Гермионой приняли для храбрости немного пунша, и я пошла на первый танец. Вальс, танец чемпионов я танцевала с Джастином, плотно прижимаясь к моему парню и очень хорошо ощущая большой сюрприз, который ожидал меня сегодня вечером. Бедный Джастин старался спрятать свой стояк, но мы оба были тинэйджерами. Ну куда там что можно спрятать? У меня и самой всё между ног просто текло. Потом танцевала Гермиона, а после этого, нас приглашали практически все подряд. Мы веселились, выпивали, и хоть этот пунш и был довольно слабеньким, но нам, неопытным подросткам, по голове он ударил достаточно быстро. Я, конечно, метаморф и способна перестроить организм на подавление яда, но надо же ещё догадаться это сделать, да я и не очень хотела. Мы смеялись, потом снова танцевали, потом разговаривали с кем-то. Меня все встреченные кавалеры спрашивали, почему у меня есть двое напарников, а потом мы снова веселились. И с хаффлпаффцами и с рейвенкловцами, пару туров я танцевала даже с некоторыми слизеринцами, но потом неизменно возвращалась к нашему парню. Когда пробила полночь, мы наконец умаялись, наелись, напились и натанцевались до упаду, а Дамблдор объявил окончание бала, и мы поплелись наверх, увлекая Джастина за собой. Сердце билось, как ненормальное, уши краснели, но пунш уже дал нам по мозгам, и в трусиках уже чуть ли не хлюпало. — Девочки, а куда вы меня тащите? — пьяно поинтересовался Джастин. — Есть тут одно место, которое мы очень хотели показать тебе, — улыбнулась хорошо поддатая Гермиона. Зайдя на нужный этаж, я смогла отогнать пьяный дурман, сосредоточилась и заказала большую спальню с исполинской кроватью и бассейном у изголовья. Когда мы вошли, я заметила некоторые неточности и на ходу поправила комнату. — Ух ты, это что, спальня? — удивился Джастин. — Ага, спальня, — ответила Гермиона и набросилась на Джастина, целуя его в засос. Парня долго уговаривать не пришлось, и мы с Гермионой с двух сторон в четыре руки стянули с Джастина всю одежду в два счёта. На прикроватной тумбочке я поставила зелье против беременности для себя и Гермионы, немного заживляющей мази, и мы с Гермионой положили свои волшебные палочки. Притянув Гермиону к себе, я помогла ей встать, и мы начали медленно, неспешно стягивать с друг друга одежду, посматривая на член Джастина, который давно стоял без всякой помощи. Попеременно целуясь и лапая друг друга, мы разделись, пока на нас не остались те самые сексуальные гарнитуры. Светло-кремовый на мне и такой же по фасону, только голубой на Гермионе. Мы одновременно стянули трусики, взяли противозачаточное и выпили два флакончика зелья, а я наколдовала специальные очищающие и на нас с Гермионой и на Джастина. Теперь все мы были чистыми, а я подстелила два полотенца, и мы с Гермионой легли по бокам от парня, как и договаривались. — Любимый, ты готов сделать нас женщинами? — спросила я, разведя ноги шире. Меня уже всю трясло. То самое тёмное, тягучее настолько сильно пробирало меня. Я хотела быть заполненной, я хотела мужчину, я хотела член в моей киске. Бедный парень подскочил, впился губами в мои губы и навалился сверху. Я почувствовала, как он пытается тыкаться в разные места, никак не попадая, куда надо. — Не спеши, любимый, — нежно погладила я его. Высвободившись, я рукой направила его твёрдый словно камень член между ног, и он наконец вошёл в меня. Моя девственность не продержалась и секунды, настолько сильно он вошёл, а я почувствовала острую боль между ног и ощутила кровь, бегущую наружу. — А-а-й! — вскрикнула я. — Что? Тебе больно, солнышко? — спросил меня Джастин. — Да, конечно, но это сейчас пройдёт. Теперь очередь Гермионы, — ответила я, подтолкнув своего парня к своей девушке. Джастин всё понял и поднялся, а я почистила и его и себя второй раз. Боль была острой, и между ног немного ныло, я встала и в раскоряку подошла к столику. Мазь с рябиновым отваром и обезболивающим сняла острую боль и заживила ранку. Это оказалось лучшей альтернативой, чем обезболивающее заклинание в нашем слегка пьяном состоянии. — А-а-й! — тем временем услышала я со стороны Гермионы. Девушка, теперь уже девушка, дёрнулась. У неё появились в глазах слёзы, и я тут же подбежала, снова почистила подругу и Джастина, после чего аккуратно размазала мазь у неё внутри. — Спасибо, Роза, — сказала Гермиона, нежно целуя меня, — мне уже лучше. Я хочу, чтобы первой была ты, — с серьёзным видом посмотрела она на меня. — Хорошо, — ответила я и тут же легла обратно, расставив ноги. Джастин не заставил себя долго ждать и прилёг на меня сверху, поцеловав, я снова помогла ему попасть внутрь, но кончил он практически тут же. Я почувствовала, как в меня льётся его семя, распространяясь по моим внутренностям. — Роза извини, я… прости, я так переволновался… — Я этого и ожидала, не бойся. Я учила анатомию и знаю, как это происходит. — Знаешь? — В теории. Ты ведь и сам видел, у нас из мужчин до тебя никого не было, — хитро подмигнула я. — Теперь тебе нужен небольшой перерыв, после которого будет уже подольше. — Так ты не злишься, что так быстро? — спросил он. — Ни в коем случае. У нас ещё вся ночь впереди. Дальше вся ночь запомнилась урывками. Вот я лежу сверху на Гермионе и целую её, а в мою киску с пошлым хлюпаньем до самого основания загоняет член Джастин. Это размеренное биение доводит меня просто до исступления, и состояние наполненности моей киски умиротворяет меня, а я мычу от удовольствия, прямо в милые губки подруги, и моё тело снова пронзает сильный оргазм. Вот Гермиону, стоящую на коленях раком, сзади трахает разгорячённый парень, а я лежу снизу, глядя на место их соития очень близко и вылизывая всё, до чего могу дотянуться. Вот я обнимаю моего парня ножками в чулках и, как могу, подмахиваю ему своей попкой, насаживаясь на его член как можно глубже, а руками разминаю небольшую грудь лежащей рядом отдыхающей Гермионы. Вот член нашего парня входит в меня, медленно и размеренно доводя нас обоих до оргазма, а рядом с нами отдыхает Гермиона.***
Утро у нас было просто замечательным. Хотя, какое это уже утро? Больше похоже на день. Мы спокойно помылись, оделись в трансфигурированную форму и разошлись по своим комнатам. Замечательное начало замечательного дня… Которое прервал вызов к директору. Да что же ему опять надо-то? Внутрь я уже входила с плохим настроением, а войдя, увидела стоящую рядом со столом директора Минерву. — Роза, девочка моя, — начал директор, но осёкся, заметив разгорающуюся ярость. — Директор… какая учебная необходимость, — выделила я слово “учебная” интонацией, — заставила вас вызвать меня к себе? — Мисс Поттер, вчера вы пришли на бал одновременно с двумя партнёрами. Я не хотел поднимать этот вопрос во время бала, но всё же… На этом моменте я подняла руку, прерывая его. Тяжело вздохнув, я попробовала ещё раз сначала. — Директор, я повторю ещё раз… какая УЧЕБНАЯ надобность заставила вас вызвать меня к себе? — Мисс Поттер, как вам не стыдно настолько непочтительно относиться к уважаемому директору? — начала свою старую шарманку Макгонагалл. — Мне не стыдно, потому, что вы на протяжении многих лет почему-то пытаетесь лезть в мою жизнь. Совсем не туда, куда вам следовало бы лезть, и я никак не могу понять, почему. Вы — директор школы, в которой я учусь. Учусь я хорошо, без нареканий, правил не нарушаю, и оценки у меня в порядке. Как директора школы это всё, что вас должно волновать по поводу меня, и то, насколько рьяно и активно вы пытаетесь влезть в мою жизнь, меня сильно настораживает. У вас в школе куча неисправных классов, выбиты окна, зимой по коридорам пройти невозможно от холода, недостаёт учебных пособий, а большинство классов не используется по причине разрухи. Вы оба — профессора трансфигурации. С вашими талантами всё это можно было бы давным-давно исправить, да тех же проштрафившихся студентов старших курсов заставить всё починить вместо того, чтобы в десятитысячный раз надраивать и так чистые кубки в зале наград без магии, но вместо того, чтобы заняться этим, вы почему-то лезете ко мне, и мне уже даже и самой интересно, что же во мне такого особенного, что вы оба настолько предвзяты ко мне? — Мисс Поттер, да как вы смеете указывать нам, как управлять школой?! — запыхтела Макгонагалл. — Ну вы же указываете мне, как мне жить, а особенно в последнее время. Что вам не нравится на этот раз? То, что я пришла с двумя партнёрами на бал? Есть какое-то правило, которое запрещает мне прийти с двумя партнёрами на бал? — Нет, но студенты видели вас целующимися, это просто возмутительно! — проскрипела Макгонагалл. — Правил это не нарушает, а всё остальное это вообще не ваше дело. Это может касаться меня, моих родителей, родителей Гермионы и родителей Джастина, но к вам это вообще никакого отношения не имеет. — Мисс Поттер… Роза… я хочу предостеречь тебя от поспешных поступков, ведь молодость это такая пора, во время которой дети делают ошибки… Есть много мальчиков твоего круга, с которыми ты могла бы познакомиться… — Мистер Дамблдор, — снова прервала я его, — у вас есть свои дела, у меня свои. Вы мне не родственник и не знакомый, а стрёмный старик, пытающийся по какой-то причине совать свой нос в мои дела. Всё, что вы там себе надумали насчёт меня, пожалуйста, раздумайте обратно и забудьте о моём существовании. В противном случае я просто покину это учебное заведение на следующий же день. — Но вы не можете! — воскликнул директор. — Это почему это? Это что, тюремное заключение? Я в любой момент имею право как перевестись в другую школу, так и вообще продолжить своё обучение на дому.***
Разговор наш закончился на повышенных тонах, да и не ясно было, что в конце концов этот бородач от меня хочет. Я, как и полагается приличной девочке, написала отчёт родителям, вот только что они могли с этим сделать? Против председателя Визенгамота и председателя МКМ у нас не было никаких шансов. Нет, ну я могла, конечно, совсем по-тихому угробить этого председателя, и никакие титулы и регалии ему не помогли бы. Да вот просто во время обеденного перерыва выдернуть его душу из тела. Никто, никогда и ничего при таком скоплении людей доказать бы не смог. Ну старый человек, занятый на трёх должностях одновременно. Сердце не выдержало, вот и всё. — Тини! — с хлопком передо мной появилась моя домовушка. — Хозяйка звала Тини? Тини счастлива услужить. — Тини, вот, передай, пожалуйста, письмо родителям, хорошо? — я отдала письмо ей в руки, а Тини огляделась по сторонам и придвинулась поближе. — Хозяйка, миссис Поттер просила передать, что они обнаружили попытку вскрыть защиту дома. От таких новостей у меня глаза полезли на лоб, и я начала срочно шевелить мозгами. Кто-то лезет к нам в дом? Но вроде бы всех пожирателей я уже повывела, даже самых секретных и законспирированных. Тогда откуда идёт атака? Может, Яксли решил изменить план, и на последнем этапе турнира меня уже не ждёт ловушка? Да и вроде бы Кубок Огня, который предполагалось достать на последнем этапе турнира… хм-м, как бы это покультурнее… дезинтегрировался? Хе-хе, и одна милая и добрая Розочка Поттер — вот совсем к этому ни при чём. Нет, ну сляпать новый кубок — дело пяти секунд, трансфигурацией его даже не требуется делать постоянным, он лишь должен просуществовать достаточно для того, чтобы его вынесли из лабиринта и представили публике, но тогда что? …Хм-м, не знаю, может, Яксли не способен добраться до кубка и решил пролезть ко мне домой? Но ведь он знает, что там меня нет, и я в Хогвартсе… Он что, больной на голову лезть в дом, где меня нет… хотя да, о чём это я, естественно, он скорбный на голову и ещё какой, хотя вот на то, чтобы снять метку и спрятаться от меня, ума у него хватило, а может, и не у него. Семья-то у него есть, ну хоть какая-то. Не понимаю я… не сходится это… а может… вон у нас половина Слизерина ходит полностью опущенные в полнейшем трауре. У них отцы как-то совершенно внезапно скончались, и они не знают, почему. А вдруг кто-то из них как-то смог узнать? Нет… тоже не сходится, ведь я-то вот она, на кой им тогда лезть ко мне в дом? Они бы сразу ко мне сюда пришли. Пришли и тоже огребли бы. Да и как бы они узнали? Черт! Данных — ноль. Не понимаю я, что за идиотизм, вот кому понадобилось ковырять Фиделиус? Хотя… он ведь не знает, что там не только Фиделиус, а сразу за ним ещё куча разных нехороших плетений. Ладно, так я ни до чего не додумаюсь. — Тини, передай папе, что я сегодня вечером приду домой, попробую установить дополнительные ловушки. — Хорошо, хозяйка, — замотала ушками моя Тини, — я всё передам, — и с тихим хлопком исчезла. Гермионе я обо всём рассказала, её клятва всё так же действует, а уж она меня прикроет. До самого отбоя я нервничала и даже вызывала к себе Тини несколько раз. Защита замка была настроена таким образом, что домовики, не принадлежащие замку, не способны аппарировать внутрь. Единственное исключение составляет зов хозяина. Сами домовики не способны напасть на своего хозяина, а вот на других магов — запросто. Естественно, они этого делать без прямого приказа не станут, ведь для них маги, в основном, неприкосновенны, но приказ хозяина имеет приоритет. Именно поэтому такие чары и придумали. В принципе, такие запрещающие чары стоят на очень многих современных домах волшебников и даже на нашем, а потому мне приходилось дёргать Тини несколько раз, чтобы узнать, не было ли попыток взлома. Наконец я решила, что прождала достаточно и, надев мантию, тихо прошмыгнула за пределы замка. — Здравствуй, доча, — сказала мама после того, как обнимашки закончились. — Как-то ты явно изменилась, — хитро улыбнулась она, а я тут же покраснела. — Ну мама! — воскликнула я. Мы с Джастином до сих пор отходили от той бешеной оргии, которую устроили после бала. Сам Джастин чуть ли не визуально залипал и глупо улыбался, после чего получал необидные тычки, хлопки по плечу и сальные комментарии от старшекурсников. Нечто из раздела: “Заездили тебя наши дикие ведьмочки”. — Ох, я вижу твою довольную физиономию. Мне кажется, кто-то успел получить то, что хотел. — Ну мама!? — Ну и как оно? Понравилось? — хитро подмигнула мама и пошло двинула бёдрами. — Ну мама!!! — я уже не знала, куда себя деть от стыда. — О чём речь? — подошёл к нам улыбающийся отец. — Ни о чём! — тут же пискнула я. — Дорогой, я тебе потом расскажу, — поцеловала мама отца. — Эх… ладно, рассказывайте, а то я себе уже все мозги сломала. Вообще не понимаю, что происходит, и кто это может быть. — Кто может быть, мы не знаем, — тут же включился в беседу отец, — но мы заметили, что кто-то методически пытается расковырять наш Фиделиус. — Ну конечно, с помощью одного бородатого козла вся магическая Британия знает, где находится наш дом, а уж зная, что он тут должен быть, расковырять Фиделиус не составляет особой проблемы. Я задумалась. Сидеть и караулить здесь злоумышленников я не могу, и надо придумать что-то другое, а потому в мою голову пришла безумная мысль: спрятать некоторые сигнальные заклинания способом, похожим на тот, который применялся в мантии-невидимке. Её явно делал истинный маг смерти, такой же, как я. Не зря в дневниках Поттеров так и написано, что сотворил её один из братьев Певерелов. Я уже успела заметить, что то самое, новое магическое зрение, которое я совсем недавно в себе открыла, способно видеть даже сами нити заклинаний. Кроме того, я была способна двигать их и перестраивать изнутри. Полночи я трудилась, расставляя ловушки вокруг поместья и завязывая сигналки на моих родителей. Да, грубо, да, топорно, но я ещё только научилась этому, а потому пусть пока будет так. В Хогвартс я пробралась уже под утро и, юркнув под бочок к Гермионе, завалилась спать. Как хорошо, что никуда с утра мне идти не надо, ведь я даже не заметила, как проснулась, собралась и ушла Гермиона. Вечером после уроков мы с Джастином снова пошли на прогулку в Лондон. Я переоделась, и мы вышли за ворота, а там, отойдя в укромный уголок, я утащила их обоих в один заброшенный переулок ближе к центру города. Гуляли мы так почти каждый день. Просто снимали мантии, набрасывали лёгкий отвод глаз, не для того, чтоб нас совсем не замечали, а просто не считали кем-то требующим внимания, и гуляли. Взломщик попался лишь на третий день после моих изменений. Утром Тини принесла мне записку от родителей вместе с завтраком, в которой было всего несколько слов: “Смотри ежедневный пророк и наслаждайся”. Заинтригованная, я спустилась на завтрак вместе со всеми, ведь совы вначале приносили газеты именно в Большой зал. Я углубилась в чтение, и мои брови взлетали всё выше. — Н-да-а-а, вот уж такого я точно ожидать не могла, — сказала я, закончив читать и уставившись на стол Гриффиндора, где сидели Рон и Джинни Уизли. Надо сказать, я была не одна такая. За столами шушукались. Дети и преподаватели переглядывались, передавали газеты друг другу, перескакивая взглядом с меня на Уизли. Как оказалось, моя ловушка сработала на отлично, а ломился к нам в дом не кто иной, как Билл Уизли. Да, да, тот самый разрушитель проклятий, который до сих пор работал в Египте. Когда ловушка сработала, Билла оглушило, связало и даже шарахнуло током. Потрудилась я там основательно. Вот такого тёпленького и готовенького Билли и застал мой папа. Хм-м, я-то думала, что Сириус поступит в соответствии с фамильными традициями, и труп Билли через несколько дней всплывёт в озере, с кучей голодных крокодилов где-нибудь в Танзании. Насчёт знаний и умений отца я иллюзий не строила. Добрый-то он добрый, но только со своими, однако, во-первых, он был аврор и на работе убивал, а во-вторых, он был Блэком, а у каждого Блэка есть и свой подвал, и свой нежно лелеемый набор цепей и кандалов. Это просто фамильное. Да что говорить, маги — консервативны и до тридцатых годов этого столетия все вопросы предпочитали решать камерно, между собой, то есть не привлекая властей, и это обычные полукровки, что уж тут говорить о чистокровных? А о таких ребятах, как семейка Блэк? Просто зашёл бы Билли к нам домой и… не вышел. Где Билли? Какой Билли? Не было никакого Билли, не знаю даже, о чём вы. Чёрт, да я сама так поступала до сих пор, и трупов на мне… просто ужас, я буквально чистокровная Блэк, гораздо больше, чем Поттер, хотя и Поттеры тоже в своё время не были белыми и пушистыми зайками, я уж дневники читала. А тут… поди же ты. Видимо, папа решил вместо традиционных методов дёрнуть своих друзей из Аврората. Ну, он и дёрнул. Раскололи Билла Авроры при помощи веритасерума и плоскогубцев от головы до задницы, и Билли запел. Я-то совсем и забыла, что братьев-дегенератов из Азкабана уже освободили, что называется, на свободу с чистой совестью, а забывать не стоило. Они ведь сели всего на полтора года. Посидев немного дома, братцы слегка оклемались и начали всей семьёй решать, как им из полной нищеты выбраться. Ну как всей семьёй… без Джинни, Рончика и Артура. Жили-то они с подачек того же Билла и Чарли. Артура с работы турнули, и он полностью ушёл в свой гараж к магловским штукам и чуть ли не жил там, отрешившись от семьи, ну а Рон с Джинни - тут без комментариев. Рон вообще молчать не способен патологически, да и маленькие они ещё и тупенькие. Они и так еле-еле сводили концы с концами, а тут им резко ещё два дополнительных рта пришлось кормить. Вот, немного посовещавшись, в их простуженные мозги и пришла идея о том, что стоит виновницу некоторых их бед (это они ещё не были в курсе большей части моих похождений) слегка растрясти на деньги. Замысел был прост, вломиться в наш дом, спрятанный под Фиделиусом, повязать мою мать и, опоив зельями, заставить сделать что-то. Вначале Молли предложила просто заставить мою мать передать все наши деньги их гнилой семейке, но гоблины — ребята те ещё, при таких транзакциях в банк требуют обязательно приходить лично, а там уж они вмиг заметят воздействие. Да просто через их известный водопад, который смывает любые чары подчинения и Империус, провезут и всё. Ну да, была бы я дура… хех, я бы и сама так хотела сделать, да вот хотя бы тем же пожирателям через их метку приказать переместить все их денежки ко мне в сейф. Они же все богатые и чистокровные. Вот только зеленушки — ребята ушлые и право грабить волшебников на законных основаниях резервируют только для себя, а потому такой вариант не прошёл бы. Именно это на английском-матерном Билл, работающий у гоблинов, матери и объяснил. Вот тогда и родился второй план. Обработать мою мать и заставить её подписать брачный контракт между мной и Рончиком или одним из близнецов, а Сириуса — в расход. Ума понять, что после такого уже приду я, и уж тогда всю их семейку утоплю прямо в параше того самого свинарника, который они называют своим домом, им не хватило. Хотя… откуда им знать. Они то считают меня маленькой, ничего не понимающей девочкой. В статье писали, что расследование ещё идёт, и там снова замели уже всех остальных Уизли, и сейчас они дают показания в Аврорате, а если вспомнить, что у Молли и так висит непогашенная судимость и условный срок, а близнецы буквально только из Азкабана вышли… у-у-у. Но это ещё цветочки, ведь, как оказалось, больше всего не повезло самому Билли. Н-да, прямо после окончания следствия за ним явились гоблины. Зеленушки очень не любят, когда их работники подрабатывают халтуркой на стороне, а кроме всего, как оказалось, Билли к нам в дом шёл не с пустыми руками. У него была одна приметная шкатулка. Капля крови, и человек становится послушной марионеткой носителя. Мало того, что артефакт жуть какой темномагический, так Билли его прямо на раскопках у гоблинов стащил. В общем, теперь там шла борьба, кто же именно получит печень Билла Уизли на тарелочке, и ещё неизвестно, насколько это может быть метафорой в случае гоблинов. Они у нас известные людоеды. Вроде как они заявляют, что больше людей не едят, но кто их там знает? Короче, честно, уже не знаю, наверное, Биллу всё-таки лучше было действительно всплыть в крокодильем озере в Танзании. Смерть бы была легче и приятней. Детали я потом выспрашивала у Тини, которую вызвала к нам с Гермионой в спальню. В общем, рыжую толстуху накачали зельем правды по самые брови, и вот тогда она много чего интересного рассказала и про свои планы, и про интересную практику обработки зельями, и стирания памяти тоже упомянула. Вся семейка рыжих получила тюремные сроки, и уж на этот раз впаяли им по самому максимуму. Дамблдор даже не подумал, как в прошлый раз, никого из них защищать, а наоборот топил их по максимуму. У братьев учли предыдущую судимость, а рецидивистов в Британии не особо жаловали. У Молли хоть и был лишь преступный сговор с целью ограбления, но согласно закону магической Англии при отягчающих ей полагалось шесть лет заключения, а потому ей дали восемь, приплюсовав ещё два условных года за прошлый раз. Ну а Билли всё же отдали гоблинам. Не думаю, что кто-то о нём ещё услышит. Вот и нету больше Билла, жадность Билла погубила. Рон и Джинни ходили в трауре. Если бы в их случае замели и Артура, им бы возможно и полагалось какое пособие как сиротам, но в данном случае, у них всё же был ни на что не способный отец, без работы, без средств к существованию, в общем, они даже не знали, будет ли у них возможность идти учиться в Хогвартс в следующем году, ведь учёба денег стоит. Когда Рончик проходил мимо меня, в его эмоциях полыхала дикая ненависть. Ну конечно, это не Уизли виноваты, что хотели меня насильно выдать замуж за этого неандертальца, а такая плохая Поттер виновата в том, что поймала вора и бандита. Уизли ещё с первого курса стал парией для всех. С ним не разговаривали даже на собственном факультете. Насколько я знала из сплетен, после многочисленных жалоб и нескольких “тёмных”, которые устроили ему горячие поклонники, избив Рона, его и сестру отселили в отдельную комнату подальше. Как же замечательно, что он был на другом факультете. Да меня тошнит от одной мысли о том, что меня хотели подложить под это ничтожество. Ну что же, полезет — я в Аврорат обращаться не стану. Труп даже не найдут. Эх… гнилая семейка. Дни пошли своей чередой, я тренировалась в новом понимании магии. Называть это для краткости я решила метамагией. Ну а чего? До меня вроде нет никаких упоминаний об этом, значит, называю как хочу. Теперь я могла свободно изменять свойства материалов и заклинаний, и мои эксперименты перекинулись на разные сплавы и более сложные заклинания. То, что теперь стало мне подвластно, потрясало. Я могла произвольно менять свойства как физических предметов, так и задавать свойства заклинаний и даже самого пространства. Это я поняла, исследуя это самое пространство вблизи от якорей пространственного расширения нашей с Гермионой гостиной. От греха подальше, лезть в пространственные расширители нашей комнаты я пока не стала, а тренировалась с обычными заклинаниями. Я также заметила просто поразительные вкусности своих способностей. Ну начнём с самой первой. Мои изменения не требовали энергии. То есть я хочу сказать, что на изменения свойств предметов или заклинаний мне не требовалось тратить ману. Я просто передвигала… м-м-м-м… что-то куда-то. Ну просто не представляю, как ещё это объяснить за неимением терминов. При использовании обычной трансмутации для того, чтобы превратить сталь в серебро на определённом участке, мне нужно было потратить много маны для преобразования. Если же я решалась сделать, то же преобразование при помощи метамагии, мне было достаточно просто менять рисунок описания материала. Ну да… можно сказать, что на это не тратилась энергия, однако тратилась моя концентрация. Моё внимание. На этом уровне я могла как бы прописать определённую структуру, и она реализовывалась в действительности. Для меня это было похоже на чит-код в игре. Казалось, что я нашла управляющую консоль творца и стала способна вносить минимальные изменения в саму ткань мироздания. Вторая вкусность была связана с тем, что я могла “утаскивать” структуры чего угодно, от материй до энергий и заклинаний, на какой-то более глубокий уровень, и там они становились незаметны в магическом зрении, ну а в-третьих, я могла создавать очень долго держащиеся структуры. Созданная мной простейшая структура светляка… да вон она в принципе так и висит уже больше недели. Этакий шарик света в воздухе. Без основы, без твёрдого артефакта. Нет, создать заклинание прямо в воздухе это не проблема. Да весь раздел чар только такими заклинаниями и занимается и этим никого не удивишь. Но такие заклинания без носителя и без подпитки очень скоро рассеиваются. Обычно все такие заклинания должны быть привязаны к артефакту, а тут — нет. Я ещё раз бросила взгляд на висящий в пространстве светляк. Так вот почему моя интуиция так визжала, когда я смогла заграбастать ту отдельную, дополнительную оболочку от демона. Но тогда почему он ей так не пользовался? Мог ведь давным-давно освободиться. Чего-то я не понимаю. До меня начало постепенно, как до жирафа, доходить, владельцем чего я стала. Да даже сейчас возможности в производстве у меня будут колоссальны. Я могу производить чипы, кристаллы сверхвысокой точности, да что угодно с любыми заданными свойствами. Только вот муторно это всё и очень долго вот так узелок за узелком менять структуры. Ничего, всё равно я натренируюсь. Даже сейчас от количества открывшихся возможностей мне стало нехорошо. Я могу делать всё… вообще всё. Даже структуры души поддавались изменению, я пробовала... на растениях. Растянуть и раздуть имеющиеся вихри этим способом это практически единственная вещь, которую я не смогла сделать. Всё остальное — запросто. — Опять ты тут, — прервала меня Гермиона. — Ну сколько можно сидеть? — А? — я оторвалась от своих занятий и взглянула на Гермиону. Разноцветные всполохи, запахи, картинки спектральных смещений накладывались поверх ауры живой, разумной девушки. Я тут же вырубила моё зрение, моргнув и уставившись на подругу. — Солнце, я нашла… такое! — я улыбалась. — Что? — сразу заинтересовалась подруга. — Очень долго объяснять. Смотри! Я взглянула на структуру стола и начала выплетать внутри него структуру стали. — Э-это что? — диким взглядом рассматривала участок стального стола внутри дерева. Стального стола с деревянными волокнами, рисунком прожилков, как у обычного дерева, неровностей и небольших неточностей, всё, как у дерева, только это было не дерево. Серый, стальной цвет “стального дерева” резко, на границах, переходил в дерево обычное. Гермиона медленно приблизилась и постучала костяшками пальцев, извлекая из этого участка звонкий стальной звук. Постучала левее, получив звук обычного дерева. Девушка со вздохом села в кресло, не глядя. — Роза, ты меня доконаешь! Да как так-то? Как ты этого добилась? — Прикольно, правда? — Прикольно? Да это же можно… Я тут же яростно закивала, уже по переливам её эмоций догадываясь, о чём она хочет сказать. — Ага, можно, — улыбаясь сказала я. — А… — Ага, и это можно. — Но тогда… — И это тоже запросто. Гермиона нахмурилась. — Ты мысли мои читаешь? — Не-а, мне без надобности, просто буквально пять минут назад у меня было точно такое же выражение лица, как сейчас вот у тебя, — я хихикнула. — Всё, что ты там себе только что надумала, я надумала пять минут назад. — Так… это вообще пока никому, — сделала она огромные глаза. — Хах, а типа кто мне что теперь сделает? Да и за что? — Мало ли, найдутся охотники. — Ну в принципе, я и сама не особо рвалась кому-то рассказывать, а ты у нас под клятвой. — Это да, да я бы и сама не рассказала, — ответила Гермиона. — А ты кстати, чего вообще приходила? Девушка подпрыгнула. — Там же нас наш Джастин ждёт, пойдём? — К Джастину? Конечно, пойдём. К нему я всегда. Я забегала по комнате, переодеваясь. “Надо будет лифчики обновить. Грудь слегка выросла,” — отстранённо подумала я. Видимо это от того, что Джастин её часто мнёт. Ему моя грудь нравится, а судя по тому, что и у Гермионы она тоже растёт, ему и она нравится. Когда мы спустились вниз в тёплых платьях, белых вязаных перчатках и шапках, Джастин как раз получал сальные комментарии от Терри Бута и Майкла Корнера, которые стояли спиной к нам. Я улыбнулась и тихо подкралась к ним сзади, схватив за уши. — Ай, ай, ай, за что? — начали вопить они. — Хватит доставать нашего парня, — улыбаясь, ответила я. — Ах, ва-а-а-а-ашего па-а-а-арня, — пошло захихикали эти два клоуна. — Завидуйте молча, — подошла с другой стороны Гермиона. — Да, смиритесь, несчастные, с тем, что две такие умницы и красавицы достались другому. Мы обхватили поднявшегося Джастина с двух сторон под руки, поцеловав в щёки, и, развернувшись, показали языки. — Вот, ведьмы! — заявил Майкл. — И гордимся этим! — ответила я. — Счастливо погулять! — крикнул Майкл. — Да, счастливо погулять и не сломайте кровать! — крикнул Терри, и оба заржали, убегая от нас подальше. Вот так и проходили мои дни, и я даже не успела заметить, как зима перевалила за середину, и начался февраль. Сегодня вечером у Гермионы был приёмный экзамен в больнице святого Мунго. Её тестировали на звание подмастерья целителя. В подруге у меня никаких сомнений не было. То, что она всё сдаст, я даже не сомневалась. Усталая, но весьма довольная Гермиона с кольцом на руке ввалилась в гостиную, где мы с Джастином проводили время за уроками и финансовыми бумагами (Джастин) и подготовкой к экзамену на мастерство (я). Глядя на измученное лицо подруги, вопросов мы тактично задавать не стали, так как перстень подмастерья-целителя, красовавшийся у неё на руке, мы заметили и сами, и просто пошли спать, но на следующий день я заказала в Лондоне дорогущий ресторан, куда пригласила всех наших одноклассников и родителей Гермионы. Такое достижение надо было обязательно отпраздновать. Дни сменялись днями, и подошло время второго соревнования. С самого раннего утра заранее предупреждённый Джастин уже ждал меня в нашей гостиной. Отгадать загадку, которую загадывал орёл на входе не было проблемой для весьма смышлёного парня, тем более, что они повторялись. Мы тут же пошли в Выручай-комнату, где я провела ещё один ритуал ненаносимости на них обоих, закрыв их от поиска, нежась в объятиях любимых. Делать ничего не хотелось, и уж особенно не хотелось переться на турнир в качестве основного экспоната, но пришлось идти на завтрак. — Роза, тебе не надо идти в палатку чемпионов? — спросил меня подошедший Седрик. Чемпионов приглашали на озеро немного раньше, чем всех остальных. — Да никуда они от меня не убегут, всё равно участвовать я не собираюсь, — улыбнулась я парню. — А где твои? — подмигнул он мне, имея ввиду Джастина и Гермиону. Вся школа уже давно прошла этап шока, удивления, потом шушуканья, и вот теперь мы остановились на этапе плоских шуточек “про это”. Ещё месяц, и все привыкнут и перестанут обращать внимание. — А я их спрятала, я же тебе говорила, помнишь? Твоя Чанг как? Ты её спрятал? — спросила я. — Она вообще с утра не в Хогвартсе. Так что всё в порядке. — Н-да уж, пусть побегают и поищут заложников, хе-хе. Додумались тоже, взять и украсть дорогого мне человека, подставляя его под смертельную опасность. — Что будешь делать на соревновании? — Да то же, что и в прошлый раз, зажгу люмос на палочке. Формально я выполнила все условия. В соревновании поучаствовала, а дальше — это их проблемы. Промозглое утро конца зимы не радовало хорошей погодой. Да и весь февраль был в этом году довольно омерзительным. Погода часто портилась, небо высыпало нам на головы обильные снегопады. Казалось, февраль решил отыграться за два не таких уж снежных предыдущих месяца. — Роза, — услышала я родной голос. Обернувшись, я заметила обнимающихся родителей, ожидающих меня на дороге. — Папа, Мама! — я бросилась к родителям, огибая жиденький ручеёк из учеников Хогвартса и зрителей, постепенно стягивающихся к трибунам, установленным на озере. До начала соревнований было ещё часа три, можно было подождать. — Привет мам, — сказала я, обнимая мать. — Здравствуй, малышка, — обняла меня мать. — Привет, пап, — сказала я, обнимая отца. — Как у тебя дела? — спросила мама. — Да неплохо, — ответила я, пожав плечами. — Всё, как всегда. — А где был тот мальчик? — начал оглядываться отец. — Ну тот, который соблазнил и совратил мою дочурку. — Пхе… это кто ещё кого совратил, — тихо сказала я. — Н-да? Что ты говоришь? — удивился он. — Ну а что, тут у магов популярны ранние договорные помолвки. Так вот клювом прощёлкаешь, и всех разберут. А тут такой парень, милый, добрый, красивый, из хорошей семьи. — Уверена? — Да в чём тут можно быть на 100% уверенной? Но пока — да, — ответила я. — Ладно, — расслабился он, — тогда не буду пожимать ему шею, как хотел раньше. — Да ну, пап, будь современным отцом, а не таким, который только брюзжит, как в его время трава была зеленее, а туалетная бумага мягче. Прогуливаясь по лесу, мы дошли до входа на трибуны и распрощались. Я пошла в палатку чемпионов, а родители начали продвигаться к толпе, собравшейся начать своё восхождение наверх. У меня ещё было много времени, и я поговорила с одноклассниками, перебросилась парой слов с сестричками Патил и с Луной и постепенно направилась ко входу в палатку. Войдя внутрь, я заметила нервничающую Флер и сидящих рядом Виктора и Седрика. — Привет, ребята, — улыбнулась я. — Удачи вам, — подмигнула я. — А ты опять не будешь участвовать? — спросил меня Виктор. — Не-а, — помотала я головой, — я всех своих спрятала, так что у меня не будет сегодня заложников. Я перевела взгляд на Флер, которая нервничала ещё больше. — Флер, да не надо так нервничать, всё будет хорошо. — Я не поэтому, мой петит сестра, Габриэль пропал. — Пропала сестра? Когда? — С утра, мы не можем её найти. — Не поняла, а где вы были с утра? — спросила я. — Я рассталась с ней всего два-три часа назад, мой папа обыскать всё, — уже чуть не плакала девушка. — Ты не пробовала поисковое заклинание? — Я не знать такое. — Я знаю, давай попробуем найти. В этот момент снаружи послышались крики. — Пустите меня, пустите немедленно, там моя дочь! Прочь с дороги! Голос Сириуса, который я ни с чем не спутаю, слышался снаружи. Он орал и матерился на кого-то рядом с палаткой, и я поспешила выйти и посмотреть. — Пап, ты чего, что случилось? — Лили пропала! — выдохнул он эти слова весьма обеспокоенным голосом. Вот тут у меня всё встало на свои места, кажется, кое-кто только что подписал себе смертный приговор. — Простите, сэр, вам здесь нельзя находиться, здесь палатка чемпионов. К нам подошёл Бэгмэн, а все остальные чемпионы уже высыпали наружу. — Знаешь Флер, мне кажется, я знаю где твоя сестра, — сказала я, с яростью глядя на бывшего загонщика. Моя ярость уже начинала зажигать мои глаза зелёным. — Где? — тут же прореагировала она. — Там же, где и моя мать, на дне этого озера. Её взяли как заложника. — Что? Но как, она же не принимать участие в этом соревновании? — растерялась она. Бэгмэн мерзко улыбнулся, а я уже читала его мысли. — Вы же не думали, что своим недальновидным поступком сможете сорвать запланированное состязание, — ухмыльнулся он. — А я думаю, я его всё же сорву, — зло сказала я. Удар был такой силы, что телом Бэгмена пробило трибуну, а его самого унесло метров на десять, а там он плюхнулся в озеро. Сознание отметило, что и метаморфизм мой тоже, как бы сказать… крепчает. Тело усиливается, и защита улучшается. — Пап, жди тут, я сейчас маму достану. Телекинезом подкинув себя в воздух, я телепортировалась к центру озера и произвела ритуал поиска по крови палочкой, зависнув над ним. В сознании тут же ощутилось чёткое направление, которое указывало чуть левее и вниз. Тонны воды, подчиняясь моему телекинезу раздвинулись в стороны, образовав огромный воздушный пузырь, куда я и рухнула, как комета, спеша достать со дна холодного озера самое дорогое сокровище в моей жизни, собственную мать. Приземлилась я рядом со столбами, к которым были привязаны моя мама, две девушки, которых я помнила из Хогвартса, и маленькая девочка. Как только они оказались в моём коконе, все они очнулись, а я оторвала верёвки, просушила и обогрела их, чтобы они не замёрзли, и, укутав их в защитный кокон, телепортировалась обратно, обрушивая тонны воды за собой. Они даже спросить ничего не успели. Когда я, со всеми заложниками появилась на том же помосте, лодка с извлечённым из воды Бэгмэном, чья идея украсть мою мать как раз и породила его полёт в воду, только подплывала к трибуне. Флер тут же бросилась к своей маленькой сестрёнке, а я накинула согревающие чары на всю эту область и крепко обняла свою мать. Остальные чемпионы в полном офигении подходили к двум другим девушкам, видимо, их они не особо и знали. Эти дегенераты просто схватили двух случайных старшекурсниц как заложников, а к нам уже проталкивалась мадам Помфри. Всё произошло настолько быстро, что с моего вылета со стартовой площадки не прошло и минуты. Да какой минуты, и тридцати секунд не прошло. Мадам Помфри обследовала всех, включая и меня, и заключила, что кроме небольшой, начинающейся простуды ни у кого ничего опасного нет. Выдав пару бодроперцовых зелий девушкам, она поспешила ретироваться. — Мисс Поттер, вы с ума сошли? — спросил меня еле передвигающийся, держащийся за живот и морщащийся от сильной боли Людо Бэгмэн. Его мисс Помфри уже тоже подправила парочкой лечебных заклинаний и зелий. — О, — оскалилась я, — вы как раз вовремя подошли. Я как наследница рода Поттер хотела бы подать официальную жалобу на вас в Аврорат. — На меня? Но за что? — искренне удивился он. — Как за что? Вы что, идиот, или только притворяетесь? Пап, перечисли, пожалуйста, за что мы подадим жалобу? Мой отец подошёл поближе. Сейчас это не был просто парнишка Сириус. Сейчас это был мистер Блэк из древнейшего и благороднейшего рода Блэк. Королевская осанка, расправленные плечи, надменный, давящий взгляд… я даже невольно зауважала Бродягу. Слова он цедил сквозь губу, словно разговаривал с дерьмом, которое необходимо отчистить с подошвы ботинка. — Разбойное нападение, киднэппинг, удержание против воли, нанесение телесных повреждений, нанесение морального ущерба даме благородных кровей. Вы их ещё и обворовали, изъяв их личные вещи и верхнюю одежду. Это пока так… навскидку, возможно, против вас скоро добавится обвинений, конечно, когда официальное расследование и допрос будет окончен. Я как раз недавно освободился от процесса с участием семейки Уизли. Вот и появится время на вас, — оглядел он брезгливым взглядом Людо. — Род герцога Делакур присоединится к этим обвинениям. Прошу учесть также, что моя дочь несовершеннолетняя девочка, — с еле заметным французским акцентом проговорил невысокий, худенький джентльмен, подошедший справа. Судя по его выражению, он просто кипел от ярости, но был способен держать себя в руках и не превращать Бэгмэна в хорошо проклятый мясной фарш, вот прямо на месте. — Я тоже присоединюсь. Вы не имели никакого права нападать и похищать абсолютно непричастных людей, — заявил Седрик. — Я — тоже, — проговорил злой как чёрт Виктор Крам. — И ещё я использую всё своё влияние и всю популярность, чтобы смешать вас с дерьмом в прессе, мистер Бэгмэн, хотя, — он окинул его ненавидящим взглядом, — никто не есть заметить разницы, вы и так дерьмо, — припечатал он. На Бэгмэна было страшно смотреть, он посерел, да и до этого был не в особо хорошей форме после моего удара. В общем, второй тур был полностью сорван, всем поставили по нолю балов, а зрители даже не успели понять, что всё уже закончилось, и продолжения не будет. Многие из них даже на места усесться не успели, став возмущаться, а на следующий день в прессе разразился грандиозный скандал. Ну всё как всегда, у нас в Хогвартсе ведь ни один год не может пройти без скандалов и судебных разбирательств или чего похуже.