— Чёрт, Ник! Что эта за фигня? — в комнату влетает испуганная девушка, крепко прижимая к груди столовую ложку. Её взгляд метался по помещению, перескакивая с одной вещи на другую. Даже голос предательски дрожал. Брат просто попросил спуститься в подвал и забрать кое какие вещи, так какого хуя там лежит полуживой парень. — Ты в курсе он еле живой!
Глаза шатена ровно уставились на сестру, буравя одну точку на её теле. Он прекрасно знал о чём она, а точнее о ком. Парень совершенно не испугался такому крику и интересу. Блондинка должна привыкнуть всё же практически неделю кормит его парня кашами и супами. Губы расползаются в гаденькой улыбки, а внизу живота начинает приятно покалывать от недавних воспоминаниях и о том, что он делал с Пятым. За всё это время брюнету не давали и глотка свежего воздуха о личном пространстве и свободе можно вообще молчать. Никки разворачивается на стуле обратно к столу, продолжая лазить на нужных ему сайтах. Дон слишком много хочет знать и слишком часто лезет куда ей не стоит. Парень уже привык к этому, ну хоть не пытается забрать его любовь всей жизни.
— Хватит меня игнорировать, Николас! Ты губишь человека, на нём живого места нет! — истеричный крик режет уши похлеще их учителя по математике, что в такой манере разговаривает с детьми. Девушка быстрыми шагами преодолевает расстояние от двери к брату, сжимая до боли его островатые плечи. Как же Дон хочется врезать ему пощечину за такое обращение с живым человеком. Она часто слыша приглушенные крики и стоны, что издавались прямиков из их подвала. Родители либо глухие, либо реально не хотят знать, что их сын делает в нём. — Отпусти его!
Если до этого все слова можно пропустить мимо ушей, и в принципе от этого ничего не изменится, то последние два были словно пощёчина. Звонкая и отрезвляющая. Не для этого крали парня, чтоб он был выпущен. Его можно принести в комнату и тут уже изгаляться, как душеньке угодно. Вот родители были некоторой проблемой, хотя...нет, не были. Их практически не бывает в доме, каждый день работа, чуть чаще командировки на несколько недель — это ли не свободное время для двух подростков, чтобы остаться безнаказанными и веселиться по полной? Никки кротко улыбается сестре и соглашается с её словами, в душе мечтая врезать ей и посильнее. После долгих уговоров о том, что Пятому нужна нормальная еда, одежда, кровать, и помощь медицинская — кивает, но на последнем всё же смотрит так долго и так недовольно, что мурашки толпами бегут по спине.
Тусклый свет подвального помещения встречает шатена до кучи скрипящей дверью, что довольно часто в последнее время предупреждала пленника о визитах. Глаза спокойно устремляются в самую крайнюю часть комнаты, где с прошлого раза, да и с первой их встречи, лежит парень. Картина печальная, но не для Никки. Пободно дикому животному, следящему за своей добычей, прокрадывается к спящему и ничего не подозревающему Пятому. Завалившись на потрёпанный матрас в удобной для него позе, по собственнически ведёт рукой по открытым и нетронутым участкам кожи. Облизывает свои губы в предвкушении, а после и губы брюнета, помечая своей слюной. Через пару секунд, когда ему это поднадоело, наваливается сверху, прижимая к поверхности своим телом. Смотрит в открытые, уставшие и напуганные глаза, бегающие по его лицу.
— С добрым утром, крошка, — оставляет следы на теле, напоминая кто тут главный и хозяин положения, — я со-соскучи-и-ился по тебе и по твоему сладкому телу, — сжимает припухшие ореолы сосков, что не отошли от прошлого раза, наблюдая как парень под ним зашевелился и попытался выползти.
— Не-е-ет, не надо. Никки...ай! Я прошу тебя, — слёзно умоляет, ведь не видит смысла скрывать свои эмоции и чувства, вызываемые этим ублюдком. — Мне всё ещё больно-о, — переход на высокую ноту, обычно служил неким сигналом стоп, действующим безотказно, но только не в тех случаях, когда парень был серьёзно настроен. Харгривз пытался оттолкнуть его ногой, но вместо этого бедром чувствует возбуждённый орган парня, из-за чего начинает сильнее ныть. Он прекрасно знал и ощутил на себе всю его мощь, когда тот мог ночь на пролёт заниматься сексом иногда останавливаясь для передышки. Но даже в этот момент Никки не выходил из затраханного парня, продолжая наслаждаться его теснотой и узостью.
— А я и не трону тебя, можешь расслабиться, — облизывает кончик ушка, следом зализывая его, — хотя ты мог помочь мне справиться с мои возбуждением. Не нижней частью, так верхней, — просовывает два пальца в рот, оглаживая ребристые щёчки изнутри, несильно надавливая на язык, имитируя толчки. — Например, дать на клык. Зубки у тебя острые и как мне нравятся, а сосать за это время ты просто прекрасно научился.
Очередной судорожный вздох сорвался с приоткрытого рта, что ритмично посасывал пальцы. Из приоткрытых век, наблюдая и впитывая каждое слово и фразу, слегка прикусив фалангу и зализав её язык, послышался радостный стон. Никки ещё несколько раз проделал поступательные движения во рту, а после сам облизал смоченные пальцы, наслаждаясь. Правой ладонью обвёл скулу парня, нежно поглаживая и практически любовно смотря прямо в глаза. Другой же потянулся к ключам, чтоб отстегнуть наручник.
— Давай, вставай, лежебока, — сжав бедро до покраснения, встает, направляясь к выходу. Никки даже не интересуется может ли стоять парень, а тем более идти. Больно ему или нет, стыдно ли,что он полностью голый, — шевелись и не нервируй меня. Сегодня ты переезжаешь ко мне в комнату, сла-день-кий. Праздник у тебя.
Пятому ничего не оставалась, как просто пойти на верх, немного похрамывая левой ногой. Руки покоились в области паха, прикрывая самое сокровенное от посторонних глаз. Хотя тем кому нужно уже всё видели, разглядели, распробовали и сделали то, что хотели. Неужели мольбы брюнета сбылись? Он будет жить в тепле и на мягкой кровати, на которую он так надеялся, а дальше подмазавшись сильнее можно попытаться найти пути отступления. Харгривз планировал сбежать в эту ближайшую неделю, если только план не пойдет по пизде, а Никки не озвереет ещё сильнее. В первые дни Пять удивлялся, когда после нанесения различных и разнообразных увечий, спускался мучить обрабатывать раны. Так нежно и трепетно, целуя каждый удар и ранку. Зато следом после этого возвращался тот, кого он увидел впервые — безжалостный, ревнивый насильник, любящий истязаться над своими жертвами.
— Убери руки, я хочу наслаждаться тобой, — перехватив своими руками его, шатен отвёл их в сторону несильно сжимая. Глаза снова впились в член парня, жадно рассматривая его. Освобождённой ладонью накрыл орган рукой, нежно массируя яички. — Дон, познакомься — Пятый, Пять — это Дон моя сестра, но вы и так знакомы.
— Приятн...— блондинка приветливо повернулась к парням для знакомства, но в ту же секунду с краской на лице отвернулась обратно, помешивая что-то в миске. Как бы она не моргала, перед глазами возбуждённый и немного дикий вид брата, а рядом замученный голый парень, ничем не прикрытый!
— Мы у меня, и не отвлекай нас. Пошли! — дёрнув на себя двое парней пошли в обитель. Брюнет рассматривал углы и различные детали, примечая для себя более важные. Достаточно просторная комната встретила юношей двухспальной кроватью, полностью заваленным всяким барахлом письменный стол, шкаф и пару тумбочек. — Располагайся, это твой новый дом на всю твою жизнь. Да-да, ну точно на это время пока я живу с родителями, а там дальше поглядим.
Пятый недоверчиво ступил на теплый ковролин согревая ноги, что он практически не чувствовал. Последнее предложение его смутило, как и приторно-влюблённый взгляд парня. Но если ему разрешают вести себя, как в своём доме, то так оно и будет. Обживётся немного, пустит пыль в глаза, а после и сбежит. Куда-нибудь, но подальше от этого кошмара. Хозяин же лежал на кровати широко расставив ноги,и когда поймал взгляд своей любви кивком головы указал на ширинку. Задорно улыбнувшись, несколько прядей выбивших волос были заправлена, а штаны с бельем приспущены до щиколоток.
— Постараешься ротиком, а после и искупаться сможешь. Давай же, не заставляй своего папочку ждать, — для большего удобства облокотился на локти, ставя их за своей спиной, хитро прищуривая глаза. Смотрит, как парень мнётся не зная что сделать и нужно ли делать хоть что-то. Спустя пару минут заминки Пятый отрицательно закачал головой, почувствовав некую силу и свободу. Брюнету большего всего хотелось сейчас искупаться и прилечь отдохнуть, а лучше поспать. — И чего же моя неженка отнекивается? Иди сюда,малыш, я не трону и пальцем тебя.
Поразмыслив пару секунд Пятый двинулся в сторону парня, аккуратно присаживаясь на его колени. Он не знал, что у того творится в голове и узнавать в данный момент не собирался. Закинув руки за шею шатена, слегка потерся своим носом о его. Лёгкий смешок соскользнул с губ, а после они растянулись в улыбке. Никки сдержал своё обещание, не притронувшись к парню. Хотя очень сильно хотелось. Снова почувствовать под пальцами бархатную горячую кожу. Оставив еле ощутимый поцелуй на губах, Пятый спустил руку вниз касаясь головки парня, нежно поглаживая большим пальцам. Если немного подразнить, а после отступить — ничего не будет? Дал ведь слово, что не тронет. Ладонь опускается ниже, обводя каждую венку, губы же в это время покусывали шею. Маленькие яркие засосы оставались на ней превращаясь в известный рисунок только одному человеку. Лизнув напоследок кадык, Пять отодвигает парня от себя, удерживая за плечи и смотрит таким невинным взглядом из-под своих пышных ресниц. Никки не может себя сдерживать, но настолько прелестная картина перед ним, заставляет сердце выпрыгивать из грудной клетке.
— Папочка...,— брюнет засмущался от слова, вылетевшего из его рта. Пальцы чуть сильнее сжали белёсую кожу, оставляя на ней красные полоски от ногтей. Такое прозвище парень сам себе придумал, заставляя именно таким образом обращаться к себе. Особенно ему нравилось это в момент близости, когда парень выстанывал, переходя периодически на крики. Поёрзав пару раз на бёдрах ради приличия, смущённый номер Пять, наклоняется к ушку, обдавая горчим дыханием, — мне нужна ванная комната и...ещё одежда, пожалу-у-уйста, — сладко простанывает, возвращая руку на член.
Закрытые глаза шатена задрожали от таких ощущений, прикинув в голове исход нескольких событий — согласился. Полностью раздев себя, переплёл свои пальцы с брюнетом и направился в сторону ванной. Его ни капли не смущала данная ситуация. Все те несколько часов, что парни провели под горячими струями воды, Харпер притронулся пару раз к любимому телу и то, чтобы потереть спинку, а после и смыть пену. Харгривза полностью развело от обстановке, такой спокойной, уютной, домашней. Парень не предпринимал попытки сбежать или навредить другому. Мыться здесь то же самое, что и в своей квартире. Наслаждаться каждыми минутами отдыха, не боятся завтрашнего дня, не вздрагивать от шагов по лестнице и не лежать в полуобморочном состоянии. Теплые ладошки Никки кидали отсылки на детство, когда мама также мыла, и натирала голову шампунем нежно массируя кожу. От таких действий тот неслышно замычал от удовольствия, а после запрокинул голову назад, укладывая её на плечо. Мирно и спокойно парень начал проваливаться в сон.
***
Ещё около полутора месяца Пятый живёт в раю. От злобного нервного парня полностью ничего не осталось. В воздухе летала полнейшая любовь с радостью. Харпер за это время успел познакомить со своими родителями. Люди оказались очень приятными, добрыми, отзывчивыми. Они с любовью приняли так сказать названного парня Никки долго расспрашивали его обо всём, интересовались увлечениями, учится он или уже работает. Отец пообещал надрать уши сыну, если тот обидит такое солнышко. Жаль, что родители не знают о том, что происходило до этого и как они познакомились. В тот приятный вечер Никки наплёл им хорошую лапшу, продолжая незаметно растягивать парня пальцами. Ведь те просто обломали их, лишая сладенького вечерка. Ночка у парней была достаточно горячей долгой и энергичной. Наслаждение испытывал только один парень, второй же был заткнут кляпом. Ночная пуховая подушка снова была вся мокрая.
После приятного диалога с родителями Никки полностью изменил свою тактику поведения, задаривая того подарками и различными комплиментами, своей любовью. Только брюнет не оценил этого, продолжая пугаться вспышек агрессии, надругательства над своим телом и беспочвенных обвинений. Настроение Харпера менялось молниеносно, то он добрый пушистый, приносит завтраки в постель и носит на руках; то оставляет прикованным к батареи, выжигая зажигалкой на кожи узоры, а иногда вход идёт восковые свечи, что оставляют после себя волдыри. Обычно с такими приступами могли справится санитары, или очень сильные таблетки, но подросток посчитал их пустой тратой времени и денег, выкинув буквально сразу после настоятельной покупки от старших. Обращаясь с ним как с последним отбросом общества, забывая накормить, а так же простого стакана воды. За очередное мычание обычно прилетало огромное количество ударов. В такие моменты единственным желанием было свести концы с концами. И это мысль полностью засела в возбуждённом и достаточно больном мозге.
После ночных истязаний, криков и просьб прекратить это, наступало полнейшее спокойствие и гармония. Идеально было всё, что даже придраться не к чему, а если и было, то нет сил. Пятый сидел за кухонным столом, нервно поглядывая в сторону лестницы, прислушиваясь к каждому шороху. В стакане вода с успокоительным, а руки замотаны в несколько слоёв бинта. Ему не удалось нормально поговорить с Дон, узнать о том, что это за человек и как с ним обходиться. Девушка тоже запуганная братом не подходила ближе, чем на 5 метров и в одной комнате они очень редко встречались. Её взгляд наполненный болью, сожалением и извинением за поведения брата — ни капли не помогали, а усугубляли никчёмность положения, давая понять о том, что он пленник четырёх стен.
Найденные в одну из ночей справки, таблетки и выписки проявили немного свет на ситуацию, но легче не становилось. Паника нарастала в компании с парнем, когда тот ел, держал за руку или лез целоваться. Одно неверное по его мнению движение — и добрый Никки сменялся на деспотичного тирана, который мог запросто убить своими руками. Нежные шептания на ночь о большой безграничной любви, о том, что она наконец-то стала у них "взаимной" — были фальшей и пустышкой. Пятому хотелось прибить этого наглеца, просто заколоть ножом. Закрыл глаза Никки и больше никогда не проснулась. Буквально всем в этом доме станет легче дышать. Только скованные наручниками руки, а также тяжелая тушка на теле не давали выполнить задумку.
Надетый металлический ошейник с тяжёлой цепью мешался под ногами, не давая нормально ходить. Брюнет практически был наклонён к полу, ходя в очень удобной для Никки позе. И он этим продолжал пользоваться. Для него самым идеальным было оставить, как можно больше меток на теле и своих следов. Порезов ножом, укусов до крови, всяких ожогов в виде узоров — мало. Поэтому Харпер придумал очень классную вещь в виде клейма, даже место выбрал — на груди и паховой области. Одного мало, а два вроде достаточно. В очередной более-менее спокойный день, когда Пятый мог спокойно передвигаться по дому, не боясь за свою сохранность и причинения вреда, Харпер и решил устроить ему такой сюрприз. Шатен усадил того на стул, предварительно завязав глаза, даже такой радостный лёгкий настрой не насторожил Пятого. Хотя ему всегда нужно быть начеку. Видимо в этот раз что-то дало сбой.
Наговорив приятных, ласковых слов, как он любил делать. Харпер не насколько минут отошел от своей любви рассматривая его полностью. Рубашка слегка расстёгнута на три пуговицы, открывая обзор на покаченную грудь в синяках. Сделав несколько фотографий на телефон, он снова подошёл к парню, попросив его встать. В момент, когда с него начали спускаться вещи, Пятый перепугался, успокаивающие поглаживание не помогали. Но почувствовав с какой силы сжимается рука на бедре, оставляя после себя кровавые разводы — замолчал.
— Хороший и послушный мальчик, за это я тебя и люблю, — коснувшись кончиком носа пальцем, Ник отошёл в сторону, нагревать металлический конец с большой красивый буквой "Н". — Я тут решил, что тебе навряд ли понравится свадьба, вся это мишура и суматоха. Поэтому твой умный и сообразительный парень решил это простым надёжным способом. Тебе понравится заяц, — на последнем слове, тот подносит раскалённый предмет к коже, из-за чего Пятый начал отступать назад, путаясь в собственных вещах и ногах. Крик боли раздался на всю комнату, а место прикосновения горело огнём. Кожа покраснела, став слегка выпуклой. Шрамы будут долго заживать, особенно, если зная как Никки о них заботится. Коснувшись языком больного места, счастливо замычал, надавливая на каждый узорчик. Харгривз зажевал полностью губу до крови, стараясь не издать ни одного звука, кроме резких хрипов и кашля. Ему не дали долго отходить, ведь через пару секунд комната взорвалась воплями в перемешку с матами. Нежнейшее местечко на внутренней стороне бедра стало гореть, как до этого грудная клетка. Слёзы новым потоком потекли из глаза, полностью пропитывая собой тряпку на глазах. Послушался глухой звук падения предмета, а следом восхищённый вздох, — Мой мальчик так прекрасен. Как же я люблю тебя, солнце. Надеюсь, ты меня тоже.
Никки судорожно припадает губами к помеченным частям тела, самозабвенно вылизывая их. Большее внимание он уделяет бёдрам, на каждый судорожный вздох, надрачивая свой давно возбуждённый половой орган. Парень понял ещё с первой совместной ночи, что его ужасно возбуждает причинять боль любимому человеку. Он наслаждался теми криками, стонами боли, как парень отворачивается от него не желая встречаться глазами. Трахать Пятого было самым лучшем решением в жизни и тем, чем он мог хвастаться друзьям. Продолжая надрачивать член, Никки прошёлся поцелуями вверх до груди, не обделяя и это вкусненькое местечко. Тихого мычания вскупе со слабыми сопротивлениями, хватило для бурного оргазма. Как же приятно помечать парня до кучи ещё и своим семенем.
***
По прошествию очередных двух недель всё осталось, как прежде. Только Пятый узнал о переезде Дон совершено случайно. Мол она больше не могла жить в этом доме, наблюдая за мучениями парня и как из него уходит жизнь. Помочь к сожалению, она так же не могла Харпер пригрозил ей хорошенькой расправой и взбучкой. Поэтому им приходилось просто терпеть. Но всему есть предел так думал Пятый. У него не осталось желания сбегать из дому, да и сил скорее всего не хватит. Парень быстро его поймает и будет куда хуже, чем до этого, хотя куда ещё? Выпросив у Никки время на себя, тот получил положительный ответ. Шатен был занят своей какой-то работой и не хотел отвлекаться ни на что. Поэтому взяв пару вещей с собой Пять закрывается на ключ, после набирает горячую ванну. Примерно около получаса у него уходит на все водные процедуры, а так же заживляющие мази. По сути в них не было никакого смысла, если он давно решился на следующий шаг. Найдя в шкафу за зеркалом лезвие парень поудобнее перехватывает в подрагивающих руках. Пару движений и конец всех его мучений. Если никто из оставшихся близких людей не решился на поиски, не расспросил свидетелей, а перед домом Харперов не стоят сотрудники полиции — значит и после за ним никто не дёрнется. Лезвие плавно вышло в тело, разрезая нежную кожу. Лицо корчится в гримасе удовлетворённой боли, олицетворяющим конец мучений. Алая жидкость вместе с водой вытекает на кафель, смешиваясь в красивый цвет. Следующие пару разрезов были последними, теперь все мучения по зади, больше никто не тронет и не будет издеваться над ним. Последний вздох сорвался с приоткрытых губ, а на лице застыла счастливая улыбка. Теперь-то брюнет по настоящему счастлив. Буквально через сорок минут Никки вспоминает о парне. На стук не отвечал и на своё имя тоже, в этот момент шатен испытал ужас вместе с паникой. Найдя недалеко от комнаты тонкий предмет, постарался вскрыть замок и через пару попыток у него вышло. Харпер в размахом открывает дверь с милой улыбкой на лице, но от увиденной картины она медленно сползла вниз. С глаз потекли солёные слёзки, парень буквально подлетел к ванной, приподнимая за плечи брюнета, начиная трясти из стороны в сторону. Только тот никак не хотел просыпаться, да и больше не мог. Ник опускается на пол, прижимая испачканные кровью ладошки к лицу, заходясь в нечеловеческом рёве. Единственный лучик жизни лежит мёртвым в его доме, а ведь он
просто хотел чтоб его полюбили.
