Тот, кто стоит за плечом

Саундтрек: Paralyzed- NF Спальня Нарциссы и Люциуса походила на царские хоромы времен средневековья. Огромная резная кровать из темного дерева, над которой свисал огромный балдахин из струящегося серого шелка, огромный камин, который никогда не горел, такой же темный резной письменный стол, где каждая вещь всегда лежала на своем законном месте и большой мягкий белоснежный ковер, который выделялся из полумрака комнаты и светился в нем, единственная изюминка миссис Малфой. Атмосфера, которая устоялась в этой спальне, была пропитана тщательно скопленным, вопиюще огромным богатством и роскошью. Приглушенный свет от старинных свеч, висевших вдоль стен, погружал комнату во мрак, который охлаждал даже температуру. На столе Люциуса лежало мало вещей, лишь перо, стопка бумаг и пара книг с темными заклинаниями. Сама по себе спальня напоминала опочивальню какого-нибудь древнего маггловского правителя, если бы не стойкий запах ауры черной магии, которая запрещала думать о чем-то грязном и людском. Драко молча смотрел в большое и единственное окно спальни родителей, которое располагалось рядом с кроватью и открывало вид на чернеющий от туч сад. Тонкие высокие деревья утопали в темноте, становясь похожими на чьи-то отвратительные корявые руки. Они словно сдерживали свет, устремляя свои мерзкие пальцы ввысь к небу. «Здесь блядски холодно. И мерзко. Если бы я мог, то никогда бы не возвращался сюда. И мне насрать, что это мой дом. Он уже не принадлежит никому из моей семьи. Я итак всегда был здесь лишним. Мерлин, мам, просто сбеги отсюда. Наплюй на меня, я выкарабкаюсь. Мы же Малфои. Это у нас в крови. Я что-нибудь придумаю. Ты не можешь здесь жить. Неужели, ты и вправду так сильно любишь этот сраный ковер, который мы с тобой купили десять блядских лет назад в Италии? Почему ты так эгоистично заставляешь меня приходить сюда к тебе снова и снова?» У носа Драко красовалась едва засохшая капля крови. Малфой смотрел в запотевшее от его дыхания мутное стекло и думал о том, что произошло десятью минутами ранее. Драко оповестил Волдеморта о своем плане. Рассказал, что применил Империус к его сокурснице и теперь через нее пытается выведать у Седрика информацию о ее отце. Конечно же, половину информации он утаил. О другой половине наврал. Но Темный Лорд был в восторге от применения непростительного в стенах школы, но вопрос о времени исполнения плана привел его в ярость. Малфой медленно закрыл глаза. Он вспомнил, как чуть не потерял сознание при виде расплывающейся в оскал улыбки Волдеморта, которая оголяла его черные, гнилые зубы. Драко нашел в этой улыбке то, что заставляло кости ломаться при одном лишь взгляде на этот звериный оскал. Как гневно улыбался Том, как спокойно он нашептывал Драко о последствиях Круциатуса. Казалось, кровь в венах Малфоя застыла при одном упоминании о слове «боль». Из уст Тома это звучало как похоронный марш, страшная органная музыка в церкви. Нет, у Драко нет столько времени. У него его нет вообще. Стоя в ванной после разговора с Волдемортом, Драко почувствовал, как из его носа потекла кровь. Парень отчаянно начал вытирать красные капли рукой, но те лишь с новой силой напоминали ему о том, как на самом деле ничтожен Драко. Он – маленькая пешка в руках Тома, Пожирателей и своего отца. Все, что он пытается придумать, все, что он хочет попытаться сделать – тонет. С каждой секундой все глубже. Его лишь готовят к реальному заданию, к такому, на что способна истинная слуга Волдеморта. Способен тот, кого не жалко. И Драко это понимал. Его кровь, чистая, голубая кровь, которой так гордился Малфой, теперь пульсировала в его висках, причиняя слизеринцу неописуемую боль, с которой он, увы, не может справиться. Драко зажмурил глаза. Теперь он видел перед собой лишь темноту. Но даже она казалась светлее той, что обрушится на него тогда, когда он снова взглянет своими детскими глазами на пустоту за окном. -Драко, милый, что ты здесь делаешь? В комнату вошла Нарцисса. Она по обычаю была одета в самые лучшие и дорогие одежды. Но те лишь меркли на фоне безжизненного белого полотна, которое раньше являлось лицом матери Драко. -Я пришел оповестить Лорда о своем плане. Решил заглянуть к тебе. -Ты что-то придумал? Скажи, что ты не будешь никого убивать. Нарцисса медленно и осторожно приблизилась к сыну и взяла его за руки, всматриваясь в его лицо. Все, чего она боялась сейчас – это обнаружить в глазах Драко отголоски отца. Но ее сын думал иначе: -Мама, я не болен, не смотри на меня так! -Малфой вырвал запястья из ледяных рук своей матери и отвернулся к окну, скрывая страдание, исказившее его лицо, -Ты не должна была знать, что я здесь. -Нет, это ты не должен был приходить! -Нарцисса подошла к сыну сзади и осторожно провела рукой по его нежным платиновым волосам, -Милый, ты не обязан появляться здесь так часто, я обо всем договорилась. -Тебе вообще нельзя разговаривать ни с кем в этом доме, -Драко резко обернулся на мать, едва сдерживая слезы от сказанных ею слов, -Прекрати пытаться меня защитить. Как ты не понимаешь, это бесполезно. -Я- твоя мать, и буду делать это до последнего. -Нельзя! -Малфой сжал губы до посинения, скрывая нарастающую безумную истерику, -Защищай меня от докладов по травологии, от домашних эльфов, от поездки с отцом в Швейцарию, но не от этого! Я не хочу, чтобы ты потом страдала! -Драко, я уже страдаю, -Нарцисса с тяжелой усталой болью в глазах смотрела на сына, -Я вижу твою боль. Но, в отличие от меня, твоя жизнь еще может быть счастливой… -Нет! -Малфой отчаянно схватил мать за плечи, умирая от горьких слез, которые никак не могли выйти наружу, -Она не может быть счастливой без тебя, мам, прошу! -Драко… С этими словами Нарцисса обняла своего сына, обхватив его голову руками, притягивая к себе. Драко зарылся носом в шелк платья матери, слушая удары ее сердца. Спина парня вздрагивала при каждом стуке души Нарциссы об ее гладкую, белоснежную кожу. Сколько еще этому сердцу суждено стучать? Сколько еще раз он сможет положить ей голову на плечо, забывая о проблемах? Сможет ли Драко когда-нибудь прочитать маме рассказы Дюма и Бальзака? -Где Беллатриса? -Тетя Белла скоро придет сюда, мы хотели поговорить, -Нарцисса тяжело вздохнула, когда теплое дыхание сына вновь отдалилось от нее. -Прекрати называть ее, как в детстве, -выплюнул Драко, -На войне у нее будет не такой «псевдоним». -А мне очень даже нравится. Драко и Нарцисса одновременно обернулись, устремляя свой взгляд к входной двери спальни, где в проеме стояла Беллатриса. Она мелодично покачивалась из стороны в сторону, а на ее лице красовалось абсолютно безумное удовлетворение от происходящего в целом. Безумные глаза этой женщины выглядели абсолютно пустыми. Беллатриса пугала не на шутку. Одно ее появление вселяло страх и ужас пред ней и тем, что она планирует сделать. Ведь ее мотивов никто не понимал. Беллатриса была поистине темной волшебницей, которая обладала непревзойденным мастерством и удивительными знаниями, однако к этому примешивалось абсолютное отсутствие совести и морали, а о добре и справедливости не может идти и речи. Воссоединившись с Темным Лордом, эта женщина словно обрела новую силу, которая является еще более разрушительной и безумной. Теперь Беллатриса способна на все, тем более, когда об этом попросит Темный Лорд. Беллатриса крадучись приблизилась к Драко и, став за его спину, заговорила: -Цисси, прости, но мои планы немного поменялись. Теперь мне нужно поговорить с Драко. Наедине. Чувство беспомощного страха пронзило сердце Драко. Он был утопающим, который захлебывался в водовороте тьмы. Но его крики о помощи были не слышны, ведь эта вода накрывала с головой. Малфой взглянул на мать. Та редко задрожала. Беллатриса никогда не разговаривает с людьми просто так. Даже с родственниками. Искра сожаления загорелась в сердце Драко. Его мама, его родная мать должна смотреть на страдания сына. На его фальшивый выбор. Отчаянно пытаться его спасти, услышать его крики, но не получать помощи ниоткуда. Ведь это «выбор Драко». Ведь так должно быть. Ведь она должна, по долгу фамилии обязана смотреть, как медленно умирает ее сын, и как рушат в нем человечность. -Мам, иди, -безжизненно сказал Драко, -Иди же. Нарцисса нехотя попятилась к двери. Она сверлила взглядом Беллатрису, которая стояла в ужасающей близости со спиной Драко. Но даже спиной Малфой чувствовал, как улыбается его тетка. И это было просто отвратительно. Когда дверь закрылась, Беллатриса обошла Драко и, став перед ним, слегка наклонила голову. -Ну, что на этот раз? -Малфой яростно посмотрел на свою собеседницу. -Милый, милый Драко, -Скорчив преувеличенно сожалеющую гримасу, протянула Беллатриса, -Не знала, что ты такой маменькин сынок. -Тебя это не касается, -рявкнул слизеринец. -О, не пытайся строить из себя сильного и делать вид, что ты доблестно защищаешь мать, -Беллатриса хихикнула, -На первом этаже слышно, как от страха у тебя трясутся зубы. Затем, снова обойдя Драко и встав ему за спину, Белла ужасающе зашептала на ухо Малфою: -Скажи, мой милый племянник, ведь если бы представился шанс, ты бы сбежал отсюда? Все внутри Малфоя холодело с каждой секундой. Его органы сжимались от холода и страха, который вселял ему шепот за спиной. Он знал, что Белатрисса любит Нарциссу, он знал, что она мягко относится к нему, но ради угоды Темному Лорду она готова на любые кошмары. -Тетя Белла, мне кажется, ты уже свихнулась. Над ухом Драко разнесся тихий гортанный смех абсолютного безумия. Он ударил Малфоя по барабанным перепонкам, отстукивая в его голове ритм смешков протяжным болезненным эхом. -Чем ты думал, когда озвучивал Темному Лорду свой идиотский план? Ты вообще подумал, чего это может стоить твоей семье? Я тренировала тебя все лето, готовила к дуэлям, рассказывала о темных заклятиях, и все без толку? Ради чего ты это делаешь, Драко? В груди у Драко отчаянно билось сердце, требующее остановиться. «Ради чего? Ради чего я пытаюсь спасти эту ебаную школу, которую я презираю? Моя семья обречена, и я тоже. Я не пытаюсь ее защитить, я только делаю все хуже везде. За что?» -Я думаю головой и делаю то, что считаю правильным, -в ответ на все свои мысли горько произнёс Драко. Беллатриса снова рассмеялась: -Знаешь, Драко, милый, а ведь Темный Лорд хочет наказать тебя за излишнюю самоуверенность. Но я слишком люблю свою сестру, чтобы причинять ей такую боль, поэтому сказала, что сделаю это сама. Вот теперь Драко показалось, что его сердце остановилось. Лучше так. Но в следующий момент оно бешено забилось. Он знал, как это. Он видел. Лучше закопать себя заживо, чем терпеть руки Темного Лорда и его приспешников. Неописуемый холод страха гулял под кожей Драко, вбивая лёд ужаса ему под ноги и пуская его по венам, заставляя умирать снова и снова, а затем в считанные секунды просыпаться от ужаса. Было слышно, как за окном завывает ветер. Размеренное и спокойное дыхание Беллатрисы напоминали о неизбежности. Мгновенная мысль мелькнула в голове Драко: «Опять я легко отделался. Почему бы меня просто не пытать до смерти?» -Так сделай это, -Малфой правда старался быть сильным, -Пусть мой первый раз будет незабываемым. Беллатриса победно ахнула и, произнеся заклинание «Круцио», пустила в спину Драко сноп красных искр. Мгновенная боль пронзила тело, и Малфой упал на пол, корчась от припадков. Казалось, что кость одна за другой ломалась, насквозь протыкая раздражённую кожу до мяса. Беллатриса не наслаждалась болью Драко, и Малфой подумал, что, будь бы на ее месте Вольдеморт, он сейчас же умер. Но боль не прекращалась. Она продолжала терзать тело парня, приводя его в исступление. Малфой отчаянно схватился за край ковра, пытаясь не потерять рассудок. На его кистях проступили вены, которые, казалось, вот-вот должны лопнуть. Но единственная мысль, которая стучала вместе с этой мукой в голове у Драко, говорила ему о том, что Нарцисса, возможно, стоит сейчас за дверью и слышит его боль. Поэтому Малфой стиснул зубы так сильно, что, казалось, они должны раскрошиться, и сейчас протяжно скулил, словно беспомощный щенок. Когда боль наконец-то прекратилась, Малфой уронил свои платиновые волосы на белоснежный ковёр. Тупое отчаяние стучало в висках. Над собой, Драко услышал голос Беллатрисы: -Прости, пупсик, ты же знаешь, я должна была это сделать. Отправляйся в Хогвартс и заверши начатое. Мы будем ждать вестей. Когда дверь наконец захлопнулась, Драко откинулся на спину и уставился в потолок. Сейчас его беспомощную фигуру освещал лишь мутный слабый свет окна. В голове у Малфоя была пустота. Там не было ничего, кроме отголосков недавней боли, которые калечили и разрушали его сознание. Он понимал, что это не последняя его пытка. Но иного выхода, кроме как смерти, больше нет. Он может либо эгоистично уйти, не переживая о других, либо эгоистично остаться, наблюдая воочию, как страдают те немногие, кто поистине его любит. И в этой тьме нет правильного выбора. Есть только самый простой. Драко с трудом поднялся с пола и из последних сил подошёл к столу Люциуса. Малфой дрожащей рукой взял кусок пергамента и отцовским пером принялся строчить что-то ровным, красивым почерком. Драко чеканил на этом листе каждое слово, все больше стискивая от боли зубы. Закончив, он ещё раз взглянул на него и, оставив записку на столе двинулся к выходу, но внезапно что-то остановило его. Малфой вновь подошёл к столу и, схватив свою записку, аккуратно свернул ее и положил в карман брюк. Подойдя обратно к двери, Драко вновь запустил руку в карман и, нащупав злополучный пергамент, подумал: «Если Грейнджер не сделает то, что я задумал, я убью ее нахуй. А потом всех остальных.» Щелк. Он снова обезумел.

***

Саундтрек: Fine Line – Harry Styles Гермиона по обычаю сидела на первой парте и отчаянно пыталась написать конспект урока. Уже полчаса шла трансфигурация, но Грейнджер в своих мыслях была слишком далека от магических превращений. Ее рука нервно подрагивала над пергаментом, пытаясь четко выводить ровные буквы. Но перо то и дело соскакивало со строки, оставляя на листе грязные кляксы. Гермиона остановила пытку над собой. Сейчас ее разум находился в прострации и уплывал далеко за горизонты адекватности. Грейнджер ежесекундно вспоминала, что где-то на дне ее сумки лежит аккуратно сложенная колдография родителей. От одной мысли о предстоящем в ее жизни кошмаре плечи девушки судорожно подрагивали. «… -И как ты хочешь, чтобы я узнала у него информацию? -Блять, Грейнджер, включи свою голову сама. Таскайся за ним по школе, начни с ним облизываться, ляг под него, в конце концов. Ты, хоть и хуевая, но девушка. -Но Малфой… -Мне абсолютно плевать, что с тобой будет. Ты должна выполнить то, что я сказал. И не дай Мерлин ты хоть кому-то об этом расскажешь. Я повешу тебя за волосы под люстрой в Большом зале, а затем зайду к твоим предкам на чай. Даю тебе неделю, чтобы втереться к нему в доверие…» Гермиона взглянула на профессора Макгонагалл. Та объясняла какое-то уже известное Грейнджер заклинание, но глаза учителя прискорбно смотрели на нее. Девушка поспешила отвернуться, чувствуя, будто ее сейчас стошнит. «Они жалеют меня, они все мне сочувствуют. Мне нужна помощь, черт возьми! Я не могу рассказать о своих проблемах никому. В этой войне я одна. С кем я сражаюсь? За что?! Меня поставили в противовес всей школе, обрубив линии связи. И я совершенно одна, мне не с кем разделить свою боль. Ведь вряд ли для меня найдется место в этом мире. Но все мне почему-то сочувствуют. Как будто я обессилевший потерянный щенок. Это так мерзко!» К горлу подступило что-то наподобие рвоты. Горькая желчь растеклась по горлу, и Грейнджер скоро взметнула рукой вверх, спрашивая разрешение выйти. Гермиона шла по тихим коридорам школы, теряясь в остатках своего рассудка. Неожиданно, девушка сменила направление. Сейчас Грейнджер так отчаянно захотелось дойти до подземелий, дойти до тупиковой стены, ведущей в гостиную Слизерина и найти Блейза, который, по идее, сейчас должен прогуливать последние уроки. Гермиона хотела пойти с ним в его любимое место – в ванную старост и затянуться густым отвратительным дымом дорогой сигареты Забини. Она же поможет, верно? «Никто не верит мне, меня не хотят слушать, мною лишь пользуются. Неужели, моя жизнь настолько никчемна, что можно не замечать моих мыслей и не слушать моих советов? Я не состою только лишь из строгости, принципиальности и идеальной домашней работы по всем предметам. Я – живой человек, моими чувствами нельзя играть. Но их никто не замечает. Или наступают на них, как на грязь. Я не хочу никого спасать, я не могу больше всем помогать. Кто-то должен спасти меня!» Заслышав шум из двери неподалеку, девушка остановилась. Шорох доносился из кабинета зельеварения. Грейнджер подошла ближе. Неприметная дверь была приоткрыта, словно кто-то нарочно забыл ее закрыть. Гермиона глянула в щель и заметила в классной комнате Северуса Снейпа, который что-то готовил в бурлящем подле него котле. Резкая мысль посетила Гермиону. Конечно! Если она попросит Снейпа позаниматься с ней окклюменцией, профессор с помощью легиллименции прочитает ее мысли о событиях с Малфоем и поможет ей справиться с этой ситуацией. Но с каких пор Гермиона находит единственную помощь в лице декана Слизерина? Окрыленная своим гениальным планом, Грейнджер толкнула дверь кабинета зельеварения и зашла внутрь. Повсюду в воздухе стоял приятный дурманящий аромат неизвестного Гермионе зелья, который одним своим запахом сводил с ума от неожиданного прилива сил и уверенности. На секунду девушке показалось, будто она способна свернуть горы или одержать победу во всех войнах мира. -Вас не учили стучать, мисс Грейнджер? И почему вы не на уроке? Снейп, затылком почувствовав присутствие именно Гермионы, не отрываясь продолжал бросать в котел блестящие как полированная медь листья неизвестного растения. -Вас что-то интересует? Гермиона приблизилась к спине Северуса. Она не решалась заговорить с профессором, зачарованно любуясь на мерцающую жидкость в котле, до краев наполненном чистой магией. Но долго стоять в исступлении Грейнджер не пришлось. Снейп, оторвавшись от работы, резко повернулся к ней, по обычаю махнув подолом своего плаща, который на этот раз задел костяшки на голени Гермионы. Девушка вмиг вернулась к своим прежним отчаянным мыслям, которые взыграли в ее сердце с новой силой. При виде черного одеяния Северуса мозг Грейнджер моментально сформировал до боли знакомый чертов черный костюм. Отмерев, Гермиона заговорила: -Я хотела узнать, профессор, когда мы с вами можем заняться окклюменцией? -Я смотрю, вам, как всегда, не терпится впихнуть в себя все знания мира, -сложив руки на груди, процедил Снейп, -Я уведомил вас о том, что наши тренировки начнутся с ноября. Не заставляйте меня преждевременно жалеть о своем согласии. -Простите, профессор, -Гермиона отвела взгляд в сторону, -Но мне необходимо поспешить. -Мисс Грейнджер, -Снейп слегка отклонился от стола, -Прежде чем приступать к таким непосильным вещам, как окклюменция, сперва нужно пройти очень расширенный курс зельеварения. -Не может быть! Гермиона вскинула голову вверх. Ее очередной план по спасению себя с треском провалился. Что же, она даже не удивлена. Когда удача была на ее стороне? -Позвольте поинтересоваться, к чему такая спешка? – Снейп вопросительно поднял бровь. Гермиона молчала. Она судорожно пыталась придумать оправдание, отмазку, но ничего, кроме правды, не приходило ей на ум. -Я очень переживаю за свою семью. И за себя. -И чем вам поможет в этом деле легиллименция, мисс Грейнджер? Гермиона нервно сглотнула. Правильно ли она поступает? Малфой не просто так настолько ожесточился, он не мог захотеть власти настолько, чтобы убивать невинных людей. А если Снейп с ним заодно? Что, если профессор ей не поможет, а наоборот, сдаст ее с потрохами, или доделает за Малфоем начатое? Вероятно, слизеринец – меньшее из зол. Ну почему мозг Грейнджер постоянно всех оправдывает? -Я… я не знаю, -выдохнула Гермиона, -Просто предположила, что это умение может быть полезным. -Подойдите сюда, мисс Грейнджер. С этими словами Северус поманил Гермиону к столу, на котором стоял старый большой котел. Многолетний слой остатков зелий придавал предмету таинственность и очаровательную тягу к знаниям. Грейнджер подошла ближе и стала напротив Снейпа. В котле бурлило какое-то незнакомое ей зелье, которое вряд ли представлено в школьной программе. Густая жидкость была цвета фуксии и переливалось медными и синими бликами. Увидев заинтересованный взгляд Гермионы, губа Северуса слегка дрогнула в довольной улыбке. -Это-Зелье всемогущества. Иногда его называют Зельем всех возможностей. Один глоток позволяет обладателю снадобья реализовать все самые лучшие скрытые до поры до времени качества и таланты человека, и таким образом достичь его максимального потенциала. Гермиона оторвала зачарованный взгляд от бурлящего котла и удивленно посмотрела на профессора. -Я знаю, я читала о нем в одной из книг. Но, профессор, это же легендарное зелье. Оно получается из редчайших ингредиентов, да и изготовить его удалось лишь победителю одного из Чемпионатов мира по зельям. Для чего вы его варите? Снейп дернул шеей и его лицо на миг вобрало в себя медный, похожий на нагретое золото, оттенок зелья. Гермиона на миг подумала, что профессору подошел бы золотой цвет Гриффиндора. -Мисс Грейнджер, порой дело не в конечном назначении, а в самой идее. С этими словами Снейп взмахнул палочкой над котлом, прошептав какое-то странное заклинание, и зелье, забурлив в котле, заискрилось, и каждая его капля, казалось, рвалась наружу. Постепенно четкие границы жидкости стали исчезать, устремляясь в воздух, а капли цвета алого заката начали мерцать в воздухе, обвиваясь вокруг воздушных потоков. Искрящиеся розово-медные отблески заиграли в темном сыром подвале, поглощая в себе всю тьму вокруг. Гермиона широко распахнула глаза и восторженно наблюдала за прекрасным водоворотом жидких искр, которые, переливаясь в воздухе и играя с пламенем огня под котлом, создавали образ самого прекрасного заката, о котором Грейнджер лишь читала в книгах. Девушка завороженно следила за каждой каплей, рассматривая свое отражение в каждом бриллиантовом блике. Настолько прекрасным ей казался мир. Настолько чарующим и незабываемым, что на его фоне меркнут все проблемы и страхи. В твоих руках - знания, которые могут увлекать за собой в мир грез, без которых Гермиона никак не могла обойтись. Снейп молча наблюдал за своей будущей ученицей. Он тихо рассматривал, как рыжие волосы девушки мерцают в медных лучиках, озаряя ее большие шоколадные глаза волшебным свечением. Сейчас Гермиона стояла перед ним такая, какой всегда являлась – в ее глазах была та детская чистота, отчаянно пытающаяся быть неиспорченной от всей тяжести жизни. Грейнджер нашла в этих глупых розовых каплях нечто прекрасное, то, что сейчас отражалось в ее золотых добрых глазах. Увидеть прекрасное там, где, казалось, его не существует – истинный талант, данный очень немногим. В сердце Северуса что-то невольно ударилось. Он смотрел своими угольными глазами на восхищенную Гермиону и замечал в ней то, чего так отчаянно не хватало его душе… Однако у всего прекрасного есть свойство заканчиваться. Сердце Северуса, по его мнению, слишком оттаяло и тот одним резким взмахом палочки уничтожил все тепло, которое было в этой комнате, и закрыл крышку котла. Пора возвращаться в реальность. И эта мысль ударила Гермиону по ушам, обдав ледяной лавиной. Гермиона посмотрела на Северуса, пытаясь поймать уходящее иллюзорное тепло, которое, почему-то, сейчас тонуло именно в глазах Снейпа. Сам профессор молча смотрел на Грейнджер, любознательно и с тщательно скрытой тревогой. Девушка молчала, нежно наблюдая за золотом, которое тонуло в зрачках Снейпа, отчаянно пытаясь вобрать его в себя. Северус громко кашлянул и, разорвав зрительный контакт, двинулся вглубь кабинета. -На сегодня представление окончено, мисс Грейнджер. О времени занятий договоримся позже. А пока займитесь школьными делами, например, подготовьте нормально праздник, иначе тройка самовлюбленных идиотов разрушит Хогвартс. И присмотрите за мистером Забини. У него очень интересные взаимоотношения с безалкогольным пуншем. Гермиона уже было поспешила вернуться на урок, осознав, что очень задержалась «в туалете», но у самой двери ее вновь остановил голос тихий голос профессора, будто тот не хотел, чтобы он был услышан: -И почаще будьте собой.

***

Саундтрек: High By The Beach -Lana Del Rey Вечером Малфой, громко топая, устало влетел в общую гостиную Слизерина. Он часто моргал, а его взъерошенные волосы придавали ему вид затихшего безумца. Теперь он напоминал спящий действующий вулкан, который готов был тотчас же взорваться. Малфой рывком упал на черный, обитый крокодиловой кожей диван, хватаясь руками за подлокотник и откидываясь на мягкую спинку дорогого элемента мебели, принимая развязную позу «короля сие дыры». Драко закинул ноги на столик у дивана, скрестив их, и стал нервно покручивать фамильное кольцо на безымянном пальце правой руки. Чем больше холодный метал касался большого пальца парня, тем больше Малфой ненавидел его и свою жизнь. Но он слишком измучен для ненависти, в буквальном смысле. Поэтому все, что оставалось слизеринцу – тихо рычать, проклиная свою никчемную уродливую жизнь. Малфой наслаждался одиночеством. Он слишком привык к нему. Слишком слился с той безмолвной пустотой вокруг него, от которой у других от страха закладывает уши. Но Драко упивался подобными мгновениями, позволяя себе уйти в мысли от тяжелых реалий. В такие моменты Малфой думал о себе, своих умирающих чувствах и о том, как сильно ему хочется сделать кому-то больно. Не другим, так себе. «Еще один такой конченый день, и я сброшусь с Астрономической башни, клянусь Салазаром. Хочу, чтобы мои кишки отскребали от школьного двора. Хочу посмотреть на свои похороны. Кто-нибудь, кроме матери, придет на них по своей воле?» Неожиданный усталый прилив злости вселил в мозг Малфоя следующие сумбурные мысли: «Хочу причинить кому-то боль. Хочу схватить Асторию за волосы и разбить ее ебучее идеальное лицо об этот стол. Или найти какую-нибудь самую грязную во всем магическом мире шлюху и трахать ее до посинения. Хочу, чтобы она терпела все, что я буду с ней делать, чтобы она плакала, задыхалась от слез, молилась о своем здоровье, но терпела, потому что я ей, блять, за это плачу. Паркинсон слишком много чувствует для такого. Она и так скоро, кажется, вскроется. Да похуй. У меня есть Грейнджер. Видеть, как она от страха что-то мямлит – бесценно. Интересно, если бы я ей дал задание трахнуться со всей школой, она бы также молча кивнула? Тупые суки.» -Итак, я смотрю, ты снова зол, как собака. Малфой громко рыкнул и закатил глаза. В гостиную зашли Нотт и Забини. В руках Блейза красовался деревянный ящик, который был забит бутылками огневиски. -А вы снова решили надраться? Смотрите не передо́хните, -Малфой отвел взгляд, устремляя его в камин. -Вообще-то, это для благого дела, -вздохнул Блейз, -Через три дня Хеллоуин. -Блять, Малфой, ты можешь хоть немного быть доброжелательным? -Нотт приземлился на противоположный диван. -Конечно, -наигранно улыбнулся Малфой, -Тео, милый, отъебись. Парни скорчили улыбающиеся гримасы и отвернулись, обсуждая подготовку к празднику. Нотт возмущался: -Да ты что, святоша Грейнджер со своими корявыми идиотами не позволит нам даже приблизиться к напиткам! Знакомая фамилия врезалась Драко в уши. Казалось, у него в голове отключили свет, а в комнате стало невыносимо душно. И почему в своих мыслях он хладнокровно рассуждает о ней, как о вещи, когда на деле она топит его в ярости одним лишь упоминанием о своем никчемном существовании? -А она что там забыла? В комнату вошла Пэнси. Она по обычаю замерла при виде Малфоя, а затем тупо смутилась и, строя из себя надменную равнодушную стерву, устроилась возле камина. Гостиная Слизерина все больше напоминала серпентарий. -Она же сегодня утром приняла просьбу Седрика об участии в организации праздника, -Пожал плечами Блейз и принялся снова пересчитывать бутылки в ящике. -Ну все, вечеринка - десять плюс, -Вздохнул Нотт. -Ой бля-ять, это будет долго, -вздохнул Малфой и обреченно запрокинул голову, облокачиваясь на спинку дивана всем телом. От одного упоминания о союзе Диггори и Грейнджер, сердце Малфоя учащенно забилось. Оно предвкушало избавление, которое рыжая гриффиндорка нелепо оттягивала. Она и вправду согласилась. Она и вправду испугалась. Драко пребывал в безумной эйфории, упиваясь экстазом своей власти над одной судьбой, которая не имела для него никакого значения. -Ты о чем? -Паркинсон вопросительно подняла бровь. Малфой приоткрыл глаз и небрежно бросил: -О том, что Забини у нас теперь сен-потен*. Собирает вокруг себя все горячие новости о бедности и никчемности. Блейз бросил на Малфоя короткий презрительный, осуждающий взгляд. Драко до сих пор не понимал, почему его друг с недавних пор водится с такими, как Грейнджер. Отвратительными святыми идиотками. Но его мысли прервала вошедшая в гостиную Астория. Она устроилась рядом с Малфоем на диване и, поцеловав его в губы, принялась рассматривать свой маникюр. Малфой ненавидел Асторию. Он не мог ее терпеть настолько, что каждый атом его тела распадался в ярости при одном лишь виде ее идеального лица. Астория и вправду была красивой- пухлые губы, которые всегда украшала красная помада, темные каштановые прямые волосы, спадающие на плечи и зеленые глаза цвета эмблемы Слизерина – все это придавало ей восхитительный вид чистокровной волшебницы, выходца наивысшей аристократии. Малфой и Астория встречались лишь потому, что так с их появления на свет решили родители. Люциус сходил с ума от счастья каждый раз, когда Драко и Гринграсс появлялись в поместье. Малфой знал и четко осознавал, что его судьба предрешена и здесь, но, увы, как всегда, не мог с этим ничего поделать. Родители обеих семей считали их союз успешной инвестицией в будущее, а расстраивать ожидания предков не входит в планы их дражайших отпрысков. Астория вряд ли любила Малфоя. Скорее, осознавала успешность этого союза с точки зрения выгоды. И это бесило Драко еще больше. Эта девушка могла играть влюбленную сколько угодно, целоваться с ним, как только можно, засыпать и просыпаться в его постели, но при этом оставаться холодной и пустой. Словно красивая статуя, замерзшая льдина, холодное и далекое северное сияние. Она не могла дать тепло, не знала как. Астория может быть хорошей женой, союзницей, но в глубине души она была лишь бесстрастной пустышкой. Именно за это Малфой мечтал убить ее всякий раз, когда они находились вместе дольше десяти минут. Малфой прикрыл глаза. Недавние мучения отозвались в нем, погружая парня в состояние усталости и опустошения. Сейчас в его душе не было места эмоциям, ненависти или жалости. Драко просто хотел забыть обо всем, что происходит вокруг него. Хотел стереть из памяти гостиную Слизерина, с идиоткой Паркинсон, бессмысленной Гринграсс и и беспечным Ноттом, его поместье, с Волдемортом и болью от Круциатуса, весь магический мир, включая Хогвартс и всех учащихся в нем людей. Малфой желал лишь немного избавления, падения в бездну смерти и пустоты, на дне которой он видел единственный в его жизни свет… Из размышлений слизеринца вырвал сладкий, но чужой голос Астории: -Драко, ты же не забыл о вечеринке? Уже подготовил себе костюм? Малфой скривился. Он не хотел идти на этот праздник, не хотел веселиться и танцевать, не хотел стоять посреди улыбающихся и танцующих учеников и мечтать убить каждого, кому сейчас лучше, чем ему. -Я могу не идти? -Драко закурил сигарету, -Меня не интересует вся эта детская хуйня. -Мы старосты, поэтому обязаны пойти, -сузила глаза Пэнси. -Драко, если ты так переживаешь за репутацию "взрослого" человека, -покачала головой Гринграсс, -все равно на тебе будет костюм, поэтому никто тебя не узнает. Малфой снова закрыл глаза. Дым от сигареты слегка драл горло, заставляя Драко испытывать приятное наслаждение. Несмотря на все его нежелание веселиться, он меньше всего хотел наряжаться. «Я снова должен кого-то играть? Строить из себя что-то? Неужели мне мало образов и ролей? Прилежный сынок, гордость отца и радость матери, воспитанный аристократ, жестокий уебок, мучитель грязнокровок, идиот с предрассудками, бесчувственный любовник, богатый завидный жених, конченный псих, ебаный мудак с дырой вместо сердца, прислуга Волдеморта, кровожадный убийца, недоделанный Пожиратель смерти, никчемный трус и морально больной мальчишка? Не много ли я, блять, на себя беру? Сколько еще нужно надеть на меня масок и навешать ярлыков, чтобы я наконец окончательно ебанулся?» Паркинсон с ненавистью смотрела на Малфоя. Когда ее глаза уже не смогли больше сдерживать злых слез, Пэнси отвернулась и подошла к книжному шкафу в углу гостиной. Она стала водить рукой по полкам, делая вид, что занята выбором книги. Она метнула затуманенный взгляд на Драко, который тяжело вздыхал, грея у себя на груди что-то рассказывающую ему Асторию. Глаза Паркинсон предательски защипали и девушка, успев отвернуться, уронила одинокую слезу на одну из полок. Она жила в мыслях о Драко. Каждый вечер она думала о том, что, возможно, в параллельной вселенной, они могут быть вместе. По-настоящему. Не когда Малфой трахает ее в туалете или в кладовой, вбиваясь в нее с остервенением, а затем вышвыривает, как собачку. Не когда она засыпает в слезах, сжимаясь от злой боли на своей мягкой постели и думая, чью бы судьбу сломать своими сплетнями и интригами. Не когда она бежит за одним лишь человеком по пятам, чтобы хоть на секунду привлечь к себе внимание серых, дождливых, любимых глаз. нет, это не любовь. Больная привязанность, одержимость. То самое чувство, когда ради одного мимолетного запаха персика и мяты, ты готов броситься под поезд. Если ему так надо. Это разрушает, уничтожает в человеке все человеческое, все светлое и хорошее. Ведь ты даришь всю себя без остатка тому, кто пинает тебя об стены своего льда и безразличия. Но ты не можешь по-другому. Это выше твоих сил. И это убивает еще больше. Сзади Паркинсон раздался тихий, змеиный шепот: -Опять плачешь, что он тебя не трахнул после завтрака? Пэнс, Пэнс, пора уже забыть о нем, и отдать его Астории. Девушка резко развернулась, на лету смахивая слезы. Позади неё стоял Нотт и заискивающе улыбался. Однако глаза Тео угасали подобной болью. И это выдавало все его злое нутро. -Ты и вправду думаешь, милашка Тео, что я не вижу, как ты не хочешь отдавать Асторию Малфою? -победно ухмыльнулась Пэнси, наблюдая, как брови Нотта хаотично задергались, -Я прекрасно знаю, что Драко не любит ее. Даже у нас с ним больше чувств. -Я заметил. -Мне он нужен, и нет смысла скрывать это от тебя, раз ты такой наблюдательный. Я должна получить от него хоть какое-то чувство, иначе, клянусь Салазаром, я сойду с ума. -Так выведи его на ревность, -Нотт снова заулыбался, еще больше скрывая свою грусть, -Ты же знаешь, это - одно из самых быстрых и сильных эмоций. Думаю, Малфой вряд ли захочет делиться с кем-то своей игрушкой, чертов собственник. И заодно отдадите мне Гринграсс. -Если она этого захочет, -задетая словами Нотта, съязвила Пэнси, -Ну и кого ты мне предлагаешь? Тупого Поттера? Да Малфой меня видеть не захочет, а в этой школе ему равных нет. Он не видит конкурентов. -Ну, есть один парень, который по своим навыкам совращения может посоревноваться с мистером «отъебитесь от меня все», -Нотт ухмыльнулся, -Попробуй Диггори. С ним тебе вряд ли будет так весело, как с Малфоем, но, может быть, ты поймешь, что значит «нормальный парень». -Драко его ненавидит. -Твой Драко ненавидит всех. Но пуффендуец - единственный, более менее достойный вариант… В гостиной Слизерина горел камин, освещая мрачное, дорогое убранство комнаты и пятерых лиц, находящихся вместе. Двое учеников стояли в самом темном углу, нашептывая друг другу змеиные клятвы. Трое студентов сидели за столом, двое из которых любезно беседовали о предстоящей вечернике, а последний лишь тихо умирал от ненависти ко всему, что существует в этом холодном мире, лишенном эмоций, любви и сострадания…

***

Саундтрек: Make You Mine - PUBLIC -Фред, как ты мог забыть о фонариках?! Я же составляла список! Гермиона, Фред, Джордж, Седрик, Джинни, Гарри и Рон быстрым шагом направлялись в Хогсмид, чтобы забрать недостающие части декораций для украшения Большого зала. Завтра намечался, по словам Джинни, «масштабный, грандиозный и незабываемый праздник» с танцами и самой популярной волшебной группой, которую Альбус Дамблдор в честь праздника пригласил выступить в Хогвартсе. Фред и Джордж уже придумали уйму забавных штуковин, которые помогут развеселить и даже «напугать до чертиков». Джинни и Рон верещали по поводу танцев, без конца споря друг с другом о том, насколько хороша идея танцевальных пар и медленной музыки на дискотеке. Гермиона потихоньку втянулась в организацию праздника, на некоторое время забывая о тревожных мыслях, чем вызвала большую радость у профессора Макгонагалл. О всех предстоящих кошмарах ей напоминал лишь Седрик, к которому Гермиона, естественно от большого страха, пыталась втереться в доверие. Но, чем больше она общалась с Диггори, тем больше чувство стыда проникало ей в кровь. Седрик ни в чем не виноват, он не заслужил к себе такого ужасного отношения, когда его используют в чьих-то корыстных целях. Парень был добрым, довольно умным и чертовски порядочным, словно он воспитывался по книжкам о рыцарях, которые каждый день сражаются с драконами и защищают своих принцесс. Гермиона непреодолимо желала рассказать ему о тайных сговорах с Малфоем и нелепых просьбах Гарри, но горькое чувство страха желчью отдавало в горле девушки всякий раз, когда она пыталась заставить себя поступить правильно и порядочно. Грейнджер превращалась в подобие бессовестной лгуньи, которая манипулирует доверием других, своим положением и хорошим отношением к себе. За считанные дни она стала походить на самую заядлую слизеринку, или на самого Малфоя. И от этого Гермиону тошнило. Вот и сейчас, двигаясь по мокрому асфальту деревни Хогсмид, Седрик и Гермиона смеялись над Джинни, которая кричала на Рона о том, что тот «просто не замечает свою пару в ближайшем окружении». Гермиона засмотрелась на друзей. Сейчас их отделяла от нее пропасть, которая росла с каждым днем. Они словно сели на поезд до счастья, бессовестно оставив Грейнджер стоять на перроне и махать им рукой. Вокруг нее сгущалась неизвестность, которая скрывала настоящие чувства Гермионы, наставляя ее на притворство, заставляя ее быть сильной, радоваться, подобно остальным, каждому новому дню, а также забывать о морали и подчиняться злу. Неожиданно, виска Гермионы коснулось нечто, кротко обдавая ее теплом среди мокрого, промерзлого позднего октября. Седрик провел пальцем по щеке Гермионы, убирая с ее лица влажный локон. Грейнджер слегка дернулась от столь нежного жеста интимной заботы. Она посмотрела на парня. Тот тут же убрал свою руку, но не отвел свой серый, таинственно очаровательный взгляд от темных глаз Гермионы. -Извини… Диггори невинно улыбнулся, словно ребенок извиняется за то, что съел последнюю конфету. Гермиона, искренне смутившись и нахмурившись, изобразила что-то наподобие улыбки. Она не может позволить Седрику влюбиться в себя. Изначально, в план Гермионы входила обычная дружба, доверие и банальная честность, но, наблюдая за поведением Диггори, Грейнджер понимала, что просто дружбой здесь не пахнет. Седрик не Гарри. И не Рон. И даже не Блейз. По какой-то причине, он все время оказывается рядом, предлагает помощь или просто отвлекает Гермиону своими разговорами и томными речами. Он спрашивает про ее хобби, любимые книги, цветы, которые ей нравятся. Но зачем это все? Почему Малфою в своих злодеяниях нужен именно Седрик? Ведь Гермиона повторяла себе то, что, не смотря на его удивительно обаяние, высокий рост, красивые глаза, очаровательную улыбку, прекрасную доброту, простой характер, тайны и сомнительное прошлое, Седрик ей совершенно безразличен. К счастью для Грейнджер, интимный момент единения взглядов пары прервал Гарри, который предложил Гермионе поговорить наедине. Когда Седрик, оставив друзей, догнал Фреда и Джорджа, Поттер, поправив очки, заговорил: -Гермиона, я… я хотел извиниться. Гермиона вскинула вверх подбородок: -Да ну, неужели сам Гарри Поттер решил первым помириться со своей, на секунду, лучшей подругой? -Я действительно был неправ, -парень почесал затылок, -Ты знаешь, я иногда зазнаюсь и беру на себя слишком много, и мне не нужно было сомневаться в твоих словах… В сердце Гермионы расцвели цветы. Неужели Гарри сейчас признает приближение войны и разделит с ней тяжкий груз ее мучительных душевных скитаний? Неужели теперь она не одна, и ей не придется воевать против абсолютно всего мира? А Поттер продолжил: -Теперь я вижу, что у вас с Седриком что-то происходит, поэтому ты так резко отнеслась к моей просьбе… -Ты просто идиот, Гарри! -от досады вскрикнула Грейнджер. Чувство пустоты захлестнуло ее с новой силой и Гермиона едва сдержалась, чтобы применить обливейт на Гарри. Она вскинула голову вверх, устремляя взгляд в небо, и теплый пар из ее рта заклубился в холодном воздухе улицы. -Что? Что опять не так? Гермиона наскоро привела мысли в порядок, придумывая новую ложь во имя спасения своей судьбы. В этот момент нить вранья дала новый виток, погружая Грейнджер в неизбежную пучину проблем. -Я согласилась на просьбу Седрика потому, что это важно тебе. У меня же, как ты сказал, хорошо получается… -То есть ты все-таки присмотришь за ним? Гермиона, как я рад! -воскликнул Гарри и его очки, казалось, запотели от восторга, -Обязательно узнай у него обо всем, что было в год его отсутствия, о его похоронах и о… -Гермиона, смотри! Теперь разговор Гарри и Гермионы прервала Джинни, которая, восхищенно подпрыгивая на месте, указывала пальцем на витрину магазина одежды. На ней красовалась яркая вывеска: «Распродажа на все карнавальные костюмы». Грейнджер обреченно вздохнула. Однако это лучше, чем погружаться в отчаянно глупые планы Гарри. -Мы обязаны туда зайти! -Уизли подлетела к подруге, хватая ее за кисть, -Я знаю, что ты, драклова староста, еще не купила хэллоунский костюм!!! -Джин, мне не до костюмов… -Не хочу ничего слышать! Мы обязаны купить тебе наряд даже потому, что всем этим праздником занималась по большей части ты! Отмахнувшись от синхронного тройного возгласа «Эй!», раздавшегося из уст Седрика и братьев Уизли, Джинни потянула Гермиону в магазин одежды, вызывая у Грейнджер прилив негодующих вздохов. У самого входа в магазин Гермиону остановил Гарри, который, наклонившись к уху девушки, прошептал: -Прости, Гермиона. Мир? Грейнджер взглянула в зеленые глаза Поттера. Они по-прежнему ни черта не понимали. Но были настолько родными и близкими, что у Гермионы поневоле сжалось сердце. Вдруг, Гарри останется единственным живым близким? -Мир, -успела произнести Гермиона прежде, чем за ней захлопнулась дверь магазина. Грейнджер стояла посреди бардака из куч пышных, пестрящих всеми цветами костюмов, которым, казалось, не было конца. Где-то рядом слышался обреченный яростный шорох, с которым Джинни раздвигала одно платье за другим, пытаясь найти «что-то подходящее, красивое, сексуальное, но не вульгарное, и не кричащее, что-то необычное и серьезное». Грейнджер лениво и безразлично двигалась между вешалок, изредка задевая ладонью струящийся шелк или тяжелый бархат платьев. -Тебе совсем все равно? Можешь хотя бы сказать, кем ты хочешь нарядиться? Из гор костюмов показалось красное от спешки и злости лицо Джинни. -Честно, Джин, все равно, -вздохнула Гермиона, -Мне сейчас не до праздников. Я вообще не хочу идти. -Отлично, будешь клоуном! -взревела Джинни и вновь исчезла за очередной горой костюмов, -Я не понимаю, неужели тебе не хочется нарядиться, потанцевать с Роном или Седриком? -Нет. -Это просто невыносимо! -Джинни вылезла из-под завалов пышных рюш и, словно фурия, подлетела к подруге, -Гермиона Джин Грейнджер! Я официально заявляю, что мы не выйдем отсюда, пока ты не купишь себе наряд на завтрашний Хэллоуин. -Джинни, прекрати! -взмолилась Гермиона, -Балы и праздники – по твоей части. -Ну да, а по твоей – учить уроки и страдать непонятно из-за чего! -Уизли уперла руки в бока, -Ей Мерлин, Гермиона, единственный, кто имеет на тебя влияние – это Блейз. Гермиона остановила мозг на мысли: «Не единственный». А Джинни продолжала: -Пожалуйста, Герм, выбери костюм. Ты должна пойти на эту вечеринку и развеяться. Там будут все ученики, много танцев, музыка… Пожалуйста… Ради меня… С этими словами Уизли сделала жалостное лицо, растапливая серьезное сердце Гермионы. Может быть, ей правда стоит немного отдохнуть? Кто знает, может, это ее последний шанс увидеть яркие краски жизни перед вечной темнотой в лице угрозы жизней родителей и дел Драко Малфоя? Бросив обреченное «Ладно», Гермиона прошла вглубь зала, то и дело натыкаясь на кричащие безвкусные наряды. Вампиры, оборотни, клоуны, русалки, гоблины – все эти незаурядные и плохо сшитые костюмы были единственными, которые остались нетронутыми в последний день подготовки к празднику. Грейнджер остановилась напротив наряда ведьмы – бархатное черное платье с золотыми пуговицами на воротнике, оно больше походило на костюм монахини. К нему по обычаю прилагалась фирменная ведьмина шляпа и накладной горбатый нос. «Как в маггловских книгах», -подумала про себя Гермиона. Внезапно, ее взгляд привлекло платье, которое одиноко красовалось под костюмом тролля. Гермиона смахнула грубую ткань и ахнула. Искрящийся шелк неописуемо красивого, слегка пугающего своей необычайно кричащей отсылкой к цвету приковывал взгляд девушки, заставляя воспроизвести образ этого обычного бального платья на себе. Грейнджер пропустила по ладони нежную ткань платья и что-то в ее сердце замерло от удовольствия. Это -то, что ей нужно. Плевать на цвет, на то, что это совершенно не хэллоуинский костюм. В этом платье находилось все то, о чем Гермиона думала в самые тяжелые ночи без сна. Одно прикосновение к нему заставляло Грейнджер представить себя потрясающе красивой, уверенной в себе и своей привлекательности, свободной от всех предрассудков и делений. Все в этом прекрасном наряде заставляло сердце девушки трепетать, заставляя чувствовать себя потрясающе свободной. Грейнджер схватила платье и подлетела к Джинни. Развернув его во всю длину, девушка победно произнесла: -Я беру его. И плевать, что оно без скидки. При виде платья Джинни ахнула от развернувшейся перед ней красотой. Но затем Уизли недоверчиво и с тревогой взглянула на подругу: -Гермиона, оно – очень красивое, просто прекрасное. Но ты уверена в цвете? -Наплевать, -Грейнджер вздернула подбородок. -Как знаешь, но оно же не подходит по тематике, -нахмурила брови Уизли, продолжая восхищенно разглядывать платье, -Конечно, ты можешь купить к нему какой-нибудь атрибут, вроде маски, но, Гермиона, кем ты будешь? В смысле, чей образ ты на себя примеришь? -Джинни, -устало и окрыленно вздохнула Грейнджер, -Я не хочу никем притворяться. Завтра я буду собой. Чудовищно, не правда ли?

***

Саундтрек: Forever – Labrinth В Большом зале было шумно. Группа «Ведуньи» исполняла свои известные во всем магическом мире хиты. Толпа студентов прыгала и кричала, подпевая любимой музыке. В зале с каждой секундой становилось все более душно. Разгоряченные тела касались друг друга, утопая в бешеных ритмах танца. Даже профессор Флитвик не смог удержаться и закружился в танцевальных па. Громкие удары музыки, доносящиеся из колонок, били по барабанным перепонкам, заставляя сердце совершать удары в такт играющим песням, ухая где-то в животе восторженным удовлетворением. Вся атмосфера зала была погружена в полутьму, освещенную неоновыми фонариками, которые переливались различными цветами: красный, оранжевый, желтый, синий, фиолетовый, зеленый… все убранство зала напоминало маггловский дом с привидениями, где вся магическая нечисть устроила дикий рейв. Повсюду были развешены декорации в виде паутины, которые свисали со стен, повсюду стояли чучела нечисти, а небо под потолком раскинулось в виде красного полнолуния, которое озаряло кровью тучи подле него. Все студенты Хогвартса, красовались костюмами, которые ярко светились в неоне, исходящем от ламп. На всех учениках были надеты костюмы различных темных существ так, что найти кого-то в этом зале было чертовски трудно. Все ученики были измазаны в гриме и были одеты в самые лучшие и ярчайшие костюмы. Блейз и Тео "дежурили" возле напитков. Забини был одет в костюм скелета, белый грим которого изящно и контрастно играл на темной коже мулата и обрамлял дорогой фрак, и то и дело подливал огневиски в постоянно обновляющийся пунш. К нему время от времени подбегал Фред в костюме мумии (вдохновленный давнишним путешествием в Египет) под руку с Анджеликой и прикрывал Блейза от строгого контроля профессора Макгонагалл, которая физически не могла справиться со всем происходящим хаосом. Неподалеку от Блейза танцевали Джинни и Гарри, также одетые в костюмы скелетов, составляя идеальный парный образ. Уизли улыбалась и смеялась, весь вечер не замечая Забини. Парень сделал большой глоток крепкого пунша. -Намечается тройничок? -перекрикивая музыку, Нотт (в костюме румынского вампира) подмигнул Блейзу, устремляя свой взгляд на танцующую пару гриффиндорцев. -Отвали. Уизли младшая сказала, что хочет вырядиться как мертвая невеста, -Забини сделал еще один внушительный глоток, -Я не знал, что она предложит очкастому уебку вырядиться также. -А где еще одна твоя подружка? -Тео засмеялся, -Неужели она настолько уродливо вырядилась, что ты даже не заметил ее? -Она собирается, -прокричал Блейз, -Или вообще не пришла, я не знаю. Гермиону порой трудно понять. Мимо парней прошел Седрик Диггори, в костюме доблестного рыцаря времен средневековья. На парне красовались серебряные доспехи, а его грудь украшала эмблема герба какого-то давнего государства. -Не прошло ни одного дня, чтобы Диггори не выебывался, -устремляя злобный взгляд на Седрика, проворчал Нотт. -После его таинственного возвращения, этот клоун и так стал школьным чудовищем, -усмехнулся Забини, -Куда нам до него. Парни засмеялись. Отведя взгляд, Тео громко присвистнул. В другой половине зала, сжимая свои стаканы с пуншем, веселились слизеринки, среди которых была Пэнси Паркинсон и Дафна Гринграсс. Девушки были одеты в костюмы ведьм. Их тела обрамляли узкие черные кожаные платья, оголяя стройные ноги, а вдоль их плеч и спин струились короткие фиолетовые плащи. С ними также танцевала Астория, но та была одета в длинное пышное платье серебряного цвета, с вышитыми дорогими узорами по корсету. -Она отвалила за это платье состояние? -разгоряченный и слегка пьяный Фред вновь подлетел к парням возле пунша. -Как обычно, -пожал плечами пьянеющий Нотт, -Она все уши нам прожужжала с этим костюмом. Говорит, это их с Малфоем парная идея. Он должен прийти в таком же серебряном костюме с большим жабо у шеи. -Уже сгораю от нетерпения. Хочу увидеть Малфоя в средневековых сексуальных чулках, -во весь голос засмеялся Забини, закуривая сигарету прямо в зале, не отрывая своих темных, бездонно утопающих в алкоголе глаз от маленькой танцующей фигуры с рыжими волосами, поглядывающей на него из-за плеча ее спутника. Неожиданно, сквозь музыку, парни услышали испуганный крик Астории, которая, закрыв руками рот, ошеломленно смотрела в одну точку в зале. Когда Малфой подошел к своей девушке, та принялась стучать по нему своими кулаками, что-то раздраженно и разгоряченно выкрикивая. -Становится все жарче, -протянул Фред. Гермиона стояла перед входом в Большой зал. Она чертовски волновалась. И не из-за того, что не настроена танцевать. Она волновалась за свой внешний вид, который вызовет массу вопросов и шокированных взглядов. До самой двери Грейнджер думала, что ее наряд – прекрасен, но сейчас чувство истинного страха окутывало живот девушки. Гермиона накручивала прядь волос на палец, не решаясь войти. Она одна не надела костюм. Она одна будет выглядеть так. Она купила это платье. Черт, как же это было глупо! Она думала, что может быть собой, а сейчас стоит и не может унять предательскую дрожь в коленках? Но ведь это просто бал, на нем не может произойти ничего ужасного. Ничего… Гермиона сделала шаг ближе ко входу. Она должна быть самой собой, должна быть сильной, должна оставить эти глупые женские страхи и тревоги, все эти комплексы позади. Она – староста, лучшая ученица Хогвартса. Она принимала участие в организации праздника, она, в конце концов, сражалась с Пожирателями смерти год назад, а сейчас боится войти в чертов зал, переживая за платье?! Как это несерьезно, как это по-детски. Гермиона сделала еще один шаг. Луч прожектора осветил тоненькую ножку, обутую в черный босоножек на высоком каблуке. Эти туфли Грейнджер одолжила у Джинни, но они смотрелись на ее ноге великолепно. Застежку на щиколотке украшал большой атласный бант. «Назад дороги нет. До конца», -подумала про себя Гермиона и, набравшись смелости, вошла в Большой зал, позволяя прожекторам и фонарям осветить ее полностью. Все, кто танцевали поблизости у входа, в исступлении остановились, пропуская Гермиону вперед и ошарашенно рассматривая ее с головы до ног. Казалось, у учеников пропал дар речи, наблюдая такой смелый и дерзкий шаг. Шаг, возможно, в бездну. У Гермионы сперло дыхание. Еще ни разу в жизни на нее не смотрело столько людей одновременно. Количество взглядов продолжало увеличиваться, еще больше приводя девушку в немой испуг. Сердце в груди Грейнджер бешено билось, пока та наблюдала одни и те же замершие лица ее однокурсников, некоторые из которых от удивления распахнули рты. Все это напоминало немое кино, застывшую картинку, кадр из фильма, в главной роли которого была Гермиона. И она не понимала, чему люди удивлены больше: факту отсутствия костюма, или самому платью. Грейнджер в ужасе начала бегать взглядом по студентам, пытаясь отыскать среди изобилия костюмов и грима знакомые лица или глаза. Но среди искрящегося цвета и пестреющих нарядов Гермиона не могла распознать ни одного знакомого лица. Девушка пробежалась взглядом по первым рядам, в испуге заламывая пальцы, и устремила взор на противоположную часть зала. Вот и стойка с пуншем, сцена, стена и… Саундтрек: Michelle – Sir Chloe Гермиона замерла. Казалось, в этом зале выключили весь свет и обрубили связь с внешним миром. Гермиона на секунду задохнулась и утонула. А затем ее глаза снова увидели открывшийся вид, который заставил всю накопленную тьму в ее душе заискриться и превратиться в идеальное яркое свечение. В конце зала стоял Малфой. Тот самый ненавистный каждой фиброй ее души Драко Малфой, который грозился убить ее семью и разрушить ее жизнь. Он стоял, а его платиновые волосы одиноко возвышались, казалось, над всеми головами и искрились золотом в медном цвете прожектора. Он стоял, одетый в… обычные маггловские голубые джинсы и черную широкую футболку. Он не надел никакой костюм, даже свой дорогущий, с которым он не расставался. Сейчас он стоял, единственный знакомый Гермионы в этом зале, единственный, кто выглядел как человек. Гермиона смотрела на Малфоя, как на неземную картину, которая была так далека от нее, словно находилась за витриной. Но так неизмеримо близко. Ненависть в груди девушки наконец взорвалась, превращаясь в искрящийся водопад всех существующих чувств на свете, потому что Малфой рывком обернулся и… посмотрел прямо ей в глаза. Щелк. Они смотрят друг на друга. «Он не мог так одеться. Он -самый отвратительный человек в мире, который презирает все людское. Он стоит передо мной и смотрит мне в глаза. Тот, кто каждый чертов день говорит мне гадости, сейчас смотрит на меня, не отрываясь. Мы ведь ненавидим друг друга. Мы мечтаем убить друг друга каждую секунду наших жизней. Я ведь мечтаю о его смерти каждую ночь с момента своего появления в школе. Он издевается надо мной, над моей жизнью, над моей семьей, он хочет причинить мне боль, от которой у меня подкашиваются колени. Он просто не может так выглядеть. Он не может выглядеть так обычно. Он не должен смотреть на меня. Он не должен. А я не должна смотреть на него. Почему из всей этой толпы мы смотрим только друг на друга?» Так думала Гермиона. «Она надела изумрудное платье. Блять, изумрудное. Эта сука должна знать, что цвета в нашей ебаной школе – ебаное табу, которое никто не должен преступать. Какого ебаного хуя? Она выпрямила волосы. Они, кажется, стали длиннее. И аккуратнее. Почему она смотрит на меня? Почему из всего этого ебаного зала она смотрит на меня, а не на своих тупорылых дружков? Она меня ненавидит, мечтает убить каждую секунду своей жизни, а я ее ненавижу в ответ настолько, что хочу вырвать все ее волосы, а затем уничтожить и разрушить ее жизнь. Почему я сейчас смотрю на ее ебаное платье? Почему она не могла просто нарядиться в клоуна или в ведьму, как все нормальные девушки? Почему я ненавижу ее сейчас так сильно, что хочу запустить ей в лоб аваду? Почему из всех возможных уебков в этом конченом зале мы смотрим друг на друга?» Так думал Малфой. Щелк. Стоя на разных концах зала, среди всего цветного безумия праздника, стоял высокий парень с белоснежными, как хрустальный снег волосами в обычной черной футболке и обычных голубых джинсах и прекрасная девушка в изумительном струящемся по фигуре изумрудном платье, так идеально подходящим ее фигуре, волосам и глазам, изящно открывая голые плечи и обрамляя ключицы. Щелк. Эти двое смотрели друг на друга не отрываясь. Они пытались найти в своих взглядах ненависть, льющуюся через край, и находили. Они смотрели друг на друга в упор, - каждый силился разгадать тайну, заключенную в душе другого, докопаться до корней его мысли, в глазах у каждого стоял жгучий немой вопрос, пытавшийся обнажить совесть другого. Это была сокровенная борьба двух людей, которые вовлечены в вечный бой противоположностей, стремясь одержать победу в этой абсолютно равной для них войне. Щелк. Они оба ненавидят этот праздник. Оба не хотели приходить. И эти двое – единственные в этом зале, кто не надел чертовы костюмы и маски… Оторвать взгляд от Малфоя Гермиону заставил резкий рывок вправо. Это был Рон. Он был одет в костюм тролля и был, несомненно, пьян. Очень сильно. Он сжал кисть Гермионы и со словами «Потанцуем?» силой потащил девушку вглубь зала. Когда пара ворвалась на танцпол, Рон, выдыхая перегар, заговорил: -Решила с концами поступить на Слизерин? -Ты о чем? -Гермиона, все еще отходя от минувшего события и часто моргая, смотрела на закипающего Уизли. -А, я понял, -хмыкнул Рон, -это-твой хэллоуинский костюм. Что ж, похвально, выглядит отвратительно. -Это-не костюм! -Гермиона оскалилась от злости, -Мне нравится это платье! -А Забини тебе тоже нравится? -сузил глаза Рон. Гермиона распахнула рот и захлопнула его обратно. Но затем ошарашенно прошептала: -Рональд, ты пьян… -Прекрати мне указывать! -вскрикнул Рон, но его голос утонул в музыке, -Если ты не заметила, за последний месяц мы с тобой почти не общаемся. Ты вечно пропадаешь с этим мудилой, куришь с ним за школой, а обо мне забыла! Забыла, как будто меня и не существовало! -Прекрати сейчас же, Рон! Я не курю! -Гермионе удалось выхватить руку из его хватки. Рон замер посреди танцпола, а затем, тряхнув головой, пошатнувшись, процедил: -Просто скажи, что между вами с Блейзом ничего нет, иначе, клянусь Мерлином, я убью его. -Рон… -запнулась Гермиона, -Ты не понимаешь, что говоришь… Но ее друг уже ничего не слышал. В порыве пьяной ревности он бросился к стойке с пуншем, расталкивая всех вокруг. Все, что успела заметить Гермиона – одобрительный взгляд Блейза, который легко проскользнул вдоль ее платья. Саундтрек: Freak (feat. REI AMI) – Sub Urban, REI AMI В следующую секунду Блейз пошатнулся и упал на пол, сгибаясь от удара Рона. Нотт тут же попытался нанести ответный удар, но Уизли его опередил, ударив кулаком Тео в нос. Где-то возле стола с пуншем вскрикнула Пэнси и Гермиона устремилась к месту происшествия. Когда Грейнджер добралась до первых рядов, расталкивая толпу, то заметила рыжую голову, кружащуюся в танце на полу с темной кожей, с размазанным белым гримом. К Рону мигом подлетел Седрик, оттаскивая его на себя, а к Блейзу, к большому удивлению Гермионы, неспеша подошел Малфой, который помог подняться с пола уже отряхивающемуся Забини. -Вы что тут устроили? – злобно поглядывая на слизеринцев, закричал Седрик. -Ничего особенного, просто держи своих шавок подальше, Диггори, -выплюнул Малфой. В ответ на эти слова из-за плеча Седрика послышался обезумевший голос вырвавшегося их хватки Седрика потрепанного Рона: -Заткни свой рот, Малфой. Ты – просто трус, слабак под маминой юбкой, который вечно открывает свой мерзкий рот. Твою семью давно уже пора депортировать из Англии только за то, что вы такие паршивые! Лицо Малфоя, которое до этого пыталось совладать с чем-то темным внутри, кажется, переменилось. Что-то во взгляде Драко щелкнуло, открывая Гермионе взор на уже знакомое ей холодное безумие. Было заметно, как напрягся Блейз, и как тихо остановились слабо идущие часы человечности Малфоя. Слизеринец схватил со стола стакан с пуншем и, одним глотком опустошив его, медленно достал из кармана палочку: -Думаешь, я слабак, Уизли? Что ж, посмотрим, что твоя блядская рожа скажет на это. Малфой произнес одно лишь слово. «Круцио». Из палочки Драко вырвался сноп красных искр, который уложил Рона на пол, заставляя его корчиться от боли. Все вокруг ахнули, делая несколько шагов назад. Гермиона застыла в страхе. Не хватит слов, чтобы описать весь ужас, который охватил девушку. Малфою плевать на людей, на все вокруг. Он просто швыряет в грудь другого непростительное. И это уже не детские шалости и шутки, не оскорбления. Разовая мгновенная вспышка заставила музыку в зале затихнуть, а стоявшим возле компании дерущихся похолодеть. Гермиона начала оглядываться в поиске Гарри, но ни его, ни Джинни не было рядом. Неожиданно, за спиной Гермионы раздался строгий голос профессора Макгонагалл: -Мистер Уизли, мистер Диггори, ко мне в кабинет, живо! -Мистер Забини, мистер Малфой, вы идете со мной, -послышался из-за спины Минервы холодный голос Снейпа, -Все остальные -продолжайте развлекаться. Когда профессора с виновниками торжества покинули зал, ошеломленные пары стали неохотно расходиться обратно на танцпол. Одна Гермиона продолжала стоять на том же месте, ежесекундно прокручивая у себя в голове все моменты этого вечера и вздрагивая от неописуемого холода.

***

Саундтрек: Way Down We Go – KALEO Грейнджер поднялась в совятню. Холодный ветер первой ночи ноября обдавал голые плечи девушки пробирающим до костей холодом. Гермиона сжала в руке письмо и, подойдя к Букле Гарри, внимательно разглядывающей заплаканное лицо девушки, поместила в изящную лапку письмо. -Отнеси его моим родителям. Гермиона шмыгнула носом и проводила взглядом улетающую птицу. Глаза Грейнджер щипало от ветра. Она не знала, который сейчас час, да и не представляла, в рассудке ли она вообще. Как много чувств томилось в ее груди. Гермиона, оглядываясь назад, мечтала об одном – суметь хоть на секунду заглянуть в темную область человеческого сознания, в которую никому не дано проникнуть, и которая приоткрывается лишь на минуту, в те краткие мгновения, когда мы рассеяны, не держим себя в руках, не следим за собой, в мгновения, приподнимающие завесу над тайниками души. Как отчаянно желала она узнать хоть немного больше, чем знает сейчас! Неожиданно, внимание девушки привлекли разорванные клочки бумаги, которые одиноко лежали в углу совятни. Гермиона внимательно посмотрела на них: это был дорогой пергамент, который вряд ли можно взять в Хогвартсе. Достав палочку и шепнув «Репаро», Грейнджер аккуратно подняла с пола собравшийся кусок матового пергамента, на котором ровным, аккуратным почерком, были выведены слова. «Разбейте меня о стекло, умоляю. Мне больно, прошу, выключите свет, успокойте меня! С каждым днём мои неполноценные идеи рушатся. Их бьют, ломают, выдирают с корнем из моего отравленного попытками самоконтроля мозга. Я чувствую гнев, я тону в ярости. Я изо дня в день хочу либо убить кого-то, либо чтобы убили меня. Мне настолько больно в душе, что она, несчастная и изрезанная мною, уже чернеет. Я просто хочу тишины. Тишины в своём сердце, в своей голове. Хочу выключить все эмоции, заставить свет души погаснуть. Хочу не терзать себя великими идеями, а просто стать без эмоциональным, существом, лишь безупречно знающим все философские идеи и трактаты о сотворении мира. А пока, мне удаётся лишь отстраняться в миры потерь и чрезмерной жалости к своей судьбе. Мне всегда больно, и я всегда зол. Это вообще нормально? Умоляю, разбейте меня о стекло.» Дочитав до конца, Гермиона быстро и истерично разорвала пергамент и бросила клочья на ветер. Грейнджер проводила взглядом улетающие вслед за быстрым холодным ветром остатки слов и, прислонившись к ледяной стене, предательски для самой себя заплакала. Что же, Гермиона, ты узнала чуть больше. Каков твой следующий шаг?

***

Сноски: * - Сен-потен - буквально "святой сплетник" (фр. saint potins )