***
Саундтрек: Where's My Love (Alternate Version) - SYML Горячие струи воды приятно обжигали кожу, оставляя пикантное послевкусие. Когда очередной поток пара стекал вниз, спину обдавал приятный холодок, мурашками отзывающийся в позвоночнике. Грейнджер вздохнула. Душ был еще одним местом после библиотеки, где Гермиона могла провести хоть сотню лет. Место единения тела и разума, отдушина, в которой можно посвятить все свои мысли себе, представить в запахе пряного шампуня наилучшую жизнь. Недавно Парватти рассказывала, как здорово заниматься сексом в душе. Она поведала своим подругам по комнате, что ванная и горячий пар придает больше страсти и интимности процессу. Грейнджер вздохнула. Большая горячая капля упала ей на лоб, и перед Гермионой вмиг предстал образ Седрика. Прошло чуть больше недели с момента их поцелуя. Никакого официального подтверждения не последовало, но Грейнджер была на сто процентов уверена, что они с Седриком вместе. Во-первых, об этом гудит вся школа. Во-вторых, Диггори все свободное время проводит с Гермионой, обнимает ее, провожает до гостиной, нежно и внезапно хватает ее за руки и целует в полумраке ниш в коридорах. Жизнь Гермионы теперь почти напоминает обычную, нормальную жизнь ученицы шестого курса. Почти. Если не считать Гарри, который последние дни будто сорвался с цепи, Рона, с которым они по-прежнему не разговаривают, Малфоя с его угрозами, требованиями и тайнами, и ее парня, за которым она вынуждена следить, выдавая разную информацию двум совершенно различным людям. Почти нормально. Образ Седрика вмиг предстал перед Гермионой настолько четко, что девушка поневоле прикрылась руками, а затем слабо и нервно засмеялась. В ее фантазиях у Диггори красивое тело. Гладкая кожа, широкие крепкие плечи, мокрые волосы, спадающие на лоб… В ее мыслях он был очаровательно прекрасен. Безусловно, Седрик нравился Гермионе. Она уже не относилась к нему так скептически, в отличие от ее друзей, которые по-прежнему косились на него в Большом зале. Диггори был по-житейски умен. Он не читал книг и романов, но всегда находил темы для обыденных разговоров. С ним было легко. С ним можно было смеяться. Он был хорош во всем. Его жесты были нежными и ненавязчивыми, такими, что порой от этой чувственной романтики захватывало дух. Гермиона ощущала себя героиней книжки Шекспира, только без стихов. Седрик мог внезапно подхватить ее на руки и пробежаться с ней по школьному двору, заливаясь вместе с ней смехом, или начать читать ее любимую пьесу, неумело расставляя интонацию. Седрик советовался с Гермионой по поводу домашних работ, что, безусловно, радовало девушку. Он позволял ей чувствовать себя увереннее рядом с ним, умнее и счастливее. Но долго ли, в свете последних событий, продлится их счастье? Однако, то ли от огромных подводных камней в их отношениях, то ли от малого количества времени, то ли от чего-то еще, какая-то неведомая сила не давала Гермионе заснуть по ночам. Она прокручивала у себя в голове моменты, проведенные с Седриком, и что-то отстраняло ее от той легкомысленной романтики. Чего-то не хватало. Чего-то глубокого. Обычно, это называют любовью. И отчего-то Грейнджер четко осознавала, что Диггори вряд ли сможет стать финальным аккордом ее песни. Но она все равно хотела дать ему шанс и время, которого у нее, как ей казалось, не было… Гермиона ступила под душ. Лицо обдало приятным теплом. Пар выступил на коже, намочив волосы. Каштановые кудри, похожие на имбирное печенье, потяжелели и стали походить на цвет лестного ореха вперемешку с растопленным молочным шоколадом. Грейнджер провела рукой по волосам, раздвигая их пальцами. Внушительная прядь упала со лба прямо на лицо, стукая Гермиону по носу, и, внезапно, в ноздри проник едва уловимый запах свежего одеколона и персика. Гермиона на миг замерла, а затем поспешно выключила воду, нервно отдернув руку от крана. Нежный образ Седрика вмиг рассеялся, и теперь его место заняли другие дождливые глаза, такие же серые, но чертовски ненавистные и неправильные. В голове Гермионы промелькнула фраза: «Я не хочу знать, что ты существуешь». Она гулко стукнула по стенке сердца, кольнув где-то в глубине, а затем растворилась где-то в потемках души. Своими отношениями с Седриком Грейнджер обязана Малфою. Именно в попытке показать ему, что она достойна своего пребывания на свете, Гермиона поцеловала Диггори посреди школьного коридора. С тех пор Драко не появлялся в поле ее зрения. Она замечала его белую голову в школе, но она лишь изредка сверкала в коридорах, далеко от нее. Грейнджер ненавидела это. Ненавидела чувствовать вину. А с Малфоем она ощущала ее в полной мере. И так сильно ненавидела его за это, что ей хотелось плюнуть ему в лицо при одном лишь виде блестящей белоснежной макушки. А затем сдать его в Министерство магии, и гори оно все огнем. При одном воспоминании о случае в кабинете трансфигурации, о последующих шишках от Макгонагалл за безответственность, за горящие от адреналина и внезапного иного чувства пальцы, за угрозы и мерзкие слова в ее адрес Гермиона ненавидела Малфоя всеми клетками своей души. Грейнджер с отвращением поморщилась и, накинув халат, вышла из ванной и направилась в свою комнату. После нее в туалет мигом прошмыгнула Джинни, мечтательно закатив глаза. Уизли очень нравилась пара Гермионы и Седрика. Она болела за них и считала своим долгом сказать что-то милое всякий раз, когда Диггори обнимал Грейнджер при встрече. Но Гермиона снисходительно улыбалась и прощала Уизли раздражающие жесты. -Эй, Джинни, у тебя есть расческа? Моя куда-то подевалась…да что же… Ой! Грейнджер разворошила стопку пергамента на тумбочке Джинни, позволив ей упасть на пол и разлететься по комнате. Гермиона чертыхнулась и принялась в спешке собирать аккуратно исписанные листы и тетради. Подняв очередной блокнот, который Джинни всегда хранит под подушкой, Гермиона негодующе перевернула его, но вдруг к ее ногам плавно опустился маленький листок акварельной бумаги. Грейнджер подняла с пола неказистый лист и, перевернув, ахнула. Она увидела их самих, ее и Джинни, сидящих за завтраком в Большом Зале. Красивые мазки были нанесены на лист с особым трепетом, будто художник хорошо знал подруг. Грейнджер, зачарованно разглядывая работу, поразилась красоте рисунка. Такие ровные, четкие карандашные линии, прекрасно подобранные цвета, мастерство и грация в каждом мазке… Что-то в груди Гермионы отчаянно бухнуло. Она хорошо знала автора. Лучше, чем нужно. Когда дверь в ванную захлопнулась за Джинни, Грейнджер резко повернулась и замахала рисунком перед подругой, пытаясь скрыть свои страх, гнев и грусть за маской серьезности и строгости: -Ничего не хочешь мне сказать? Заметив листок в руках Гермионы, улыбка спала с лица Джинни, и девушка нахмурилась, заняв оборонительную позицию: -Отдай, это мое. -Пока не объяснишь мне все это, не отдам, -Гермиона лишь крепче сжала рисунок, пытаясь побороть непонятную злость, возникнувшую в ее душе. -Ты рылась в моих вещах! -Рисунок выпал случайно, -Гермиона знала, как это может выглядеть со стороны, -Джиневра, я требую объяснений! -Ты не моя мама, и даже не старшая сестра! Джинни, словно фурия, подлетела к Гермионе и, выхватив из ее руки рисунок, с грохотом упала на кровать. Щеки Уизли покрылись багрянцем, который тонул в ее злости. Гермиона вспыхнула тоже: -То есть, ты проводишь время с Блейзом, может быть, вы уже встречаетесь, а мне об этом знать не обязательно?! -А я должна перед тобой отчитываться?! –Джинни вспыхнула. Хорошо, что в комнате никого кроме них не было, -Я же не прошу у тебя точное время всех твоих поцелуев с Седриком. -То есть, вы уже целовались?! -Да какая тебе разница?! –взревела Джинни. -Он – мой друг! –Закричала в ответ Гермиона, отчаянно взмахнув руками. -Но он не твоя собственность! Джинни отвернулась на кровати и сжала в руках рисунок. Гермиона повторила жест Уизли, устремив свой взгляд в окно на ночное небо. На глазах выступили слезы. Гермиона правда не понимала почему. Казалось, их минутное молчание длилось годы. Гермиона уже собралась идти к кровати, проклиная себя за ссору с лучшей подругой, снова почувствовав вину за свое импульсивное порывистое безумие. Она точно сходит с ума. Но обиженный голос Джинни остановил Грейнджер: -Если он тебе нравится, а ты ревнуешь, так бы сразу и сказала. Гермиона остановилась. Что-то предательски кольнуло в ее сердце. Слегка оскорбившись, Грейнджер небрежно бросила через плечо: -Ну да, а с Седриком я встречаюсь в качестве прикрытия, -и в ее груди снова что-то сжалось, потому что Гермиона понимала, что, в целом, изначально, так оно и есть. Грейнджер уже было направилась к своей кровати, но вдруг резкий порыв отчаяния и вины захлестнул ее и заставил остановиться. Нет, для нее будет слишком потерять еще одного друга детства. Ее родную подругу, ее любимую семью, часть ее сердца. Помимо устрашающих событий и неясного, темного будущего, Грейнджер, наряду со страхом, все чаще чувствовала себя виноватой. Но поссориться с Джинни, с человеком, кто был частью ее жизни все эти годы, кто поддерживал ее и понимал, Гермиона проститься не могла. Грейнджер подошла к кровати Джинни и села рядом с подругой. Почувствовав присутствие Гермионы, Уизли упрямо уставилась в рисунок, сверля в нем дырку одним лишь взглядом. Гермиона аккуратно положила руку на плечо Джинни: -Прости меня, -и, вздохнув, произнесла, -Я была не права. Мне не нужно было так бурно реагировать. -Забей, -Джинни продолжала таращиться в лист. -Чувствую нотки Забини, -горестно усмехнулась Гермиона. Джинни резко почувствовало что-то, сродни вины Гермионы. Уизли резко развернулась на кровати, устремляя свои большие глаза в сторону подруги: -Гермиона, я хотела рассказать. Я думала, что ты знала, что мы с Блейзом общаемся. Между нами ничего нет. Мне… мне нравится Гарри, и ты это знаешь. Просто… мы виделись пару раз, Блейз выглядел… -Так, будто он во что-то вляпался, -Гермиона нахмурилась. -Да, в последний раз, когда ты дежурила со слизеринцами, он ввалился ко мне в комнату до одури пьяный… Сердце бешено застучало. Пьяный Блейз, пьяный Малфой, тот вечер, тот их разговор… Гермиона истерично начала бегать глазами по комнате, истошно пытаясь сложить паззл воедино, предполагая, куда эти двое могли вляпаться. Грейнджер предполагала, что это какие-то семейные тайны, но, в этом случае, она ничем себе не поможет. Все становилось слишком запутано. Да еще и эти фразы Малфоя о войне… Заметив смятение Джинни и ее настороженный взгляд, Гермиона поспешила перевести тему, дабы не столкнуться с тщательным допросом подруги: -Красивый рисунок. Я знала, что Блейз увлекается искусством, но, чтобы он сам рисовал… -Да, Блейз… очень хороший, -с трудом выдавила из себя Джинни. Гермиона посмотрела в глаза подруги. В них утопала мечтательная нежность, та, которую ты тщательно пытаешься скрыть от посторонних глаз, обманывая даже саму себя. В тот момент Гермиона, казалось, увидела, как зрачки Джинни приобретают четкие очертания силуэта Блейза. Неожиданный порыв возник в душе Грейнджер, и она поспешила его озвучить: -Слушай, Джинни, я знаю Блейза хоть и недолго, но довольно хорошо. Он прекрасный друг и человек, но я не могу с точностью заявить, каков он в любви. У него было много девушек, большинство – мимолетные увлечения, я думаю, ты это знаешь, -и, проследив, как кивнула Уизли, продолжила, -Я не хочу, чтобы он разбил тебе сердце, если что. -Но ты же взбесилась не из-за этого, –устало и обреченно протянула Джинни. -Я просто… -Гермиона вздохнула и, утопив остатки гордости, тихо прошептала, -Я просто боюсь вас потерять. Обоих. С этими словами Гермиона опустила голову и принялась ковырять ногти, сложив руки у себя на коленях. Два ее друга, которые, хотя и не понимали ее тревог, пытались разделить ее участь. Было слишком больно думать, что когда-нибудь они смогут отдалиться. Легкая, почти невесомая рука Джинни легла Грейнджер на плечо. Уизли прислонила щеку к виску Гермионы и нежно зашептала: -Ох, милая, я всегда буду твоей подругой, до конца. Я думаю, разлучить нас может только смерть. А что до разбитого сердца – присмотрись лучше к Седрику. Блейз хотя бы ничего не обещает… Тишина в комнате обволакивала стены, придавая вечеру атмосферу очарования. В этом молчании было слышно дыхание двух юных душ, которые, казалось, обе находятся на перепутье жизненных дорог. И этой тишиной, в которой будто тонули мысли, две подруги, не произнося ни слова, шептали друг другу своими душами: «Я знаю, что ты сильная. А я всегда буду рядом. Во что бы то ни стало». И все-таки, настоящая дружба правдива и отважна. Не так трудно умереть за друга, как найти друга, который стоил бы того, чтобы умереть за него. -Гермио-она! Снизу из гостиной донесся знакомый девушкам голос. Рон уже третий раз настойчиво кричал снизу в спальню девушек, пытаясь позвать свою подругу. Невинно улыбнувшись Джинни, Гермиона закатила глаза, вмиг забыв обо всех предыдущих тревогах и сомнениях. На четвертый крик Уизли вздохнула, а затем рассмеялась и толкнула Гермиону навстречу лестнице, ведущую в гостиную Гриффиндора. В гостиной было мало людей. Всего лишь несколько компаний сидели по углам. Кто-то делал домашнюю работу, а Симус и Дин играли в волшебные шахматы. Огонь мирно потрескивал в камине, сливаясь с красным цветом флагов и ковров комнаты, окрашивая стены в бронзово-золотой цвет. Когда Гермиона по привычке выскочила навстречу Рону, что-то неожиданно неприятное заставило ее остановиться. Да, она хотела помириться со своим другом, хотела поговорить с ним, но образы Лаванды и неоправданных надежд предстали перед ней вместе с самим Роном, который сейчас стоял посреди гостиной и переминался с ноги на ногу, засунув руки в карманы. Грейнджер вспомнила свои слезы и обиду, испорченную вечеринку и гневные слова, брошенные другом. -Рональд, -Гермиона вздернула подбородок и сложила руки на груди. Уизли продолжал смотреть на Грейнджер, как на неземное волшебное создание. Что-то внутри Гермионы стремительно плавилось, обволакивая ее душу нежностью и вселенской скорбью вперемешку с давней обидой. Он же ее друг, хоть и порой невыносимый, но лучший. А друзей, как и родителей, не выбирают. Единство душ, остальное – нипочем. И, хотя Грейнджер часто говорила себе, что у них с Роном нет ни капли общего, все равно ее душа по-прежнему тянулась к отдаленному свету надежды на их совместное будущее. Но Уизли, как и любой парень, имеет талант все портить. Почесав затылок, он протяжно заговорил: -Ты теперь вроде с Седриком, да? Гермиона ахнула и строго замотала головой. Это просто невыносимо! Она надеялась на объяснения это свинского поведения, наконец пришедшие в его рыжую голову, а в итоге получит порцию расспросов о ее личной жизни? Подумать только! -А ты теперь с Лавандой? Уизли горько и обиженно хмыкнул. Он явно не был готов к такому ответу. -Ну, мы с ней, по крайней мере, не целуемся на лестни… -Если ты позвал меня, чтобы в очередной раз сказать гадость, советую тебе идти спать, иначе я сейчас же превращу тебя в слизняка! Щеки Грейнджер залились румянцем. Злость хлестала через края, наливая всю душу. Уже развернувшись, чтобы уйти обратно в комнату, Гермиона вновь услышала голос Рона: -Стой! Я… вообще-то я… хотел извиниться. Грейнджер резко обернулась, прожигая в своем друге дыру одним лишь взглядом разгоряченных карих глаз. -Чтобы ты знал, извиняются по-другому. -Я… я не знал, как начать… глупо, да? –Рон мялся, тщательно подбирая слова, -Я обидел тебя тогда, на балу, наговорил глупостей… потом не общался с тобой… -Мы не общались. -Ну да. Я хотел сказать, что… я скучаю, Гермиона. Мне тебя не хватает. -Поссорился с Лавандой? -Она здесь не при чем, -отрезал Рон, наконец вытащив руки из карманов, -Просто… мы всегда вместе, и… ну, мне трудно видеть нас с Гарри без тебя. Сердце Грейнджер предательски сжалось. Неожиданный порыв материнских чувств нахлынул ее, и сердце девушки сжалось от такого чувственного порыва, что перед ним было трудно устоять. Она слишком часто думала и слишком сильно скучала по их золотому, неразлучному трио, которое, как ей казалось, из благородно метала превратилось в хрупкое стекло, которое вот-вот может треснуть. Отчаянно цепляясь за необходимость в их вечной дружбе, Гермиона помялась и произнесла: -Я… я тоже по тебе скучаю, Рон. Друзья виновато улыбнулись друг другу. Все-таки, у них слишком мало времени на пустые обиды. И Гермиона рада, что Рон наконец одумался. Приземлившись на диван, Уизли и Грейнджер болтали без умолку. Сегодняшний вечер нежных чувств навеял на Гермиону ощущение легкости, будто ее прежние тревоги утратили смысл. На время разговора со своим другом, Грейнджер будто забыла о тех происшествиях, которые накопились в ее душе. Она по обычаю толкала Рона, когда тот выдавал очередную бестактную шутку и свет надежды на счастье теплился в ее душе. -…Кстати, ты знаешь, что с Гарри? Он носится по всей школе, будто сошел с ума! Он пытается выяснить что-то о русалках? Рон вновь почесал затылок, а затем, приблизившись к Гермионе, зашептал: -И да, и нет. Вообще-то, он теперь следит за Малфоем. Гарри видел, как в то утро, когда объявили о пропаже русалок, он куда-то трансгрессировал. И откуда этот хорек все умеет? Поверить не могу! В общем, теперь Гарри всерьез считает, что Малфой – один из Пожирателей Смерти… Внутри Гермионы что-то упало. Казалось, красный огонь в камине окрасился в ледяной голубой. Гермиона в ужасе закачала головой: -Нет, этого… этого просто не может быть… он... просто странный, вот и все. -А я говорю тебе, что все так и есть. Ты со своими мыслями о какой-то войне не видишь очевидного. -А вы думаете, Волдеморт не станет воевать?! –мертвецким шепотом воскликнула Гермиона. -У нас есть Дамблдор, Гермиона, -Рон пожал плечами, -Гарри считает, что, пока он жив, нам не грозит никакая опасность. -Но мы должны быть готовы! -Так вот ты бы лучше за Малфоем с его дружком последила! Гермиона чуть не упала в обморок. Похоже, тучи все стремительнее сгущались над Хогвартсом, да и над всем магическим миром. Всю свою жизнь Гермиона думала, будто знает все. Но теперь она четко и ясно осознавала, как ничтожны и абсурдны ее знания. Неудивительно, что ее никто не хочет слушать. С каждым днем уверенность в собственной правоте стремительно исчезала, стирая все границы ее былых принципов. Но одно Гермиона знала точно: каким бы ублюдком не был Малфой, как бы серьезно не был связан с бедами Блейз, они вряд ли сумеют пойти настолько далеко, чтобы стать Пожирателями Смерти…***
В гостиной старосты Драко царил полумрак. Его отдельная комната, во тьме ночи, лишь при слабом свете луны из высоких окон, казалась ещё роскошнее, чем обычно. Темно-изумрудный бархатный диван, два чёрных кресла вокруг и такого же цвета круглый стол стояли в прохладной гостиной, освещённой приглушённым светом ламп, висящих вдоль стен. Бесспорно, отец постарался обеспечить Драко наилучшей комнатой в Хогвартсе. Так оно и вышло. Нотт сидел в одном из кожаных кресел, по-хозяйски закинув ноги на стол, и листал «Ежедневный пророк», томясь в ожидании Малфоя. Пароль от комнаты Драко знали лишь избранные, те, кому слизеринец лично поведал его. Газетные заголовки пестрили новостями о внезапном и ужасном исчезновении русалок. Тревога в мире нарастала, это было очевидно. Но никто, казалось, не хотел воспринимать действия Волдеморта всерьёз, словно успокаивая себя этим. Дочитав очередную абсурдную статью Риты Скитер, Тео иронично хмыкнул. Идиотка. Пытается внушить всем отрицание неизбежного. И как вообще можно быть такими наивными? Нотт пробежался глазами по еще нескольким новостным колонкам и резко отбросил от себя газету. Та приземлилась на стол, а Тео упер в подбородок руку и принялся смотреть перед собой, слегка перебирая пальцами. Его настроение было на высоте, и, хотя недавняя доля страха все же томилась в его груди, ее перекрывала чрезмерная самоуверенность в себе и своих силах. Парень был окрылен предстоящими идеями и свершениями, которые словно придавали ему еще большей гадкой уверенности. Портрет позади Нотта, ведущий в комнату, бесшумно отъехал, впуская еще одного посетителя. В этой спокойной, гнетущей тишине был слышен звонкий стук женских каблуков. Тео усмехнулся: -Его здесь нет, но на сегодняшний вечер я могу составить тебе трах компанию. -Что ты тут делаешь? Как ты вообще узнал пароль? Свет настенных ламп и факелов озарил лицо Пэнси, которая обошла кресло и остановилась перед Ноттом. Было видно, как ее большие глаза часто моргали, а сама девушка нервно покусывала губы, теребя рукав кофты. Присутствие Теодора явно застало ее врасплох, и теперь к сомнениям и тревогам прибавилось еще и раздражение. Нотт развязно протянул: -Астория сказала. Не волнуйся, я пришел поговорить. А ты здесь какими судьбами? -Астория, значит, -Пэнси шумно выдохнула и подняла глаза вверх, а затем, резко устремив их на Нотта, пискляво закричала, -Ты хоть понимаешь, на что ты подписываешься? Ты серьезно предложил Гринграсс сбежать с тобой после шестого курса? Да она же почти помолвлена, тупой ты недомерок! Если Драко узнает, он тебя убьет! -Да мне плевать на твоего Драко, -Нотт вальяжно встал с кресла, а затем подошел к Пэнси, засунув руки в карманы, принимая надменный вид, -Он ничего мне не сделает, с учетом того, что теперь мы с ним на равных, -и, уловив удивленный и непонимающий взгляд слизеринки, продолжил, -Лучше расскажи мне, как успехи у тебя? Уже сравнила, чей член лучше? -Пошел нахер, -Пэнси толкнула Нотта в плечо, -Если ты не заметил, Диггори теперь встречается с этой лохматой косой грязнокровкой. -Все понятно, он тебя отшил, -засмеялся Тео, -Ничего, Паркинсон, и на твоей улице когда-нибудь будет праздник. -Закрой свой рот, осел, -зашипела Пэнси, сузив глаза, -Драко будет со мной, и, если бы я не знала, как громко ты ноешь, когда тебе больно, я бы прямо сейчас собрала ваши с Асторией чемоданы. -Я готов поставить хоть все состояние своей семьи, -Нотт язвительно заулыбался, -что даже у ёбнутой Грейнджер куда больше шансов получить что-то от Малфоя, чем у тебя с твоей щенячьей преданностью. Паркинсон вспыхнула. Ее глаза от злости потемнели на несколько тонов. От яда боли, который с каждой минутой отравлял ее сердце все больше, Пэнси уже было подняла руку, чтобы ударить Тео, но вдруг, откуда-то из темноты прохода в комнату, раздался мертвецки холодный, дьявольский голос: -Тогда, может, назначите цену, уебки? Саундтрек: you should see me in a crown - Billie Eilish Малфой стоял, облокотившись на стену, и курил сигарету. Его белоснежная, слегка помятая рубашка была, наряду с его платиновыми волосами, единственным светлым пятном среди полумрака комнаты. Пэнси тяжело выдохнула. Драко выглядел до одури привлекательно и безумно устрашающе. Сколько он стоял там и сколько слышал, слизеринцы не знали. Но Нотт, казалось, совершенно не волновался. Он еще сильнее выпрямил спину и принял максимально надменный вид. -Расслабься, брат, мы просто шутим. Малфой отошел от проема и приблизился к друзьям. Подойдя к столу, Драко засунул в карман брюк палочку. Его глаза сверкали абсолютной пустотой, граничащей с таким привычным безумием. Проведя длинными пальцами по первой странице «Ежедневного пророка», Малфой устрашающе сверкнул глазами, устремив их на Нотта с абсолютным отвращением. -Ты, конечно, хоть и ебешь Асторию, помогая мне ненадолго избавиться от ее компании, но ты мне не брат, -и, слегка повернув голову на Паркинсон, с дикой ненавистью произнес, -Ты его сюда впустила? Пэнси уже было открыла рот, чтобы начать истошно оправдываться, но Тео ее опередил: -Я сам пришел. Хочу поговорить. -Тогда говори быстрее, -Малфой снова покосился на Нотта, -У меня нет времени на таких ничтожеств, как ты. -Ничтожеств? –Тео засмеялся, -Это так теперь ты называешь коллег? В комнате повисла тишина. Было слышно, как за окном комнаты дует ветер, стуча по подоконнику промозглым страхом. Малфой напрягся и сдвинул брови, а его глаза стремительно окрашивались в злость и ненависть. Уловив замешательство Драко, Нотт победно продолжил: -Мой отец предложил мне вступить в ряды Пожирателей Смерти, Малфой. И я согласился. Теперь я такой же, как ты и Забини. Хотел спросить у тебя несколько советов. Как ты думаешь, какой цвет занавесок Темный Лорд любит больше? Сердце в груди Драко отчаянно рвалось наружу. При одном упоминании о Волдеморте, кровь в венах Малфоя начала бурлить и пульсировать, вырывая наружу все самые безумные и злостные порывы Драко. Такой ненавистный, такой омерзительный и страшный, одним своим именем Волдеморт вселял в Малфоя то, от чего так отчаянно бежал слизеринец. Стоп кран опускался, ведь рядом с ним не было никого, кто смог бы остановить его, сказать, что все, что он делает, неправильно и зло, что он погрязнет в тьме по своей вине. Сохраняя самообладание, которое стремительно догорало, Малфой безразлично произнес: -Считаешь, теперь ты один из нас? Знаешь, Нотт, ваши с Паркинсон фамилии стоят куда ниже, чем наши, поэтому, боюсь, совет о том, как ползать на коленях у Темного Лорда, я тебе дать не смогу. Внезапно, Нотт набросился на Драко, хватая его за края рубашки и притягивая к себе. Его лицо отражало концентрированную ненависть, такую чистую ярость и униженную гордость, что Тео не контролировал себя нисколько. Задыхаясь от ненависти к Малфою, Нотт истерично зашептал, брызжа слюной и выплевывая каждое слово: -Думаешь, ты здесь самый крутой, да? Скажи спасибо своему отцу, который своим именем заслужил такое высокое положение. Ты и мизинца его не стоишь, трусливый ублюдок. Знаешь, Малфой, если бы не твоя хитровыебанная мамаша, твой труп уже бы висел под люстрой в твоем же поместье. Пэнси оторвала Нотта от Драко, истошно замахав руками. Ее глаза были полны страха и неподдельного ужаса, потому что Паркинсон знала, на что способен Малфой. А Драко догорел. Стоп кран опустился, и на его смену пришла чистая, зверская жестокость. Нотт задел то, что нельзя было трогать. И за это полагается весомое наказание. Черный цвет Метки будто просочился в кровь, подогревая оголенные струны темной души Драко. В следующую минуту Пэнси громко вскрикнула, закрыв рот руками. Нотт упал на пол, скорчившись от боли. Он жадно хватал губами воздух, хрипло задыхаясь и сжимая рукой футболку в области груди. Его глаза залили слезы, а изо рта, вместе со слюной, красными сгустками потекла кровь. Нотт корчился и стонал, задыхаясь. Пэнси сделала неуверенный шаг к Тео, в абсолютном исступлении не понимая, что с ним происходит, но затем неописуемая волна ужаса накрыла девушку. Паркинсон медленно обернулась на Драко. Тот стоял, опустив руки по швам, а его рот слегка подрагивал, нашептывая какие-то неведомые заклинания. Глаза Малфоя горели холодным безумием. Слизеринец, сжав кулаки, беспощадно пытал своего сокурсника, друга, с которым он до недавних пор проводил большую часть времени. Жестокости Малфоя не было предела. И откуда он только владеет невербальной магией? Чуть не задохнувшись от собственного страха, Пэнси выпалила: -Он же умрет! Что ты делаешь?! Метнув леденящий душу взгляд на Паркинсон, Малфой произнес: -Пусть мудак следит за словами. Тетка слишком хорошо меня обучила. -Драко! –Пэнси, едва плача, закричала что есть мочи, -Посмотри на себя, что с тобой стало? -Заткнись, Паркинсон, -рыкнул Малфой, -Я делаю то, что люди заслуживают. -Никто такого не заслуживает, прекрати! –Пэнси подлетела к Драко, схватившись за край его рубашки, -Что сказал бы твой Забини, увидев такое?! Внезапно, Малфой прекратил действие магии. Нотт растянулся на полу, скрючившись от боли, тихо завывая и продолжая сплевывать на пол кровь. Драко всем телом развернулся к Паркинсон и, нависнув над ней, схватил своей рукой ее подбородок и сжал ее челюсть. От неожиданной боли Пэнси зажмурилась. Ей было слишком больно видеть тот безумный жидкий лед в ее любимых глазах. Но Малфой лишь сильнее сжал скулы Паркинсон, заставляя ее от боли широко распахнуть глаза. -Не смей говорить мне о Забини, ясно тебе? –и, тряхнув голову Пэнси, зловеще зашептал, -Вы все нихуя не знаете. Ни. ху. я. С этими словами Драко отшвырнул от себя Пэнси, которая, отлетев, ударилась спиной во встающего на трясущихся ногах Нотта. Тот по-прежнему дрожал и громко кашлял, вытирая кровь с подбородка. -Пошли нахуй из моей комнаты. Оба, -сквозь зубы процедил Малфой. -Ты ответишь за это, ублюдок, -хрипло и слабо выкашлял Нотт. -Я сказал, убирайтесь! –на этот раз Драко закричал. Пэнси под руку вывела из комнаты задыхающегося Нотта, оборачиваясь на Малфоя с очевидными слезами на глазах. Когда портрет за слизеринцами бесшумно закрылся, Драко взял сигарету и, подкурив ее, сделал затяжку. Но долго он так не простоял. Стоило только дыму и горечи коснуться горла Драко, тело прошибла дрожь, которая нарастала с каждой минутой. Метка пульсировала каким-то приятным покалыванием, посылая импульсы в разгоряченное тело. Драко тяжело и рвано задышал. Его колено истерично задергалось с такой быстротой, что Малфой не смог спокойно стоять на месте. Уронив сигарету, которая вмиг потухла, ударившись об пол, Малфой бросился в ванную. Саундтрек: Anachronism - Crywolf Когда дверь за ним закрылась, Драко сорвал с себя рубашку, разрывая на себе ткань и припадая к раковине. Каждый его тяжелый вздох обрывался, скатываясь в истерику. Драко опустил голову и открыл кран. Брызги холодной воды растеклись по белой мраморной раковине, и Малфой, набрав в руки воду, выплеснул ее себе на лицо. Когда Драко поднял голову и посмотрел на себя в зеркало, он ужаснулся. Синие мешки под глазами, образующие впадины из-за плохого сна, теперь казались устрашающе болезненными, а капли воды, которыми он умылся, сейчас напоминали слезы. Белоснежные волосы, всегда так идеально уложенные, несчастными сосульками падали на лоб от жара, в котором Драко бросился в ванную. Малфой заглянул в свои глаза. Сквозь призму стекла, при ярком свете комнаты, Драко видел в своих глазах пустоту, боль и страх, которые черными отвратительными пятнами проступали из догорающей злости. Там, в глубине его души таилась та тьма, от которой Драко пытается сбежать, которую он так сильно ненавидит, и которая заставляет его Метку идти в разрез с его телом, а затем подпитывать ее до основания. Эта тьма бросает Малфоя в омут отчаяния, из которого он так отчаянно пытается выбраться и в котором тонет. «Я больше так не могу. Я знаю, что я слабый, я знаю блять! Они справятся. А я - нет. Я - ёбаный монстр. Я убью всех вокруг себя. Я ненавижу себя. Ненавижу за то, что лишился всего. У меня итак, блять, ничего не было. Я не могу по иному, жалкий, ничтожный трус! Мне пиздецки страшно. Мне больно блять!» С этими словами Драко схватил с раковины лезвие бритвы и без малейших раздумий протащил его вдоль всего левого предплечья. Метка вспыхнула болью. Острие лезвия глубоко проникло в его плоть с отвратительным звуком рвущейся кожи. Малфой болезненно застонал. Но эта боль вырвалась из глубины его души, из самого центра его бьющегося чернеющего сердца. Драко замер. Алая кровь потоком хлынула из его руки, окрашивая и заливая белоснежный мрамор. Малфой смотрел на изуродованную метку, которая отвратительным змеем до сих пор красовалась на его предплечье. Драко пошатнулся и упал на пол, откинув голову на край ванной. Он начинал терять сознание. Внезапная волна облегчения, граничащая со скорейшим забвением нахлынула на него. Малфой шумно выдохнул. Возможно, в последний раз. Он устремил свои затуманенные, почти закрытые навечно глаза на окровавленную руку. Кровь продолжала пульсировать из его вен, заливая пол вокруг себя. Драко горько усмехнулся и закрыл глаза. Перед глазами предстали мутные образы, в которых Драко четко мог видеть свои самые яркие воспоминания. Его первый полет на метле. Его первая прочитанная книга. Белоснежные розы в саду, которые пахли персиком. Мамин яблочный пирог. Первый патронус Драко, который у него с этого года больше никогда не получится вызвать. Фестрал. Его прекрасный патронус. Но мысли удалялись все дальше и дальше. Последняя мысль, которая пронеслась в голове Малфоя перед тем, как отключиться, заставила его сердце болезненно сжаться: «Моя кровь такая же, как и у всех. Как и у абсолютно всех в этом мире. Но почему из-за нее страдаю только я?...»***
Саундтрек: O Children - Nick Cave & The Bad Seeds Наступили первые холода, неумолимо приближающие природу к зиме. Ноябрьский ветер был одиноким, сильным и пробирающим своим уставшим льдом до костей. В очередное утро, когда Гермиона выглянула в окно, она заметила, как покрылись тонкой изморозью ветки деревьев и маленькие лужицы на школьном дворе. После занятий Гермиона шла к кабинету Макгонагалл, чтобы забрать расписание дежурства старост на следующий месяц. Ноги еле несли ее, Грейнджер медленно шагала, шаркая ступнями. В школе становилось холодно. И речь шла совсем не о погоде. Гермиона думала о том, как на самом деле ей тревожно, и как сильно лед зимы и грядущей темноты может повлиять на ее жизнь. Уже влияет. Казалось, еще три месяца назад Грейнджер ехала в Хогвартс-экспрессе навстречу испытаниям и новым тайнам. А теперь мечтает от них убежать. Все моменты спокойствия и радости словно мрачнели перед тем, что, казалось, ждало Гермиону впереди. Теперь они казались мороком, очаровательным видением, которое приходило к девушке в моменты восхитительного спокойствия. А затем растворялись между нескончаемых темных тайн и страшных открытий, которые предстоит совершить. Когда не знаешь, что ждать от завтрашнего дня, трудно думать о том, что впереди. Гермиона думала о Гарри. Он день и ночь читает один и тот же учебник по зельеварению, никому не позволяя брать его в руки, словно пытается разгадать тайну Египетских пирамид, следит за профессором Слизнортом по просьбе директора школы, отрицает войну с Волдемортом, потому что убежден в непоколебимой силе Дамблдора и следит за Малфоем, считая его Пожирателем смерти. Что происходит с ее другом? Почему он взвалил на свои плечи такие тайны, и никому не позволяет их коснуться и помочь ему? Гермиона думала о Блейзе. Его усталое отчаяние, обреченность в карих глазах. Рисунок, который он подарил Джинни. Гермиона знала, что просто так Забини не будет отдавать простой знакомой то, что он готовил, предположительно, для друзей. Его бесцельное шатание по школе всю неделю и пачками скуренные сигареты… Что произошло такого, отчего Блейз утратил ту дерзкую тягу к жизни, язвительную жизнерадостность и смелую уверенность, в которой и он сам, и Гермиона находили спасение? Почему он перестал светить? И, наконец, Гермиона думала о Малфое. К нему у нее было больше всего вопросов, на которые, как ей казалось, она никогда не найдет ответ. Драко жесток, еще больше, чем прежде, он корыстен и беспощаден. Он угрожает ее семье и использует ее, чтобы осуществить какие-то зловещие планы. Вокруг него была чернота. Она заливала весь свет вокруг, заставляя остальных задыхаться от ненависти к нему. Но Грейнджер вдруг внезапно осознала, что где-то в глубине его пыльного сердца лежат те самые слова о боли и смерти, беспощадно брошенные на пол, отчаянный взгляд дождливых глаз, выстраданный откуда-то из самой глубины души, те слабые крики в сильной попытке защитить своего единственного друга. Он слишком одинок, слишком зол и слишком ранен. Но почему он продолжает тонуть во тьме, вопреки себе, вопреки своей маленькой части сердца, ничтожно трепещущей среди всей его изумрудной злости? Почему никто не поможет ему? Почему он продолжает поступать жестоко? Как бы Гермиона ни любила Гарри, сейчас она его не понимает. Как бы она ни восхищалась Блейзом, сейчас она его жалеет. И, как бы она ни ненавидела Малфоя, как бы ни желала его смерти, сейчас она хочет, чертовски хочет поговорить с ним… -Гарри? Перед глазами девушки возник Поттер, который, сжимая в руке карту Мародеров, оглядываясь по сторонам, направлялся прямо к кабинету ЗОТИ. Все мысли Гермионы разом улетучились из ее головы, уступая место безумному любопытству. Грейнджер вздернула подбородок и строго зашагала по направлению к своему другу. -Гарри Поттер! Парень резко остановился, замерев на месте. Гермиона подошла к Поттеру и, обойдя его, принялась внимательно рассматривать лицо друга. Гарри был встревожен, но его глаза горели знакомым азартом. Зеленые радужки зажигались таким светом всякий раз, когда Поттер придумывал очередной безумный план. И эти азарт и юношеское волнение горели настолько сильно, что их уже было не остановить. Грейнджер вздохнула и уперла руки в бока, слегка затопав ногой. А Гарри почесал затылок, скоро оглядываясь по сторонам. -Г-гермиона. Привет. А я решил заглянуть к Снейпу за докладом. Грейнджер нахмурила брови. Ненавидит, когда ее держат за идиотку. -Забыл, где кабинет ЗОТИ? –Гермиона кивнула на карту в руке друга, -Выкладывай, что ты задумал на этот раз? -Я… ничего, просто пытался найти на карте Рона… -Гарри. Джеймс. Поттер! Яростный рев Гермионы эхом отлетел от стен. Грейнджер не могла позволить Гарри вновь уйти от расспросов. В этот раз, им никто не помешает. Поттер обреченно вздохнул, понимая, что он никуда не сможет деться. -Я… хочу пробраться в Министерство Магии. Мне нужен камин Снейпа. Что-то в груди Гермионы ударилось от страха. Гарри спятил, он точно сошел с ума. Грейнджер, словно рыба, пару раз просто открыла рот, не найдя нужных слов. Ее пульс участился. -Гарри, ты понимаешь, что нарушишь половину школьных правил, а, если тебя поймают в Министерстве, предстанешь перед судом! Зачем тебе это? -Я хочу узнать больше о пропаже русалок, -Поттер нахмурился, -Находясь в Хогвартсе, мы ничего не выясним, а когда я подниму архивы Министерства, то смогу узнать больше об их исчезновении и понять, кто конкретно за этим стоит. Сердце Гермионы бешено застучало. Конечно, она может догадываться, кто за этим стоит. Кто-то такой высокий, с белыми, отвратительно красивыми волосами… Он может быть просто посредником, пешкой, но Гарри не дурак, и если он выйдет на Малфоя, то, в конечном счете узнает, кто раздобыл информацию. Гермиона почувствовала слабую дрожь в позвоночнике. Чувство вины вновь захлестнуло ее, не давая ей шанса вздохнуть. -Гарри, это наказуемо, -слабо попыталась отговорить друга Грейнджер. -Гермиона, я должен это сделать, -отрезал Поттер. Его коронная фраза. Гарри говорит так всегда, когда у него заканчиваются аргументы. Он все прекрасно понимал, но из-за своего упрямого характера и поразительной способности попадать в различного рода передряги, Поттер не мог по-другому. А Гермиона была слишком виновата и слишком причастна к этому событию. -Тогда я иду с тобой, -Гермиона расправила плечи. -Нет, это опасно, -Гарри снова строит из себя героя. Бесит. -Поэтому ты не пойдешь туда один, -Гермиона едва храбрилась, прикидывая, какое наказание они могут понести за это. -Поэтому вы не пойдете туда одни. Друзья синхронно подпрыгнули на месте, в испуге повернувшись к одной из стен. Развязно облокотившись на колонну, в метре от Гарри и Гермионы стоял Блейз. Его черные глаза с неприкрытым интересом и без капли страха рассматривали всю сложившуюся ситуацию. Поттер мгновенно вспыхнул и залился краской: -Это ты его позвала? –это злобный взгляд устремился на Гермиону, -Что он здесь делает? -Меня не нужно звать, малыш, -Забини оттолкнулся от стены, подойдя ближе, -Я, как смерть, сам прихожу. Ну так что, когда выдвигаемся? -Ты никуда с нами не пойдешь! –закричал Гарри, -Приблизишься ближе, и я сломаю тебе нос, клянусь, Забини… -А я сломаю тебе очки, если будешь визжать, как девчонка, -Блейз сузил глаза, -Я… я беспокоюсь за подругу. А еще я тоже хочу знать о русалках. В конце концов, какие нарушения правил обойдутся без гадких слизеринцев, Поттер? По части мерзких делишек, я – спец. -Забини, повторяю еще раз, -Гарри сузил глаза в ответ, -от. ва. ли. -Что ты бесишься, я не пойму? –Блейз присвистнул, -Уизли снова отшила? Нашла кого-то получше? Поттер уже было бросился на Блейза с кулаками, но Грейнджер резко дернула Гарри за плечо, шумно оттаскивая его от другого своего друга. -Гарри! … Пусть идет. Поттер в абсолютной растерянности уставился на Грейнджер. Его глаза вспыхнули злостью на подругу. А Гермиона, которая все это время стояла с замирающим от тревоги сердцем, снова приняла чертовски импульсивное решение, которое не поддавалось ни одной логике на свете. Слишком неправильно. Но, кажется, верно. -Гермиона… ты спятила? – Гарри замахал руками, -Он же чертов слизеринец! Да с ним не то что в разведку, с ним в Большой зал вместе не зайдешь! Он только наделает шума в Министерстве! -Вот и прикроет нас, если мы попадемся, -Грейнджер затрясла Гарри за рукав кофты, -Ты знаешь, какие у его матери связи? -И знать не желаю, -разгоряченно фыркнул Поттер. -Гарри, вспомни мои слова, -Грейнджер отчаянно, в надежде заглянула другу в глаза, -Вспомни о моем доверии. Было видно, как Блейз тяжело сглотнул и потупил глаза в пол. Но друзья никак не отреагировали на такой незначительный жест. Гарри, молча подумав, не без труда кивнул. Внезапная мысль озарила голову Гермионы. -Блейз, -повернувшись к другу, она строго заговорила, -если ты идешь с нами только потому, что волнуешь за меня, пообещай мне, что не будешь нам мешать и делать все, что мы скажем. Забини снова тяжко вздохнул и сказал: -Клянусь, подруга. А тебе-то туда зачем? Но Гермиона не могла рассказать о чувстве вины, которое последнее время то и дело разъедает ее душу. -Такие уж мы, гриффиндорцы, -Грейнджер слабо и слегка виновато улыбнулась. Когда друзья в практически гробовой тишине направились к пустому кабинету Снейпа, за их спинами раздался стальной голос: -Ну и как же я могу пропустить все веселье? Грейнджер замерла. Ее душа, казалось, ушла в пятки. Этот слишком ненавистный голос забарабанил по ее ушным перепонкам. Гарри очевидно затрясся от переполняющей его злости, а Блейз приложил руку ко лбу и закачал головой. Малфой стремительно приблизился к троице, отстукивая четкий ритм каблуками своих туфель. Гермиона шумно вздохнула. Ее пульс, кажется замер. В коридоре до жути не хватало воздуха. -Малфой, не нагоняй беду, -заговорил Блейз, -Поттер только успокоился. Зачем тебе это? -Мне похуй. Я иду с вами, -Драко засмеялся, - Более того, мне будет пиздецки скучно без Забини. Или вы думаете, что лучше меня знаете Министерство? Переоценили свои силы? -Малфой, катись к черту! –крикнул Поттер, -Твоей предательской рожи еще не хватало! Грейнджер молча переводила взгляд то на одного, то на другого, то на третьего. С приходом Драко, любое опрометчиво брошенное ею слово может обернуться против нее. Малфой выглядел на удивление обессиленным. Он даже не опускался до оскорблений. Этот факт выдавал встревоженный взгляд Забини, направленный на друга. -Поттер, еще одно слово, -процедил Малфой, -и я сдам вас самому Дамблдору, а потом поломаю всем троим кости. Начну с Грейнджер. И с этими словами он бросил язвительную ухмылку в сторону девушки. Гермиона вспыхнула. -Тогда я иду за Роном, -жестко протянул Гарри. -Никакого Рона! –на этот раз вскрикнула Грейнджер, утопая в бесмысленном отчаянии, -Иначе вы точно друг друга поубиваете. -Какая смышленая у нас грязнокровка, -ехидно сострил Малфой, -Что ж, хоть где-то твои блядские учебники пригодились. -Заткнись, Малфой! –синхронно выпалили Поттер и Забини. Пару минут четверо студентов просто стояли и смотрели друг на друга. В голове каждого крутились кучи разных мыслей, от самых абсурдных до самых отвратительных. И у каждого из этой четверки были свои мотивы. Свои мотивы, ради которых их дороги судьбы переплелись воедино, создавая до одури странный и ненормальный квартет. -Охуенно, -тишину нарушил обреченный голос Гарри. -Согласен, Поттер. Просто охуенная компашка, -Также обреченно протянул Малфой.***
Камин перенес четверых студентов в Министерство магии. Под конец рабочего дня коридоры заметно опустели, и лишь изредка можно было заметить гоблинов или незначительных служащих, уходящих последними. Высокие потолки, которым, казалось, не было края, придавали огромному мраморному помещению еще более внушительный вид. Дежурный волшебник дремал на своем месте, шумно вздыхая и слегка похрапывая. Забывшись в прекрасном мире волшебных сновидений, он не мог заметить две фигуры, аккуратно крадущиеся вдоль стены, и две другие фигуры, уверенно вышагивающие прямо по коридору. Дойдя до лифтов, четверо остановились. Блейз насвистывал какую-то мелодию. -Можно не привлекать к себе столько внимания? –шикнул Гарри. -Нельзя, -огрызнулся Малфой, -Ты со своим блядским шрамом, Поттер, привлекаешь к себе больше внимания, чем мы все вместе взятые. Блейз, заткнись. Свист Забини прекратился, и мулат исподлобья взглянул на Малфоя. -Ты на меня злишься? -Я тебя ненавижу, -Малфой поднял глаза вверх, -У меня почти получилось ночью. Грейнджер в недоумении уставилась на друзей. О чем они? Что произошло между ними, и что Малфою почти удалось? Очередной зловещий план? Внутри Гермионы зародился страх. А что, если он здесь совсем не спроста? Когда лифт открылся, перед учениками предстал какой-то сотрудник. Драко нахмурился. Это лицо ему откуда-то было знакомо, но настолько отдаленно, что, возможно, он просто ошибся. Но мужчина внезапно заговорил: -Мистер Малфой, вам и вашим друзьям нельзя находиться в Министерстве без уважительной на то причины. Я сейчас же доложу об этом министру. Блейз, Гарри и Гермиона замерли. Все, их план рухнул, а все из-за Малфоя. Если бы не его чертовы всем известные волосы, если бы они подготовились и приготовили, допустим, оборотное зелье, то ничего бы не случилось. Но слишком уверенный в себе Гарри как всегда ничего не предусмотрел. Однако Малфой совершенно не испугался. Он стоял, продолжая всматриваться в лицо работника, а затем, раздвинув рот в широкой улыбке, учтиво, но с нескрываемой ноткой агрессии, произнес: -Сэр, мне с моими... друзьями нужно к отцу. Он пожелал нас видеть в своем кабинете. Лично. Это достаточно уважительная причина? -Но ваш отец, кажется, уже ушел, -стушевался министр. -Вы в этом уверены? –Малфой слегка наклонил голову вперед, -Это дело вас не касается. Разрешите пройти. Министр, словно под Империусом, отошел вбок, пропуская ребят в лифт. Грейнджер поневоле восхитилась способностью Малфоя бессовестно лгать и выкручиваться из скользких ситуаций. Хитрый ублюдок. Когда лифт закрылся за четверкой, в компании вновь повисла тишина. Они не знали, что делать дальше. -Отдел регулирования магических популяций находится на четвертом уровне, -подала голос Гермиона. -Отдел тайн, -громко скомандовал Малфой. Когда лифт тронулся, все трое уставились на блондина. Тот лишь безразлично пожал плечами. -То, что вы ищете, в простом отделе не лежит. Вся информация, которая должна быть строго засекречена, обычно хранится в архивах среди всей этой опасной волшебной херни. Что-то внутри Гермионы предательски сжалось. В последний раз, когда они были в Отделе тайн, на них напали Пожиратели Смерти. Грейнджер незаметно посмотрела на Малфоя. Тот стоял, непоколебимый и спокойный, словно пробирается в министерство каждый день. Его глаза были стеклянными, уставшими, в них не было злости или ненависти. Казалось, будто Драко находился в другом измерении, далеко от внешнего мира. Нет, он просто пытается казаться сильным так, как у него получается. Он не может быть одним из них… Наконец, двери лифта открылись, впуская компанию в Отдел тайн. Первым, что увидела Гермиона, были до боли знакомые высокие стеллажи, с множеством пыльных, мерцающих всеми цветами палитры предсказаниями. Грейнджер тяжело сглотнула. Чертовки плохие воспоминания о сражении вмиг вспыхнули в ее памяти, заставляя ее почувствовать тяжелую тревогу. Гермиона посмотрела на Гарри. Тот, повернувшись к ней, утвердительно кивнул, словно подбадривая, и вся четверка устремилась вглубь стеллажей. Проходы казались бесконечными. Они вели вглубь, устремляясь в темноту. Как много в мире жизней, как много судеб. Для каждого человека уготован свой путь, свой исход, который разгадать ему, увы, не под силу. Среди этого количества судеб, твоя казалась такой ничтожно маленькой, словно не стоящей ни гроша. -Некоторые шары – универсальные пророчества, -Блейз шепнул на ухо Гермионе, хватая с полки один из пыльных шаров, -Судьба готова дать ответ любому, кому действительно нужна подсказка. С этими словами, Блейз протянул Гермионе шар, который слабо замерцал в руке девушки. В прошлый раз они не знали такой информации. Грейнджер вздохнула. Сейчас ей действительно нужна помощь. Она проникла в министерство с двумя друзьями и одним самым ненавистным ей врагом, и она понятия не имеет, что делать дальше. Кому верить? За кого сражаться? И что вообще грядет на горизонте? … Внезапно, тусклый свет стал стремительно разгораться, становясь ярче и ослепляя глаза девушки. Гермиона зажмурилась. Подобно патронусу, светящиеся белые лучи закружились вдоль шара, устремляясь наверх и образуя что-то наподобие облака. Грейнджер широко распахнула глаза. Трое парней приблизились к ней, в недоумении уставившись на разрастающийся свет. Облако свечения стремительно принимало очертания силуэта девушки, с искрящимися голубыми глазами. Грейнджер ахнула. Такого в тот раз она точно не видела. Неожиданно, силуэт женщины словно материализовался, и она подлетела к Гермионе, замерев в сантиметре от нее. Ее глаза блестели испугом и такой скорбящей жалостью, что Гермиона поневоле испугалась. Искрящийся дух, женщина, подалась вперед. Она схватила Грейнджер за руку, крепко сжимая хватку. Помутневшими от внезапных сильных видений глазами, она забегала по ее лицу, а затем тихо прошептала: Грядет война, и в ней нет победивших – Кто друг, кто враг, едва ли разберешь; Ваш путь разрушится о прах друзей погибших, Но ты в отчаянии и боли счастье обретешь... А затем, вдохнув воздух, растворилась в темноте отдела. Немая тишина повисла среди четверых человек. Парни с недоумением уставились на Гермиону. А та дрожала, не в силах двинуться с места. Все. Теперь это точно. Однозначно. Война будет. Кто-то из ее друзей умрет. Кто-то умрет. Но Грейнджер даже не знает, кто. Не сможет предотвратить. Не сможет помочь. Конец близится. А может, и уже наступает. Мертвую тишину нарушил слегка дрогнувший голос Малфоя: -Ну, что встали? Двигаемся дальше. Гермиона, делая невероятное усилие над собой, все же продвинулась дальше, пытаясь тщетно унять дрожь в спине. Тревога, страх и отчаяние сменялись осознанием. Она права. И, впервые в жизни, жалела об этом. Лучше бы она миллиарды раз ошиблась, чем убедилась в том, от чего в страхе закрывала глаза. Наконец добравшись до архивов, Малфой остановился: -Здесь дохерища дверей. Все они ведут в архивы, в которых собрана та самая информация. Я не знаю, где точно лежит то, о чем вы вынюхиваете… -Откуда ты все это знаешь, Малфой? –Поттер устремил подозрительный взгляд на слизеринца, -Это ловушка? Зачем ты нам помогаешь? -Может, я хочу в Азкабан, -усмехнулся Малфой, -Закрой свой тупой рот. Дверь в каждую комнату закрывается волшебным образом, и открыть ее можно только изнутри подходящим ключом. Гермиона отмерла. Ее мозг, кажется, находился в отключке, а сама девушка плохо представляла, что вообще от нее требуется. Она взглянула на стену. Там висели многочисленные ключи, которые были похожи между собой настолько, что их невозможно было отличить. Квартет бесшумно двигался по лабиринту комнат, попутно разглядывая каждую дверь. Но Грейнджер теперь не волновали эти чертовы русалки. Она думала о сказанных десяти минутами ранее словах, от которых ее тело то и дело бросало в дрожь. Кто умрет? Кто-то умрет. Кто-то из ее друзей. Пульс Гермионы учащался, пульсируя в венах. В висках шумело. Кто-то умрет. Когда будет нанесен удар? Саундтрек: Run Boy Run - Woodkid Неведомая сила на огромной скорости промчалась между ребят, сбивая их с ног. Все разом попадали на пол от разрушительной силы, и в абсолютном смятении стали оглядываться по сторонам. Внезапное понимание поразило ребят. Они замерли в ступоре, боясь пошевелиться. Сердце у каждого бешено застучало, вырываясь из груди. Осознание неизбежного ужаса ударило их так сильно, что у них не хватило сил подняться на ноги. Прямо по коридорам устремились потоки черной тьмы, которые, соприкасаясь с полом, стали принимать очертания людей в черных капюшонах и масках. Дежавю. Это гребаное дежавю. Страх, неописуемый липкий страх забурлил в венах Гермионы. Она потеряла дар речи, не в силах подняться на ноги. Лица, спрятанные за масками, казалось, смотрели прямо на нее, будто знали все, к чему причастна Грейнджер. Будто желали ей смерти. Как в тот раз. Гермиона задрожала, ее ноги потяжелели на сотни килограммов и, казалось, онемели. Первым вскочил на ноги Гарри. Он истошно начал оглядываться по сторонам, оценивая, как далеко от них находятся Пожиратели Смерти. Когда один из них начал стремительно приближаться, Поттер не раздумывая пустил экспеллиармус в качестве отвлекающего маневра, и со словами «Бежим!» все четверо пустились врассыпную. Гермиона неслась по коридорам, не в силах оглянуться назад. Дежавю, дежавю, дежавю. Но почему в этот раз ей было в миллиарды раз страшнее, чем тогда, чем когда-либо еще? Один из Пожирателей Смерти преследовал ее, не отставая. В эту секунду Гермиона, кажется, забыла все заклинания, которые когда-либо знала. Как они сюда проникли? Почему нашли их? Почему они не пытаются их убить, а просто преследуют, будто пытаясь внушить страх? Все эти вопросы мелькали у Грейнджер в голове, пока та сломя голову неслась куда-то в темноту, абсолютно не зная дороги. Коридоры расплывались перед глазами, и Гермиона с силой зажмурила глаза, прибавляя бег, стараясь оторваться, убежать, спрятаться, начать драться… Бам! Шея Гермионы громко хрустнула от удара во что-то на очередном повороте. Чей-то вес тела навалился на нее, хватая за плечи. Гермиона издала истошный крик и, в следующую секунду, ей в висок прилетел удар кулаком. От резкой боли Грейнджер ахнула, чуть не потеряв сознание. Чьи-то руки, по-прежнему крепко сжимающие ее плечи, с силой развернули Гермиону и, словно пыльный мешок толкнули ее в первую дверь одного из архивов, захлопывая дверь. Грейнджер с грохотом рухнула на пол. В виске истошно пульсировала боль, притупляя сознание. Мертвая тишина комнаты гудела в ушах, создавая ощущение тошноты. Гермиона едва осознавала, где находится, и уж точно не знала, кто толкнул ее в комнату, оглушив ударом. Сквозь пелену боли и помутненного сознания, Гермиона услышала голос, пропитанный отчаянием и безысходностью: -Блять, мне пиздец. Блять, я в полном дерьме! Я должен был сражаться! Грейнджер из последних сил напрягла сознание, фокусируя взгляд на том, где она находится. Это был обычный архив, с письменным столом и кучей бумаг вокруг него и на нем. Нависнув над краем стола, Малфой кулаком дубасил блестящее покрытие. -Малфой? Но Драко, казалось, не слышал Гермиону. Он вообще ее не замечал. Он зарылся руками в волосы и истерично, словно одержимый псих, как мантру, повторял одно и то же: «Мне пиздец». Внезапное осознание происходящего ударило по еще не окрепшему разуму девушки. Грейнджер вскочила на ноги, пошатнувшись, и на ватных ногах, все еще дрожащих от страха, бросилась к двери и принялась истошно дергать ручку. -Гарри! Блейз! Мальчики! Но дверь не поддавалась. Гермиона продолжала истошно дергать ручку, пытаясь вырваться наружу, на поиски друзей, отчаянно стремясь помочь им. Они где-то там, с Пожирателями. Они дерутся, может быть, их уже убили, а она стоит в чертовом пыльном кабинете и не может открыть чертову дверь! Внутри нее все рвалось, а тело пульсировало и сдавалось от боли и страха. -Ничего не выйдет, Грейнджер, -за спиной Гермионы раздался безжизненный голос Малфоя, -Она заперта. У нас нет ключа. Мы здесь застряли.