***
Саундтрек: Sorry – Halsey Уже вечером Гермиона сидела в Большом Зале, сжимая в руках кружку горячего шоколада, который она попросила эльфов приготовить для нее. Вокруг не было никого, кто мог бы ей помешать или потревожить ее мысли. Грейнджер сделала глоток горячего шоколада. Тепло разлилось по горлу, внезапно напомнив жгучий огневиски. Девушка задумалась. За последние несколько дней в ее жизнь бесцеремонно вторгся еще один вопрос, который теперь волновал ее так же, как и надвигающаяся война. Что делать с Малфоем? И что-то подсказывало Гермионе, что ненавидеть его дальше у нее уже не получится. Она хочет ему помочь. Теперь не для того, чтобы узнать ответы. Она хочет помочь ему. Человеку, чье имя в голове Гермионы звучит так по чужому, слишком странно. В ее голове, наполненной пустотой, будто включили свет, и это пугало Грейнджер до безумия. Они – самое ужасное сочетание на свете. По своей сути, ни Гермиона, ни Драко не должны были даже смотреть друг на друга. И Грейнджер это понимала. К ним применимы все антонимы мира, все противоречия и разногласия. Параллельно войне, которая ведется в мире, они ведут войну друг с другом, жестокую и кровавую. Но в ней речь не о победе. Как многолетняя ненависть могла исчезнуть, почему? Гермиона не знала. Но она понимала, что они оба теперь не смогут проститься с мыслью о том, что совершают грандиозную ошибку жизни. Пытаются понять друг друга. Все эти взгляды, разговоры, все проблемы и тайны Драко отпечатались в голове Грейнджер так сильно, что девушка не могла спать и есть. Все в этом мире стало словно другим, неправильным, но спокойным. Находясь с Малфоем Гермиона словно забывала о всех тяжестях, окружающих ее, погружаясь в одну проблему – самого Драко. И ее это почему-то устраивало. -Привет. Грейнджер дернулась от неожиданности и посмотрела на человека, который стоял возле нее. Это была Полумна. Девушка улыбалась, наклонив голову набок, и увлеченно рассматривала Гермиону, которая подрагивающими от нервных мыслей руками сжимала кружку. -Луна, -выдохнула Грейнджер, -как дела? -Все замечательно, -Полумна непринужденно приземлилась на лавку рядом с Гермионой, -Как шоколад? -Вкусный. -Ты выглядишь немного странно, -Лавгуд задумчиво нахмурилась, -Как твой Новый год? Грейнджер нахмурилась. Она не может рассказать ни о чем, что произошло на праздниках. Но в ее голове была такая каша, что девушка непроизвольно вздохнула, отдавая себя обстоятельствам. -Кошмарно, -призналась Гермиона. -Салют был красивым, -Полумна мечтательно посмотрела на большую ель, стоящую в конце зала, -Почему ты осталась в Хогвартсе? -Мне… мне захотелось побыть одной, -соврала Грейнджер, -А ты? -О, мой папа сейчас не дома, -Лавгуд пожала плечами, -Он куда-то уехал, и на каникулах наш дом оказался пустым. Оказывается, в школе на Рождество так много интересного… Пока Полумна рассказывала о событиях, произошедших с ней в стенах школы, Гермиона, не слушая ее, смотрела на тающий в кружке напиток. Ее мысли летали слишком далеко отсюда, и были заняты серьезными тревогами за предстоящие ошибки. -…А потом я… -Лавгуд резко остановилась, заключив, -Ты меня не слушаешь. -Прости, Луна, -Грейнджер быстро моргнула, выйдя из транса, -Я просто… совершенно не понимаю, что со мной происходит. -А я знаю, -Лавгуд мечтательно улыбнулась, -Ты просто влюблена. -Что?! Гермиона развернулась на подругу так быстро, что ее кудряшки взмыли в воздух. От неожиданного комментария Полумны девушка подпрыгнула на месте, нарушив спокойную тишину Большого зала. Все ее мысли разом сбились в кучу, от страха разоблачения исчезая из головы. -Твои глаза, -Луна улыбнулась еще больше, -Они сверкают золотом и шоколадом. -Нет, нет, слушай, -Гермиона в ужасе замотала головой, -Я не влюблена, совсем нет. -А я думала, тебе нравится находиться рядом с ним, -Лавгуд пожала плечами, -Ты становишься такой… волшебной, когда приходишь от него. Глаза Грейнджер в ужасе распахнулись. Она понимала, что Полумна могла увидеть их с Малфоем вместе на праздниках, и знала, что она никому об этом не скажет, но море страха уже затопило ее душу. Однако, смотря в добрые мечтательные глаза Лавгуд, Гермиона сдалась. Она точно видела ее вместе с ним. -Знаешь, мы ведь… мы ведь совсем разные, -обессиленно вздохнула Грейнджер, -Я думаю, что допускаю самую ужасную ошибку. -Почему ты думаешь, что это ошибка? –Полумна немного нахмурилась, -Ведь тебе хорошо с ним. -В том то и дело, что мне отвратительно рядом с ним, -Гермиона озадаченно провела рукой по лбу, -Каждый раз, когда мы находимся рядом, происходит апокалипсис. Мы либо ссоримся, либо деремся, либо ненавидим друг друга до смерти. -Я не знала об этом, -удивилась Лавгуд. -Но, несмотря на это, -Грейнджер обреченно закрыла глаза, -Мы все равно продолжаем сталкиваться, а если этого не происходит… я пытаюсь его найти сама. -Ну и что же в этом плохого, если ваши судьбы сами тянутся друг к другу? -Да все плохо! Все! –Гермиона больше не могла удерживать себя, -Это все неправильно, Луна! Он злой, жестокий и отвратительный человек, у которого есть куча тайн и в его жизни масса боли! Он отравляет своим присутствием все вокруг, включая мою жизнь! Лавгуд уставилась на Грейнджер. Она долго всматривалась в ее лицо, в эти обреченные глаза, которые, несмотря на все сказанное, продолжали гореть теплом. После продолжительной паузы, Полумна осторожно и вдумчиво произнесла: -Но ты все равно хочешь видеть его. Обреченный вздох вырвался из груди Гермионы. Девушка замотала головой, чувствуя, что вот-вот взорвется от переполняющих ее эмоций. -Видимо, я полная дура. -А мне кажется, что нет, -Лавгуд вновь утвердительно кивнула, -Люди могут меняться под чарами любви… -Я не влюблена в него. Да и он никогда не изменится, -буркнула Грейнджер, -Он скорее убьется, чем примет тот факт, что он может быть другим. -Но ты ведь не должна менять его, -Полумна вновь слегка наклонила голову, -Порой нам просто стоит принять человека таким, каков он есть на самом деле… -С ним это невозможно. -Ты пытаешься понять его, -Лавгуд вздохнула, -а это неправильно. Люди находят друг друга тогда, когда их судьбы уже смогли понять друг друга. Все, что остается нам – суметь отыскать в себе храбрости принять тот факт, что все люди разные. -Значит, я никогда не осмелюсь, -Грейнджер нахмурилась. -Гермиона, мне кажется, ты боишься, -Полумна наклонилась ближе, -Ты ведь совсем не знаешь, что на самом деле у него внутри… -Конечно не знаю, -Грейнджер сдвинула брови, -Я даже не знаю, что ожидать от нашей следующей встречи. -А зачем тебе что-то от него ожидать? –Луна вновь нахмурилась, -Если ты продолжаешь встречать его, значит тебе нравится быть с ним. -Он – очень сложный человек, -Грейнджер повернулась, посмотрев Лавгуд в глаза, -Настолько трудный, что мне кажется, что я схожу с ума. -Знаешь, Гермиона, -Полумна взяла ладонь девушки в свою, -Порой трудное становится самым волшебным в твоей жизни. И порой за некоторые вещи стоит побороться. Грейнджер уставилась на подругу. Лавгуд сидела перед ней, продолжая мечтательно улыбаться, и смотрела ей прямо в глаза. Что-то внутри Гермионы екнуло. -Знаешь, -заключила Луна, -Я еще не видела такого прекрасного света в твоих глазах. Это точно волшебство. Грейнджер резко встала из-за стола, продолжая сжимать руку Полумны. Внутри нее что-то сошло с ума, что-то переключилось. -Спасибо, Луна, -Гермиона крепче сжала руку девушки, -Не знаю, права ты или нет, но спасибо. Мне… мне пора. Нужно… кое-кого отыскать. С этими словами Грейнджер оставила Лавгуд сидеть в самом центре Большого зала напротив кружки с остывшим горячим шоколадом. Девушка устремилась к выходу, преодолевая расстояние до дверей. Все мысли в ее голове ломались, и Гермиона понимала, что снова совершает самую ужасную ошибку. Все в груди сжималось от предчувствия опасности, той, которая сводит с ума, заставляет оглохнуть. Полумна, проводив взглядом удаляющуюся Грейнджер, вновь мечтательно вздохнула. Она заглянула в полупустую кружку Гермионы и, вновь посмотрев на исчезающую копну кудряшек, спокойно произнесла: -Знаешь, Гермиона, мне кажется, мы говорим о разных людях…***
Грейнджер пролетела бесчисленное количество коридоров, прежде чем остановиться. В ее голове все ломалось и дребезжало. За некоторые вещи стоит побороться… Что же, она уже борется, но стоит ли он этого? Гермиона вновь замотала головой. Нет, это все, все до основания этой идеи – неправильно. Они должны друг друга ненавидеть, так решили их судьбы. А Грейнджер так бестактно врывается в них, пытаясь сломать существующий расклад вещей. Она определенно совершает ошибку, думая обо всем этом. Малфой не сделал ни капли хорошего по отношению к ней. Он лишь гадко вел себя, разрушая все сострадание вокруг него. Но почему же Гермиона все равно пыталась помочь ему, и понять его изуродованную душу? Она ненавидела себя за это. Но что-то внутри продолжало ломаться, окончательно сводя девушку с ума. Один толчок. Должно произойти что-то, что навсегда заставит Грейнджер вновь возненавидеть его. Гермиона ждала его, мечтала о нем, но втайне боялась, что именно этот толчок может сыграть шутку еще злее, чем все предыдущие… В конце коридора раздался взрыв. Шум доносился издалека, откуда-то сверху, и Гермиона, не на шутку перепугавшись, устремилась к источнику грохота. Ноги сами несли ее по направлению к опасности, которую девушка не смогла избежать. В голове крутилось несметное множество мыслей: война началась, Волдеморт захватил Хогвартс, кого-то убили… Все эти кошмары один за другим проносились в голове девушки, пока та на онемевших от страха ногах неслась к источнику звука. Добежав до приблизительного места взрыва, Грейнджер остановилась. В коридоре было пусто, все словно в одно мгновение замерло, а время остановилось. Мертвая тишина отдавала гулким звоном в ушах, пока Гермиона тщетно пыталась подавить нарастающий ужас внутри себя. Она понимала, что должна действовать быстро и рассудительно, но ее тишину нарушили так быстро и резко, что девушка растерялась. Все знания, находившиеся в ее голове, разом испарились, оставляя после себя лишь импульсы, которые толкали на совершенно беспорядочные и опасные действия, вгоняя в кровь адреналин. Гермиона внезапно осознала, что грохот доносился из Астрономической башни, перед входом в которую она сейчас стояла. Грейнджер, подпрыгнув на месте, устремилась по узкой винтовой лестнице вверх, теряя рассудок перед неминуемой опасностью. Добежав до верха, Грейнджер замерла перед открывшейся ей безумной картиной. На площадке башни стоял Малфой. Его волосы были растрепаны и в хаотичном порядке спадали на лоб, а сам парень выглядел до безумия страшно. Полная луна освещала его лицо, искаженное чистой, концентрированной болью, смешанной с дьявольской одурью. Его глаза тонули в отчаянии, будто Драко только что лишили зрения, и он ослеп от страданий. Сам парень стоял у самого края, сжимая в руке палочку. Заграждения рядом с ним не было. Он снес балкон. И сейчас Малфой стоял на краю башни настолько, что концы его черных туфель уже парили в пустоте пропасти перед ним. Драко громко дышал, корчась от неистовой боли, которая прощальным маршем рвалась из его души. Гермиона замерла в ужасе. Он сейчас прыгнет вниз. Он сделает это без всяких колебаний. Что может произойти в жизни человека, если он смотрит в лицо смерти и сам шагает на эшафот? Грейнджер ахнула и зажала рот руками. Внутри нее что-то оборвалось, то ли рассудок, то ли сердце. Умирать от чьей-то руки – больно и бессмысленно. Умирать от своей – страшно. Гермиона, задрожав от осознания ситуации, почувствовала, как у нее застыла кровь. Драко собирается умереть. Но она не может этого допустить. Ни сейчас, ни потом. Она не может позволить ему уйти. Малфой, стоя на краю Астрономической башни, даже не закрыл глаза. Его рот дергался в конвульсии страдания, а сам парень бессмысленно смотрел вниз, наплевав на все в этом мире. Сейчас, или никогда. Он больше не может так жить. Не после того, что он видел. Драко сделал шаг. Его нога полностью погрузилась в пустое пространство, проваливаясь вниз. Вес тела Малфоя стремительно стал легчать, устремляясь за ногой. Конец. То, чего он так долго ждал. Смотря в темнеющую бездну под ним, Драко думал, что его мать не переживет это горе. Но оставить ее страдать было еще хуже. Малфой начал падать… Саундтрек: Don’t Wake Me Up – Nico Collins Но внезапно, все тело вновь наполнилось жизнью, когда Драко сквозь безумие почувствовал, как что-то тянет его назад, в кошмар, в жизнь. что-то позади него с силой вцепилось в его пиджак, яростно оттягивая назад. Повинуясь резкому порыву, ослабевшее от чувства смерти тело Малфоя потянулось назад, за своим спасителем. Вновь почувствовав землю под ногами, Драко яростно развернулся. Его глаза сверкнули жаждой смерти тому, кто помешал ему так беспощадно оборвать свою жизнь. Перед ним стояла Грейнджер. Ее глаза были стеклянными, влажными от собирающихся в них слез. Сама девушка, растрепанная от ветра, продолжала дрожащей рукой сжимать край пиджака Малфоя. Ее трясло, словно в припадке, в лихорадке. Она смотрела на Драко широко распахнутыми глазами, в которых читался неподдельный, чистый ужас. Едва работающий рассудок Малфоя отключился. Ему стало еще больнее. Выдернув из ладони Гермионы пиджак, Драко заорал что есть мочи: -Уйди отсюда нахуй, Грейнджер! -Что ты делаешь?! –голос Гермионы дрожал и срывался, заходясь в истерике. -Просто съебись! -Ты пытался убить себя! Снова! -Да, блять, пытался! –Малфой сделал шаг назад, удерживая себя от желания убить теперь и Грейнджер, -А ты помешала мне, ёбаная сука! -Ты снес Бомбардой балкон! Ты пытался спрыгнуть вниз! –Гермиона снова зажала рот руками, крича сквозь трясущиеся ладони, -Ты не можешь хотеть умереть! -Могу, Грейнджер! -голос Драко утонул в безумии, -Я мечтаю об этом! -Я не позволю тебе это сделать! Гермиона сделала шаг к Драко. Теперь они оба стоял у края так близко, что один из них мог с легкостью сбросить вниз другого. Глаза Малфоя пылали огнем, таким отчаянным, таким страшным. -Я не просил тебя приходить сюда! –Драко кричал, надрывая голос, -Я не просил тебя видеть это! Ты позволишь мне сделать это, тупая ты сука! -Малфой, прошу тебя! –из глаз Гермионы хлынули слезы, закрывая глаза на все слова слизеринца. -Съебись отсюда! –Драко заорал что есть мочи, -Я не хочу тебя видеть, Грейнджер! Ни сейчас, и никогда в этой жизни! Гермиона в ужасе замотала головой. Из ее глаз водопадами лились прозрачные, словно роса, слезы. Ей было больно от его слов. Они резали ее сердце на части, оставляя кровоточащие ножевые. Но ей было страшно отпустить его, позволить ему упасть и больше никогда не увидеть эти серые, как сталь глаза. И от этого ее мир раскалывался на две части, и эта боль становилась невыносимой. Бороться или уйти? Кого спасти – себя или его? -Ты не сделаешь этого, -прошептала Грейнджер. -Ошибаешься, -Малфой развернулся и снова собрался сделать шаг в пропасть. -Нет!! Драко, прошу! Гермиона заплакала навзрыд. Ее голос рвался и утопал в слезах, издавая отчаянные стоны. Малфой остановился. Он бросил отчаянно больной безумный взгляд через плечо, услышав громкий плач девушки. Его мир уже давно был расколот. На миллиард частей. Он мечтал умереть, спасти мать. Он мечтал не видеть ничего, или увидеть мир после войны, в которой он – зло. Он мечтал не сойти с ума, но летел в безумие вниз головой. И, в конце концов, он хотел еще когда-нибудь увидеть ту самую нежность в единственных в его жизни шоколадных глазах. Он мечтал прикоснуться к добру, но гнал его прочь, пытаясь сброситься с башни. Но его решение, принятое в безумии, одержало верх. Малфой принялся чеканить каждое слово, пытаясь остановить дрожь в разбитом голосе: -Не проси меня ни о чем, Грейнджер. Сейчас ты просто развернешься и уйдешь отсюда, навсегда забыв о том, что здесь произошло. Ты для меня – не больше чем никто, паршивая грязнокровка. Ты думаешь, что сможешь переубедить меня хоть в чем-то? Никогда. Мне не нужны ни твоя блядская помощь, ни твое блядское добро. Гермиона на секунду замолчала. Осколки ее сердца утонули. Слезы продолжали литься из глаз, но это были лишь отголоски той боли, которую причинили ей слова Драко. Ей нужно уйти, сейчас же. Оставить его и его боль умирать. И никогда о нем не вспоминать. Она должна, ради себя. Но смерть – не то, из-за чего нужно помнить о гордости. Поэтому, из последних сил, ради него, она решила бороться, перед тем как сдаться. -Я не забуду об этом, -шепот Гермионы перерос в прощальный крик, -Не забуду! Я никогда не думала, что могу быть тебе нужна! Но я думала, что ты сильный, что ты будешь бороться! А ты слаб, Малфой! Ты просто уходишь, как всегда! Ты сдаешься и отворачиваешься от тех, кто хочет помочь, как всегда! Ты говоришь мне все это, чтобы я тебя возненавидела, как всегда! Хочешь умереть – пожалуйста! Лети и не вспоминай Блейза, свою семью и тех, кому ты дорог! Я не могу ненавидеть тебя, хотя я мечтаю об этом! Я не стану сражаться за душу, которой нет! Грейнджер отвернулась и сделала один короткий шаг от края. Если он спрыгнет, она не увидит этого. Да, после этого ее мир окончательно рухнет. Да, она больше никогда не сможет жить нормальной жизнью, зная, что позволила человеку, не просто человеку, а Драко умереть. Но ее сердце слишком сильно болело, чтобы попытаться еще раз помочь ему. Гермиона собралась делать еще один шаг, чтобы затем убежать прочь, но в следующую секунду… Рука Малфоя обхватила запястье Грейнджер, и парень с силой развернул девушку на себя. Перед глазами Гермионы мелькнуло знакомое небо, но в следующий миг все, что она увидела перед собой, были губы Драко, которые тут же накрыли ее. Холодное дыхание прошлось вдоль губ, оставляя на них запах мяты. Такой ненавистный, отвратительный, тот самый. Ледяные губы Драко коснулись губ Гермионы с таким больным остервенением, будто они оба сошли с ума от отчаяния. Его язык прошелся вдоль ее верхней губы, оставляя там влажный след той выстраданной безумной нежности, которая смешалась с нахлынувшим желанием. Рука Малфоя прошлась вдоль талии Грейнджер, обхватывая ее, тем самым притягивая девушку к себе. Сквозь тонкую кофту девушка почувствовала плотную грубую ткань пиджака, которая, соприкасаясь с ее замерзшей кожей, пускала по телу немыслимый жар. Драко еще сильнее сжал запястье Гермионы, одновременно кусая ее губы, впиваясь в них жадным поцелуем, таким, будто ему не хватало воздуха, словно он пытался вобрать в себя всю ее жизнь и все ее сердце. Задыхаясь от лихорадки и слез, Грейнджер ощущала, как по всему ее телу проносились разряды смертельного электричества, когда холодные пальцы Драко касались ее кожи. Ее голова раскалывалась ровно также, как и сердце, которое трещало по швам. Это было неправильно. Но только в этом, казалось, обоих ждало спасение. А мысли Драко летели вдаль. Он не знал, зачем, не знал, почему он это сделал, но он понял одно: когда Грейнджер развернулась, чтобы уйти, он почувствовал, что уже умер. И именно в этот момент так сильно не хотелось прощаться с жизнью. Однако прежнее безумие Малфоя не отпустило его до конца – та боль, которая терзала его все это время, еще не отступила, и сейчас Драко был похож на самого страшного убийцу в мире, который жаждет одного – обладания. Полностью. Хотя бы душой. Хотя бы единственной на свете. Он так мечтал знать, что хоть что-то в этой жизни принадлежит ему. Малфой, разорвав поцелуй, резко рванул Грейнджер на себя, продолжая сжимать ее в своих объятиях, и всем телом повернулся к краю башни. Слегка разжав руки, Драко отпустил Гермиону, заставив ее пошатнуться. Сейчас, Грейнджер стояла на самом краю Астрономической башни, балансируя над пропастью, держась за единственное, что могло ее спасти – за Малфоя. Гермиона, оторопев от страха и захлестывающих ее эмоций, вцепилась в воротник пиджака Драко. Костяшки на руках побелели от ужаса. Шоколадные глаза широко распахнулись, наполняясь неподдельным страхом. Грейнджер смотрела в глаза Малфоя, которые возвышались над ней и смотрели на нее так, будто мечтали и убить, и подарить ей жизнь. Ощутив холодный ветер, который свистел в пустоте за спиной, Гермиона задрожала от ужаса, еще сильнее удерживая одежду Драко. Шепот слизеринца заставил ее вздрогнуть. Малфой, склонившись над Грейнджер, тихим хриплым шепотом произнес заветную мантру, которая так отчаянно рвалась из его груди: -Если я буду падать, Грейнджер, ты полетишь со мной? Ответ прозвучал незамедлительно. Это был не страх. Это был ответ, который Гермиона подписала еще в самый первый момент, когда подумала о Драко Малфое на четвертом курсе. То слово, которое рвалось из ее груди всякий раз, когда чувствовала этот запах ледяной мяты. Без раздумий, смотря прямо в глаза Драко, Гермиона прошептала: -Да. Руки Малфоя мгновенно сжали ее талию, вжимаясь в ее ребра так сильно, что у Грейнджер перехватило дыхание. Губы Драко снова накрыли губы Гермионы, впиваясь в них до крови, до одури, до чистого безумия, ломая и кусая ее душу и ее сердце, заставляя ее оглохнуть, онеметь. Уничтожая всю ее жизнь до основания и возрождая ее снова и снова. И теперь этот поцелуй звучал не отражением боли, а негласным соглашением. Подписью того, что Грейнджер больше не сможет отпустить его. Того, что Малфой больше не сможет уйти. Этот поцелуй, выстраданный, сломленный, разбитый и накаленный до предела означал лишь то, что оба никогда не смогут произнести вслух. Он означал ту тайну, которой не подвластны людские мысли, жизнь и судьба. Ненависть – странное чувство. В ее осколках может родиться то, ради чего снова захочется бороться. Вновь захочется жить…***
Саундтрек: It’s Ok – Tom Rosenthal Это был сон. Это определенно был кошмар, от которого Гермиона должна была проснуться. Но она отчего-то не просыпалась. И ее душа сжималась от ужасного осознания того, что все это произошло наяву. Все было как в тумане. Грейнджер не помнила, как оказалась в гостиной Гриффиндора, сидя на своей кровати и обнимая дрожащие от страха и возбуждения колени. Гермиона сидела, поджав ноги, и не моргая смотрела в одну точку комнаты с широко распахнутыми глазами. Она не помнила ничего из остатка вечера. Помнит только, что они с Малфоем каким-то чýдным образом спустились с башни, продолжая целоваться, ни на секунду не разрывая поцелуи. Дальше… пустота. Вероятно, Грейнджер сломя голову бросилась бежать дальше от него, куда-нибудь, где он не сможет ее достать. А может, она сама забыла все от переполнявших ее голову и сердце эмоций, которые до сих пор рвались из нее, как голодные звери. Сердце билось так часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Гермиона облизнула искусанные губы. На них остался легкий флер еще не исчезнувшей дымки поцелуев и привкус мяты… Господи! Грейнджер зажмурилась. Все внутри нее дрожало от ужаса. Этого никогда не должно было произойти. Никогда в этой жизни. Ни в одном из тысячи миров. Но это, черт возьми, случилось, и теперь Гермиона не имела ни малейшего понятия, что делать теперь. Все внутри нее умирало от страха. Но в эти самые мгновения Грейнджер явно отдавала себе отчет в том, что ее сердце сжимается все чаще от одного лишь желания: повторить это. И это вселяло ужас еще сильнее, чем все предыдущие мысли. Она сама поддалась страсти, слепому влечению, року судьбы. Она без промедлений ответила «да», будто это слово с рождения вертелось на ее языке. В тот момент, стоя на краю Астрономической башни, она ни на секунду не подумала, что что-то делает неправильно. Гермиона с ужасом вспоминала их поцелуй. Жадный, животный, наполненный такой жгучей болью, страшным отчаянием, он казался таким живым… В низу живота застонало, когда растерзанный мозг Грейнджер вновь принялся воспроизводить в голове прикосновения Малфоя. Ее мозг разрывался, крича о том, что это ошибка. Но ее сердце молчало. Оно будто остановилось. Грейнджер попыталась восстановить дыхание, собраться с мыслями. Но тщетно. Весь ее мир продолжал стремительно падать, и лишь совсем свежие воспоминания о Драко вызывали болезненное нытье где-то под лопаткой. Если об этом узнает хоть кто-то, Гермиона труп. И девушка понимала, что унесет эту тайну в могилу. Она шепотом говорила себе под нос, словно молитву, что такого больше не будет, что ей было просто больно, и она просто испугалась за Малфоя и сделала все, чтобы тот не умер… Но это была самая бессмысленная ложь на свете. За пять минут Грейнджер уже в сотый раз облизнула губы, чтобы убедиться в запахе мяты на них. И от этого она сходила с ума еще больше. Впервые за все Рождественские каникулы Гермиона вспомнила о Седрике и испугалась еще больше. Значило ли это измену? Все ведь было не по-настоящему, несерьезно. Раз – и больше никогда. Но липкое чувство тревоги заполонило ее разум. Она ни разу не вспомнила о своем парне. Ни разу. Он ей нравился, они целовались, у них был секс… Все это казалось сейчас чем-то эфемерным, столь далеким, что трезвость рассудка казалась ближе. Грейнджер подумала, что у магглов, наверное, в подобных случаях ходят исповедаться. Но что она может сделать здесь? Она сидит одна, в пустой гостиной, в то время как где-то за дверью гуляет тот, кто разрушил весь ее мир, и что? Как будто вновь собрал заново. Что было бы, если бы об этом узнали Гарри и Рон? Джинни и Блейз? Ответ прост. Гермиона стала бы для них обузой, главным врагом. И девушка это знала. Она боялась даже того, что ее друзья когда-нибудь смогут узнать это, прочесть по ее обескураженному и испуганному, лицу. Однако мысли о поцелуе просто не могли выйти из головы. За что-то трудное стоит побороться… Но какова цена всего этого? Неужели Малфой, со всей его жуткой болью, желанием смерти, проблемами вселенского масштаба стоит того, чтобы потерять хоть что-то из своей из без того трещащей по швам жизни, в виду простого легкомыслия и любопытства? Неужели Гермиона поддалась тревогами и мнимой увлеченности? Пытаясь убедить себя именно в этом, Грейнджер все больше убеждалась в совершенно обратном. Гермиона вздохнула. Какого сейчас Малфою? Он, наверное, рвет на себе волосы от ярости, что поцеловал ее. Может быть, он вернулся в башню и после этого без раздумий бросился вниз? Грейнджер не знала. Воображение в ее голове разыгралось не на шутку, придумывая заклинания, которыми Драко мог стереть себе память…. ... Но Малфой уже час стоял у входа в Астрономическую башню, не в силах сдвинуться с места. В виду последних событий его ноги, казалось, отяжелели и стали неподъемными. Он поцеловал Грейнджер. Сам. И он совершенно не понимал, почему его рука дернулась схватить ее за запястье. Спустившись с башни, Гермиона оттолкнула его и рванула в темноту. Это было ожидаемо. Но в глубине души Драко благодарил Мерлина за то, что она сделала именно это. Малфой не смог ее отпустить. Когда тот понял, что она уходит, его разум словно отключился. Единственное добро, единственная рука помощи, которая продолжала пытаться понять его и его страхи, стремительно уходила. Драко понимал, что он в любой момент может остаться один, и он чертовски не хотел отпускать то, что так искренне пыталось ему помочь. В конце концов, именно с Грейнджер Малфой хоть на секунду выключался из внешнего мира, переводя все свои силы на попытки понять, что не так с Гермионой, которая до сих пор не теряет попыток увязаться за ним. Но теперь все, казалось, дошло до предела. И самое страшное во всем этом было то, что Гермиона ответила на его поцелуй. И это чертово слово «да». Лучше бы она отказалась, и Малфой в порыве безумия сбросил ее с башни. Лучше бы она ушла, не дождавшись его попытки остановить. Лучше бы она не слышала взрыв. Лучше бы она не появлялась в этой школе… Драко злился на нее, на себя, на кошмарные обстоятельства, которые изо дня в день превращали всю его жизнь в пиздец вселенских масштабов. Он пытался оправдаться перед собой, перед своей жизнью, пытался объяснить, что это была минутная слабость… Но что-то внутри него превращало все его слова в тщетность. В его голове завывал ветер. Он шумел и кричал о том, что с этой минуты ко всем ужасам жизни Малфоя прибавляется еще одна проблема, которую он сам допустил. И Драко ненавидел себя за это. Но не мог объяснить природу своих чувств. Он понимал, что это все ошибка. Самая ужасная в его жизни. Грейнджер – последний человек, кто должен был появиться в его жизни. А он – в ее. И какого черта судьба вновь насмехается над ним? Ему хватило боли матери, хватило своих слез с полна. Почему его просто нельзя оставить в покое? Почему теперь ко всем его мыслям прибавляются еще эти чертовы карие глаза, которые наяву преследуют его везде, куда бы он ни шел? В его жизни всегда было много дерьма, которое разрушало его и всех тех, кого он любит. Он просыпался каждую ночь с мыслю о том, кто следующий пострадает из-за него? Но почему именно сейчас что-то внутри него стремительно ломалось? Он убийца. Не сейчас, но скоро им станет. Любой, кто узнает, что должен сделать Малфой, без раздумий сдаст его в Азкабан. Но что в итоге? Рядом с ним оказывается самая альтруистичная девчонка, лучшая подруга Поттера, с золотым безрассудным сердцем, стремящаяся узнать его тайны. И Малфой, от отчаянного одиночества в своей душе подпускает ее ближе. Какую же цену он заплатит за свое легкомыслие? ... ... И все же, они никогда в этой жизни не должны были пересекаться. Два разных мира, две разных дороги. Все в этой жизни кричало о том, что эти двое не могли столкнуться на краю Астрономической башни, когда один из них, утопая в бессилии и беспомощной боли, решил свести счеты с жизнью. Смешная шутка, правда? Мы никогда не знаем, что ждет нас за очередным поворотом: великое счастье, страшная ошибка, а может и все вместе. Мы каждый день выбираем для себя правильный путь, определяем ценности и расставляем приоритеты. А жизнь просто берет и поворачивает все вспять, ломая наш мозг и наши дороги? Так где же справедливость? Неужто что-то свыше действительно дает нам те события, которые повлияют на ход нашей истории? Мы часто слышим фразу: все, что ни делается – к лучшему. По опыту жизни можно сказать, что судьба никогда не ошибается. Она действительно преподносит нам такие уроки, которые помогают нам идти дальше. Она привносит в наши жизни людей, с помощью которых мы действительно понимаем, что нам нужно, а что нет. Но какую цену мы платим во имя этого бесценного опыта на пути к постижению мудрости жизни? Сколько боли нам придется вытерпеть, и сколько придется испытать счастья, мы не знаем. И мы никогда не сможем понять, как сильно все события жизни могут повлиять на нас впоследствии. Так почему бы нам просто не отдать себя под суд жизни, отпустить себя под волю судьбы, которая сумеет начертить нам карту того пути, который предназначен именно нам? ... ... Неожиданный звук раздался в гостиной Гриффиндора, доносясь до комнаты девочек. Гермиона, все еще тщетно пытавшаяся совладать с собой, в ужасе замерла. В портрет стучали. Снаружи. Грейнджер, вспомнив о присутствии в Хогвартсе Дина и Симуса, на дрожащих ногах вскочила с кровати, утопая в страхе. Нелепая мысль промелькнула в голове девушки: вдруг Малфой решил поговорить с ней, вновь уничтожить всю ее гордость и и без того рушащуюся судьбу? Сбежав по лестнице, Гермиона на ватных ногах подскочила к двери. К счастью, гостиная пустовала, и никто кроме нее не отозвался на стук. Трясущейся рукой отворив дверь, Грейнджер чуть не упала в обморок. Казалось, все внутри нее умерло. На пороге стоял парень, который улыбался настолько лучезарно, что слепило глаза. Он улыбался так радостно и простодушно, словно целый год не видел свою подругу. Гермиона уставилась на парня напротив: из всех людей на этой планете, его она хотела видеть сейчас в последнюю очередь… -С-Седрик? –Грейнджер ухватилась за стену, чувствуя, как у нее дрожат колени. -Привет. Диггори сделал уверенный шаг ближе к девушке, и все внутренности Гермионы разом скрутило в тугой узел. -Ч-что ты тут делаешь? Седрик, ничего не ответив, подошел к Грейнджер и заключил ее в свои объятия. Еще чуть-чуть, и Гермиона точно умерла от ужаса. Повсюду в школе словно отключили свет. -Я скучал, -прошептал ей на ухо Диггори, -Отец не мог больше смотреть, как я тоскую по тебе, и поэтому я решил приехать в Хогвартс немного раньше, чем нужно…